Помоги проекту - поделись книгой:
Миссис Дженнингс разрезала кинжалом круги, чтобы позволить нам выйти, и пригласила нас в свой круг. Серафим легко выпрыгнул из своего маленького круга в большой и стал тереться о ноги хозяйки, громко мяуча. Она произнесла несколько непонятных слов и хлопнула в ладоши. Снаружи началось бурное движение и рев. Палатка колыхалась и трещала. Я слышал журчание воды, треск пламени и топот торопливых шагов. Миссис Дженнингс оглядывалась по сторонам, и там, куда падал ее взгляд, стена палатки становилась прозрачной. Я вглядывался в непонятную суматоху.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. В наших ушах была тишина. Палатка исчезла. Мы стояли в загруженном дворе возле моего главного склада. Да, но он был снова здесь! Он вернулся невредимым, без всяких следов огня или воды. Я бросился через главные ворота туда, где моя контора выходила на улицу. Контора тоже была здесь, ее витрины сияли на солнце, на одном углу была эмблема Ротари-клуба, а наверху большими буквами вывеска:
Джедсон подошел ко мне и тронул за руку.
— Чего ты орешь, Арчи?
Я уставился на него. Я и не знал, что ору.
В понедельник с утра мы работали как обычно. Я решил, что все пришло в норму, и что все беды позади. Оказалось, что я поспешил с выводами.
Как будто ничего особенного не происходило — обычные превратности бизнеса, мелкие неприятности, случающиеся во всякой работе. Все это предполагаешь и обвиняешь небо. Ни одна из этих мелочей не стоила того, чтобы упоминать о ней отдельно, но дело в том, что они повторялись уж слишком часто.
Любой бизнес зависит от умения руководить им: убытки от непредвиденных событий должны быть средней величиной за несколько лет — порядка нескольких процентов от общих расходов. Так и учитывается в смете. Но я столкнулся с таким количеством пустяковых случаев и мелких затруднений, что вся моя прибыль была съедена.
Однажды утром два моих грузовичка не захотели заводиться. Мы не могли найти поломки. Я затащил их в мастерскую и на день арендовал грузовик в дополнение к моему оставшемуся. Свои поставки мы выполнили, но я вычел арендную плату за грузовичок, счет за ремонт и сверхурочные шоферам и имел за день чистый убыток.
На следующий день я собирался заключить сделку с человеком, которого два года пытался поймать: сделка была не великой важности, но обещала большую работу в будущем, потому что этот человек владел довольно-таки доходным имуществом — несколькими кортами, одним или двумя многоквартирными домами, торговыми точками — и оказывал влияние на местные выборы. Он постоянно делал заказы на ремонтные работы и очень часто — на новое строительство. Если бы я подошел ему, он, вероятно, стал бы постоянным клиентом с быстрой оплатой, так что имело смысл заключить с ним сделку даже с незначительной прибылью.
Мы стояли в выставочном помещении перед моей конторой и разговаривали, почти уже придя к соглашению. В трех футах от нас была выставка солнцезащитной краски — аккуратная пирамида банок. Я могу поклясться, что никто из нас не задевал ее, но она вдруг обрушилась на пол со страшным грохотом. С одной банки слетела крышка, и моего предполагаемого клиента окатило красной краской. Он взвыл: я подумал, что он упадет в обморок. Я отвел его в контору и попытался успокоить, вытирая его костюм своим носовым платком — правда, без большого успеха. Он был вне себя от ярости.
— Фрезер, — кипятился он, — увольте работника, столкнувшего эти банки! Посмотрите на меня! Костюм погублен. И плакали мои восемьдесят пять долларов!
— Не спешите, — мягко сказал я, сдерживаясь. — Я не стану увольнять человека в угоду клиенту и не хочу, чтобы от меня этого требовали. Но возле этих банок не было никого, кроме нас с вами.
— Вы думаете, что это я их толкнул?
— Вовсе нет. Я знаю, что вы этого не делали. — Я выпрямился, вытер руки и достал из стола чековую книжку.
— Выходит, толкнули вы?
— И не думал, — терпеливо ответил я. — Сколько, вы говорите, стоил ваш костюм?
— А что?
— Я выпишу чек на эту сумму.
Я и в самом деле хотел это сделать. Я не чувствовал себя виноватым, но ведь это произошло в моем магазине.
— Вы так легко не отделаетесь! Дело не во мне, не в цене костюма… — Он схватил шляпу и выскочил. Я знал его репутацию: больше я его не увижу.
Вот такого рода вещи я и имел в виду. Конечно, банки могли быть плохо поставлены, но могло быть и колдовство. Несчастные случаи сами собой не происходят.
Через пять дней ко мне пришел Дитворт по поводу жульнического счета Бидди. Ночью и утром я подвергся непрерывному потоку неприятностей, и настроение у меня было никудышным. Как раз сегодня бригада цветных каменщиков бросила одну из моих работ, потому что увидела на некоторых кирпичах выведенные мелом знаки. «Это знаки вуду», — сказали они и дотронулись до кирпича. Я не был в настроении беседовать с Дитвортом и решил, что буду предельно краток.
— Добрый день, мистер Фрезер, — любезно сказал он. — Не уделите ли вы мне несколько минут.
— Десять минут, — согласился я, взглянув на часы.
Он поставил портфель возле ножки стула и достал несколько бумаг.
— Тогда я приступаю прямо к делу. Это по поводу требования мистера Бидди. Мы с вами деловые люди, и я уверен, что мы придем к соглашению.
— Бидди ничего не может требовать с меня.
Он кивнул.
— Я понимаю ваши чувства. Конечно, в письменном контракте не указано, что вы обязаны ему платить. Но бывает, что подразумеваемое не всегда записывается.
— Не могу согласиться с вами. Весь мой бизнес ведется по записи.
— Понятно, — согласился он. — Вы же бизнесмен. А у профессионалов ситуация несколько иная. Если вы просите зубного врача удалить вам зуб, и он делает это, вы обязаны заплатить ему, даже если о гонораре и не упоминалось…
— Совершенно верно, — перебил я, — но здесь нет параллели. Бидди не вырвал зуб.
— Кое-что он сделал, — настаивал Дитворт. — Он требует с вас за осмотр, который он провел до подписания контракта.
— Об оплате за эту услугу не было и речи.
— Вот это как раз подразумеваемые обязательства, мистер Фрезер. Вы сказали мистеру Бидди, что разговаривали со мной. Он вполне правильно понял, что я предварительно объяснил вам стандартную систему гонораров в ассоциации.
— Но я не принадлежу к вашей ассоциации!
— Знаю. Я объяснил это другим директорам, но они настаивают, чтобы дело было как-то урегулировано. Сам я не порицаю вас, но вы должны понять наше положение. Мы не можем принять вас в члены ассоциации, пока это дело не будет улажено в пользу доктора Бидди.
— Почему вы решили, что я хочу вступить в вашу ассоциацию?
Он обиженно взглянул на меня.
— Я не рассчитывал, что вы займете такую позицию, мистер Фрезер. Людям вашего калибра ассоциация необходима. Вы должны будете вступить в нее из-за ваших же интересов, поскольку теперь будет очень трудно получить волшебство где-либо, кроме членов ассоциации. Мы хотим помочь вам, и вы, пожалуйста, не затрудняйте нас.
Я встал.
— Боюсь, что вам лучше обратиться в суд, и пусть он решает это дело, мистер Дитворт. Похоже, что это единственно правильное решение.
— Мне очень жаль, — покачал он головой, — это вызовет предубеждение против вас, когда вы захотите вступить в члены ассоциации.
— Ну и пусть, — сказал я коротко и указал ему на выход.
Когда он ушел, я наворчал на свою секретаршу, которая делала то, что должна была делать вчера, а затем извинился. Я расхаживал взад и вперед без дела, хотя у меня было полно работы. Я нервничал. Все эти мелочи, вместе взятые, уже встали мне поперек горла, и это последнее дурацкое требование Дитворта оказалось последней каплей. Не то что он мог получить от меня по суду — это абсурд, но просто сам факт суда являлся такой же неприятностью, как и десятки других. Говорят, у китайцев есть пытка, когда человеку капают на голову по капле через каждые несколько минут. Здесь было то же самое.
В конце концов я позвонил Джедсону и пригласил его позавтракать.
После завтрака я почувствовал себя лучше. Джедсон, как всегда, успокоил меня, и я сумел отодвинуть в прошлое большую часть того, что мне досаждало, просто рассказав ему обо всем. Когда я выпил вторую чашку кофе и закурил, я уже почти годился для приличного общества.
Мы не спеша дошли до моего магазина, разговаривая о разных проблемах. Похоже, что блондинка, белая ведьма из Джерси-Сити, наконец-то сумела направить свою синтезирующую работу на обувь. Но и тут вышла загвоздка: она сделала восемьсот левых туфель и ни одной правой. Мы как раз обсуждали возможные причины такого осложнения, когда Джедсон вдруг сказал:
— Смотри, Арчи, к тебе начали проявлять интерес любители скрытой камеры.
Я взглянул. На обочине против моего участка стоял парень и наводил камеру на мой магазин. Я вгляделся в него и быстро сказал:
— Джо, это тот самый парень, что приходил ко мне. Я говорил тебе. С него все и началось.
— Ты уверен? — спросил Джедсон, понизив голос.
— Абсолютно.
Сомнений не было: он стоял неподалеку и на той же стороне улицы, что и мы. Тот самый рэкетир, в той же кричащей одежде.
— Сейчас мы его сцапаем, — шепнул Джедсон.
Я уже подумал об этом. Схватил парня за шиворот и, прежде чем он понял, что случилось, потащил за собой через улицу. Я так взбесился, что не смотрел под ноги и чуть не упал. Джедсон тяжело шел сзади.
Дверь конторы была открыта. Я сделал последний рывок и швырнул этого хмыря на пол. Как только Джедсон вошел, я закрыл дверь.
Джедсон сел за мой стол, открыл средний ящик и сделал поспешный обыск во всем том хламе, который обычно скапливается в таких местах. Он нашел, что искал, — синий плотницкий карандаш — и пошел к нашему гангстеру. Прежде чем тот пришел в себя, чтобы встать, Джедсон нарисовал вокруг него кольцо, чуть не задев в спешке собственные ноги, и замкнул кольцо замысловатым завитком.
Наш гость взвыл, увидев, что делает Джо, и попытался выскочить из круга, пока он не замкнулся, но Джо оказался проворнее: круг замкнулся и запечатался. Гангстер отступил в центр, словно вокруг него воздвиглись стеклянные стены, и упал на колени. Так он и остался, отчаянно ругаясь — вроде, по-итальянски, хотя некоторые слова были явно английскими. Ругался он долго и безостановочно.
Джедсон закурил и предложил сигарету мне.
— Давай сядем, Арчи, и отдохнем, пока наш друг не начнет говорить о деле.
Я сел, и мы несколько минут курили. Поток ругательств не прекращался. Наконец Джедсон поднял брови и сказал:
— Ты, кажется, начал повторяться.
Это остановило парня. Он сел и свирепо посмотрел на нас.
— Ну, — продолжал Джедсон, — что ты скажешь в свое оправдание?
Тот заворчал:
— Я хочу вызвать своего адвоката.
Джедсон засмеялся.
— Ты не понимаешь ситуации. Ты не арестован, и нам плевать на твои законные права. Мы можем вызвать трещину в земле, спустить тебя туда и снова закрыть ее.
Смуглое лицо парня заметно побледнело.
— Да, — продолжал Джедсон, — мы вполне способны сделать это, а то и похуже. Видишь ли, ты нам не нравишься. Конечно, — задумчиво добавил он, — мы могли бы напустить на тебя полицию. Иногда я могу быть добрым.
Парень скис.
— Что, это тоже тебе не нравится? Может, у них есть отпечатки твоих пальцев? — Джедсон встал, быстро шагнул к парню и встал перед ним, держась вне круга. — Ладно, тогда отвечай: зачем ты фотографировал?
Парень что-то промямлил, опустив глаза. Джедсон отмахнулся.
— Не болтай вздор, мы не дети. Кто тебя послал?
Парень в панике замолчал совсем.
— Ну что ж, — сказал Джедсон и обратился ко мне: — У тебя нет кусочка воска, пластилина или чего-нибудь в этом роде?
— Замазка подойдет?
— Как раз то, что нужно.
Я принес пятифунтовую банку. Джедсон попросил открыть ее и выгреб здоровенную горсть замазки. Затем он сел за мой стол и стал добавлять в замазку льняное масло, пока она не размягчилась. Наш пленник молча и с опаской следил за его приготовлениями.
— Теперь пойдет! — возвестил Джо, выложил массу на лист бумаги и медленно вылепил маленькую куклу примерно девяти дюймов высотой. Кукла мало походила на кого-то — Джедсон не скульптор, однако он, как настоящий художник, переводил взгляд с фигурки на человека в круге и обратно. Надо было видеть, как с каждой минутой возрастал ужас парня.
— Готово! — сказал Джедсон, еще раз взглянув на фигурку и парня. — Она так же безобразна, как и ты. Ну, начнем. Зачем ты делал снимки?
Парень не ответил, только отполз подальше, насколько позволял круг. Лицо его было еще более омерзительно, чем раньше.
— Говори! — приказал Джедсон и двумя пальцами повернул ногу кукле. Нога нашего пленника дернулась, сильно вытянулась и повернулась. Он тяжело упал на пол и завизжал от боли.
— Ты хотел навести чары на этот участок?
— Нет, нет, мистер! — нервно проговорил парень. — Не я!
— Не ты? Понятно. Ты просто бродяга. Кто совершил магию?
— Не знаю… Ой, о, господи! — Он схватился за левую ногу. Джедсон ткнул пером в ногу куклы. — Я действительно не знаю! Ой, не надо!
— Может, этого ты и не знаешь, — проворчал Джедсон, — но во всяком случае ты знаешь, кто давал тебе приказы и кто еще состоит в вашей банде. Давай рассказывай.
Пленник раскачивался, закрыв лицо руками.
— Не смею, мистер, — стонал он. — Пожалуйста, не заставляйте меня…
Джедсон снова ткнул пером куклу. Парень дернулся, на этот раз молча, с угрюмой решительностью.
— Ладно, — сказал Джедсон, — раз ты упрямишься… — Он раскурил сигарету и стал медленно приближать ее конец к лицу куклы. Парень в круге пытался отодвинуться, закрывая лицо, но усилия его были тщетны: я видел своими глазами, как кожа его покраснела и вздулась пузырями. Мне было тошно смотреть, и хотя я не чувствовал никакой симпатии к этой крысе, я повернулся к Джедсону и хотел прекратить это, но тот сам уже убрал сигарету.
— Готов к рассказу? — спросил он.
Парень слабо кивнул. Слезы текли по его обожженным щекам. Он, казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Давай без обмороков, — сказал Джедсон и шлепнул пальцем по лицу куклы. Я услышал звучный шлепок, и голова парня дернулась от удара, но это, похоже, укрепило его.
Поделиться книгой: