Помоги проекту - поделись книгой:
Парламент обычно утверждал общую сумму на «секьюрити сервис» (Службу безопасности и Секретную разведывательную службу). Английская разведка — старейшая в мире. Она была создана в XVI веке государственным секретарем королевы Елизаветы I сэром Фрэнсисом Уолсингемом. Он привлек к разведке лучших студентов Кембриджа и Оксфорда, что стало с тех пор традицией (в 30-е годы советская разведка повторила этот опыт, но уже в своих интересах). Кстати, по такому же принципу в Англии долгое время в политике выдвигались министры и премьеры. Большинство их было выпускниками этих двух университетов. Кадры разведки вербовались с учетом их принадлежности не только к интеллектуальной, но и к социальной элите, из тех, кто имел связи с влиятельными людьми. Считалось, что именно им, особо заинтересованным в сохранении существующих порядков, можно больше доверять. Историк английских спецслужб, отмечая, что на протяжении столетий ни одна страна не имела такой эффективной разведки, как Англия, писал: «Мышь не могла выскользнуть из спальни какого-либо посла, не будучи замеченной кем-либо из соглядатаев господина секретаря Уолсингема».
Из первых лекций Блант узнал, что традиции разведки свято сохраняются в Англии и что Секретная служба страны отличается высоким профессионализмом разведчиков.
«Сикрет интеллидженс сервис» (СИС) — Секретная разведывательная служба МИ-6. Сегодня это скорее гражданская, чем военная организация, а в те 30-40-е годы во главе ее стояли военные. Она занималась добыванием необходимой информации по вопросам внешней политики и обороны, той, которую нельзя было получить по обычным, официальным каналам. Ее представители работали во многих посольствах Англии под прикрытием дипломатической неприкосновенности. В ее же ведении находилась нелегальная резидентура разведки. Во время войны СИС занималась не только шпионажем, но и саботажем и диверсиями, оказанием помощи антифашистским организациям Сопротивления в оккупированных Германией странах Европы.
«Секьюрити сервис» обычно именуется МИ-5 и имеет задачу защищать секреты Англии от иностранного шпионажа, предупреждать действия шпионов. Кодовое название МИ-5 — «К», а его руководителя — «Mister К» по первой букве фамилии бывшего бессменного руководителя «Секьюрити сервис» капитана Вернона Келла, занимавшего этот пост с 1909 по 1940 год (за это время в Англии сменилось 12 премьер-министров). Это наименование она приобрела в годы, предшествовавшие Первой мировой войне. Тогда она существовала в качестве отдела военной разведки Министерства обороны. Главная ее задача состояла, по выражению газеты «Санди тайме», в «судорожном выискивании большевистской опасности». О том, как она справлялась с ней, читатель увидит на примере деятельности Бланта и других советских разведчиков «кембриджской группы».
Надо отметить, что МИ-6 и МИ-5 нередко враждовали и вступали в конфликт друг с другом, что, конечно, ослабляло их.
В Англии в годы Второй мировой войны наиболее активно действовали три разведки: собственно английская разведка и контрразведка (МИ-5 и МИ-6), одна из самых сильных, а может быть, и самая мощная, германская и советская.
Германия накануне войны значительно усилила свою разведку. Гиммлер внес в «тайную войну» специфический немецкий элемент, провозгласив шпионаж «священным долгом каждого немца».
Готовясь к оккупации Англии, гестапо разработало специальную секретную справку об английской секретной службе на сто с лишним страниц. Были составлены списки важнейших политических деятелей, журналистов, наиболее опасных для фашистской Германии англичан. В этом списке значилось и большое число фамилий офицеров английской разведки, хотя их имена в Англии были тщательно засекречены.
Фашистская Германия в своем совершенно секретном справочнике так охарактеризовала английскую разведку в те годы: «Английская секретная служба… сыграла немалую роль в укреплении Британской империи. Англичане поставили разведывательную службу на такую высоту, что она целое столетие оставалась недосягаемой».
Теперь предстояла смертельная борьба двух этих разведок.
Би-Би-Си, делая после войны документальный обзор схватки двух разведок — английской и немецкой, пришла к выводу о чистой победе британской разведки. Американский историк тайной войны двух стран, сам офицер разведки во время войны, Ладислав Фараго писал: «Закончив исследование битвы разведок двух стран, я пришел к определенному выводу о том, что выиграла шпионскую войну Англия».
Английская разведка сумела обнаружить на территории Британии более трех с половиной тысяч немецких агентов, 765 из них было арестовано, а 30 особо опасных немецких шпионов казнено. Ей удалось найти подпольный немецкий завод по производству тяжелой воды в Норвегии и захватить его.
А как обстояло дело у англичан в борьбе с советской разведкой? Нельзя думать, что они не обращали на нее внимания. Напротив, защита от советской разведки была одной из главных целей английских секретных служб. Ее руководители начиная с самого основания специальной службы Англии в 1909 году не спускали глаз с России, а с советской разведки — в особенности.
Английские историки разведки отмечают, что СССР был окружен значительным числом заграничных резидентур (англичане называли их «станциями»), прежде всего в пограничных с Советским Союзом странах — Польше, Латвии, Эстонии, Финляндии, Болгарии и Швеции. Эти станции, пишет знаток английской разведки Найджел Уэст, прежде всего концентрировали свое внимание не на тех странах, в которых они были расположены, а на Советском Союзе, на информации о нем (и, конечно, на советской разведке).
Я говорил о том, как вербовал агентов в те годы КГБ. А как укомплектовывала свой штат английская Секретная служба? Аналогична ли британская система советской в этом отношении? Не совсем. В Секретную службу Британии принимались преимущественно по принципу личного знакомства. И так случилось, что многие офицеры СИС были или родственниками, или хорошими знакомыми. Это относилось к А. Бланту, С. Мензису, Г. Лиделлу и другим. Казалось, это гарантировало ее от провалов, но практика военных лет показала обратное и обернулась против самих англичан.
Другим был в Англии подход и к вербовке иностранных агентов. Подавляющему большинству шпионов руководство СИС платило деньги, хотя и небольшие. Вообще СИС предпочитала иметь платных агентов. Она исходила из того, что, получая деньги, агент становится более покладистым. Неоплачиваемый агент, по мнению руководителей английской разведки, склонен вести себя независимо и может причинить большие неприятности.
Особенно следует отметить тот интерес, который проявляли к России и Советскому Союзу лично руководители Секретной службы Британии — Смит Камминг, занимавший свой пост более 30 лет (с 1909 по 1939 г.), и, конечно, генерал-майор сэр Стюарт Мензис, легендарная фигура английской разведки. Он возглавлял британские спецслужбы с 1939 по 1953 год, то есть в тот период, на который приходится расцвет деятельности «большой пятерки».
У. Черчилль, фанатично веривший в разведку, придавал ей огромное значение и, придя к власти, отправил в июне 1940 года в отставку генерал-майора сэра Вернона Келла, руководителя МИ-5. Он поручил возглавить «исполком разведки», который осуществлял общее наблюдение за МИ-5, лорду Свентону, бывшему министру авиации. Первой задачей нового руководителя было расследовать и реформировать деятельность МИ-5 для усиления ее эффективности.
Стюарта Мензиса Черчилль оставил на своем посту руководителя МИ-6, или СИС (Секретной разведывательной службы). Он знал, что Мензис был умным, деятельным руководителем разведки, настоящим мастером шпионажа. Он окончил Итон, где за свои успехи в немецком и французском языках получил специальную премию, потом Сандхерст, королевскую военную академию, и служил в гвардейской бригаде. На полях Первой мировой войны он участвовал в самых жестоких сражениях и был награжден за храбрость военным крестом.
Мензис имел самые тесные связи с высшими кругами страны. Среди его покровителей был лорд Галифакс, главный консервативный «кнут» (руководитель консерваторов в парламенте). Его кандидатуру предложил сэр Хью Синклер перед своей отставкой. Решение о назначении Мензиса было принято премьер-министром на заседании военного кабинета. В Англии было широко распространено мнение, что Мензис был незаконным сыном короля Эдуарда VII. Во всяком случае, у него были тесные связи с королевским двором. Его мать леди Холфорд была фрейлиной королевы Марии. (По иронии судьбы королева Мария, благосклонно относившаяся к главному разведчику Британии, протежировала также и советскому супершпиону А. Бланту.)
Близкие отношения были у Мензиса и с королем Георгом VI. Рассказывают, что после его назначения на высокий пост руководителя МИ-6 король Георг в шутливой форме спросил Мензиса:
— Что случится, если я Вас спрошу имя вашего резидента в Берлине?
— Мои уста не разомкнутся, чтобы ответить на ваш вопрос, Ваше Величество.
— А положим, я скажу: тогда Вы потеряете свою голову!
— В этом случае, сэр, моя голова покатится с крепко сжатыми устами.
У Мензиса была нелегкая задача провести секретные службы через Вторую мировую войну, начатую Англией так неудачно. Он находился под непосредственным руководством У. Черчилля, у которого был далеко не легкий характер. Правда, уже в самом начале карьеры Мензис мог записать в свой актив визит в Польшу в 1939 году и спасение дешифровальной машины «Энигма», которая впоследствии дала англичанам первоклассную информацию о Германии. Он сумел во время войны расширить спецслужбы с минимальной затратой средств. Черчилль даже как-то сказал о нем: «Он тратит на свою службу копейки…»
Но репутация МИ-6, руководство которой принял на себя Мензис, в первые годы войны была не слишком высокой. Английские спецслужбы дали явно неадекватную оценку готовности Франции к отпору Германии. МИ-6 разделяла точку зрения военного руководства Франции, что линия Мажино явится мощным препятствием для германских моторизованных войск. СИС неправильно оценила и моральный дух французов, утверждая, что в случае войны Франция может пойти на сепаратный мир с Германией. Правда, Мензис, зная точку зрения Черчилля, предпочел не передавать последнему эту информацию и тем самым подстраховал себя.
Мензис был превосходным администратором, умело маневрировал в сложной обстановке, имея огромный авторитет, пользуясь большим уважением министров кабинета.
Вот с такой мощной фигурой руководителя самой опытной Секретной службы вынуждены были состязаться в умении вести шпионскую работу члены «большой пятерки»20.
Блант открывает дверь английской разведки
С этими или примерно этими данными об английской разведке ознакомился Блант в первые дни учебы. А затем события стали развиваться стремительно и в неожиданном для него направлении. Через три дня после прибытия Бланта на учебу, рано утром, его вызвал командир корпуса бригадир Шерар и сказал: «Военное министерство отстранило вас от тренировочного курса из-за довольно враждебного отзыва о вашей предыдущей деятельности». Тем же утром за завтраком Шерар объяснил остальным офицерам штаба, что Блант отзывается из части в связи с отрицательной характеристикой, полученной из Кембриджского университета.
Шерар сказал Бланту, что если он хочет подробно знать причину его откомандирования или остаться в корпусе, то ему следует обратиться в Военное министерство. Блант так и сделал и получил ответ от заместителя руководителя военной разведки майора Мартина, в котором сообщалось, что в досье Бланта есть два документа, или, как говорили тогда в разведке, «два следа»: один о его путешествии в СССР в 1935 году и второй — три статьи, которые он в свое время опубликовал в левом журнале «Лефт ревью». Блант, однако, смог умело оправдаться. По вопросу о поездке в Москву он писал, что цель ее была чисто научная — ознакомление с картинами западной живописи, подлинники которых хранятся в СССР. Он добавлял, что ездил не один, а в составе группы, в том числе со своим братом Уилфредом и Флетчером Куком, к которым МИ-6 никаких претензий не имело.
Что касается второго вопроса, то он объяснил опубликование этих статей недоразумением и сослался на публикацию им статей на ту же тему в другом журнале, из которых было ясно, что его концепция не носит марксистского характера. Бланту повезло, так как майору Мартину было совсем не с руки разбираться в статьях, посвященных искусству. Его убедил ответ Антони по первому вопросу, и он снял с Бланта запрет на службу в военной разведке. Время было такое, что превосходное знание двух иностранных языков — немецкого и французского — ценилось на вес золота, ведь страна готовилась к высадке во Франции экспедиционного корпуса для борьбы с Германией.
Прошло совсем немного времени, и Блант, хорошо зарекомендовавший себя, был повышен в чине и стал капитаном, а в декабре 1939 года его направили в Булонь. Соединение, которым командовал Блант, было небольшим, но ему придали мотоциклистов, самому ему выделили автомашину. В задачу его части входили контакты с французской полицией и цензура всей почты воинских частей.
Это был период «странной войны», а потому, как понимает читатель, пять месяцев в Булони для него прошли спокойно. Но 10 мая 1940 г. началось весеннее наступление немцев на Францию. Голландия сразу капитулировала. На очереди была Бельгия. Британский экспедиционный корпус, в котором служил Блант, в ходе дальнейшего успешного наступления гитлеровцев был отрезан. Наступил период печально знаменитого дюнкерк-ского бегства. Два члена «кембриджской группы» были его участниками. Один — Ким Филби, в то время работавший корреспондентом «Таймс» во Франции, чьи регулярные корреспонденции из армии читали англичане. Другим был Антони Блант.
25 мая немцы появились близ Булони. Надо было срочно покидать Францию. Блант в этих условиях действовал продуманно и спокойно. Хладнокровие его удивляло солдат — ведь они были безоружными, на всю их часть приходился один револьвер их командира. Нашли какое-то судно, но оно было загружено взрывчаткой, попадание в него любого снаряда грозило взрывом. Решили его не разгружать — времени для этого не было: в бинокль можно было видеть приближающихся немцев, а германские корабли уже начали бомбить гавань. Отряду чудом удалось спастись и, преодолев Ла-Манш, прибыть в Англию. Впоследствии деятельность Бланта во Франции была высоко оценена и французским правительством: он был награжден орденом Почетного легиона.
В те дни английские службы безопасности лихорадочно искали интеллектуалов, чтобы укрепить разведку. Эффективность деятельности любой организации определяется в значительной степени способностью ее кадров. Это верно для любой службы, но в особенности для разведки. Разведчики должны обладать редким сочетанием профессиональных качеств: аналитическим умом, хорошим знанием противника, решительностью, не быть слишком честолюбивыми (служить, оставаясь в безвестности), готовностью ко всякого рода опасностям, умением маскироваться. Они должны избегать стандартных, догматических оценок и обладать хорошей памятью; для того чтобы устанавливать полезные контакты с людьми, уметь быть (или казаться) доброжелательными. Ну и, безусловно, должны быть преданы своему правительству, чтобы оно могло доверять им самые большие секреты. Надо было не только найти такую кандидатуру, но и заручиться рекомендацией кого-нибудь из влиятельных лиц, кто хорошо и всесторонне знал будущего разведчика. Во время войны требования к разведывательной службе в целом и к каждому ее сотруднику в отдельности значительно возрастают.
Но обстановка в Англии после поражения Франции требовала немедленных мер. МИ-5 и МИ-6 обратили свое внимание на выпускников университетов, прежде всего Оксфорда и Кембриджа — их не надо было долго готовить к новой работе. Друзья Бланта, когда их попросили рекомендовать кого-нибудь в военную разведку, предложили кандидатуру Бланта. Среди рекомендовавших был прежде всего Виктор Ротшильд, который сам вскоре после начала войны был привлечен к работе в МИ-5 (замечу, что его самого привлек к работе в разведке заместитель
начальника отдела МИ-5 Гай Лиделл), а также Гай Берджес, который к тому времени уже работал в МИ-6. Блант позднее, в 1979 году, сказал, что он был привлечен в МИ-5 на основе «личных рекомендаций». «Некто, кто работал в МИ-5, рекомендовал меня», — сказал он. Видимо, он имел в виду Ротшильда. О Берджесе, работавшем в МИ-6, он предпочитал не упоминать и тогда, хотя тот уже более 15 лет как скончался. Блант признался также, что рекомендовавшие хорошо знали о его прошлых коммунистических взглядах.
Сам Ротшильд пять лет спустя, в 1984 году, сказал: «Я не отрицаю, что я представил Бланта Гаю Лиделлу». Это произошло в доме Ротшильда, Лиделл сначала условился с Ротшильдом, чтобы тот представил его как «капитана Блейка». Но во второй половине вечера после долгого и откровенного разговора «Блейка» с Блантом Лиделл отбросил маскарад, назвав свое настоящее имя. У них с Блантом нашлись и общие увлечения — коллекционирование картин. Ротшильд, подойдя к ним и услышав их разговор, минутой спустя сказал своей жене: «Дело уже решено». После такого личного знакомства начальника с будущим подчиненным всякая проверка была уже делом формальным. В военных условиях такие факторы, как Кембриджский университет, участие в войне во Франции, родственные связи с королевой да плюс надежные рекомендации были более чем достаточны для зачисления на самую секретную работу.
Поздней осенью 1940 года Блант начал работать в отделе МИ-5. Первые месяцы он провел в секции «Д» отдела «Д», которая занималась безопасностью военных заводов и некоторыми проблемами безопасности армии. Руководитель отдела «Д» бригадир Аллен имел доступ ко многим секретным документам, значительная часть их проходила через Бланта, так как он стал его помощником. Как снимать с них копии? Специального аппарата для этого на первых порах у Бланта не было. Выручали его собственные способности. Контролер Бланта в посольстве в Лондоне (так в Центре называли руководителей нелегалов) говорил, что у Бланта была «блестящая фотографическая память».
Иногда Бланту приходилось брать документы домой, и тогда можно было без труда сделать выписки. Не всегда это проходило гладко. Однажды по выходе из штаба он был задержан полицией. Как на грех, у него были с собой секретные документы. Видимо, это было обычное «контрольное» задержание, которое в те времена не было редкостью. Но можно было представить, какая опасность грозила Бланту, если бы полиция обнаружила при нем документы разведки, — последствия могли бы быть самыми тяжелыми. В Англии во время войны существовала смертная казнь за государственные преступления. К счастью, досмотр был не слишком тщательным и дело закончилось благополучно. Но это стало для Бланта серьезным уроком, и он понял, что брать документы домой без соответствующего разрешения начальства — дело не только рискованное, но и неразумное.
Как часто встречался Блант со своими «контролерами» для передачи материалов?21 Он говорил Уэсту, британскому журналисту, что встречи проходили на определенных, более или менее постоянных местах (имелись даже излюбленные «базы»), но виделись и в местах необычных, ранее не использовавшихся для свиданий: в барах, салонах для некурящих, парках и т. д. Впрочем, Блант никогда не имел проблем при встречах.
Отправлялся он на место свидания на метро или на автобусах. Он говорил, что это лучше делать именно так, а не на машинах, поскольку есть возможность проверить, нет ли за вами слежки (в таких случаях садились в первый или последний вагон метро, выходили последними перед самым закрытием дверей — так советовали в Центре, несколько раз пересаживались и т. д.). Блант ходил в военной форме. В Лондоне в первые годы войны было огромное количество солдат и офицеров, большинство их отправится на фронт не скоро, в 1944 году. Они были главными посетителями баров, парков, и потому военная форма не привлекала особого внимания лондонцев. Затемнение Лондона играло на руку советским разведчикам, помогало им ускользать от слежки.
Москва, давшая Бланту условное имя «Джонсон», а также «Тони» и «Ян», внимательно следила за действиями своего агента. Через несколько месяцев после начала работы в МИ-5 он получил из Центра инструкцию постараться проникнуть в самый центр «Секьюрити сервис».
Бланта ревнуют к его успехам
Блант, выполняя это поручение, поставил своей задачей сблизиться с Лиделлом. Последний был очень чувствителен к похвалам и лести. И Блант не без успеха этим воспользовался. Он учел и его любовь к искусству и не раз приглашал посетить ту или другую интересную выставку-продажу картин. Блант был тем человеком, который мог дать самый квалифицированный, профессиональный совет, какую картину стоит приобрести. Лиделл высоко ценил и деловые качества Бланта, его собранность, внимание к деталям, и довольно скоро перевел его на пост личного помощника секции «В» отдела «Д». Он поручил ему проанализировать, насколько эффективно проводится слежка за теми, кого МИ-5 подозревала во враждебной деятельности. Это дало возможность Бланту информировать Москву, за кем и как ведется слежка, и рекомендовать, как лучше ее избежать.
Если бы Лиделл мог предполагать, какое он дает оружие в руки КГБ, как он сам помогает советским агентам уйти от наблюдений и преследования, он, наверное, сгорел бы со стыда.
Вероятно, именно такие действия Лиделла дали впоследствии английским исследователям возможность утверждать, что он, как и Блант, служил в советской разведке и что они действовали согласованно.
Поручение Лиделла доставило, однако, Бланту непредвиденные неприятности и осложнило его жизнь.
Секретарь Лиделла Марго Хиггинс, давно служившая у него, вдруг «приревновала» Бланта, полагая, что его успехи отодвигают ее на вторые роли, отдаляют ее от начальника. Этого же раньше опасался и заместитель Лиделла Уайт, выпускник Оксфорда (между студентами и выпускниками Оксфорда и Кембриджа часто были не самые лучшие отношения). Уайт и сам интересовался искусством, возможно, и это было дополнительной причиной его ревности. Уайт считал (может быть, и не без оснований), что Блант стремится использовать личные отношения с Лиделлом в своих корыстных целях (позднее Уайт стал одним из руководителей МИ-5, а потом и МИ-6).
Оба чиновника объединились и пристально следили за каждым шагом Бланта, что, конечно, мешало его основной работе — на советскую разведку.
То ли в результате козней, то ли, наоборот, успехов Бланта в работе, но он был переведен на другое место — в отдел «Б» МИ-5, который осуществлял наблюдение за иностранными посольствами в Лондоне. Как гласит русская пословица, «пустили козла в огород».
Именно в это время произошел случай, который свидетель^ ствовал о том, какую ценную информацию поставлял Блант Москве.
У МИ-5 в Москве был очень важный агент, имевший доступ к высшему руководству страны. Сотрудникам МИ-5, которые не вели его, было известно об этом агенте очень немногое. Бланту удалось установить, что агент «X» уже в течение семи лет направлял важные донесения в Лондон, что он работал в секретариате А. И. Микояна, а информацию передавал через офицера МИ-6 Гарольда Гибсона, когда тот посещал Москву. Этих сведений, посланных Блантом, было достаточно, чтобы установить, кто был этот «X». После того как Блант был переведен в отдел «Б», агент «X» исчез из поля зрения английской разведки. Позднее на вопрос английского журналиста, не причастен ли Блант к его исчезновению, последний, не отрицая этого, коротко прокомментировал историю так: «Он знал правила игры и тот риск, на который шел».
В мире разведки сентиментальность не в почете, там ведется суровая, подчас жестокая смертельная борьба, когда противники прибегают к самым крайним мерам. Это было характерно как для советской, так и английской и других разведок Запада22.
В первый период войны Блант умело использовал в целях советской разведки свою дружбу с В. Ротшильдом. Последний арендовал трехэтажный дом на Бентинг-стрит. Когда в сентябре 1940 года гитлеровская авиация начала наносить бомбовые удары по Лондону, Виктор и его жена Барбара, бывшая в то время в положении, решили перебраться в провинцию и сдать дом Бланту и двум его друзьям. Так как для троих он был слишком велик, Блант предложил и Берджесу присоединиться к ним. С тех пор дом превратился в место встреч двух советских разведчиков с нужными им людьми.
Привлекало это место англичан тем, что дом был известен как респектабельный «дом Ротшильда», тем, что он был прекрасно обставлен и, наконец, имел надежное бомбоубежище. Многие посетители предпочитали оставаться в нем и на ночь. В доме бывали К. Филби, когда он приезжал в Лондон, и другой член «кембриджской группы» (о котором я скажу позднее) — Дональд Маклин. В нем бывали Д.Д. Бернал, английский физик (в будущем иностранный член советской Академии наук, президент Всемирного совета мира). Среди посетителей этого «гнездышка миллионеров», как назвал его один из друзей Бланта, были будущие английские министры. Жаловали его и английские разведчики, в том числе Томас Харрис, друг Бланта, работавший в МИ-5. Часто посещал дом и Гай Лиделл, а потому и другие сотрудники МИ-5 были постоянными гостями дома на Бентинг-стрит. Джон Кастелло, которого я уже упоминал, отмечая, что на Бентинг-стрит были особенно рады именно Лиделлу, писал: «Один из наиболее важных директоров британской Секретной службы был вовлечен в центр круга Бланта. Главный штаб НКВД мог поздравить себя с этим достижением».
Лиделл не ограничивал себя во времени, когда встречался с Блантом и Берджесом: он помогал Бланту также в некоторых его не совсем ясных мероприятиях частного характера. Среди друзей Бланта по «гнездышку миллионеров» оказался и некто Джек Хэвит, человек совсем не кембриджского круга. Сын жестянщика, начавший свою карьеру как водопроводчик, он потом стал танцором и артистом хора. Блант встретил его на одной вечеринке в Военном министерстве, где Хэвит работал, будучи призванным в армию. Блант с помощью Лиделла освободил его от направления в войска Северной Африки и привлек к работе в МИ-5. Какой точно? Не совсем понято. Во время последнего расследования на вопрос, что он, Хэвит, делал для Бланта, тот ответил очень уклончиво. Иногда он сопровождал Бланта для досмотра багажа дипломатических курьеров.
Тайну этих досмотров раскрыл Роберт Сесил, назначенный помощником личного секретаря заместителя министра иностранных дел сэра Александра Кадогана. Сесил как-то прибыл в Форин оффис рано утром и столкнулся там лицом к лицу с Блантом. Они долго не виделись друг с другом. Блант так изменился, что Сесил не сразу узнал его. Офицерская форма делала его еще стройнее и выше. От прежнего преподавателя Тринити-колледжа, каким он знал его семь лет назад, казалось, мало что осталось. На вопрос Сесила, что он делает в МИД, да еще в такое раннее время, Блант ответил: «Расследую инцидент с дипломатическим багажом одного из посольств».
В действительности Блант по линии МИ-5 знакомился, разумеется нелегально, с дипломатическим багажом некоторых иностранных миссий, включая багаж союзных с Англией государств и стран — Польши, Голландии, Дании, чьи «правительства в изгнании» находились в Лондоне, а также диппочтой нейтралов — Испании, Швейцарии и Швеции. Блант руководил всеми этими операциями. Это была нелегкая работа. Она требовала железных нервов, точного расчета времени, чтобы не быть застигнутым врасплох.
В этой работе иногда принимал участие и К. Филби. В своей книге «Моя тайная война» он подробно рассказывает, как это делалось. Некоторые его замечания представляются очень интересными.
Прежде всего следовало так или иначе убедить дипломатических курьеров оставить их вализы на попечение англичан. Правда, курьерская служба во многих странах была организована слабо, да и курьеры не отличались особой дисциплинированностью. Часто задерживался вылет самолетов (а ведь почта пересылалась, как правило, по воздуху), и потому английские офицеры-таможенники могли свободно сослаться на задержку самолета или не указать точную дату его прибытия. Курьерам обычно сообщали «плохую сводку погоды» или говорили, что обнаружена «техническая неисправность» в самолете и т. д. И то и другое означало неопределенно долгое ожидание, и курьерам приходилось выбирать — сидеть ли на их вализах в аэропорту неизвестно сколько или отправиться в ближайший город в гостиницу. При этих обстоятельствах таможенник или офицер службы безопасности (часто эту роль играл Блант) любезно предлагал расстроившемуся курьеру оставить почту в его личном сейфе. «Я запру его сам на ваших глазах, старина, и все будет в порядке, когда Вы вернетесь», — говорил он. Немало курьеров попадали на эту дешевую приманку и спокойно уходили отдохнуть или повеселиться в соседний городок.
Вализы передавали экспертам (часто тому же Бланту). До вскрытия каждую вализу тщательно осматривали, каждый узел и печать копировали и фотографировали, а при необходимости подвергали и химическому анализу. Затем развязывали узлы, извлекали документы и самое важное фотографировали. И наконец, выполнялась самая трудная задача — сложить почту так, как она была уложена ранее, и до мельчайших подробностей воспроизвести узлы и печати23.
Иногда у англичан бывали «проколы» — сбитые печати, беспорядок в документах, и тогда Бланту приходилось выступать в роли дипломата, оправдываться, успокаивать клиентов. Обычно это ему удавалось.
Сесил, понявший, что Блант делает на самом деле в Форин оффис, отмечал, с каким самообладанием и хладнокровием он проделывал все это и держался при этом как хороший актер. Нет никакого сомнения в том, что, тайно знакомясь с дипломатическими и военными документами разных государств, Блант обо всем особо интересном и важном информировал Москву, которая таким образом была осведомлена не только о политике и действиях английского правительства, но и многих других государств.
Р. Сесил так комментировал эту работу своего друга: Блант использовал данное ему поручение, чтобы служить русским. Он, конечно, ставил о ней в известность Сталина, чтобы тот знал, кто на его стороне, а кто — нет. В дневнике сэра Александра Кадогана за 23 декабря 1943 г. есть запись о приеме им Бланта. Это свидетельствовало о том, что Блант напрямую информировал первого заместителя министра и решал с ним вопросы. Кадоган был тем заместителем министра, который ведал разведкой, и, конечно, проблемы, о которых ему докладывали, были из числа самых важных и серьезных. Это показывало, как высоко поднялся Блант в иерархии английской разведки. «Ни один другой представитель МИ-5, кроме генерального директора Холлиса и его заместителя Лиделла, не принимался Кадоганом, пока я был у него на службе», — писал Р. Сесил.
«Самая страшная атака»
Приближался день нападения Германии на СССР. 10 мая 1941 г. немецкие воздушные силы провели «заключительный», самый сильный рейд на Лондон. «Самой страшной атакой была последняя», — писал впоследствии У. Черчилль.
Так случилось, что известно, где был в тот день А. Блант и что он делал. Он закончил работу в тот вечер поздно. Берджес и он возвращались домой уже в темноте. И вдруг завыли сирены противовоздушной обороны, а через несколько минут начался налет. Полиция перекрыла дороги и остановила все движение.
Задержали и машину Бланта. Это было в пяти километрах от собора Святого Павла. Все вокруг горело. Блант наблюдал за пожаром. Справа и слева рвались бомбы. Но Блант был совершенно спокоен. В ту ночь в Лондоне было зарегистрировано более двух тысяч пожаров, погибло свыше трех тысяч человек.
Несколько месяцев после этого Лондон жил спокойно, многие англичане думали, что это конец воздушной войны, многие, но не Блант. Он был уверен, что блиц закончился и что наступила решающая фаза в подготовке к войне с СССР, что нападение на Россию вот-вот произойдет.
Чтобы знать, что передавал он тогда в Москву, надо иметь сведения о той информации, которая была у него самого, и о том, из каких источников он ее получал. Данные, на основе которых он строил свои выводы, были очень солидными и надежными — из американского и других посольств в Лондоне; немецкие данные, в частности донесения некоего Пауля Туммеля, служившего в абвере и работавшего на английскую разведку; материалы, поступавшие из центра в Блетчли-парк, где расшифровывались перехваченные немецкие радиотелеграммы (англичане утверждали, что они расшифровали во время войны более 15 тысяч немецких радиоперехватов).
12 июня 1941 г. совместный комитет разведки Британии, проанализировав всю имевшуюся информацию, пришел к выводу: «Гитлер намерен атаковать Россию… Мы по-прежнему полагаем, что события достигнут пика во второй половине июня». Были ли известны эти материалы Бланту? Они доводились до сведения крайне узкого круга лиц — премьер-министра, некоторых министров и высших военных и гражданских руководителей Уайтхолла, в том числе до руководителей МИ-5 и МИ-6. С ними знакомился и Гай Лиделл. Начиная с 1941 года и сам Блант получал многие расшифровки Блетчли-парка. С ними, наконец, знакомились и отдельные лица, близкие к Бланту по Кембриджу. Некоторые из них или их жены сочувствовали английской компартии и регулярно посещали дом на Бентинг-стрит.
Блант работал в тесном сотрудничестве с полковником Робертсоном. Полковник занимался «двойными агентами» и так называемой «Дабл-кросс-систем» («Обманной системой»), которая американской энциклопедией шпионажа и контршпионажа называется «величайшим триумфом британской разведки». Смысл ее заключается в том, что английская Секретная служба, выявив германских шпионов в Англии, перевербовывала их и через них получала необходимую информацию, а также снабжала противника дезинформационными сообщениями.
Успех англичан объясняется еще и тем, что им удалось раскрыть тайну шифровальной программы Германии «Энигма», впрочем, подробнее об этом будет рассказано в следующей главе.
Другим разведчиком, который занимался «Дабл-кросс-систем» (ДКС), был Виктор Ротшильд, руководивший одной из ее секций. Блант принимал участие в создании системы ДКС. В начале войны он выехал в центр, где проводились допросы немецких агентов и их обработка для МИ-5. Выдающиеся аналитические способности, прекрасное знание Германии и немецкого языка сделали его ценным специалистом по перевербовке немецких агентов. Особенно интересно то, что некоторые из них на самом деле были советскими разведчиками, захваченными в плен англичанами. Если бы их не «перевербовали», то они остались бы в лагерях и были бы, таким образом, потеряны для Москвы как разведчики. «Перевербовка» дала им возможность остаться на воле и с помощью Бланта связаться с Москвой.
Одним из таких агентов была Наталия Сергеева (она предпочитала, чтобы ее называли «Лили»). Отец ее был русским. В советскую разведывательную сеть ее вовлек дядя — Николай Скоблицин. Другой ее дядя, Евгений Миллер, — генерал царской армии. Сергееву перевербовал абвер, и ей была дана кличка «Тремп» («Странник»).
Глава VI. БЛАНТ ВМЕСТЕ С СОВЕТСКИМ НАРОДОМ ВОЮЕТ ПРОТИВ ГИТЛЕРА
Блант в некоторых своих показаниях утверждал, что до 22 июня 1941 г., до тех пор пока Черчилль не заявил, что Англия рассматривает Советский Союз в качестве своего союзника в борьбе против гитлеровской Германии, — именно до тех пор он не посылал в Москву особенно важной секретной информации.
Мы знаем, что это не так. Подобного рода заявления Бланту были нужны, чтобы избежать обвинений в предательстве. Но косвенно слова Бланта подтверждают, что после 22 июня он значительно активизировал свою деятельность и стал направлять на Лубянку все более важную и ценную информацию. Блант цитировал слова У. Черчилля: «Любой человек или государство, которое борется против нацизма, получит нашу помощь». Отныне, после нападения Германии на СССР, Блант считал себя «двойным патриотом». Он справедливо полагал, что, работая советским разведчиком, он борется против Гитлера, тем самым помогая и своей стране.
Что же изменилось в его деятельности после 22 июня 1941 г.?
Очень удачная вербовка
Прежде всего расширился круг его информаторов. Особенно успешными были донесения одного из них, которые касались данных о немецких вооруженных силах, о немецкой военной разведке и ее секретах. Этим информатором был Лео Лонг, выходец из простой семьи, выпускник Тринити-колледжа. В Кембридже он стал членом компартии. Блант был тьютором (наставником) Лонга, помогая ему в овладении французским языком. Он и завербовал Лонга для разведывательной работы на Москву. После окончания университета Лонг уехал в Германию, где работал преподавателем. Английская энциклопедия шпионажа сообщает о нем такие данные: в конце 1940 года Лонг, возвратившийся из Германии в 1939 году, был зачислен в военную разведку, в отдел, который именовался МИ-14. По-видимому, случайно в 1941 году Блант и Лонг встретились в бомбоубежище Военного министерства во время воздушной атаки на Лондон германской авиации. И Блант предложил Лонгу возобновить их «рабочие отношения» с того места, где они прервались. Лонг согласился.
Очень скоро из своих контактов с Блантом он понял, что тот был куда больше вовлечен в активную шпионскую работу на Москву, чем признавался. Энциклопедия сообщает, что «два джентльмена обычно встречались в лондонских пабах, и Лонг вручал Антони информацию, которую выуживал у агентов, работавших в Европе для Бланта». Это показывает, что у Бланта были свои агенты не только в Англии, но и в континентальной Европе. «Эта информация, — указывается в энциклопедии, — включала сообщения о передвижении немецких войск с комментариями британской военной разведки и о развитии событий на фронте».
Источником информации Лонга в значительной степени служили телеграммы германского командования, расшифрованные английской службой дешифровки. Удалось это сделать так. В декабре 1941 года вторая немецкая армия потеряла две шифровальные машины, известные под названием «Энигма», что ускорило создание англичанами собственной дешифровальной машины «Ультра»24.
Встреча с Лонгом, как признавал Блант, была сюрпризом и для него, а в дальнейшем оказалась счастливой находкой. Два разведчика виделись каждую неделю во время обеденного перерыва, и под столом один передавал другому доклад, который они сами называли чем-то вроде «выжимок из еженедельных оценок департамента». Выжимки составлялись на основе всех источников, которые стекались в МИ-14. Лонг утверждал, что он имел дело только с Блантом и никогда не встречался ни с одним советским разведчиком или сотрудником советского посольства. Упоминавшийся мною Джон Кастелло делал вывод, что Центр особенно доверял Бланту, который также руководил работой Берджеса и другого разведчика — Стрейта. Блант, к тому же, имел самое непосредственное отношение к разведчику «X», которого обычно называют пятым.
Продолжал Блант вербовку и других лиц, которые снабжали его и Лубянку информацией. Один из них (имя его так и не было названо) занимал пост, открывавший широкий доступ к очень важной секретной информации в годы войны. Впоследствии, после женитьбы, сознавая, какую опасность его работа на Москву может принести не только ему, но и его семье, он прекратил свою тайную деятельность. И, видимо, Лубянка, понимая, что настойчивость в этом случае может принести только вред, оставила его в покое. Другой служащий английской гражданской администрации, коммунист, использовался Блантом в качестве курьера.
Вербовка, проводимая Блантом, распространялась и на иностранных студентов, обучавшихся в Англии. Одним из них был Герберт Норман. Впоследствии он поступил на дипломатическую службу, сделал хорошую карьеру и стал послом Канады в Египте. Канадские секретные службы раскрыли его тайную деятельность, начали допрашивать о связях с русскими. Затем последовал его вызов в Канаду. Он отказался выехать в Оттаву, сказав одному из канадских контрразведчиков: «Я не могу вернуться в Канаду. Если я это сделаю, то выдам сотню людей». В ту же ночь он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна квартиры, в которой жил. Когда Бланта спросили о нем английские следователи, он коротко сказал: «Герберт был одним из нас».
Кто пятый?
Описание успехов Бланта будет неполным, если не рассказать о пятом участнике «кембриджской группы». Когда в 1951 году в Москву бежали Берджес и Маклин, а затем в 1963 году и Филби, стали говорить о «кембриджской группе» сначала в составе трех человек, затем — о четырех участниках, потом — о пяти.
Кто же эти четвертый и пятый?
Читатель уже знает благодаря Эндрю Бойлу и его книге «Четвертый», вышедшей в 1979 году, что правительство было вынуждено назвать имя четвертого — Антони Блант. Пятый в книге Бойла проходил под именем «Базиль». Кем он был? Что о нем написал английский исследователь? Если личность Бланта под именем «Морис» была так точно очерчена, что сразу угадывалось, кто скрывался за ним, то в «Базиле» узнать пятого было нельзя. Кроме того, в книге наряду с «Морисом» действовал и реальный Блант, а о настоящем «Базиле» в книге не было ни одного упоминания. Видимо, Бойл не знал его настоящего имени.
Впервые имя пятого стало известно английской разведке в 1967 году, а английской общественности — лишь в 1981 году. Именно тогда журналист Чепмен Пинчер в книге «Их ремесло — предательство» высказал предположение, что пятым был Кернкросс. Ему была посвящена глава книги, озаглавленная «Правда о Джоне Кернкроссе». Казалось, была поставлена точка в деле о пятом. Но в июне 1983 года английская газета «Дейли мейл», ссылаясь на совершенно секретные документы КГБ, «рассекреченные недавно новым режимом в Москве», назвала другое имя, уверяя, что пятым членом «кембриджской группы» была будто бы женщина — Эдит Тюдор Харт. Авторы заметки назвали ее одной из самых зловещих женщин в истории шпионажа. Газета приписала ей, не имея для этого никаких оснований, вербовку и Филби, и Берджеса. Никаких конкретных фактов в доказательство своей фантастической версии газета, конечно, не привела да и не могла привести. Поэтому оставлю эту очередную сенсацию в стороне до тех пор, пока не станут известны более точные свидетельства относительно этой версии. Добавлю, что в разное время около десяти англичан были объявлены «номером пятым» «кембриджской группы», но каждый раз сенсационные сообщения оказывались блефом.
Наиболее убедительная версия дана именно Пинчером. Впоследствии, в 1986 году, ее подтвердил английский «Словарь шпионажа».
Что нам известно о Кернкроссе? Мальчик из бедной семьи, он поступил после школы в университет в Глазго, в Шотландии, затем в Кембридж, в Тринити-колледж, где превосходно зарекомендовал себя, посвятив себя изучению иностранных языков. Стал коммунистом. Его тьютором был Антони Блант. Тьюторы регулярно, каждую неделю-две, встречаются со своими подопечными. Беседы их обычно касаются не только изучаемых предметов (в случае Блант-Кернкросс — французского и немецкого языков), но и других научных тем, а также политики. Кернкросс предполагал по окончании университета заняться научной работой, но по рекомендации КГБ, который к тому времени уже завербовал его, поступил в Форин оффис.
В 1952 году, после бегства Берджеса и Маклина, он, как и многие другие, хорошо знавшие их, попал под подозрение, но категорически отрицал свою принадлежность к советской разведке. Правда, он признал, что иногда передавал Берджесу (о Бланте речи не было) некоторые секретные материалы, но не предполагал, что Берджес был советским разведчиком. Кернкросс уверял, что и поныне не верит в это. Когда после разоблачения Бланта его вновь стали допрашивать, он признался, что был советским агентом с 30-х годов вплоть до 1952 года.
В 1981 году, отвечая на вопросы в парламенте, М. Тэтчер впервые публично назвала его имя и заявила, что он был советским разведчиком. Она добавила, что этот человек дал показания с условием, что его не будут преследовать в судебном порядке. Это был второй случай после Бланта предоставления судебного иммунитета советскому разведчику.
Когда его допрашивали в последний раз? По одним данным, — в 1967 году, по другим — в 1979 году. Он сообщил, что сотрудничал с Блантом и Берджесом. После 1979 года Блант подтвердил, что он был связан с Кернкроссом по делам советской разведки. В то время Кернкроссу уже ничто не грозило, потому что еще в 1952 году ему разрешили уйти в отставку и выехать за границу.
Поделиться книгой: