Помоги проекту - поделись книгой:
«Убитая добротой» вышла три года назад. Вексфорд перевернул книгу и обнаружил портрет самого Гренвиля Уэста в твидовом пиджаке и с трубкой в зубах. Он носил очки, густая темная челка опускалась на лоб. Лицо не было особенно привлекательным, но фотограф умело использовал свет. Под фото была напечатана биография автора:
На первый взгляд между этим мужчиной и Родой Комфри не было ничего общего. Впрочем, о Роде они ничего толком и не знали. Может быть, она тоже обожала все французское? Говорила же миссис Паркер, что Рода в юности самостоятельно выучила французский язык. Другие утверждали, что у нее имелся определенный талант к писательству и она мечтала стать журналисткой. Вероятно, они повстречались с этим Уэстом на собрании какого-нибудь литературного общества, в которые объединяются люди, желающие опубликовать свою писанину. Уэста могли, например, пригласить прочитать там лекцию. Но зачем Роде и Уэсту было скрывать свое знакомство? Несмотря на все утверждения Вивиана, что в жизни Уэста нет ничего предосудительного, создавалось впечатление, что не все там было чисто.
Библиотека закрылась. Вексфорд вышел наружу, подмигнул бронзовому Эдварду Эдвардсу, высокомерно глядящему со своего постамента. Стивенс поджидал его у входа, им пришлось пройти по меньшей мере четверть мили до припаркованной машины.
Вексфорд запомнил название издательства, которое выпускало книги Уэста в Лондоне, Нью-Йорке и Сиднее: «Карлион Брент». Интересно, не будет ли толку, если он им позвонит? Что-то подсказывало инспектору, что в издательстве будут более чем сдержанны.
– Не представляю, что ты надеешься там раскопать, – усомнился наутро Берден. – Думаешь, он рассказывал своим издателям, кому делал подарки на день рождения?
– Нет, я думаю об этой Полли Как-там-ее, – сказал Вексфорд. – Если она печатает для него на машинке, то вполне возможно, работает кем-то вроде секретарши, а следовательно, отвечает и на телефонные звонки. Может статься, Уэст называл фамилию Полли в редакции.
Издательство находилось на Рассел-сквер. Вексфорд позвонил, и его соединили с каким-то типом, как ему сказали, – редактором мистера Уэста.
– С вами говорит Оливер Хэмптон, – раздался сухой, холодный, какой-то учительский голос.
Хэмптон молча выслушал сбивчивые объяснения инспектора. Сбивчивыми они вышли не из-за того, что редактор прерывал инспектора, а из-за упорного ощущения, что сотрудник издательства совершенно не верит заезжему полицейскому и заранее оскорблен любыми предположениями Вексфорда. В конце концов, Хэмптон произнес:
– Я не вправе разглашать такого рода информацию о наших авторах.
Под информацией «такого рода» подразумевался вопрос об адресе, по которому можно было бы написать Уэсту или его секретарю.
– Поймите меня правильно, – продолжал редактор, – я не знаю, кто вы такой, знаю лишь, кем вы представились.
– В таком случае, мистер Хэмптон, я дам вам мой рабочий телефон, чтобы вы смогли проверить, действительно ли я – полицейский.
– Вы меня извините, но я очень занят. И во всяком случае, не знаю, где в данный момент находится мистер Уэст. Мне известно только, что он во Франции. Единственное, что я могу для вас сделать – дать телефон его литературного агента, если вам это поможет.
Вексфорд поблагодарил и записал номер миссис Бренды Нунн из литературного агентства «Филд и Брэй». Должно быть, это была та самая замужняя дама, о которой упоминал Вивиан. Она оказалась куда более разговорчивой и менее подозрительной, чем Хэмптон, удовлетворившись заверениями Вексфорда, что он из полицейского участка Кингсмаркхэма.
– К сожалению, я мало чем могу вам помочь, – вздохнула она. – Боюсь, я никогда не слышала ни о какой Роде Комфри до того, как прочитала об убийстве в газетах. И французского адреса мистера Уэста я тоже не знаю. Правда, я знакома с его машинисткой, разговаривала как-то с ней. Ее зовут Полли Флиндерс.
– Как?! – изумился Вексфорд.
– Ну да, Полли Флиндерс, прямо как героиню детского стишка[6]. Ее полное имя – Паулина Флиндерс. Бог знает, о чем только думали ее родители, называя дочку таким имечком. Но Гренвиль, то есть, я хотела сказать, мистер Уэст, всегда зовет ее просто Полли. Увы, я не знаю, где она живет.
Вексфорд позвонил Бейкеру. Поиски в списках избирателей Кенбурн-Вейла не выявили никакой Роды Комфри. Тогда инспектор попросил коллегу проверить, нет ли в них мисс Паулины Флиндерс. Тот пообещал посмотреть. Имя девушки, похоже, нисколько не удивило и не рассмешило Бейкера. Он лишь горел желанием помочь приятелю и сказал, что немедленно отправит одного из своих людей опросить хозяев всех магазинчиков в окрестностях дома Гренвиля Уэста.
– Все это как-то сомнительно, – заявил Крокер, присоединившись к ним за обедом в кафе «Карусель». – Даже если эта Комфри проживала в Лондоне под другим именем, девушка вполне могла опознать ее по описанию в газетах. Да и фотография, пусть даже такая, должна была бы напомнить ей о Роде. В таком случае она бы сама позвонила в полицию после всех ваших призывов.
– Возможно, это может означать, что ей есть что скрывать.
– А я думаю, – вставил Берден, – что они были просто-напросто незнакомы.
В ожидании звонка Бейкера Вексфорд попытался разработать непротиворечивую версию событий, используя добытые сведения. Итак, Рода Комфри, по неизвестным причинам жившая под вымышленным именем, являлась поклонницей творчества Гренвиля Уэста и умудрилась с ним подружиться, возможно, оказывая ему какие-то услуги, например, она работала в копировальной конторе. Вексфорду особенно понравилась эта идея. Это вполне согласовывалось с тем, что ему рассказала миссис Краун. Что, если она бесплатно делала копии рукописей Уэста, а тот в благодарность дарил ей подарки на день рождения? К тому же, по словам миссис Паркер, пятого августа Роде исполнилось пятьдесят. А по мнению многих, пятьдесят лет – это весьма знаменательная дата. Уэст покупает ей бумажник, дарит его, сам укатывает во Францию, а 8 августа Рода приезжает в Кингсмаркхэм. Но все эти рассуждения никак не могли помочь ему отыскать убийцу. Предстояло проделать еще долгий путь.
Его мрачные размышления прервал телефонный звонок. Звонил Бейкер.
– Мы нашли ее, Редж! Точнее, нашли, где она живет, по списку избирателей. Западный Кенбурн, аллея Всех Душ, дом 15, квартира 1. Там зарегистрированы некая Мелина Н. Патель и она, эта самая Паулина Дж. Флиндерс. Телефона нет, так что я послал туда Дайнхарта. Ее соседка, она живет прямо над ними, рассказала, что Флиндерс обычно возвращается домой примерно в половине пятого. Хочешь, чтобы мы ее допросили?
– Нет, спасибо, Майкл, я сам к ней съезжу.
Даже радость удачи не могла вытравить из Бейкера язвительности. Он видел обиды там, где их не было и в помине, при этом всегда ожидая, что его будут горячо благодарить за каждый пустяк.
– Ну, как хочешь, – резко ответил он. – Ты хоть в курсе, где эта аллея?
Судя по тону, он сильно сомневался, что эта «деревенщина» сможет отыскать не то что иголку в стоге сена, но даже и сам стог, не говоря уже об улице в Лондоне.
– Короче, выйдешь из метро в Кенбурне, повернешь направо на Магдален-хилл, потом снова направо, пройдешь по Бейлиол-стрит и на втором перекрестке свернешь налево, сразу после Ориел-мьюз.
Вексфорд не стал напоминать, что его должность дает ему право на персональную машину, сказав лишь:
– Я тебе очень благодарен, Майкл, твоя помощь просто неоценима.
Но тот буркнул только:
– Не за что, я потратил на эту ерунду всего лишь день работы, – и отключился.
Вексфорд всегда удивлялся тому, что дурнушки часто селятся в одной квартире с красавицами. Возможно, впрочем, что выбор делается не ими, а самими красавицами, желавшими селиться вместе с дурнушками, чтобы выигрывать на их фоне, а бедняжки слишком застенчивы и не в силах сопротивляться. В данном случае контраст должен был прямо-таки бросаться в глаза. Дверь ему открыла настоящая красавица в сари изумрудно-зеленого цвета с мелким золотым узором. На тонких запястьях и щиколотках, которые редко можно встретить у европейских женщин, позвякивали браслеты из золота и слоновой кости. Прелестное смуглое личико окружало облако черных шелковистых волос.
– Мисс Патель? – спросил он.
Девушка кивнула. Вексфорд предъявил ей свое удостоверение, и она кивнула еще раз с самым серьезным видом.
– Мне нужна мисс Флиндерс. Не могу ли я поговорить с ней?
Квартира, находившаяся на первом этаже, была типичным меблированным жилищем, сдающимся внаем. Большие прежде комнаты были в самых неожиданных местах перегорожены деревянными стенами. Везде стояла старая мебель, а разбросанная одежда, журналы, плакаты на стенах, разноцветные бусы, висящие на ручках дверей, и огарки ароматических свечей указывали на то, что квартиру снимают молодые женщины. Другая девушка, похоже, именно та, которая и была нужна Вексфорду, сидела за пишущей машинкой. Она медленно повернулась навстречу инспектору. Пепельница на столе была заполнена окурками. В голове у полицейского тут же возникли слова старой детской песенки:
Впрочем, туфелек на ногах, выглядывавших из-под длинной ситцевой юбки, не наблюдалось. Ноги были хороши: длинные и стройные. И сама девушка, вопреки его ожиданиям, оказалась не такой дурнушкой, если, конечно, не сравнивать ее с Мелиной Патель. Правда, она сутулилась, пытаясь скрыть свой рост, хотя была ниже той же Сильвии. Еще ее портили слишком выступающие передние зубы. Вексфорд немного удивился, ведь в наше время подобный дефект легко мог исправить любой дантист.
Она встала из-за стола и подошла к нему, такая же серьезная и без малейшей тени улыбки. Ее подруга тихо удалилась из комнаты, так и не произнеся ни слова. Инспектор решил сразу перейти к делу:
– Мисс Флиндерс, вы, несомненно, читали в газетах об убийстве Роды Комфри. Эта фотография была там напечатана. Попробуйте представить, что женщине, изображенной на ней, лет на двадцать больше и имя у нее тоже другое.
Она взглянула на протянутую фотографию. Вексфорд внимательно следил за выражением ее лица, но оно осталось совершенно равнодушным.
– Вы никогда не видели похожую женщину? Например, в обществе Гренвиля Уэста?
Полли мгновенно залилась краской. Виктор Вивиан говорил, что она блондинка, и уже одно это слово подразумевало красоту и вызывающую женственность в стиле Мэрилин Монро. Паулина Флиндерс была иной, скорее бесцветной: блеклые серые глаза, тусклые светлые волосы, бледное лицо, на котором явственно выступали пятна румянца. Вексфорд решил, что ее смутило упоминание о Гренвиле Уэсте, но причиной было не чувство вины, а любовь.
– Нет, я никогда ее не встречала, – сказала девушка. – А почему вы решили, что Гренвиль был с нею знаком?
На этот вопрос инспектор отвечать не собирался. Она же напряженно смотрела на дверь, словно боясь, что в комнату войдет ее соседка. Может быть, та подшучивала над ней из-за влюбленности в известного писателя?
– Вы работаете секретарем у мистера Уэста, правильно?
– Я поместила в местную газету объявление с предложением услуг машинистки, и он мне позвонил. Это было два года назад. Я перепечатала его рукопись, он остался доволен, и я продолжила на него работать.
Говорила она как-то нудно и монотонно.
– В таком случае вам наверняка приходилось отвечать на телефонные звонки и встречаться с его друзьями. Никто из его знакомых женщин не напоминает вам Роду Комфри?
– Нет-нет! Абсолютно никто! – воскликнула Полли и с одержимостью влюбленной не к месту добавила: – Гренвиль сейчас во Франции, он прислал мне оттуда открытку.
Странно, что девушка не выставила ее на каминную полку. Пока она доставала открытку из-под стопки листков на столе, Вексфорд подумал, что, похоже, знает ответ: девушка просто боялась насмешек. Яркая открытка с видом Анси и смазанным почтовым штемпелем оттуда же:
Инспектор вытащил бумажник и положил его рядом с открыткой. Он немного надеялся, что Полли ахнет и скажет что-то вроде: «Откуда это у вас?», словом, разрушит то, что могло быть тщательно разыгранным спектаклем. Но девушка глядела молча и равнодушно.
– Вы видели когда-нибудь эту вещь, мисс Флиндерс?
Она покрутила в руках бумажник.
– Похоже на тот, который недавно потерял Гренвиль.
– Потерял? – переспросил Вексфорд.
Казалось, она немного ожила, в голосе появилась даже какая-то выразительность.
– Он возвращался на автобусе из Вест-Энда и, похоже, забыл бумажник в салоне. Это случилось примерно в прошлый четверг или пятницу. Где вы его нашли?
– В сумочке мисс Комфри, – медленно произнес Вексфорд.
Что же, вот и ответ. Никаких тебе взаимоотношений между писателем и поклонницей, никаких подарков на пятидесятилетие. Она просто нашла бумажник в автобусе и взяла себе.
– Мистер Уэст написал заявление в полицию? – спросил инспектор.
Когда она молчала, то старательно сжимала губы, скрывая торчащие резцы, как все люди с подобным дефектом. Но когда Полли открывала рот, делать этого, естественно, не удавалось, поэтому говорила она слегка шепеляво:
– Понимаете, он меня об этом попросил, а я не сделала. Не то чтобы забыла, но мне рассказывали, что полицейские терпеть не могут заявлений о пропаже или находке. Моя мама знакома с одним полицейским, и он говорит, что для них это только лишнее бумагомарание.
Что же, в это можно было легко поверить. Кому как не Вексфорду знать, что полицейские – это отнюдь не ангелы в мундирах, жертвующие собой ради всеобщего блага.
Он оставил мисс Флиндерс наедине с ее пишущей машинкой и вышел в длинный темный коридор. Дверь в другую комнату открылась, и в проеме показалась Мелина Патель, яркая, словно зимородок. По-английски она говорила практически безупречно, почти так же, как Шейла, но удивило его не это, а произнесенные ею слова:
– Полли по вечерам сидит дома. В тот вечер в восемь она помогала мне кроить платье. – В темноте сверкнула яркая улыбка. – Вы детектив, да?
– Верно.
– Удивительная у вас работа. Я еще никогда не встречала ни одного живого детектива, только в телесериалах видела.
Она говорила так, будто бы Вексфорд был диковинным зверем вроде африканской антилопы канна.
– А правда, что люди платят вам баснословные деньги? Ну, знаете, как там в фильмах? «Я дам вам пятьдесят тысяч долларов, только найдите мою дочь! Она – это все, что у меня есть».
– Боюсь, это не так, мисс Патель.
Он мог поклясться, что точно так же она подсмеивается над простодушной наивностью своей соседки. Вдруг ее прекрасное лицо стало подчеркнуто смущенным, девушка сделала большие глаза.
– Когда вы появились на пороге, я решила, что вы судебный пристав. К нам уже приходил один такой, когда мы просрочили квартирную плату.
Глава 8
Улицы вечернего Кенбурн-Вейла щедро отдавали жар, раскаленные за день пыльным, теперь уже угасающим солнцем.
Из закусочной «Кебабы Кемаля» доносился тяжелый запах тмина. С ним смешивалась вонь пива и пота, исходящая из паба «Кувшинка». Все окрестные закусочные и пабы раскрыли двери нараспашку. Дети всех возрастов, цветов и рас сидели на ступеньках у подъездов домов или гоняли по узким грязным переулкам на двух– и трехколесных велосипедах. Старуха, то ли пьяная, то ли просто дряхлая и уставшая, примостилась на корточках у входа в букмекерскую контору. Нигде ни деревца, ни травинки, если не считать пучков латука в корзинах, выставленных у зеленной лавки. Впрочем, салат выглядел таким же пластиковым, как и полиэтилен, в который был обернут.
Одна радость – инспектору никогда больше не придется возвращаться в Кенбурн-Вейл, если только он сам этого не захочет.
Итак, след, по которому он шел, оказался холодным, – единственная холодная вещь этим знойным вечером. На обратном пути в Кингсмаркхэм Вексфорд размышлял обо всем произошедшем за день. Во-первых, инспектора несколько озадачило поведение Мелины Патель. С чего ей понадобилось заявлять об алиби у Полли, если он даже не спрашивал ее об этом? Потому только, что у нее веселый характер и ее красота сочетается с остроумием? Похоже, то, что она ему наговорила, было сказано с расчетом рассмешить, особенно о киношных детективах и судебных исполнителях, достаточно вспомнить ее лукавую улыбку. Во всяком случае, в устах такой милой девушки все это было действительно забавно и очаровательно.
Теперь понятно, почему Полли прятала открытку и опасалась, что Мелина подслушает их разговор. Можно только представить комментарии, которые отпустила бы по этому поводу индуска. Но если она не подслушивала под дверью, откуда, черт побери, она узнала, зачем он приходил? Да нет, все очень просто: ей рассказала соседка сверху, с которой побеседовал этот самый Дайнхарт. Он вполне мог разболтать о том, зачем полиция разыскивает Полли, а Мелина, прочитавшая в газете об убийстве, припомнила дату. Вексфорд так и видел, как внимательно и самодовольно она изучала его удостоверение.
Да, Мелина – просто шаловливая девчонка, пускающая пыль в глаза и разыгрывающая из себя детектива-любителя, решившая смутить его самого, а заодно посмеяться над соседкой. Ладно, чего теперь об этом думать. Рода Комфри нашла бумажник в автобусе или где-нибудь еще, а значит, ему придется начинать все сначала.
До дому он добрался только к девяти. Доры не было, насколько он помнил, она должна была отправиться к свояченице Бердена, у которой подрабатывала, сидя с его детьми. Сильвии тоже не было ни видно, ни слышно. Зато на лестнице сидел Робин в пижаме.
– Жарко, – сказал мальчик. – И спать я не хочу. Ты не устал, деда?
– Не очень, – ответил Вексфорд.
– Бабушка говорила, что ты вернешься ужасно уставшим, но я-то тебя лучше знаю, да? Я ей сказал, что ты наверняка захочешь прогуляться.
– К реке, что ли? Ладно, только накинь что-нибудь и скажи маме, куда мы пойдем.
На речную пойму уже опустились сумерки.
– Полумрак – лучшее время для водяных крыс, – объявил Робин. – Да, вот именно: по-лу-мрак.
Он повторял это слово на все лады, пока они шли к реке, очевидно, оно ему очень нравилось.
Над неторопливо текущей рекой Кингсбрук лениво роились мошки, но жара здесь уже немного спала, воздух был насыщен запахом свежей травы, снимавшим усталость после душного Лондона. Быстро темнело, и через некоторое время Вексфорд сказал внуку:
– Боюсь, нам пора возвращаться.
Поделиться книгой: