История дикой планеты

— Рок, еще раз объясню. Ты видишь и слушаешь специально подготовленную, выверенную пропаганду с вложенным, завуалированным смыслом…

— Это и есть новости! — отрезал пес.

— К тому же тут делают акцент на принадлежности зрителя к негласной коалиции между псами, крысами и травоядными, созданной виртуально и не имеющей ничего общего с реальностью. Всех остальных же, включая Совет Свободных, делают врагами, обвиняя в бездействии и называя сатанистами — с детства знакомым понятием, слышанным в сказках, притчах и песенках. Выражение кот-сатанист мгновенно формирует его отрицательный образ, посредством вспыхнувшей негативной эмоции, связанной со словом «сатанист». Это как красная тряпка для быка.

Рок взглянул на Эола непонимающим взглядом.

— Эм… — ученый скривился. — Тебя используют, как… извини, туалет, который еще и платит посетителям за это.

Опять появился лохматый оратор.

«Псы, я несу вам слово божье!.. Я — Пророк! И кто отречется от меня — тот попадет в лапы сатаны!..»

Из-за маленькой дверцы появился Ролл. Колпак на голове был откинут назад, что означало: «Я занят, горд собой и не намерен с вами общаться». Но Эол все же повернулся к нему:

— Ролл, кто самый муркисский кот?

— Я конечно! — он остановился и поднял колпак торчком. — Мур-р-р, ладно, кот Валентайно, браво ему! — он откинул колпак направо: «Я в хорошем настроении и не прочь повеселиться» и, подпрыгивая, поскакал на кухню.

— Вот видишь, Рок. У каждого есть свой возрастной, интеллектуально- уместный, внутривидовой кумир. И как ты заметил, у Ролла — это кот- певец, у Мисси э-э… не знаю, а у тебя — пес Пророк…

— Пророк мне не кумир. Я не полностью разделяю его взгляды и со многим не согласен, но он популярен среди собак — это правда. А я предан действующим властям, долгу, присяге и мой кумир — пес Кордон из «Белых клыков!»

— Ты же знаешь, что «Белые клыки» верны Совету Свободных?

— Конечно, знаю.

— Тогда зачем ты смотришь это? Рок промолчал.

Ролл широко улыбнулся, выпучил глаза и закрутил колпак жгутом: «Вы несете чушь, мой мозг заворачивается».

— Я хочу посмотреть заявления Совета Свободных о Пророке, — сказал Эол. — Не возражаешь, Рок?

— Гав!

— Хорошо. Свободный канал. Пророк.

На стене появился лысый мужчина в комбинезоне как у Эола, стоящий за трибуной с веером микрофонов.

«За последнее время участились поступления и трансляции видеозаписей пса-Пророка, проповедующего новую религию и призывающего к беспорядкам. Совет Свободных надеется на сознательность всех свободных видов млекопитающих и их осведомленность в религиозных вопросах, так же рекомендует не поддаваться панике впечатлительным гражданам и помнить о нравственных идеалах нашего общества…»

— Ладно, Рок, не увлекайся, — сказал Эол, ткнул пса в плечо и пошел на кухню.

2

Наконец-то все было готово. Несколько часов Эол потратил, чтобы воссоздать точную кривую отраженного света от планеты Т03 или «Незнакомки», как он теперь ее называл, зная, что, в конце концов, имя придется сменить буквально сегодня или завтра после того, как она впервые предстанет в своем теперешнем обличии. Все зависело от самой планеты: как долго она не сможет обзавестись жизнью и насколько глубоко разовьется эта жизнь, если вообще сможет зародиться самостоятельно.

Эол вдавил кнопку эмулятора и воспарил над столом. Прямо на него из бесконечности вселенной тянулся едва заметный туманный туннель, закручивающийся причудливой спиралью во всех мыслимых направлениях и теряющийся где-то за скоплением звезд родной галактики. Свет далекой Незнакомки мягко ложился на глаза, словно дымка. Некоторое время перед глазами клубились серые тучи. Но Эолу надо было видеть именно поверхность планеты, да и эта облачность была еще только завесой помех. Но главное было — настроиться и поймать свет.

Наконец Эол пробился, точнее закон Притягивания воскресил планету из прошлого, откликнувшись на визуализацию ученого. «Не пришлось даже воспользоваться подсказкой», — подумал он, вспомнив ту угловатую, корявую картинку. — «А то пришлось бы еще тратить время на соединение с потоком света и детализацию ландшафта». Он заранее окружил себя податливым скафандром, чтобы случайно не визуализировать естественные условия планеты, пусть и в ее далеком прошлом.

Все так же лил дождь, пенилась вода в лужах, жуткий ветер с воем кружил обрывки туч, рокотал, не переставая, гром, и сверкали паутины молний — планета готовилась.

Эол медленно начал движение по спиральному туннелю. Космос на периферии зрения закружился, а изображение поверхности планеты перед глазами ускорилось, словно увеличилась скорость просмотра видеозаписи. Быстрее, быстрее, еще быстрее. Уже поползли тени, замелькали дни и ночи, слились воедино — быстрее: зима-лето, зима- лето — быстрее: стали таять камни, словно масло на сковородке. Порой совершенно внезапно ландшафт полностью менялся и начинал заново таять и расползаться, пока вновь резко не преображался. Нахлынула вода, и некоторое время все вокруг было залито зеленоватым океаном. Небо отливало багрянцем, то темнея, то светлея, словно кто-то баловался с яркостью. Рядом проплыл черный вулкан и скрылся за горизонтом. Постепенно небо все же светлело, пока не превратилось в ярко-голубое. Вода тоже избавилась от оливкового оттенка, став синей.

Эол замедлился. «Стоп! Это уже не безжизненная планета», -

пронеслась мысль. Он поднялся выше, еще выше, пока не увидел на горизонте землю. Быстро подлетел к берегу и опустился на песчаный пляж. Время приобрело естественную скорость, о чем сообщил плавно накатывающий прибой. Эол пошел вдоль кромки воды в сторону старого вулкана, все еще дымящегося и пускающего струи пара. Черная застывшая лава заползла в океан на несколько сотен метров, образовав удобную, тихую бухту.

Инструкция требовала зафиксировать простейшие организмы, сопоставить с известными формами и проанализировать возможное развитие и способы влияния.

— Хорошо. Тут определенно должен кто-то быть, — Эол шагнул в воду и побрел по мелководью, аккуратно переступая острые камни и вглядываясь в мерцающую на солнце воду.

— Нет. Еще слишком рано для сложных организмов, вот одноклеточным — в самый раз. А вот и они, — сказал Эол, подойдя к выступающему над водой пористому образованию, похожему на камень.

Весь пляж вокруг был покрыт строматолитами. Они как болотные кочки засели в воде и грели свои макушки на солнце. Эол буквально прыгнул на один из них. Он приближался и приближался, словно глядя сквозь мощнейшую линзу микроскопа. Пористая поверхность росла, росла, пока не уплыла за горизонт. Твердое образование покрылось слоем слизи и стало походить на зеленоватый кисель, в котором вскоре отчетливо проступили простейшие цианобактерии.

— Прекрасно, — сказал Эол, и некоторое время понаблюдал за активной жизнью этих первобытных организмов, стараясь запечатлеть в памяти все разнообразие отдельных особей. Приблизился еще и буквально залез в одну из клеток. Изучив строение нескольких из наиболее распространенных видов бактерий, ученый выпрыгнул из строматолита. Еще раз полюбовался видом старого пыхтящего вулкана и поднялся на несколько метров над землей.

Сейчас надо было вернуться в кабинет и написать отчет, сверить данные, но Эолу не терпелось узнать, до какого уровня разовьется здешняя жизнь. Он взглянул сквозь планету, словно через мутное стекло. Спираль света уходила далеко в недра вселенной.

— О! У тебя большое будущее. Я назову тебя… Нет. Пока еще не знаю… Потом, когда мы поближе познакомимся. А сейчас еще немного вперед…

Он ринулся в туннель света. Планета вновь стала непрозрачной, прибой ускорился, стемнело, тут же встало солнце, замелькало, и все пришло в движение. Суша выросла так, что Эолу пришлось даже подняться выше, но через некоторое время сорвалась с места и скрылась вдали. Океан стал светлее, почти побелел, и через несколько минут на горизонте показалась белая стена. Она быстро приближалась, и через мгновение все видимое пространство поднялось и стало ярко-белым на фоне синюшного неба.

Эол замедлился до обычного течения времени и опустился на заснеженную равнину льда. Ветер гневно выл, гоняя между торчащих ледяных скал клубы острых снежинок, похожих на мелкие осколки стекла.

— «Снежок?» Ну, нет!

И хотя следовало бы на сегодня закончить с планетой Т03, Эол все же решил пролететь еще немного, ну хотя бы до начала таяния ледника. Он взлетел и понесся сквозь время, но было такое чувство, что мир замер. Совершенно ничего не менялось довольно долго. Как вдруг, в одночасье лед исчез, мгновенно растаяв, и на месте белого «Снежка» появился синий океан. Эол замедлился:

— Теперь я за тебя спокоен. На сегодня достаточно, но завтра я обязательно продолжу.

Он мгновенно оказался в кабинете, слез со стола и с улыбкой уселся записывать увиденное на новой планете. Быстро оформив короткий отчет, Эол принялся сравнивать образцы цианобактерий. Оказалось, что это вполне привычные виды, слегка разнящиеся, но в целом удовлетворяющие стандартам обычных критериев развития жизни на планетах такого типа.

Было еще рано, и Эол, выбрав планету У02, которую уже давно курировал, лег на стол.

Это был большой, темный шар, который медленно вращался вокруг огромной красной звезды.

Эол немного повисел над планетой. Почувствовав гравитацию, облачился в скафандр и нырнул в редкие облака. Почти всю планету покрывал темно-синий океан с белыми полярными шапками. Только несколько небольших материков были разбросаны по водной глади, да редкие вулканические острова торчали между ними. Ученый подлетел к берегу самого большого местного континента и опустился на землю, примяв под ногами жесткие, толстые стебли черной травы, едва достающей до икр. Вся невысокая растительность вокруг была словно измазана дегтем — черная, блестящая красноватым отливом солнца. Вода, будто кисель, медленно накатывала на белую полоску пляжа, сверкая кровавым оттенком. Несмотря на то, что звезда находилась высоко в небе, было чувство вечного заката огромного, словно блюдо, солнца. Эол сковырнул ногой песок, тот словно жидкий свинец мгновенно растекся и слился воедино с ровной гладью пляжа — гравитация на планете в разы превышала привычную.

«И зачем мы возимся с этой планетой, — подумал Эол. — Все равно ничего путного из нее не выйдет. Тут уже давно сформировалась жизнь, в своей единожды возможной в таких условиях форме. И наше влияние может только разрушить хрупкий баланс сил природы и здешних организмов».

Рядом в траве что-то зашевелилось. Зашуршали прутья травы, и показалась красная спина метрового кольчатого червя. Он медленно перетаскивал приплюснутое тело, пока не скрылся в могучих корнях конусообразного дерева с плотными, широкими листьями. Чуть дальше на берегу тесной группой лежали щетинистые слизни. Со стороны карликового леса в их сторону полз местный хищник — кольцезубый пиявочник. Черное длинное тело медленно переваливалось через отполированные камни, подминая под себя жесткую растительность.

Были тут и позвоночные — похожие на плоских змей существа, но сейчас их видно не было. Они водились в глубине суши и редко подползали к берегу. Немногим разнообразием отличалось морское царство, но развить разум у какого-нибудь вида все равно было заведомо провальным делом. Разумный червь? Этого просто не может быть: нет конечностей — нет моторики, нет механики, нет развития мозга. Попытаться вырастить млекопитающее? Пока удалось вывести только новые виды червей.

Эол покачал головой: незачем даже тратить время. У02 надо перевести в разряд изученных и неперспективных. Он оттолкнулся от земли и взлетел. Кувыркнулся на орбите, перешел на сверхсветовую скорость и очутился в кабинете.

На сегодня достаточно. Он открыл дверь. В лицо тут же ударила стена звука: кошачья музыка, грохот древнего боевика, какое-то шарканье мебели и… кошачий визг страстной любви. Эол замер: это очередной фильм или Бурый наконец-то вернулся? К счастью дикие вопли скоро закончились возней, шипением и стуком падающего стула. В дверном проеме показалась Мисси: взъерошенная, со сползшим на бок колпачком медсестры и разорванной маечке. Она, довольно виляя хвостом, скрылась в ванной. Следом за ней показался Бурый. Увидев Эола, он завернул в комнату:

— Привет! — прохрипел кот и бесцеремонно плюхнулся на диван. Запахло канализацией.

По всему было видно, что он только что пришел и еще не успел даже умыться. Шерсть взъерошена, с выдранными клоками, покрыта гроздьями грязи, ошметками паутины и прилипшим мусором. Усы поломаны и опалены, впрочем, от курения они и так никогда не вырастали. Уши подраны как половые тряпки, с подсохшей коричневой корочкой, одно сломано и жалобно висело, ну это результат еще старой драки. Морда грязная, выпачкана засохшей кровью, не его кровью.

— Как дела, Эол? — кот тяжело дышал. Стукнув лапой по дивану, он вскочил и, подойдя к зеркалу, вытянул шею, рассматривая рану на подбородке.

— Ничего так. А где ты был? — спросил ученый.

— Крыс с «Восточного» брали.

— Бурый, иди, умойся, а потом расскажешь. Хорошо?

— Вот, все вы так. Иди, умойся, успокойся… Ладно… — кот поскреб живот и удалился, слегка порыкивая.

Появился он буквально через пятнадцать минут и уселся на свое место — небольшое кресло в углу со встроенной вытяжкой в стене. Уши и все раны были обильно намазаны прозрачной заживляющей мазью. Запахло аптекой. Бурый плюхнулся в кресло, вытащил сигару из коробки на маленьком столике рядом, закурил, выпустил облако дыма и откинулся на спинку:

— Мур-р-р… — он, довольно скалясь, затянулся еще раз. — Смотрел новости?

Эол успел уже пообедать и развалился на диване, мечтательно уставившись в потолок:

— Нет.

— Мяу! Покажи нам бар «Девять жизней и Вилли», час ночи. Вот-вот… эту камеру… Ага. Смотри, Эол, вот я работаю с информатором…

Крохотный кошачий бар, клубы дыма, полумесяц стойки, девять столиков. За одним из них сидит Бурый в коричневой шляпе, сдвинутой на глаза, в лапе сигара, во второй — бокал с янтарной жидкостью. Он слегка подается вперед и что-то шепчет белой кошечке, лениво потягивающей светящийся розовый коктейль…

Бурый дирижировал свободной лапой, выбирая лучший ракурс, приближая и отдаляя картинку на стене:

— Это по делу «Зеленого», помнишь, я рассказывал… Мы немного заблудились в расследовании, но вроде появились зацепки. Так вот, мр- р-р, смотри, — он перемотал запись немного вперед и перевел камеру на столик у окна. — Вот. Два кота. Я их сразу заметил. Уж больно тихо они сидели, да и раньше я их не видел, а последнюю неделю они там чуть ли не каждый день торчали. Вынюхивали гады. Готовились.

Вошла Мисси, оперлась о стенку и с интересом уставилась на происходящее.

— Смотри-смотри, — Бурый покосился на кошку и очень быстро перемотал вперед сцену с информатором. — Это все спланированно. Постановка. Вот заходят крысы: одеты как профессора, мыр-р, только что из оперы и так, словно случайно зашли на чашечку чая, обсудить божественные голоса певцов. Но если присмотреться, — он приблизил изображение и замедлил скорость, — то на хвостах видны насечки — ранги в криминальной иерархии крыс и, судя по ним, крысы — бойцы, — Бурый дотронулся до рваного уха. — И вот эти скоты… слушай-слушай…

«Крысам тут не место!» — говорит, поднимаясь, один из котов за столиком у окна. «Валите в канализацию, твари!» — встает второй кот.

«Но по закону Свободных мы, как и все разумные создания, имеем право находиться где угодно и когда угодно!» — говорит «один из крыс», явно заученную речь и, несмотря на одежду, так и чувствуется, что он сейчас загнет что-нибудь грязное. «Что ты сказал!? Твое место в норе, блохастый!» — первый кот пинает стул. Второй прыгает вперед с криком:

«Плевать мы хотели на ваш закон!». Крысы жмутся к стенке. Пищат. Все происходит так быстро, что остальные посетители только недоуменно смотрят. «Провокация!» — это кричит Бурый и прыгает между крысами и котами. Крысы визжат еще сильнее: «Убивают! Где закон!?». Коты в ответ орут: «Нас уже трое! Сейчас мы вам хвосты повыдергиваем!». Бурый валит одного из котов на пол: «Провокатор!.. Порву!». Остальные участники спора присоединяются. Визг, шипение, когти, хвосты — все скручивается в клубок и катится к выходу.

Камера меняется на наружную, и в свете фонаря открывается продолжение драки. Тут два зачинщика уже стараются освободиться от Бурого. Крысы держат его и помогают вырваться котам. С криками:

«Бей! Дави крыс!» они скрываются за углом. Крысы в свою очередь отпускают Бурого и визжат во всю глотку: «Убивают свободных крыс!..».

— Ну, что скажешь? — Бурый повернулся к Эолу.

— Думаю, что тебе не стоило вмешиваться. Они плохо играли роли, и без тебя было бы совсем неправдоподобно. Оно и сейчас видно, но… это не столь важно. Главное, зачем они это делали?

— Ты надрал им задницы, котик, — Мисси погладила Бурого по усатой щеке.

— Киска, принеси мне выпить! — кот нахмурился. — Подожди, Эол, не знаю, зачем им это надо, но если бы я не вмешался, то не было бы этого!.. — он махнул лапой. — Нет! Подожди, посмотри сначала, что говорят в новостях.

На стене появилась знакомая обезьяна:

«Мир катится в пропасть! Повсюду аномалии! Коты-сатанисты! Что происходит!? Я не знаю!.. Но вы сами видите, что свобода разумных видов под угрозой!.. Где свобода, если на улицах беспредел!?»

Включилась та же запись с камеры в баре, но уже изрядно порезанная. Встают коты. Кричат в сторону испуганных крыс, вопящих: «Убивают! Где закон!?» Потом крупным планом показывают, как бросается на них Бурый с криком: «Порву!», следом переключаются на наружную камеру, где два кота бегут, крича: «Бей! Дави крыс!».

«Это перерастает в стихийный порыв ненависти! Закон бездействует! — надрывается обезьяна. — Паника! Всюду паника! Беззаконие! Куда смотрит Совет Свободных!? Может, прав Пророк? Я не знаю… А вы все видите сами!..»

— Не буду показывать остальные случаи, — сказал Бурый и выхватил стакан из лап Мисси.

Эол подпер кулаком подбородок: это уже не новости, а прямая пропаганда.

Кот влил в себя половину, пыхнул сигарой и продолжил:

— Вот что говорят кошачьи новости, — он сменил картинку на улыбающуюся кошечку с золочеными усиками и пушистым хвостом, похожую на тушканчика.

— «По всем районам пронеслась серия провокаций, учиненная сторонниками возрождения религиозности и раскола Свободного Объединения Видов. Подкупленные коты из криминальных структур за мизерную плату стали предавать свой вид и ставить под угрозу будущее Союза Свободных. Ведется следствие. Часть провокаторов опознана и схвачена силами правопорядка. Мур-р-р…» — кошечка улыбнулась.

— Свободный канал.

«Совет свободных, — сказал мужчина с трибуны, — готовит комплекс мероприятий, направленных на снижение агрессивности и приостановление деморализации у некоторых свободных видов млекопитающих».

— В той куче не видно, — сказал Бурый, отхлебывая глоток, — но я успел расцарапать морды каждому из этой продажной четверки. Я сразу, не теряя времени, направился в лабораторию. Анализы крови выдали мне досье на каждого. И что ты думаешь? Все четверо давно в розыске! Крысы не наши, а вот коты у нас числятся. Так, по мелочи — шныри. Ими особо не занимались. Я сразу вычислил, где они. Смотри…

Наружная камера. Ночь. Мелкий дождь. Ветер гоняет мусор по узкой мостовой. Единственный уличный фонарь слегка покачивается. Задняя дверь замшелой трехэтажной ночлежки. Во всех окнах тьма, кроме одного — крайнего сверху с металлическим балкончиком и пожарной лестницей.

Бурый уже в плаще, шляпа надвинута на глаза, в зубах сигара. Он тенью проскакивает в подъезд. Камера прыгает следом. Тусклый желтый коридор. Тихие шаги кота. Черная лестница. Огонек сигары. Третий этаж. Опять затуманенный янтарь коридора. Последняя дверь направо. Бурый прислушивается, одновременно устанавливая какой-то прибор на замок. Прижимается к стенке, в руках появляется обрез. Взрыв! Камера вздрагивает, шипит, вновь фокусируется, но в коридоре только дым. В комнате: «Лежать! Твари!..». Один из недавних участников драки в

«Девять жизней и Вилии» покорно падает на пол, но не сводит глаз с Бурого, рука что-то ищет под пузом. Второй прыгает в окно. Выстрел! Камера снаружи показывает всплеск стекла, кровь и вывалившееся тело. Раненый ползет к лестнице. Сваливается на второй этаж. Стонет от боли и ползет к следующему проему. Внутри Бурый рычит: «Гнида» и ударом приклада укладывает кота. Наручники, батарея, сопли, стоны. На улице

— наручники, лестница, стоны. Сирена. Бурый сидит на бордюре, курит. Обрез лежит рядом.

— А-а!? — кот запрокинул голову и опустошил стакан.

— Я, прям, дрожу! О-о! Кот! — Мисси, выпустив коготки, прижалась к Бурому.

— Киска, принеси еще стаканчик, — он грубо схватил ее и смачно поцеловал.

— Мур-р-р-р!..

Сзади раздались хлопки. Все обернулись — в дверном проеме стоял Рок:

— Браво, Бурый. Я читал отчет.

— Спасибо, коллега! — кот снял воображаемую шляпу.