Маленький человек на большом пути

— Взять крепость!

— Ура! Ура!..

Снежки, еще тверже, чем наши, молотили нас по груди, по головам. Мы все равно рвались вперед. Министерские не выдержали натиска, побежали, некоторые даже без шапок — потеряли на поле боя.

Вот мы и в крепости. Но что с ней сделаешь голыми руками! Стены крепости ледяные. Единственно, что удалось, — это сломать лестницу в одной из башен.

— Учителя идут! — прозвучал отчаянный крик. И правда, из дверей школы выбежало двое учителей, за ними несколько учеников повзрослее.

— Отступаем! — скомандовал Сипол. — Бегом!

Обратный путь через пустырь проделали вдвое быстрее. Лишь когда отбежали подальше от министерской школы, почувствовали себя в безопасности. Теперь можно было пересчитывать синяки и шишки. Почти всем досталось, кому меньше, кому больше. У Сипола один глаз совсем заплыл. У Августа разбита губа. А цели все же не достигли: крепость министерских как стояла, так и стоит.

— Придется ночью, — не очень внятно, прикладывая снег к разбитой губе, произнес Август. — Топорами, ломами поработаем — только брызги полетят.

Мы с братом осторожно ощупывали синяки на скулах.

— Что сказать отцу про разбитый лоб? — сокрушался Густав. — Он же сразу спросит.

— Скажи, в темноте напоролся на открытую дверь. А я подтвержу — рядом, мол, стоял, видел.

— Так он и поверит!.. Придумали тоже! Бросаться такими твердыми снежками! Мы водой чуть-чуть полили. А у них настоящий лед! — Брат все время трогал ссадину на лбу.

— Не трогай — хуже будет.

— А если не снимать дома шапку? — Густав все искал выхода из трудного положения. — Пройти к кровати и сразу лечь, вроде голова разболелась. А то отец увидит — будет еще ссадина и на другом месте.

В нашей крепости возвращения войска с нетерпением ждали сторожа, а вместе с ними и те немногие ребята, которые побоялись идти на штурм.

— Что, не удалось сломать крепость? — стал ехидничать один из маменькиных сынков. — А похвалялись: в пух и прах! Август разозлился. И так тошно, а этот еще смеется!

— Все равно сегодня вечером их крепости крышка! А ты, если будешь скалить зубы, получишь прямо сейчас. Тот поспешил укрыться за спинами. Сипол объявил:

— Гоп, ребята, ровно в восемь все должны быть здесь, дома остаются одни трусы и тайные агенты министерских. Каждому прихватить с собой что-нибудь увесистое.

Разобрали сумки с книжками и разошлись.

Отца с матерью, к счастью, не было дома. Густав положил себе на лоб мокрую тряпку, потом тщательно присыпал ссадину мукой. Когда вернулся отец, в комнате было сумеречно, и он ничего не заметил.

Матери мы сказали, что идем к Августу решать трудные задачи. Колун уже заранее был вынесен во двор и запрятан в укромном местечке. Взять его оттуда не составляло труда.

Задолго до назначенного часа пришли к Августу. Тот был вооружен до зубов, вынес из дома пилу и лом, причем совершенно открыто. Я удивился: как он не боится? Оказалось, очень просто. Август и на этот раз не стал таиться от дедушки, рассказал ему о предстоящем штурме крепости, и тот снабдил его всем необходимым.

Отправились к месту сбора. Вышла луна, по снегу за нами бежали длинные, вытянутые тени с грозным оружием на плечах.

— Ничего от крепости не оставим! — говорил Август возбужденно. — Ишь чего захотели: не пропускать наших ребят!

Я слушал его и соглашался: министерские и в самом деле поступают с нами просто по-злодейски. И сегодняшний ночной поход — это только справедливое возмездие.

— А если на следующую ночь министерские возьмут да и разрушат нашу крепость — что тогда? — спросил Густав. — Нельзя же сторожить ее круглые сутки.

— Ничего! Нагоним на них сегодня такого страху — не посмеют!..

Со всех сторон к нашей крепости бежали ребята. Интересно, как они выбрались из дому? Тоже, как и мы, отправились к товарищам решать «трудные задачи»? Что поделаешь, такой дедушка, как у Августа, наверное, один-единственный на белом свете.

Луна хитро щурилась, вроде бы зная, что мы задумали, и уже заранее насмехаясь над министерскими, которым сегодня ох и достанется!

Нас собралось много. Пришли даже те, которые днем не участвовали в нападении на крепость, — кому охота, чтобы потом обзывали трусом? Еще немного обождали: в темноте слышался топот, бежали запоздавшие. Потом раздался боевой клич: «Гоп, ребята!» — и начался великий поход.

У кого в руках лопаты, у кого ломы. Некоторые шли с дубинками, были даже такие, что приволокли здоровенные поленья. Чудно, наверное, выглядела наша ватага. В темноте на безлюдной зимней улице, вооруженные, словно древние воины. Не хватало только барабана с козьей шкурой и боевого рога. Было, правда, одно существенное отличие от настоящего войска: большинство вояк ростом не вышло. Зато какие за ними тащились тени!

Прошли пустырь, подобрались вплотную к забору министерской школы. Сипол остановил всех знаком, сказал вполголоса:

— Без команды не отступать. И ни в коем случае не пускать в ход лопаты и палки, если дело дойдет до рукопашной. Снежками — сколько угодно, другим же — ничем! Орать тоже запрещаю. Попадет кому-нибудь по глазу или по носу — не кричать, не убегать, а драться еще яростнее… Разделимся на две группы. Сначала все вместе рушим крепость. Если они нападут, часть продолжает ломать, другие принимают бой. Главное — крепость. Все понятно? Двинули!

Мы застали министерских врасплох, второго нападения они не ожидали. Во дворе и в крепости ни души. В спальне интерната горел огонь, за занавесками мирно двигались тени.

Бесшумно пролезли сквозь дыру в заборе. Затем всем войском окружили крепость Блеснули топоры, зазвенели ломы. От стен крепости откалывались большие куски и падали в снег.

Мы с братом и Августом ломали одну из башен. Август ручной пилой отпиливал от нее куски, мы с другой стороны врубались топором. Ледяной слой оказался не очень толстым, и вскоре башня рухнула.

— Ура! — крикнули мы шепотом, В это время распахнулись двери интерната — на улицу выскочили министерские. Это не было для нас неожиданностью. Часть ребят, как и условились, с воинственным кличем бросилась им навстречу, остальные в лихорадочной спешке продолжали рушить крепость. Осада велась по всем правилам военного искусства. Стены не долбили бессмысленно, а подрубали снизу, у основания.

И вот уже крепость закачалась. Еще раз, еще — и вся она с грохотом опрокинулась набок.

Теперь мы бросились на помощь сражающимся друзьям. В неверном лунном свете замелькали снежки, кусочки льда. Сипол, как всегда, дрался впереди:

— Сюда, все сюда! Загоним их обратно!

Министерским приходилось туго — нас было больше, снежки сыпались на них градом.

Предводитель министерских, до этого яростно сражавшийся, вдруг свалился как подкошенный. Сипол заорал:

— Прекратить!

И сам первый подбежал к упавшему. Через несколько мгновений возле него собралась целая толпа — и наши, и министерские, все вперемежку.

— Жив?

Он не поднимался. Некоторые из наших перепугались и начали потихоньку отходить к забору. Но глазастый Сипол сразу заметил:

— Всем оставаться на месте! Вместе пришли, вместе дрались и отвечать тоже будем вместе.

— Давайте внесем его в комнату! — Август подхватил лежавшего под мышки. — Помогите, ну!

Но едва мы подтащили тяжелую ношу к двери, как министерский вдруг рванулся из наших рук, ухватил кусок льда и швырнул в Сипола. Затем с торжествующим воплем влетел в дом, крепко захлопнув за собой дверь.

Бой кончился. Развалины ледяной крепости в свете луны выглядели безобидной грудой льда. И не догадаешься, что только что здесь шла жаркая схватка. А битва и в самом деле была жаркой. Многие снова прижимали к желвакам лед и снег.

Когда мы пролезали через забор, враги вновь выбежали из дверей школы. На этот раз они подняли на ноги весь интернат. Но мы в бой не вступили, дали волю ногам. Министерские добежали до забора, потом вернулись и застыли в горестном молчании у развалин своей крепости. Не думали, наверное, что мы расправимся с ней так быстро.

— Здорово получилось! — прерывисто дыша, крикнул на бегу Август.

Но Густав уже думал о предстоящих завтра неприятностях:

— Интересно, что скажут учителя, когда увидят сразу столько синяков?

Сипол чуть поотстал и побежал рядом со мной. На него нельзя было смотреть без смеха. Мало того, что глаз заплыл, на щеке теперь возник здоровенный желвак, под ним еще один, поменьше, и наконец совсем маленькая кровоточащая ссадина от последнего коварного удара куском льда. И все в строгом порядке, одно под другим.

— Что улыбаешься, что улыбаешься? — Конечно, он ведь не мог себя видеть.

— Придешь домой, посмотрись в зеркало — тоже заулыбаешься.

— А что там?

— Ничего особенного. Как будто весь день дрался на кулачках.

— Да ну? — Сипол ощупал руками лицо, — Ого!.. А, подумаешь, заживет!

— А если в школе спросят?

— Спросят — скажу, как было. Все равно учителя узнают, так что нечего скрывать. Начали ведь министерские.

— Неужели? — спросил я ехидно.

— А как же! Еще в прошлом году…

Вокруг луны сияло белое кольцо. Из наших ртов вырывались клубы пара. Пальцы, примороженные снежками, теперь потихоньку отходили и противно ныли.

У школы бравое войско разбрелось.

Мы с братом тихо пробрались в комнату. Месяц протянул через весь пол длинный крест от оконной рамы. В комнате было призрачно светло. Как бы только мать не проснулась!

Она зашевелилась па кровати:

— Вы откуда, ребята?

Мы сжались в комок. Что ей ответить?

Но мать так намаялась за день, что тут же опять заснула.

ВЕСНА

Солнце взбиралось все выше и выше по небесной лестнице. Дел у него сейчас много. Надо своим теплым дыханием растопить снег на крышах, освободить ото льда ветви на деревьях, снять с земли белый зимний покров.

Дни стояли теплые. Но зима еще не сдавалась. Она отыгрывалась ночью, когда солнце спало. По утрам с крыш свисали длинные прозрачные сосульки.

Все же время брало свое. Вскоре с жестяных крыш, грохоча, ссыпался на землю последний слежавшийся снег. По обочинам дорог зажурчали маленькие ручейки, унося грязь, скопившуюся за долгую зиму. На пригорках открылась земля и парила под теплыми лучами солнца. Над пестрыми полями, громко звеня, взлетали жаворонки. Поднимались всё выше, пока крохотной точкой не исчезали в синем небе. И оттуда камнем устремлялись вниз, чтобы снова и снова взлетать вверх, распевая свою звонкую весеннюю песню.

Однажды солнечным утром Август позвал нас с собой на рыбалку.

— Ребята, берега озера оттаяли, там щуки мечут икру. Я сделал острогу из гвоздей. Пойдем поищем тихое местечко, может, поймаем несколько штук.

— А баронский рыбак? — напомнил я. — Он же свирепый, как цепной пес.

— Да ну его!

Решительность Августа заразила и меня. В самом деле, подумаешь, рыбак!.. Словом, я уже готов был идти с другом. Но тут заартачился Густав:

— Ты же прекрасно знаешь; бить рыб острогой не позволено!

— «Позволено, не позволено»! — передразнил Август с досадой. — Тевтонским псам-рыцарям тоже не было позволено захватывать нашу землю, а они все-таки захватили.

— Вот правильно! — поддержал я: очень уж хотелось изловить щучку-другую.

— Ну ладно, пошли, раз такое дело. Время-то идет!

Но брат никак не мог решиться. В местечке боялись рыбака Крузе. Право на ловлю рыбы в озере он покупал у самого барона и строго-настрого запрещал всем другим появляться на берегу не то что с сетью или острогой — даже с простой удочкой.

— Рыбака боишься? Нечего его бояться! — принялся уговаривать Август. — Он здоровенный, тяжелый, пудов на шесть. А мы маленькие, легкие. Где ему угнаться за нами! Лед рыхлый, сразу ухнет в воду.

Наконец уговорил. Но все же Густав настоял на том, чтобы принять меры предосторожности. Острогу, например, решили брать без черенка, чтобы никто ничего не заподозрил. А подходящую палку вполне можно отыскать на месте, в высоких прибрежных кустах.

Август убежал домой и вскоре вернулся со своей самодельной острогой. Хитро он придумал! Сквозь длинную дубовую дощечку пробил гвозди. Концы сплющил и зазубрил. Осталось только сунуть черенок в дыру посреди дощечки, закрепить — и готово! Вроде большой вилки, только с гвоздями вместо зубьев.

Август запрятал острогу под курточку, и мы пошли, прыгая с камня на камень по залитой вешней водой улице.

Церковные колокола возвещали воскресное утро. На улицах появился народ. Кто направлялся в церковь, кто в кабак; возле него у коновязи стояло несколько саней и тарантасов.

Время такое: езжай на чем хочешь — и снег еще на дорогах не сошел, и земля уже обнажилась.

За деревьями открылось озеро. Большое, красивое, с островами, заливами, с лесистыми берегами. А вот для жителей местечка оно почти недоступно. На всем озере лишь несколько лодок — барона и его приближенных. Барон, один только барон здесь полновластный хозяин! Никто из взрослых и не смеет покушаться на права всемогущего владельца поместья. Это можем себе позволить лишь мы, ребятня.

То и дело проваливаясь в ноздреватый, почерневший снег, пробрались через луг. Почти все озеро еще покрыто иссиня-серым льдом. Только возле самого берега открылась вода, по ней медленно, словно нехотя, двигалась каша из ледяной крошки.

Охотиться на щук решили в небольшом заливчике. Недалеко от берега, в водорослях, среди битого льда их вертелось великое множество.

Август ликовал:

— Эх, что за рыбка — я уже вижу ее на сковородке! Залезай в воду и хватай прямо голыми руками!

Но лезть в воду было рано. Пройдет еще добрых два месяца, пока наконец можно будет без боязни и дрожи ступить босыми ногами в озеро. А сейчас нужно позаботиться о черенке подлиннее для нашей остроги.

Много молодых деревцев осмотрели мы, осторожно пригибая их к земле одно за другим, пока не выбрали подходящее.

— Это в самый раз! — Август будто сто лет острожил. — И прямое, и не слишком толстое.

Вот где пригодились наши складные ножи, наши с Августом знаменитые «фискары»! Ничего, что ноги утопали в мокром снегу, ничего, что зачерпнули его за голенища. Свалили деревце, очистили, заострили конец, приладили к дощечке — и острога готова.