Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Тайны великих открытий - Александр Альбертович Помогайбо на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

5. Тренировка на четкость восприятия. Ограничьте себя двумя буквами из какого-нибудь слова и постарайтесь зафиксировать их в памяти как можно четче.

6. Тренировка на сложность восприятия. Бросайте перед собой спички, чтобы потом, прикрыв спички, зарисовать их расположение. Постепенно увеличивайте количество спичек.

7. Тренировка специфической зрительной памяти для ваших нужд. Если вы изучаете язык, попытайтесь зрительно запоминать написание слов или хотя бы их частей.

В 10–14 лет полезно перейти к шахматам. Они прекрасно развивают образную память. Когда мне было 12 лет, мой отец разобрал со мной увлекательную шахматную партию, объяснив нотацию. Я увлекся шахматами (и миром вокруг них — судьбами Морфи, Алехина, Капабланки) и благодарен за это отцу по сей день — за образное мышление и за многое ещё, чему научили меня шахматы.

Освоив визуальные, двигательные и эмоциональные образы, ребенок может перейти на следующий этап — этап словесного выражения этих образов. При этом язык зрительных образов постепенно уходит в подсознание; взрослый человек обычно слышит в голове лишь слова собственной мысли и почти не видит последовательность скрывающихся за нею образов других типов. Как формируются слова в его мозгу, для взрослого человека уже загадка.

Сознание упрятывает образы в подсознание потому, что они содержат много избыточной информации, а эта информация мешает. Шерешевский, сохранивший в зрелом возрасте яркую зрительную память, жаловался, что ему трудно читать художественную литературу:

""Н. стоял, прислонившись спиной к дереву". Стоит молодой человек, худощавый, в темном костюме, стоит у липы, кругам лес… "Н. внимательно рассматривает витрину магазина". Вот тебе на! Значит, это не лес, а улица, все надо начинать начала. Как трудно читать!"

Но "избыточность информации" все же проблема небольшая по сравнению с тем, что зрительные образы нельзя передать другим. Именно для такой передачи ребенку приходится осваивать язык слов. А благодаря общению человек может уже не только передавать информацию о своих образах, но и получать схемы их взаимодействия, "логические схемы", которые дисциплинируют его ум, вырабатывают собственно мышление. Л. Выгодский в книге "Мышление и речь" пишет:

"Мыслительная деятельность начинается со словесного или "двигательного " диалога между ребенком и его родителями. Самостоятельное мышление начинается тогда, когда ребенку впервые удается начать "поглощать " эти беседы, переваривать их внутри себя".

Из этих слов можно сделать вывод, что матери следует много разговаривать с ребенком, даже если ей кажется, что ребенок ее не понимает, — идет процесс накопления. Много разговаривать с ребенком нужно и тогда, когда его речь станет вполне развитой. Согласно психоаналитической концепции, именно образ родителей, внутреннее уподобление им формирует высшую психическую инстанцию личности — "Супер-Эго" ("Сверх-Я"), которая концентрирует фундаментальные ценности человека и управляет его целенаправленным поведением. Разговором родители передают свои личностные черты.

Но с освоением речи кое-что ребенок и теряет.

По утверждению Жане, "логическая память" появляется у ребенка лишь с 3 или 4 лет — это значит, что с 3–4 лет ребенок начинает утрачивать некоторые ценные навыки своих прежних "языков образов", которые моти бы весьма пригодиться ему впоследствии. Особенно прискорбно ослабление языка зрительных образов, а этот язык становится просто необходим в старших классах для представления сложных понятий. Эйнштейн, как и другой великий физик, Нильс Бор, с большим отставанием от сверстников овладел в детстве устной и письменной речью. Они больше пользовались правым полушарием, создавая при этом особые системы знаков внутренней речи, которые пригодились им потом в процессе творческой деятельности.

Ослабление "доречевых" образных языков у обычно развивающегося человека, потеря "объемного" восприятия мешают ему, став взрослым, полноценно усваивать иностранные языки.

Я думаю, что для освоения языка (да и любого другого предмета) очень полезно использовать комиксы. Они говорят на всех языках образов — зрительных (в рисунках, в отличие от фотографий, присутствует только существенное)., эмоциональных (кто-то на картинках очень удивляется, широко улыбается и т. д.), моторных (кто-то бежит, прыгает), словесных (надписи передают речь героев). Благодаря своей "многомерности" то, что происходит в комиксах, надежно врезается в память.

Я хорошо помню комиксы с Пифом, что видел в десятилетнем возрасте. Текст же учебников, что я зубрил десять лет, почти не помню — кроме тех случаев, когда этот текст связан в моей памяти с какими-либо рисунками.

Собственно, сам я учил английский язык по книге "Situational Grammar" — "Иллюстрированная грамматика". В этой книге каждое правило иллюстрировалось картинкой, позволявшей воочию увидеть ситуацию, в которой действует правило. До этой книги формально заученные правила оставляли много неясностей. Если вы изучаете английский язык, обязательно приобретите эту книгу — она переиздается.

ЗРИТЕЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ

Рассмотрим зрительные образы подробней, поскольку чаще всего именно этими образами пользуются при решении задач.

Математик Жан Адамар попытался разобраться, как к нему приходят решения. Он обнаружил, что думает пятнами неопределенной формы, которые соединяются одно с другим, входят одно в другое и комбинируются различными образом.

К примеру, он поставил перед собой задачу доказать, что существует простое число большее 11. Первым делом математик задался мыслью рассмотреть простые числа от 2 до 11. Перед его мысленным взором тут же появилась неопределенная масса, "символизирующая" этот набор простых чисел. Адамар решает найти произведение простых чисел — и в его голове поблизости от этой "массы" появляется точка; точка обозначает это произведение. Адамар прибавляет к этому произведению единицу — и в мысленной картинке возникает еще одна точка — между первой точкой и неопределенной массой. Новая точка соответствует мысли: "Это число, если не является простым, должно иметь простой делитель, который и является искомым".

С мысленными зрительными образами точки и "массы" куда легче оперировать, чем непосредственно с рядом чисел, и поэтому, по-видимому, подсознание переходит именно на эти образы.

Но Адамар лишь "подсмотрел", как работает его мозг. Множество же ученых не только "подсматривает" за работой мозга с образами, но и сознательно оперируют образами, переводя тем самым работу с ними из подсознания на сознательный уровень.

Американский изобретатель Никола Тесла обладал ярким образным воображением; он объяснял его появление перенесенной в детстве болезнью. С детства Тесла любил совершать мысленные путешествия в новые страны, где он завязывал дружбу с воображаемые людьми, которые становились для него почти реальными.

В каждом своем путешествии Никола Тесла стремился увидеть предметы максимально четко. "Так я упражнялся до семнадцати лет, — рассказывал Тесла, — когда я стал всерьез склоняться к изобретательству. И тогда, к своей великой радости, я обнаружил, что умею зримо представлять себе идеи. Поэтому мне не нужны были ни модели, ни чертежи, ни эксперименты. Благодаря способности видеть все, что я пожелаю, я как бы открыл новый метод материализации творческих идей. Метод этот чрезвычайно полезен для каждого наделенного воображением человека, будь то изобретатель, предприниматель или художник… В уме я изменяю конструкцию, вношу поправки и даже провожу испытания. Даже не сделав наброска, я могу дать и даю моим рабочим точные размеры каждой детали, и детали эти точно подходят друг к другу".

Обладатель феноменальной памяти Шерешевский не только представлял в виде зрительных картинок то, что ему требовалось запомнить, но и дополнял визуальную картинку образами других видов. Это позволяло информации закрепиться в памяти прочнее.

"Даже цифры напоминают мне образы, — говорил Шерешевский. — Вот " 1 " — это гордый стройный человек; "2" — женщина веселая, "3" — угрюмый человек, не знаю почему…".

В рассказе Станислава Лема "Машина Трурля" есть такой отрывок:

"Я уничтожу Трурля! — сказала машина. — Но прежде пусть он ответит мне на вопрос, сколько будет два плюс два".

Трурль — это робот, путешествовавший по Галактике со своим другом Клапауцием. Станислава Лема я очень любил в детстве.

Почему я завел о нем речь? Дальнейшая часть книги будет немножко скучной, и потому я решил взбодрить читателя, чтобы он благополучно ее проехал, не перелистывая по несколько страниц. К тому же эмоции — главное условие усвоения.

Кроме того, эта фраза, как ни странно, имеет прямое отношение к теме нашей книги.

Меня, как и машину Трурля, когда-то интересовало — как складываются числа. И я обнаружил, что где-то в глубине сознания я оперирую вовсе не цифрами, а… геометрическими фигурами, которые имеют цвет и вызывают тактильные ощущения. К примеру, число 5 для меня — это звезда; вернее даже кусочек звезды, ее острый угол, который чуть царапает кожу. Звезда красного цвета, с плоской, гладкой на ощупь пластмассовой поверхностью. Таким образом, число "многомерно", оно закрепилось с детства в памяти благодаря влиянию на разные органы чувств. Цифра 2 черная, текучая и водянистая — явная ассоциация с двойками, проставленными в дневнике чернилами. Отсюда следует сделать вывод — если вы учите ребенка счету, эффективнее всего это сделать, если чиста поначалу будут представлены в виде ярких образов разной формы, разных цветов, разного тактильного ощущения.

Следует учить и умению создавать яркие образы, в первую очередь зрительные. В первом классе ребенок оперирует на уроках предметами. Он складывает счетные палочки, мячики, флажки. Но затем следует следующий этап, когда счетные палочки исчезают с парт и требуется "переселить" их в мозг. Кое-кто из ребят подсознательно изобретает такое переселение, остальные же становятся неуспевающими. Порой на всю жизнь.

Чтобы этот этап развития быстро был пройден ВСЕМИ, педагог С. Лысенкова разработала методику "опорных схем".

К примеру, на уроке требуется сложить 2 и 3.

"Опорная схема" Лысенковой — это таблица из двух частей, В верхней части написано: "2 3?" — это операнды, которые участвуют в действии, зрительные образы. Вторая часть состоит на четырех строк: "условие, вопрос, решение, ответ" — это алгоритм решения, его логика.

Учитель пишет: 2+3=5 и объясняет, какое условие, какой вопрос и т. д. — то есть всю последовательность умственных операций. Затем ту же последовательность пытаются повторить ученики.

Один момент методики С. Лысенковой отметим особо — операнды рисуются в виде цифр на бумаге, ВСТАВЛЯЕМОЙ В КАРМАШКИ. Помимо непосредственно операндов кармашки играют тоже определенную роль — они как бы резервируют место под операнды, что в умственном процессе немаловажно. К примеру, решая задачу "Встретились два человека, у одного 5 яблок, у другого — 3…", мы должны исходить не только из чисел 5 и 3, но и из их пространственного разнесения на 2 позиции, на одной из которых мы можем мысленно нарисовать 5, а на другой — 3. Вспомним математика, который говорил, что он мыслит точками и неопределенными массами, это те же "кармашки", в которых скрываются определенные числовые массивы — или даже математические закономерности.

По счастью для автора, образному мышлению его научили родители, дипломированные педагоги, и я немало удивлял мою первую учительницу, Лидию Михайловну (дай ей Бог много лет счастливой жизни, как и моей соседке Лене Синявской), скоростью, с которой производил действия. Мне достаточно было ясно мысленно представить несколько карманов, разместить на каждом что дано, а потом уж задача решалась подсознанием словно сама собой. Поскольку задачи усложнялись, я усовершенствовал этот метод. Вместо кармашков я стал поль-зоватъся "мешочками". Пока дело не доходило до вычисления конкретного результата, я не ставил на мешочки никаких чисел, а просто оперировал самими мешочками. Только когда принцип решения прояснялся, я последовательно "развязывал" мешочек за мешочком, высыпал из них численные значения (в виде шариков) и занимался подсчетом. На сами же мешочки я использовал какие-то образы, которые характеризовали, что в этом мешочке.

Образное мышление потом мне помогало очень часто. Иногда я его включаю, словно телевизор, мысленно рассматриваю какие-нибудь объекты, комбинирую их, получаю выводы. Этим режимом я пользуюсь довольно редко, чаще образы мелькают мимолетно — мозгу этого достаточно. Но образному мышлению меня учили родители, зрительную память развивал я сам. А должна это делать школа!!!

Впрочем, кое-где образное мышление развивают.

Для сложных логических задач педагог С. Лысенкова использует такие образы, как точки. Пусть, к примеру, задача для своею решения имеет три подвопроса. Учительница сначала спрашивает учеников, можно ли решить задачу сразу и, получив отрицательный ответ, формулирует эти три подвопроса. Формулируя каждый подвопрос, она ставит на доске зеленую точку, всего три, а в конце еще одну, большую, символизирующую главный вопрос. Ученики наглядно видят, что задача решается в четыре действия.

Это тоже обучение образам, но вместо действий присутствуют точки.

При обучении десятичным дробям С. Лысенкова снова использует образ точек. Перед учениками висит схема: "…" где точки определяют позиции цифр. По сути, это — те же встречавшиеся нам ранее "карманы" из первого класса.

Ну, хорошо, ученик освоил сложение и умножение. А как использовать образы для других предметов?

"Текст может быть закодирован с помощью ключевых слов, букв-сигналов и чертежей", — пишет В. Шаталов. В качестве доказательства он приводит описание одного из сражений А. Суворова. В этом бою 100-тысячная армия турок окружила 18-тысячную армию австрийцев. Подошедший с 7 тысячами солдат А. Суворов смело атаковал турок конницей, чем вызвал их замешательство и бегство (конницу в соответствии с военной практикой того времени пускали в ход только при значительном численном превосходстве из-за ее уязвимости для ружейного огня). Это описание педагог "шифрует" с помощью ряда цифр 7 18 100. От 100 к 18 идут, охватывая число 18, две стрелки — это символическое обозначение окружения. От 7 к 18 идет одна стрелка — это обозначение нападения. Полный рассказ о сражении занимает 48 строчек параграфа, "канва" же параграфа по методике В. Шаталова может уместиться на половине строки.

Но не все, конечно, сводится к цифрам. В опорных сигналах, обычно много и слов, но для лучшего запоминания они организовываются определенным образом: взаимным расположением друг относительно друга, наклоном, шрифтовым выделением, сокращениями и т. д. Где это возможно, слова заменяются стрелками, фигурными скобками и символическими рисунками.

Обычно, готовясь к опросу, ученик переводит абзацы текста в зрительные образы, а затем выстраивает эти образы в ряд, чтобы по нему последовательно пересказать текст.

Такой ряд не мог быть длинным, поскольку человек неспособен удержать в оперативной памяти больше шести-семи понятий (оттого семерка была магическим числом во многих культурах). Потому ученик часто даже НЕ СТРЕМИТСЯ прочитать урок до конца, ограничиваясь некоторыми знаниями из начала и середины, что обычно достаточно для тройки или четверки. Проблема нашего весьма многословного обучения в том, что суть урока — в самом конце, до которого ученик просто не добирается! А потому порой, имея тройки и четверки, он на самом деле не знает ничего!

У Шаталова же ряд образов в виде опорных сигналов уже есть на доске, способствуя как более полному освоению, так и более полному ответу.

ОПОРЫ

В том, что методика Шаталова широкого распространения не получила, все же виноваты не одни бюрократы. Причин несколько. Не всякий преподаватель имеет достаточно воображения, чтобы создавать опорные сигналы по своему предмету. Кроме того, возможности таких "опорных сигналов" ограниченны. Ученик уходит из класса, где развешены "опорные сигналы", и его памяти уже не за что зацепиться. Да и в институте "опорных сигналов" ему уже никто не приготовит.

По нашему мнению, необходимо учить умению создавать "опорные сигналы" не учителей, а учеников, как и искусству запоминания этих опорных сигналов.

Начинать же следует с обучения формированию "опор".

Что мы понимаем под словом "опора"? Опора — это некая постоянно присутствующая в голове конструкция, к которой привязывается нужная для запоминания информация.

Опоры бывают трех видов — смысловые, ассоциативные и структурные.

Легче всего увязать информацию по смыслу. Такая увязка и самая эффективная. Родоначальник научной психологии памяти Г. Эббингауз писал: "Осмысленные стихи я заучиваю приблизительно в 9—10 раз быстрее, чем бессмысленные слова".

При изучении иностранного языка слова легко заучиваются тогда, когда удается найти логическую ассоциацию. К примеру, английское слово "speed", (скорость), можно связать со словом "спидометр".

В американской школе смысловая опора является основной. Нужно не заучивать текст, считают американцы, а работать с текстом, думать над ним, чтобы логически привязать новую информацию к предыдущему опыту. Для этой цели применяется предложенный Дж. Дьюи еще в начале XX века "метод проектов". Ученик "озадачивается" какой-то проблемой, ищет, как ее решить, и при этом непроизвольно осваивает предмет — учитель лишь помогает ему в этом.

Японец Тино Сасаки приводит притчу о разговоре отца с сыном:

"— Сынок, ты должен доесть суп.

— Почему?

— Потому что тебе нужно достаточное количество пищи.

— Зачем?

— Чтобы ты смог делать все, что ты захочешь.

— Ну, так я хочу вылить этот суп".

Эта притча любому из нас живо напомнит о своем детстве, когда мы, сжимая тяжелую столовую ложку в кулаке, задавали вопросы родителям, пока, выйдя из терпения, они не заявляли: "Когда я ем, я глух и нем".

Детство характеризуется большой любознательностью, стремлением узнать "почему", "зачем" и "отчего". Вспомним сказку Р. Киплинга про слоненка, который донимал африканских животных этими вопросами. Животные делали все возможное, чтобы он от них отвязался.

Однако следует заметить, что слова "зачем", "отчего" и "почему" — это не просто случайные слова, а алгоритм, которым мы познаем мир. Удивительную действенность этих слов заметил японец Сасаки, который даже предложил использовать алгоритм "зачем — отчего — почему" в научной работе.

Обнаружив какое-либо противоречие, следует "насесть" на него с этими вопросами, пока не будет найдено решение.

"— Почему люди возражают против заторов уличного движения?

— Потому что они вызывают раздражение.

— Почему они вызывают раздражение?

— Потому что приводят к неожиданным задержкам.

— Почему неожиданные задержки раздражают людей?

— Потому что им приходится менять свои планы.

— Почему те, кто находятся в дороге, имеют планы?

— Потому что поездка в автомобиле не самоцель".

Полученные ответы позволяют рассмотреть проблему с разных сторон и быстро наводят на мысль, что, раз "поездки не самоцель", а регулярное движение с работы, на работу и по прочим нуждам, можно заранее предусмотреть, на каких дорогах вероятнее всего появление заторов, и, изменив маршруты, сделать транспортные потоки менее напряженными.

Слова "не самоцель" наталкивают на мысль, что можно попытаться достичь цели иным путем — информировав автомобилистов о других магазинах, местах развлечения и так далее…

Если слова "отчего", "почему", "зачем" используются в научной работе, то они тем более должны использоваться при обучении. Это нам, взрослым, все уже ясно. Мы уже не выписываем газеты, редко читаем книги и щедро тратим время на пустые американские фильмы. В маленьких же людях заложена мощная программа познания и освоения мира, которая позволяет адаптироваться и выжить. Так и нужно использовать эту программу, давая не готовые знания, а возможность найти эти знания самим. Самостоятельно приобретенные навыки (это тоже заложено в человеке) усваиваются куда лучше.

"Как увязать между собой известные нам факты?" — задается вопросом Дейл Карнеги в книге "Как вырабатывать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично". Ответ таков: уяснением значения этих фактов, их осмыслением. По Д. Карнеги, полезно при знакомстве с каждым новым фактом ответить на следующие вопросы:

"а) Почему это так?

б) Как получилось, что это так?

в) Когда так бывает?

г) Где так бывает?

д) Кто сказал, что это так?"

Более кратко можно сформулировать подход Карнеги следующим образом: изучите время и место, причины и предпосылки, а также определите, насколько достоверно то, что вы слышите.

Вторым типом опоры является ассоциативная.

Психологи пока не могут объяснить, почему под гипнозом человек способен вспомнить в мельчайших подробностях то, о чем он в сознательном состоянии уже давно забыл. Некоторые из них предполагают, что человек запоминает практически все, что воспринимается органами чувств, но не все может воспроизвести, потому что отнюдь не ко всему ведет нас дорожка ассоциаций.

Так как научиться создавать эту дорожку?

Для каждого вида восприятия эти ассоциации свои. Чаще всего человек использует зрительные ассоциации, информация хранится в глубинах памяти в виде "картинок". Но мозг себя страхует — и, прежде чем выводить из подсознания нужную ассоциацию, проверяет ее на дополнительном языке образов, обычно эмоциональном.

Поэтому для лучшего запоминания нужно создавать четкие зрительные и эмоциональные образы.

Не знаю, пытался ли читатель разобраться, как он вспоминает, но свой алгоритм вспоминания я могу отследить довольно ясно. Под центром мозга есть некая зона, в которой пребывает сознание. Когда я начинаю вспоминать, в зоне вокруг центра головы как бы напрягаются резиновые нити, и откуда-то из внешней части мозга "втягивается" информация в виде образа. Когда информация правильная, от какой-то зоны чуть ниже центра сознания поступает сигнал "приятно" и я чувствую легкую эйфорию.

Это похоже на работу компьютера с его центральным процессором, который выставляет адрес информации на шину адреса, затем получает информацию по шине данных, сравнивает ее с содержимыхм так называемого "аккумулятора" и подает сигнал: совпадает ("приятно") или не совпадает ("неприятно"). В отличие от компьютера, правда, приятный и неприятный сигнал имеет множество нюансов, в соответствии с эмоциональным образом того, что я вспоминаю.

…Греческий поэт Симонид однажды отправился попировать с приятелями. Внезапно за ним прибежал посланник, и Симонид был вынужден покинуть друзей. Как только он переступил порог, сильный подземный толчок обрушил здание. Все друзья Симонида погибли. Трупы были так обезображены, что родственникам было трудно их опознать. И тогда Симонид начал вспоминать, где кто находился во время пира. Так, по месту, и был опознан каждый из погибших.

Позднее Симонид стал для запоминания объемной информации мысленно располагать ее в комнатах воображаемых домов. Позднее его метод получил распространение; технику запоминания информации при помощи определенных "опор" стали называть мнемотехникой.

Расцвет ораторского искусства привел и к расцвету мнемотехники. В Древней Греции и Древнем Риме не было принято выступать по записям. Во времена Цицерона по мнемотехнике уже существовала обширная литература. Мнемотехника была распространена и в Средние века. По Европе бродили странствующие мнемонисты, которые за небольшую плату могли превратить любого в ходячую энциклопедию.

Развитие книгоиздательства похоронило мнемотехнику. От многочисленных техник остались разве что самые нехитрые приемы, как, к примеру, знаменитая фраза: "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан". И это печально. Усвоить можно было бы много больше и прочнее, если бы в учебнике давались нехитрые, в общем, мнемонические подсказки. Моя учительница русского языка снабдила нас целым набором мнемонических правил ("Надо писать "шёл", а не "шол"; когда вы идете, вы идете ножками; вот эти ножки и находятся на слове "шёл"). Учитель физики научил нас приему, по которому легче преобразовывать закон Ома. Мнемонические правила существуют, ими пользуются, но к этому относятся как к чему-то нелегальному, что не заслуживает того, чтобы быть написанным в учебниках и учтено в учебных программах. Я думаю, для иностранного языка такие "подсказки" просто необходимы, поскольку так или иначе каждому приходится их создавать.

Мало того, следует учить создавать мнемонические приемы. В своей книге "Интеллигентность и воля" немецкий психолог Э. Мейман рассказал, что он помнит о том, что моторные нервы входят в спинной мозг спереди только потому, что в словах "моторный" и "спереди" есть общая буква (в немецком языке). Если уж ученый, да к тому же психолог, прибегает к мнемонике, это должен уметь буквально каждый.



Поделиться книгой:

На главную
Назад