Лекции по истории фотографии

3. Сицилия. Крестьянин показывает дорогу американскому военнослужащему. 4 августа 1943

4. Шартр. 18 августа 1944 (Француженка, родившая ребенка от немецкого солдата, подвергнута насильственному бритью головы)

5. Член подпольной военной организации «Иргун» (Мужчина с винтовкой). Телль Авив. 1948

6. Пабло Пикассо и Франсуаз Жило (на заднем плане племянник Пикассо Ксавье Викаро). Залив Жуан, Франция 1948

Анри Картье-Брессон

1. Севилья Испания. 1933

2. Мехико. 1934

3. Аликанте. Испания. 1933

4. Брюссель. 1932

5. Валенсия. Испания. 1933

6. Коронация Георга VI. Лондон. 1937

Анри Картье Брессон

1. На берегу Марны. Франция 1938

2. Дессау. Германия. 1945

3. Портрет Трумена Капоте. Новый Орлеан, Луизиана 1947

4. Шринагар. Кашмир, Индия. 1948

5. Евнух императорского двора последней династии. Пекин. 1949

6. Сифнос. Кикладские острова, Греция. 1953

Юджин Смит

1. Морское погребение. Маршалловы острова. 1944

2. Прогулка в райский сад. 1946

3. Солдат фронтовик с флягой. Сайпан. Июнь 1944

4. Без названия (Терри Мур, припавший к земле во время артобстрела). Окинава. Май 1945

5. Без названия (Д-р Чериани с пострадавшим ребенком). 1948

6. Три поколения шахтеров Уэльса. 1950

Юджин Смит

1. Бдение. Испания. 1950

2. Гражданская гвардия. Испания 1950

3. Без названия Из проекта «Питтсбург». 1955

4. Ку-клукс-клан. Северная Каролина (толпа вокруг горящего креста). 1951

5. Томоко Уемура в купальне. Из проекта «Минамата». 1972

6. Промышленная пустыня. Из проекта «Химическая компания “Chisso”». 1972

Лекция 7

Фотография моды и портреты знаменитостей в XX столетии

Коммерческая фотография XX века (из которой принято исключать документальную пресс-журналистику, хотя она также делается по редакционному заданию и, соответственно, за деньги) включает в себя три основных жанра постановочной съемки: фотографию моды, портретирование знаменитостей и рекламную фотографию. В этой лекции мы рассматриваем только два первых, существование которых поддерживается почти исключительно периодическими массовыми журналами моды и стиля жизни. Основное противоречие этих жанров, связанное с их существованием в формате пресс-индустрии и являющееся, можно сказать, движущей силой их эволюции, сформулировала (по отношению к фэшн-съемке) нынешний главный редактор американского Vogue Анна Винтур (Anna Wintour, род. в 1949): «Наши запросы просты. Нам нужен фотограф, чтобы снять одежду, сделать так, чтобы девушка выглядела милой, предоставить нам достаточно изображений для выбора и не демонстрировать при этом никакого собственного отношения. Фотографы же – если они чего-то стоят – жаждут создавать искусство». (Our needs are simple. We want a photographer to take a dress, make the girl look pretty, give us lots of images to choose from, and not give us any attitude. Photographers – if they are any good – want to create art).

Портреты celebrities, как уже говорилось, появляются еще в ранний период истории медиума, причем начало их популярности связано с изобретением формата «визитной карточки» в 1854 году. Что же касается фотографии моды, то она возникает лишь в начале XX – го столетия, и ее прямой целью становится повышение эффективности продаж одежды (по большей части женской). Этот новый жанр отпочковывается от портретной фотографии и поначалу прямо использует ее технические и образные стандарты. Разница в портретной съемке людей в одежде и собственно творений кутюрье в то время весьма незначительна, и часто в качестве моделей используют актрис театра и варьете, изображения которых и так распространяются в форме портретов. Однако по мере своего становления фэшн-фотография все больше расходится с портретом, абстрагируясь от изображений конкретных лиц и формируя собственный – богатый, постоянно обновляющийся и оказывающий влияние на портрет – лексикон. Последний напрямую зависит от новаций в активно развивающемся искусстве модернизма и в документальной фотографии, благодаря чему фотография моды превращается в некий промежуточный тип визуальной практики, живущей за счет присвоения, адаптации и формализации достижений более самостоятельных типов фотографического и художественного творчества. При этом фэшн-фотография довольно быстро достигает того уровня абстрагирования, когда (как это формулирует в своем позднейшем исследовании «системы моды» Ролан Барт) «изображается именно женщина, а не одежда» и при этом конструируется эфемерное, абстрактное, воображаемое тело Женщины, являющееся проекцией общественного фантазма того или иного исторического периода (Барт называет это «image-clothing», то есть одежда из образа; облачение, одевание в образ). И в тот момент, когда журналы моды достигают достаточного уровня массовой дистрибуции, идеализированный мир, вызванный к жизни усилиями фэшн-фотографии, уже сам становится мощным фактором формирования иллюзий потенциальных потребителей – до той степени, что коммерческая и техническая реальность индустрии одежды оказываются почти целиком подчинены чистой фантазии.

Съемка моды и знаменитостей (fashion & celebrities) соседствует на журнальных станицах, и фотографы моды чаще всего являются и портретистами знаменитостей, благодаря чему эти жанры развиваются параллельно. По сути дела, главная разница между ними заключается в использовании в одном случае образной экспрессии конкретного лица (к тому же выдающегося в своей конкретности и форсируемого в своей экспрессии качеством известности), в другом случае – анонимной выразительности тела (границы которого расширены, а выразительность усилена одеждой). По отношению к портретному жанру celebrities с его более строгими рамками, фэшн– фотография выглядит гораздо более визуально богатой и экспериментальной. И в то же время многие известные мастера предпочитают именно портретирование знаменитостей съемке моделей – в своем желании уйти от глубокой искусственности моды то ли в направлении к документалистике (остатки которой всегда присутствуют в портрете), то ли в сторону искусства.

Fashion & celebrities от пикториализма до сюрреализма

В межвоенное время вид фотографии fashion & celebrities впрямую зависит от стилистики главных направлений художественной фотографии, которая, в свою очередь, находится под сильным влиянием различных «стилей» модернистского искусства.

Возникновение в 1920-х действительно массовой фотоиллюстрированной прессы и достижение ею высокого полиграфического качества в сфере «гламурной» журналистики порождает необходимость стильной фэшн-съемки. С другой стороны, развитие и популярность кинематографа с его эмбриональным культом звезд способствует формированию нового типа фотографии celebrities для страниц журналов моды и стиля жизни. Среди таких журналов на протяжении всего прошлого века и вплоть до наших дней лидируют два издания американского происхождения. Первый (по времени возникновения) журнал моды Harper’s Bazaar (исходное название – Harper’s Bazar) с самого начала был ориентирован на женщин среднего и высшего классов, с 1867 по 1901 годы издавался в виде еженедельника газетного формата, а затем сделался ежемесячным изданием. Второй (опять же по времени рождения), быстро ставший первым по значению, – Vogue, – появляется в 1892-м и вплоть до 1910-го издается как еженедельник, затем выходит два раза в месяц, и, наконец, в 1945-м превращается в ежемесячное издание. С самого начала он позиционируется как респектабельное издание, рассказывающее о жизни общества, моде и стиле жизни.

В числе мастеров, закладывающих стилистические основы жанров fashion & celebrities главными оказываются выходцы из пикториалистической фотографии Адольф де Мейер и Эдвард Стайхен. Творчество последнего (уже рассматривавшее ранее) к 1920-м перерастает пикториализм, проходит через краткий период лево-модернистских экспериментов и формируется в синтетическую манеру коммерческой съемки (в этой области он работает с 1923 по 1938 год), которую можно рассматривать как фотографический вариант ар-деко.

Что же касается барона Адольфа де Мейера (Baron Adolf de Meyer, настоящее имя Demeyer Watson, 1868–1949), то он остается верным пикториалистической манере на протяжении всей своей карьеры. Эта карьера образцовым образом демонстрирует двойственный статус фэшн-фотографа, показывая, насколько успех последнего основывается на культивировании правильных знакомств в обществе и, одновременно, на принадлежности более узкому артистическому кругу. Кроме работы в фотографии, де Мейер выступает также популярным декоратором интерьеров, причем именно фотографическая известность и светская активность помогают ему получать дизайнерские заказы. Он закладывает основы амплуа фотографа моды, совмещающего съемку одежды с портретированием знаменитостей и людей высшего общества, а также с работой в области стиля и определенным вкладом в практику собственно художественной фотографии.

Родился де Мейер в Париже, в богатой, но не аристократической семье. Его отец – француз, мать – шотландка; образование он получает в Дрездене, где и начинает выставлять свои работы как фотограф-любитель. Перебравшись из Дрездена в Лондон благодаря женитьбе, приобретает аристократический титул, называясь с этого времени – барон де Мейер. В 1893-м становится членом Королевского фотографического общества, а в 1898-м – членом The Linked Ring. Де Мейер устанавливает профессиональную и дружескую переписку с Альфредом Стиглицем, который публикует его фотографии в нескольких выпусках Camera Work, а со временем присоединяется к Photo Secession.

В начале 1900-х дом де Мейера и его жены в Лондоне (по адресу 1 Cadogan Gardens) становится центром избранного круга художников и персонажей богемы. Фотограф ведет активную светскую жизнь и снимает портреты представителей высших классов общества. Его манера основывается на мастерском использовании заднего света и введении в фэшн-съемку мягкого фокуса, достигаемого с помощью специальных (мягкофокусных) объективов или покрывающего объектив шелка (видимо, из-за этого Сесил Битон, – речь о нем пойдет позже, – называет де Мейера «Дебюсси фотографии»). В 1914-м де Мейер переезжает в Нью-Йорк, поскольку издатель Конде Наст (Condé Montrose Nast, 1873–1942) нанимает его в Vogue на совершенно новую для журнальных изданий должность штатного фотографа, а также на работу по контракту для другого своего издания – Vanity Fair. В 1921-м де Мейер уходит от Конде Наста к Уильяму Рэндольфу Херсту в парижский Harper’s Bazar, превращаясь таким образом в самого востребованного модного фотографа того времени. Около 1934 года новый главный редактор Harper’s Bazar меняет название (на Harper’s Bazaar) и формат издания, что означает также и конец карьеры де Мейера (его сменит Мартин Мункачи). После путешествий по Европе, он в конце 30-х обосновывается в Голливуде. Умирает в Лос-Анжелесе, оставшись в памяти своих знаменитых друзей, но забытый как фотограф.

Еще один пионер жанра, работавший в модернизированной стилистике классицизма – барон Жорж Хойнинген-Хёне (George Hoyningen-Huene, 1900–1968). Уроженец Санкт-Петербурга, он покидает Россию после Октябрьской революции, сначала обосновывается в Лондоне, а затем в 1920-м переезжает в Париж, где завязывает знакомства в местной художественной среде. Хёне начинает работу в области моды как рисовальщик, публикуя свои произведения в журналах Harper’s Bazaar и Fairchild’s Magazine. В 1925-м он становится главным фотографом французского Vogue, а в 1935-м переезжает в Нью-Йорк, где работает для нью-йоркского Harper’s Bazaar (продолжая при этом снимать и для парижского отделения журнала) с его легендарными редакторами Алексеем Бродовичем и Кармел Сноу (Carmel Snow, 1887–1961): в 1920-х работает редактором моды в американском Vogue, в 1934–1958-х – главным редактором того же издания. Свою миссию впоследствии формулирует как создание журнала для «элегантных женщин с элегантными умами»(well-dressed women with well-dressed minds). В 1943-м Хойнинген-Хёне публикует две свои фотокниги (Hellas и Egypt), после чего перемещается в Голливуд, где работает в киноиндустрии и занимается съемкой знаменитостей.

Карьера Хойнингена-Хёне продолжается около четырех десятилетий. В Париже он столь же известен как и те, кто ему позирует. Примерами его индивидуальной манеры, утверждающей культ идеализированной красоты, становятся элегантные, драматически освещенные фотографии томных моделей, позирующих в роскошных дизайнерских нарядах. Фотографии Хойнингена-Хёне воплощают «исключительность, элегантность и шик», присущие аристократическому модернизму-классицизму поколения, открывающего для себя спорт и заграничные путешествия. Они представляют собой очередную реинкарнацию стиля «нео-грек» с характерным для него духом «возвращения к ордеру», обнаруживая синтез качеств, пришедших из миров кино и пластических искусств – еще двух областей деятельности фотографа. Помимо фэшн-изданий, работы Хойнингена-Хёне печатаются в журналах Minotaure, Verve и Photographie, а сам он принимает участие во многих авангардных выставках того времени.

Стиль фотографа отличается пристальным вниманием к рисунку, деталям и светотеневым эффектам, в чем сказывается его ранний опыт рисовальщика (так в знаменитых «Ныряльщиках» (Divers, 1930) Хойнинген-Хёне воспроизводит форму U, происходящую от древнегреческих ваз. Сцена создает искусную иллюзию пленэра, будучи при этом, как и большинство модных снимков того времени, снята в студии). К 1940-м подобный стиль начинает все больше выбиваться из общей тенденции фэшн-съемки к минимализму. В это время Harper’s Bazaar переориентируется на более молодых и активных женщин; соответственно и Хойнинген-Хёне переходит от изображения жизни высших классов к романтически-гламурной трактовке общественных событий. После вступления США в войну сногсшибательные модели на фотографиях Хойнингена-Хёне позируют вместе с импозантными мужчинами в военной форме.

В то время, как другие фэшн-фотографы (такие как Мартин Мункачи и Луиза Даль-Вольф (Louise Dahl-Wolfe, 1895–1989) уже переходят к съемке моделей в естественном окружении, Хойнинген-Хёне продолжает держаться студийной традиции, в рамках которой только и могут быть выражены все отличительные качества его манеры. C помощью новой техники освещения и изощренной бутафории он конструирует обстановку стильных ресторанов, причудливых по дизайну квартир и интимных вечеринок. Ловкая хореография поз его моделей придает изображениям чарующую, едва ли не магическую интонацию.

Образы Хойнингена-Хёне являют вершину эволюции американской модернистской эстетики, сформированной модой, рекламой и кинематографом. Уйдя из мира моды, в 1945-м фотограф оказывается в Голливуде, где занимается постановкой цветовых эффектов (эта его специализация называется «color coordinator»; сегодня он назывался бы арт-директором). В последние годы жизни, несмотря на то, что многие из его образов становятся темой книг и выставок, творчество Хойнингена-Хёне-фотографа моды уже редко демонстрируется публично.

Еще один ранний мастер fashion & celebrities, в практике которого светская портретная съемка играет явно большую роль, чем съемка модная – Сесил Битон (Cecil Walter Hardy Beaton, 1904–1980). Не ограничивается одной фотографией, он занимается также дизайном в театре и кино, и будучи чуток к изменениям духа времени, остается популярным вплоть до конца своей жизни. Родился Битон в престижном лондонском районе Хэмпстед (Hampstead).

В 11 лет Битону дарят камеру, и он самостоятельно обучается основам съемки, используя сестер и мать в качестве моделей, а достигнув определенных навыков, посылает свои работы в журналы. Битон учится в лондонской мужской школе-пансионе Хэрроу (Harrow), а затем, хотя и не испытывает большого интереса к академической науке, поступает в кембриджский Колледж Св. Иоанна (St. John’s College), где изучает искусство, историю и архитектуру. Здесь он продолжает заниматься фотографией и активно участвует в деятельности Любительского драматического клуба (Amateur Dramatic Club– ADC), исполняя женские роли и создавая декорации. В 1925-м Битон покидает Кембридж, после чего занимается дизайном обложек программ и костюмами для благотворительных спектаклей, а также совершенствует свои фотографическое навыки в студии Пола Тенкерея (Paul Tanqueray, 1905–1991) – кстати, так никогда не достигнув технического совершенства и вместо этого полагаясь на эффектность моделей и точный выбор момента съемки. В эти годы он создает собственную фотостудию, где одним из его первых клиентов (а затем и лучших друзей) становится британский аристократ-декадент Стивен Теннант (Stephen Tennant, 1906–1987), которого, как и других персонажей этого круга, он много снимает в 1920–1930-х.

В конце 1920-х у Битона уже сложившаяся фотографическая репутация в Лондоне и Нью-Йорке. Влиятельное в богемных кругах семейство Ситвеллов (Sitwells) помогает его профессиональной карьере, и в 1927-м Битон включает их портреты в свою первую выставку – в Cooling Galleries на Бонд стрит в Лондоне. Результатом успеха этой экспозиции становится контракт с британским Vogue и заказы на портретирование голливудских звезд от американского Vanity Fair.

В 1931-м звезда парижской фэшн-съемки Жорж Хойнинген-Хёне со своим молодым другом Хорстом П. Хорстом посещает Битона в Лондоне, и этот контакт фотографов, работающих на разные издания Vogue, существенно влияет на обмен идеями. В результате формируется изощренная стилистика фотографии моды 1930-х, в которой сюрреализм и классицизм соединяются с роскошной атмосферой голливудских студий.

В 1930-м Битон публикует «Книгу красоты» (The Book of Beauty), которую иллюстрирует фотографическими и графическими портретами, созданными на предшествующие четыре года. В 1937–1938 годах эта линия его деятельности продолжается в изданиях «Альбом вырезок Сесила Битона» (Сecil Beaton Scrapbook) и «Нью-Йорк Сесила Битона» (Cecil Beaton New York).

В 1939-м Битон удостаивается приглашения в Букингемский дворец, где делает серию изображений королевы Елизаветы, после чего становится фотографом королевской семьи, членов которой снимает для официальных публикаций.

В период Второй Мировой войны Битон работает для британского Министерства информации (Ministry of Information). Более всего известны его фотографии, посвященные немецким бомбардировкам и их жертвам. Битоновский снимок трехлетней Эйлин Дунн (Eileen Dunne) на больничной койке с плюшевым мишкой в руках даже оказывает влияние на мировую историю: широко опубликованный в американской прессе, он становится одним из многочисленных факторов, приведших к вступлению США во войну. В качестве военного фотографа Битон снимает на Ближнем и Дальнем Востоке. Помимо этой работы, он занят в кинопроизводстве, а также делает портреты видных политиков, военных, писателей и артистов.

После окончания войны Битон работает в Лондоне, Париже и Нью-Йорке (для американского издания Vogue). В 1951-м выходит его «Фотобиография» (Photobiography). На протяжении всего десятилетия он погружен в портретную съемку, особенно часто фотографируя киноактрис нового поколения, от Одри Хэпберн (Audrey Hepburn, 1929–1993) до Мэрилин Монро. Также он работает как дизайнер костюмов, декораций и освещения для театральных постановок на Бродвее и для кинематографа. Самые известные музыкальные фильмы с его участием – «Жижи» (Gigi, 1958) и «Моя прекрасная леди» (My Fair Lady, 1964); они приносят ему награды Американской киноакадемии («Оскар»).

В 1960-х Битон снова входит в моду как фотограф нового поколения артистической богемы. Он много снимает рок-идола Мика Джэггера (Mike Jagger, 1943) и танцовщика Рудольфа Нуриева (1938–1993), оказывает влияние на тогдашний стандарт популярной съемки, в частности на творчество Дэвида Бейли, речь о котором пойдет позднее. В 1972 году Битона посвящают в рыцарское достоинство. А в 1974-м он переживает удар, после которого оказывается частично парализован. Он упорно трудится, восстанавливая свою способность рисовать и писать, и в 1978-м даже возвращается к фотографической съемке, однако два годя спустя умирает.

К 1930 годам фотография моды начинает испытывать сильное влияние сюрреализма. Причиной тому является не только скандальная популярность этого художественного направления в целом, но и то конкретное обстоятельство, что один из видных его участников, великий фотограф Мэн Рэй (о его творчестве речь шла ранее), сначала в силу своих стесненных финансовых обстоятельств зарабатывает на жизнь фэшн-съемкой, а затем, вовлекшись в дело, становится реформатором жанра. Его фотографии моды рождают желание тела вместо желания одежды, что, собственно, полностью совпадает с общей интенцией жанра.

В фотографии моды сюрреализм сменяет неоклассику и ар-деко, однако элементы этих стилей часто оказываются смешаны здесь в самых разных пропорциях. Образцовый пример такого fusion дает практика одного из самых стильных фотографов в истории жанра – Хорста П.Хорста (Horst P.Horst, настоящее имя Horst Paul Albert Bohrmann, 1906–1999). Он родился в городе Вейсенфельс (Weißenfels-an-der-Saale), неподалеку от Веймара (Weimar) в семье успешного торговца. В двадцатые годы проводит много времени в доме своей тети, где встречает танцовщицу и студентку Баухауза Еву Вейдеман (Eva Weidemann), которая пробуждает в нем интерес к авангардному искусству. Хорст интересуется также архитектурой. В 1926–1928 годах он учится в Школе прикладного искусства (Kunstgewerbeschule) в Гамбурге, а в 1930-м переезжает в Париж, где продолжает свое обучение, сделавшись студентом Ле Корбюзье (Le Corbusier, настоящее имя Charles-Édouard Jeanneret-Gris, 1887–1965). Тогда же встречает Жоржа Хойнингена-Хёне и становится его любовником. Вместе они отправляются в Лондон, где посещают Сесила Битона, работающего для британского издания Vogue. В 1931-м Хорст начинает работать для парижского издания, публикуя свою первую фотографию в ноябрьском номере журнала. В 1932-м в Париже, в La Plume d’Or, проходит его выставка, обзор которой делает корреспондент журнала New Yorker Дженет Планер: эта публикация сразу же делает фотографа – знаменитым.

В это время фотография моды располагается в пределах стиля, сконструированного Стайхеном, а затем отшлифованного Хойнингеном-Хёне. Поэтому самые ранние работы Хорста несут отпечаток холодного классицизма его старшего друга. Модели снимаются с тщательной точностью, в искусственном свете, обстановка студии скромна до суровости, фоны используются ровные по тону и фактуре, и геометрические по форме. Однако в течение нескольких лет Хорст развивается в фотографа открыто орнаментального стиля, который и становится его отличительной особенностью. Он детально изучает классические позы, использует древнегреческую скульптуру и старую живопись, обращая особое внимание на положение рук. Ради создания неоклассических и сюрреалистических эффектов Хорст применяет в своей студии всевозможные виды реквизита: гипсовые статуи, зеркала, мятую бумагу. Комбинация экстравагантной визуальной фантазии и вибрирующей чувственности резко отличает его съемку от манеры двух других принципиальных для Vogue 1930-х фотографов – Стайхена и Сесила Битона. Чем дальше, тем больше Хорст уделяет внимание среде, организуемой с большим воображением; он активно пользуется многочисленными драпировками и усложненными световыми эффектами.

Кроме многочисленных фотографий моды, в 1930-е Хорст создает серию портретов знаменитостей, включающую изображения Марлен Дитрих, Сальвадора Дали, Жана Кокто, герцога и герцогини Виндзорских. Съемка celebrities начинается с портрета Бэтт Дэвис (Bette Davis, настоящее имя Ruth Elizabeth Davis, 1908–1989), выполненного в 1932-м. Эти портреты, сделанные за пределами студии, лишены формального совершенства его модных фотографий, однако адекватно передают дух отчаянной элегантности межвоенного времени.

В 1934 году Хорст эмигрирует в США и там продолжает работать для нью-йоркских изданий Конде Наста. В 1937-м в Нью-Йорке он встречает Коко Шанель (Gabrielle Bonheur «Coco» Chanel, 1883–1971), коллекции одежды которой будет снимать в течение 30 лет. В 1938-м он также знакомится с британским дипломатом Валентайном Лоуфордом (Valentine Lawford), и их связь продолжается до дня смерти Хорста.

В 1943-м Хорст вступает в ряды американской армии и в том же году становится гражданином США под именем Хорста П.Хорста (его настоящая фамилия Борман в те годы звучит слишком вызывающе). Будучи армейским фотографом, большую часть своих фотографий он публикует в военном журнале Belvoir Castle. В 1945-м Хорст снимает президента Гарри Трумэна (Harry S. Truman, 1884–1972), с которым у него устанавливаются дружеские отношения, а также по приглашению Белого дома фотографирует всех первых леди послевоенного времени. С 1952 по 1970 годы фотограф руководит Horst Studio в Нью-Йорке. Оставаясь широко востребованным фотографом интерьерных сцен и абстрактно-формальных композиций, Хорст тем не менее неизменно ассоциируется со стилистикой 1930-х.

Однако главным сюрреалистом фэшн-фотографии, с самого начала претендовавшим на статус полноправного художника, но так и не добившимся его при жизни, является Эрвин Блюменфельд (Erwin Blumenfeld, 1897–1969). Он родился в Берлине. В 1918 переехал в Голландию, где сначала торговал одеждой, но вскоре открыл в Амстердаме магазин кожаных изделий. Впрочем, дела у Блюменфельда шли настолько плохо, что от отчаяния он решил заняться искусством. В своей автобиографии «Взгляд на самого себя» (Eye to I), он упоминает о том, что начал писать маслом, потому что не умел рисовать. Еще в Берлине Блюменфельд сводит знакомство с местными дадаистами, с которыми сохраняет связи и в Амстердаме. Талантливый писатель, автор рисунков, коллажей и фотомонтажей, он назначает себя одним из председателей амстердамской ветви дада (которая из двух членов и состоит) и подписывает свои произведения «Блюменфельд, Председатель голландского Дада» (Bloomfield, the Chairman of Dutch Dada). В его ранних произведениях ощутимо влияние итальянских футуристов, а также немецкого дадаиста и политического художника Джона Хартфилда с его антифашистской тематикой.

Свою первую фотографию Блюменфельд делает в десятилетнем возрасте. Позже, в своем амстердамском магазине он обнаруживает забытые предыдущим арендатором камеру и фотолабораторию. Пустив их в дело, он уговаривает своих немногочисленных покупательниц позировать ему (время от времени даже в обнаженном виде) для фотографических портретов, которые затем выставляются в витрине магазина. Одной из первых постоянных моделей Блюменфельда становится его дочь Лизетт. Многие ранние фотографии Блюменфельда, как и его искусство, имеют политическую, антифашистскую окраску. Однако вскоре он понимает, что женщины его интересуют больше, чем политическое искусство, к тому же работа в области моды гораздо лучше позволяет оплачивать счета.

К 1936-му, когда торговля сумками окончательно заходит в тупик, Блюменфельд переезжает в Париж в надежде стать фотографом моды. В последующие два года его фотографии появляются в художественном журнале Verve (в двух первых номерах), в 1938-м он начинает работать для Vogue, а в 1939-м – для Harper’s Bazaar.

В 1940 году во Франции Блюменфельд попадает в нацистский концлагерь, однако в 1941-м ему удается эмигрировать в США (получает американское гражданство в 1946-м). Работа в фотографии моды для Vogue (он делает более 100 обложек для этого журнала), Harper’s Bazaar, Cosmopolitan, а также рекламная съемка для Elizabeth Arden и Neiman-Marcus обеспечивают ему громкое имя в Нью-Йорке 1940–1950-х. Когда-то неудачливый продавец кожаных изделий, в 1950-х Блюменфельд превращается в одного из самых высокооплачиваемых фотографов мира, к концу своей карьеры сведя вместе три главных своих увлечения: женскую одежду, искусство и фотографию. При этом, когда ему перед самой смертью (в 1969-м) приходится выбрать сотню своих лучших снимков, то лишь четыре из них оказываются из области моды.

Для своих более персональных изображений Блюменфельд, как правило, выбирает черно-белую съемку, а для коммерческих – цветную. Очень многое переходит в его манеру из опыта дадаизма и сюрреализма, позволяя «извлечь нереальное из реального». Фотограф создает запоминающиеся образы моды 1930-50-х, наделяя их новым для того времени элементом – субстанцией. С начала и до конца своей фотографической карьеры он не устает снимать обнаженную натуру, формулируя свои предпочтения в этой области таким образом: «вечная женственность… фетиши моей жизни: глаза, волосы, груди, рот». В 1944-м Блюменфельд дает и другое определение своему главному сюжету: «Beauty is not pretty!». Уже в 1930-е Блюменфельд становится одним из тех, кто вводит в оборот поистине кинематографическую интерпретацию объекта съемки, когда фигура и лицо женщины превращаются в собрание бесконечного числа фотографических трюков. Простейший и известнейший из них – обнаженное тело под мокрым шелком (прием, почерпнутый Блюменфельдом еще в юности у Сандро Боттичелли (Sandro Botticelli, настоящее имя Alessandro di Mariano Filipepi, 1445–1510) и Лукаса Кранаха (Lucas Cranach, 1472–1553). Другие его излюбленные приемы – съемка обнаженных через перфорированный экран, соляризация и печать негативных изображений.

Будучи иммигрантом и коммерческим фотографом, Блюменфельд, даже несмотря на исключительный успех, чувствует себя исключенным из пуристской традиции американской фотографии, олицетворяемой именами Стайхена, Cтиглица и Уэстона, и открыто говорит о засилье мафии в фотографическом отделе МоМА. Он считает себя прежде всего художником, полагая, что именно эстетическая и экспериментальная составляющие творчества (а не внешние обстоятельства) обеспечили ему блистательную карьеру.

Fashion & celebrities от 1940-х до 1970-х. Важнейшие фотографы

Помимо воздействия со стороны модернистских художественных течений, фотография fashion & celebrities, будучи жанром, впитывающим самые разнообразные внешние импульсы, испытывает влияние стилистики фоторепортажа. Первым, а потому чрезвычайно важным агентом этого влияния, да и вообще одним из самых знаменитых людей в своей профессии, является Мартин Мункачи (Martin Munkácsi, настоящее имя Marton Mermelstein, 1896–1963). Свою манеру и съемочные методы он внедряет в американскую фотографию моды и знаменитостей еще в 1930-х, однако по-настоящему воспринимать их начинают только лет через десять, когда на профессиональную сцену выходит следующее поколение мастеров. К примеру, не будь Мункачи, не было бы, возможно, ни Ричарда Аведона, ни Уильяма Кляйна, какими мы их знаем в рамках рассматриваемых жанров.

Родился Мункачи в Коложваре (Kolozsvár) в Австро-Венгрии (ныне Клуж-Напо́ка, Румыния). Начал работать в Будапеште как газетный репортер и фотограф, специализируясь на спортивной тематике. Уже в это раннее время, демонстрируя незаурядное художественное и техническое мастерство, он превращает спортивные фотографии в динамичные и при этом тщательно скомпонованные изображения. В 1928-м Мункачи переезжает в Берлин, где работает в штате знаменитой Berliner Illustrierte Zeitung, а также снимает моду для журнала Die Dame. Но гораздо больше даже, чем спорту и моде, он уделяет внимания съемке самих берлинцев. А главное, что по заданию газеты он много путешествует по миру, привозя фотоматериалы из Египта, Либерии, Сицилии, Турции, из Лондона и Нью-Йорка. Темп современной жизни и новые фотографические ракурсы вызывают у него глубокий энтузиазм. В особенности фотограф захвачен воздухоплаванием и делает много фотографий с «воздушными» сюжетами, в том числе снимает с борта дирижабля «Граф Цеппелин».

21 марта 1933 года Мункачи снимает роковую передачу власти президентом Гинденбургом Адольфу Гитлеру. Затем (будучи евреем и иностранцем) – близкий круг Гитлера. В 1934-м новые власти национализируют Berliner Illustrierte Zeitung, увольняют с поста главного редактора еврея Курта Корфа (Kurt Korff), а вместо новаторских фотографий заполняют газетные страницы изображениями немецких войск.

После этого в том же 1934-м Мункачи перебирается в Нью-Йорк, где сменяет в Harper’s Bazaar Адольфа де Мейера. Снимая для журнала, он часто работает вне студии – на пляжах и в аэропортах, в полях и на фермах. Мункачи фотографирует моделей в движении, даже в акробатических позах, создавая новый образ американки. Ему принадлежат и первые фотографии обнаженной натуры, сопровождающие журнальный текст. Параллельно мастер делает портреты многих артистов, среди которых Кэтрин Хэпберн (Katharine Houghton Hepburn, 1907–2003), Луи Армстронг (Louis Armstrong, 1901–1971) и Фред Астер (Fred Astaire, настоящее имя Frederick Austerlitz, 1899–1987). При этом умирает Мункачи в бедности. Несколько университетов и музеев отказываются принять его архивы, и в результате они оказываются разбросаны по всему миру.

Будучи сам человеком универсального дарования, мастер оказывает влияние на выдающихся фотографов, работавших в самых разных жанрах. Так Картье-Брессон говорит, что известный снимок Мункачи «Три мальчика на озере Танганьика» (1931), который «смог зафиксировать вечность в моменте времени»(can fix eternity in a moment), стал главным событием, подвигнувшим его на занятие фотографией. А обожавший Мункачи Ричард Аведон, пишет: «Он принес вкус к счастью, искренности и любви к женщинам в то, что до него было безрадостным, не знающем любви, лживым искусством. Сегодня мир, называемый модой, населен детьми Мункачи, его наследниками… Искусство Мункачи заключается в том, что он жаждал присутствия жизни и хотел, чтобы она была ослепительной. Такой она и была» (He brought a taste for happiness and honesty and a love of women to what was, before him, a joyless, loveless, lying art. Today the world of what is called fashion is peopled with Munkácsi’s babies, his heirs…. The art of Munkácsi lay in what he wanted life to be, and he wanted it to be splendid. And it was).

Продолжая тему влияний, невозможно не сказать о том очевидном обстоятельстве, что в фотографии, как, впрочем, и в большинстве других областей, США постоянно и активно обогащаются из ресурсов европейского опыта. Трудно не заметить, что в этой лекции, касается ли дело журналов или самих фотографов – речь по большей части идет об Америке. Бурная история Европы в XX веке в высшей мере способствует утечке кадров в эту гораздо более спокойную и, главное, богатую страну. Главными поставщиками фотографических талантов для США оказываются Германия, Франция и Венгрия. Однако существует и особый российский, так сказать, целевой вклад в американскую индустрию глянцевой прессы. Имеются в виду двое великих арт-директоров: Александр Либерман и Алексей Бродович. Они сформировали тип изображения в журнале моды середины века так же как и современный ему тип портрета, а, кроме того, заложили основу успеха многих выдающихся фотографов (не говоря уже о людях других профессий прессы).

Редактор, графический дизайнер, фотограф, живописец и скульптор Александр Либерман (Alexander Liberman, 1912–1999) родился в Киеве. В 1921 году, в возрасте девяти лет, он вместе с семьей уезжает из России. Получает образование в Лондоне и Париже. Его мать, Генриетт Паскар (Henriette Pascar), интересуется современным искусством и театром, благодаря чему Александр Либерман еще в Париже знакомится со многими ее друзьями-художниками. Здесь же он начинает свою профессиональную карьеру – в качестве арт-директора журнала Vu. После эмиграции в США в 1941 году Либерман работает в Нью-Йорке в издательском доме Condé Nast, достигнув к 1962 году должности редакционного директора, на которой остается до 1994-го.

В 1950-х Либерман начинает заниматься живописью, а позже скульптурой из металла. Его произведения находятся в МоМА, в Музее Хиршхорн и его Саду скульптуры (Hirshhorn Museum and Sculpture Garden) в Вашингтоне, в Галерее Тейт (Tate Gallery) в Лондоне, в Музее Соломона Р. Гуггенхайма (Guggenheim Museum) в Нью-Йорке. За время своей работы в Vogue и издательском доме Condé Nast Либерман делает искусство XX века постоянным элементом журнала, используя произведения в качестве фонов модной съемки, а также создавая литературно-фотографические «профили» современных художников. Многие из этих профилей написаны и отсняты им самим.

Либерман также занимается фотографической съемкой европейских художников – модернистов старшего поколения и своих современников – художников нью-йоркской школы. К этим фотографиям он возвращается в конце 1980-х, работая над макетом своей так и не изданной книги об американских художниках «Девять американцев» (Nine Americans: Александр Калдер (Alexander Calder, 1898–1976), Джаспер Джонс (Jasper Johns, род. в 1930), Элен Франкенталер (Helen Frankenthaler, род. в 1928), Роберт Мозеруэлл (Robert Motherwell, 1915–1991), Роберт Раушенберг (Robert Rauschenberg, род. в 1925), Виллем де Кунинг (Willem De Kooning, 1904–1997), Барнет Ньюман (Barnett Newman, 1905–1970), Дэвид Смит (David Smith, 1906–1965), Марк Ротко (Mark Rothko, 1903–1970).