Страйкер и Ангелы смерти (ЛП)

Но сегодня им не противостояла армия. Солдаты у переправы по численности едва превышали роту, все в пешем строю, уже дрогнувшие, а их дозоры в лесу тихо уничтожили. Антчак не знал, кто эти люди, хотя это его совсем не интересовало. Его командир, вкрадчивый Петр Микрут, сообщил, что разношерстная компания наемников должна встретить в этом богом забытом месте шведского шпиона, и что он вместе со своими крылатыми гусарами должен сорвать эту встречу и схватить предателя. Теплое сентябрьское утро, полное легкой добычи, и, если верить словам Микрута, щедрой наживы.

Луцьян Антчак уже различал белки глаз своих врагов, и это зрелище подстегнуло его. Прижавшись к седлу, он откинулся назад, правой рукой подняв длинную пику на уровень прижатого уха своего жеребца. Пика - оружие гусар - была сработана из ели, длиной более четырех ярдов, с наконечником из кованного железа и закрепленным за ним прапорцем из тафты. Она могла сбить с лошади всадника или пригвоздить к земле пехотинца и вместе с огромными лебедиными перьями подавала врагу сигнал о присутствии гусар почище любого знамени. Люди у переправы могли не знать это оружие, но бояться его они научатся.

***

- Чертовы крылатые гусары! - в сердцах выругался капитан Фердинанд Лавлес, поспешно отводя своих людей к броду. - Несгибаемые ублюдки с востока!

Вместе с ним находился и Страйкер со своим взводом, отступая назад, солдаты рассыпались цепью. Мушкетеры зарядили оружие и дули на свисавшие концы запальных фитилей, намотанные на предплечья, некоторые уже вставляли фитили в зубцы серпентина, установленного над спусковым крючком. Один из солдат выстрелил, нервное напряжение подвигло его на бездумный поступок, за что Лавлес его отчитал, пока тот поспешно перезаряжал мушкет.

Менее чем за сто шагов перед ними всадники перешли на галоп, и всё больше мушкетов вскидывалось к плечу. Ружья были огромны - громоздкие чудовища, слишком неуклюжие, чтобы результативно стрелять по движущимся целям, и Лавлес приказал своим людям разворачиваться. Мушкетеры выстроились в шеренгу и стояли, уперев в землю зубчатые сошки, на которые были установлены стволы мушкетов. Лавлес велел им не открывать огонь и повернулся к Страйкеру.

- Я приказал тебе переправить повозку, парень.

Страйкер повернулся и, вложив эсток в ножны, помчался к повозке, достигшей края берега. Влетев в воду, он почувствовал, как его ноги шатаются на нетвердых камнях, и схватил под уздцы одну из лошадей, до сих пор отважившихся пройти вглубь бурлившей пучины лишь на три-четыре фута. Отскочив назад, он глянул на возницу, Заммера, побелевшими пальцами вцепившись в поводья.

- Заставь их шевелиться!

Раздался треск мушкетов, заглушив крики наступающих кавалеристов. Вопль возвестил о том, что один из кавалеристов ранен, но остальная часть свинцовых пуль застучала по деревьям, лишь рассеяв по сторонам щепки. Последовало еще несколько выстрелов, на этот раз с западного берега Одера, где стояла в ожидании оставшаяся часть роты. Куски свинца со свистом проносились мимо Страйкера, но прицельной стрельбе мешала повозка и пехотинцы, сгрудившиеся на берегу. А гусары всё наступали. Всё также шелестели в воздухе крылья.

Страйкер, изрыгая страшные проклятья, тянул за узду заартачившегося жеребца, который упрямо мотал головой из стороны в сторону. За его спиной кто-то закричал. Гусары нанесли удар. Отойдя немного в сторону, Страйкер выглянул из-за повозки, увидев, как за спинами товарищей в сомкнутые ряды англичан влетели первые всадники. К горлу Страйкера подступила рвота, и он не сомневался, что еще мгновение, и он обмочит штаны. Он знал, что пики продырявили его солдат, протыкая им животы, грудные клетки и лица. Большинство мушкетеров носили защитные куртки, что предохраняли от клинков, но длинная тяжелая пика, занесенная на такой скорости, пробьет и толстые складки куртки. Подобные сцены пронеслись в его воображении, но видел он лишь крылья. Жуткие и огромные, белые и трепещущие крылья, вздымавшиеся всё выше, по мере того, как всё больше всадников втягивалось в схватку.

Он опять схватился за поводья, на этот раз не отпуская недовольно захрапевшего жеребца, и, опустив плечо, что есть силы потянул. Кони, подстегиваемые возницей, спотыкаясь, пошли вперед. Сзади загрохотали бочонки, и двое мужчин ухватились за доски повозки, когда она загромыхала по неровному дну переправы. Вода залила сапоги Страйкера и большие спицы колес.

Страйкер слышал, как у самого берега ревел Лавлес, и обернувшись, увидел, что гусары выходят из боя. Но всё равно обзор его был ограничен схваткой, побитыми остатками отряда, который он перевел через реку. Сквозь лес плеч и мушкетов он видел блеск стальных наконечников пик, надвинутых шлемов и крылья. Чертовски много крыльев.

- Они перестраиваются! - закричал Лавлес. - Перезаряжай! Стройся в две шеренги!

Страйкер бросил повозку, которая продолжала свой страдальческий путь через ставший мельче брод. За спиной он услышал всплески, поняв, что всё больше мушкетеров пересекают реку, чтобы присоединиться к схватке. Подойдя к капитану, он обнажил свой эсток.

- Сэр!

Но Лавлес, с безумными глазами, сжимая незапятнанный кровью клинок, набросился на него.

- Защищайте повозку!

- Я могу сражаться, сэр! - запротестовал Страйкер, сглотнув подступившую горечь.

- Защищайте лазутчика, лейтенант, или вы мне за это ответите! Переправьте его на другой берег и пришлите мне пикинеров.

В это мгновение Страйкер почувствовал, как желчь отступила, но вместе с облегчением на него нахлынул стыд. Потому что, вложив клинок в ножны и побежав назад к повозке, он уже ничем не мог помочь, хоть и чувствовал облегчение. За его спиной под открытым небом стонали раненые, которых относили в задние ряды строя. Лавлес ругался и подгонял мушкетеров, отчаянно пытаясь привести строй в некое подобие порядка до начала следующей атаки. Они построились посреди брода в два ряда, всего тридцать человек, забивая в дымящиеся дула мушкетов заряды и лихорадочно дуя на фитили. Сражение еще не закончено, и они это знали.

***

Ротмистр Луцьян Антчак был доволен. Он застал врасплох этих оборванных пехотинцев, слету навалившись на них всей силой, и теперь его жертвы находились в замешательстве. Чутье подсказывало ему, что следует надавить, бросить в бой пики и обрушить сталь и свинец на головы стоящих у кромки реки людей. Но он видел, как через реку к ним подходило подкрепление с заряженными смертоносными мушкетами в руках. Годы опыта научили Антчака, что выстреливший с близкого расстояния мушкет мог выбить из седла всадника, неважно какого качества на нем латы. Антчак был героем битвы при Штуме, где повел безумную кавалерийскую атаку на ряды шведских мушкетеров. И хотя этот день окутал его славой, кровавые потери, понесенные его людьми, многому его научили. Мушкеты образовали заслон, преградивший ему доступ к переправе, и чтобы закончить сегодняшнюю работу, необходимо подобрать ключи к этому замку.

Одним из первых, кто вышел из боя, был Антчак, и теперь он вернулся к лесу, окруженный своими ликующими гусарами. Его голову венчал шлем с сердцевидным отверстием для глаз, сквозь которое он мог прекрасно всё видеть, и сразу же заметил одного из своих офицеров.

- Кумала! - позвал он, почуяв свое зловонное дыхание, отраженное от стального забрала. - Возьми двадцать человек и отвлеки огонь на себя.

Гусар коротко кивнул и отправился исполнять задание. Антчак смотрел, как собрался и тронулся небольшой отряд.

- Да пребудет с тобой Господь! - напутствовал его Антчак. Он мысленно произнес молитву, пока они скакали к реке. Потому что река Одер была бойней, и агнцами в ней стали люди Кумалы.

***

Страйкер почти добрался до западного берега. Мельком глянув на шпиона, он принялся рассматривать своих товарищей, которые построились в два тесных ряда. Там же находился и Фердинанд Лавлес, который с воинственным выражением на широком лице вышагивал справа от шеренги, подняв вверх клинок. Чувство вины вновь охватило Страйкера, когда он почувствовал облегчение от того, что находился вдали от этого гиблого места. После того как оставил родину, он повидал достаточно стычек, но эта была особенной. Эти люди, верней эти существа, что вырвались из леса, подобно демонам, навели на него доселе неведомый ужас. Может, в нем все-таки нет солдатской хватки.

Именно тогда он и заметил вторую фигуру, вышагивавшую на противоположном фланге построения. Заметил человека с округлым лицом, обрамленным соломенными прядями, выбившимися из-под модной шляпы. Заметил человека, на чьем синем камзоле было столько прорезей, что на фоне затянутого тенями утра ярко поблескивал желтый шелк подкладки, и чья тонкая шея утопала в кружевах сшитого на заказ воротника.

Со Страйкера тут же слетели стыд и страх, уступив место столь сильной зависти, что он едва смог себя сдержать. Он смотрел, как прапорщик Ланселот Форрестер вышагивал перед лицом врага. Врага, бросившегося в новую атаку, но Страйкер мог лишь избавиться от желания незамедлительно бросить повозку. Он схватил лошадь под уздцы и дернул, сердито покрикивая на Заммера, чтобы тот не опускал поводьев.

Когда возница провел лошадей на западный берег Одера, Страйкер оглянулся, увидев, что скачущие гусары приближаются к тесно сомкнутым рядам Лавлеса. Он подошел, чтобы помочь Маттиасу спуститься с повозки.

- Оставайтесь здесь.

Шпион потер дрожащими пальцами свою лысую макушку, оставив на ней белые следы.

- Что если они переправятся?

Страйкер пожал плечами.

- Тогда бегите. Спрячьтесь в лесу.

Лицо Маттиаса перекосила отчаянная гримаса, он приставил свои пухлые кулаки к груди Страйкера.

- А вы куда направляетесь?

- Туда, - ответил Страйкер, указав на противоположный берег. Их разговор прервал мушкетный залп. Мощный залп, произведенный обеими рядами одновременно, прокатился по тесно сомкнутым пехотинцам, как волна Северного моря, а едкий белый дым был ее пенящимся гребнем. Лес наполнился воплями, когда приближавшихся всадников выбросило из седел в воздух в виде смятой груды крови, металла и перьев. Даже с этого расстояния Страйкер заметил, что залп достиг цели, атака сорвалась, и этим проклятым пикам не отведать во второй раз британской плоти. Он услышал, как Лавлес и Форрестер не скупятся на похвалы солдатам, и хотел находиться там, с ними, разделить их триумф.

На западной стороне реки для защиты лагеря Лавлес оставил девятнадцать пикинеров вместе с местным проводником, адвокатом герром Бушвальдом. Двоих из пикинеров Страйкер подозвал к себе.

- Не сводите глаз с этого человека, - рявкнул он, кивнув на Маттиаса. - Из-за него мы здесь.

Один из солдат кивнул, непроизвольно облокотившись на ясеневое древко пики.

- Будет сделано, сэр.

Парень был весь в лохмотьях, с кустистыми серыми бровями под помятым шлемом. Нос его был сильно искривлен, а беззубые десны почернели от какой-то болезни, но Страйкер знал его, как крепкого малого. Благодарно кивнув, он повернулся к Маттиасу.

- Я вернусь.

Маттиас схватился за Страйкера, как утопающий за соломинку, но тот грубо его оттолкнул.

- Остальные пойдут за мной, - обратился он пикинерам.

Затем он пошел вперед, пошатываясь на предательской поверхности брода, вода щедро намочила его штаны, пока он работал ногами, не теряя из виду окутанный дымом восточный берег. С позиции пехотинцев раздалась пара единичных выстрелов, произведенных солдатами, слишком медленно перезаряжавшими мушкеты. В ответ последовала целая серия выстрелов, но совсем другая, четче и выше тоном, из пистолетов. И Страйкер понял, что ему следовало остаться с повозкой. Потому что брод они потеряли.

***

Луцьян Антчак не мог поверить своей удаче.

Он подвел оставшихся всадников на пятьдесят шагов от реки, пока видимость пехотинцев была ограничена пороховым дымом от их же выстрелов. Каждый из людей Антчака вез с собой пару пистолетов. И каждый умел применять это оружие, развернув лошадь влево и выхватив пистолет, притороченный с правой стороны седла. Такой маневр был продиктован здравомыслием, поскольку крылатые гусары, гордившиеся своими скакунами, не могли позволить себе стрелять поверх головы лошади, рискуя этим подпалить уши бесценного животного. В придачу короткоствольное оружие было чудовищно неточным, а подобная тактика позволяла плотный залп, что при стрельбе по тесно скученной цели имело разрушительный результат.

Но даже Антчак не ожидал от своего врага подобной глупости. Он выслал вперед небольшую группу в надежде вызвать на себя часть грозных выстрелов, что была уготована его всадникам. Ценой малой крови избежать больших жертв, когда будет выпущен залп. А тут демонстративная атака ценой жизни десяти человек в одно мгновение истощила всю огневую мощь мушкетеров, и теперь Антчаку оставалось лишь благодарить Богоматерь и атаковать в свое удовольствие.

Многие пехотинцы повалились наземь, сраженные пистолетными пулями, и он выжидал, пока уцелевшие десять всадников присоединятся к его главным силам, прежде чем дать команду повернуться налево, чтобы его орлы могли использовать оставшееся оружие. Маневр был произведен с точностью часового механизма, и прежде чем пятьдесят пистолетов были наведены на цель, он заметил, как на них устремились глаза осажденных, полные одной лишь мысли - бежать. Они походили на загнанных в угол крыс.

- Пли!

Вдоль широкой шеренги волной прокатился залп, влетев в живую изгородь из людей, столпившихся у Одера. Пистолетные пули не обладали мощью своих приятельниц, пущенных из длинноствольного оружия, и Антчак знал, что с такой дистанции, при ограниченных возможностях оружия, урон будет минимален. Но он также знал, что залп оглушит, приведет в смятение и лишит храбрости его добычу. И что самое главное, не позволит перезарядить мушкеты, прежде чем он нанесет решающий удар. Готовясь к нему, он вложил пистолет в кобуру, крепко взял поводья в левую руку и мягко поднял пику немного выше правого уха своего жеребца.

Когда рассеялся дым пистолетного залпа, обнажив сверкающую реку, Антчак вонзил шпоры в бока своего черного жеребца, и великолепное животное, дико заржав, послушно тронулось с места, ротмистр помчался вперед. За спиной у него развевались крылья, поймавшие струю ветра, от которой затрещал их деревянный каркас. Он знал, что это мгновение -лучшее, что человек может испытать в жизни. За ним прокатывался гром, стук копыт и вопли гусарской хоругви, самых искусных воинов во всем христианском мире. Он опустил пику, флажок задрожал на древке, и бросив взгляд в сторону шеренги мушкетеров, он наметил человека, который первым отведает его стали.

Добравшись до западного берега Одера, Страйкер решил, что у него перед глазами промелькнули картины ада.

Второй залп пистолетных выстрелов свалил наземь с дюжину солдат. Он увидел лежавшие посреди строя трупы, скорчившиеся и застывшие в неестественных позах. Но по-крайней мере эта угроза теперь миновала. Теперь им угрожала кавалерийская атака - волна мчавшихся и храпевших лошадей с всадниками, которые на дикой скорости выскочили из порохового тумана, подобно крылатым горгульям. Он предвидел подобное, как только на реке раздались первые щелчки пистолетных выстрелов, поскольку это означало, что еще больше гусар осталось в лесу, а неудавшаяся атака была ничем иным как отвлекающим маневром.

Хоть он и был зеленым юнцом, как и любой другой офицер в протестантских армиях Европы, даже Страйкер понял, что залп, произведенный в лоб пожертвовавшим собой всадникам, лишил англичан всякой надежды остановить вторую волну атаки. В их рядах были пикинеры, предназначенный для подобного рода сражений, но солдаты, которых послал на помощь Лавлесу Страйкер, застряли в центре брода, не успевая своевременно добраться до берега, чтобы встретить атаку кавалеристов. Мушкетеры, распознавшие уготовленную им участь, отвернули от молниеносно надвигавшейся угрозы, но не могли ступить на узкий брод, по которому пробирались пикинеры.

Страйкер в ужасе наблюдал, как отчаявшиеся солдаты угодили в западню между своими же пикинерами и вражеской кавалерией. С расширившимся от ужаса глазами и разинутыми ртами они столпились на берегу, их дисциплину, очевидно, смыло вихрящемся течением Одера.

Атакующие врезались в ряды отступавших. Лошади, яростно фыркая, рвались вперед, пока всадники на их спинах вонзали длинные пики в головы и спины отчаянно бегущих прочь солдат. Эти пики погружались невероятно глубоко, некоторые пронзали тела насквозь, зловещие наконечники вылезали из груди, будто в результате какого-то жуткого волшебного фокуса, сверкая красным и покрытые дымящейся кровью. Солдаты в глубине сомкнутой массы тел были вынуждены повернуться обратно, лицом к преследователям, поскольку знали, что их нанижут прежде, чем они достигнут воды, и ринулись навстречу, избивая лошадей увесистыми прикладами мушкетов или тыча в них эстоками, но гусары обнажили собственные клинки и теперь рубили и кололи ближайших наемников, пробивая путь в плотном клину испуганных лиц.

С конца брода Страйкер увидел молодого Форрестера. Прапорщик находился на самом левом краю ревущей толпы, с голубыми, как две луны, глазами и бледным, как у трупа, лицом. Он кричал на солдат, и Страйкер понял, что они прислушивались к его словам, удерживая берег реки по приказу молодого аристократа. Но Страйкер больше не ревновал, только испугался, потому что где же во всем этом находился капитан? Его взгляд упал на распростертое тело в непосредственной близости от правого фланга. Страйкер не мог разглядеть лицо, но узнал одежду и смятую шляпу рядом с обмякшим телом. На Лавлеса можно не рассчитывать.

Страйкер выругался, подавил инстинкт сбежать с поджатым хвостом и протиснулся между плечами задних пикинеров, которые всё еще не продвинулись достаточно далеко вперед, чтобы бы от них была какая-то польза. Почти сразу же он врезался в движущихся в противоположном направлении ошалевших мушкетеров с зияющими ранами, пробивающих путь назад - от схватки к безопасной реке.

Он пропустил их, поскольку они лишь добавляли паники. Англичанам требовалось воткнуть острия пик в лошадиные морды, и, чем меньше останется перед ними бесполезных тел, тем лучше.

Страйкер сошел с остатков разрушенной кладки моста на пыльный берег.

- Скейтлокцы! - проревел он так, что в горле засаднило. - Скейтлокцы!

Некоторые поймали его взгляд и пропустили к передним рядам колышущейся толпы. Страйкер начал хватать мушкетеров за рукава камзолов, разворачивая их обратно в сторону брода. Они инстинктивно сопротивлялись, но вскоре поняли, что как только он убирает людей из ближнего боя, то заменяет их пикинерами. И эти пикинеры, удерживая шестнадцатифутовые ясеневые древки, увенчанные наконечниками из острой стали, направляли их над головами попавших в ловушку мушкетеров, нанося удары и тычки в морды вражеских лошадей. Лошади сразу же начинали пятиться, а одна встала на дыбы, сбросив наездника, а затем пикинеров прибавилось, они закрывали разрывы, сделанные лихорадочными усилиями их лейтенанта.

- Мушкетеры, назад! - проревел Страйкер. - Ко мне! Мушкетеры, ко мне!

Он встал на цыпочки и понял, что Форрестер его услышал. Прапорщик повторил приказ, и один за другим солдаты начали перемещаться. Трудное дельце, но даже горстка длинных пик собрала с гусар свою жатву - они не могли заставить лошадей двигаться вперед и были вынуждены довольствоваться ударами клинков по ближайшим противникам. И всё это время Страйкер пригонял все больше пикинеров в ослабевающую схватку, и с каждым дополнительным пикинером, вступившим в нее, еще несколько мушкетеров могли вернуться к броду, и все сбежавшие могли зарядить свое жаждущее мщения оружие.

За какую-то минуту все пики вздыбились частоколом, который не могли перепрыгнуть и самые смелые лошади. Страйкер высунулся между двумя пикинерами на правом фланге. Его заметил гусар и ринулся вперед, но тут же отпрянул из-за двух своевременно выброшенных пик, чьи стальные наконечники задрожали в воздухе перед его лицом и грудью. Он дернул поводья, развернув крылья в сторону пик, и Страйкер на четвереньках пополз туда, где лежал Лавлес. Капитан был жив, но тяжело дышал и побледнел. Кровь красными лепестками растекалась по воротнику. Страйкер попытался поднять могучего офицера, но ему не хватило сил. Выплюнув проклятье, он ухватился за огромные сапоги, и, не обращая внимания на стоны Лавлеса, потащил неподвижную тушу капитана за линию пик.

***

Ротмистр Луцьян Антчак разочарованно развернул коня. Всё шло так хорошо, пока не появились пикинеры. Ложная атака сотворила чудо, и нужно было всего-то рассеять бессильных мушкетеров, но кто-то удержал их на позиции достаточно времени, чтобы развернулись пикинеры.

Он прорычал приказ отступить обратно к лесу. Можно было и не надеяться пробить новый заслон лишь клинками. Понадобилась бы новая атака - опасная и для кого-то смертельная, но под его знаменами стояли превосходящие силы. Защитники брода насчитывали почти двадцать пикинеров, с ними будет непросто разделаться, но этого даже и близко не хватит, чтобы сдержать пятьдесят гусар.

Антчак решил, что должен атаковать без промедления, но тут заметил последнюю группу мушкетеров. Их было немного, потому что большинство лежало мертвыми у брода, но дюжина или около того выжила, собравшись позади пик, и перезаряжала оружие. Что ж, по крайней мере, он предоставит свои людям заслуженную передышку.

***

Капитан Фердинанд Лавлес схватил Страйкера за руку.

- Поделом.

В последних лучах света Страйкер склонился над капитаном, пытаясь придать лицу бесстрастное выражение, даже когда его пальцы хрустнули в могучей ручище, как тонкие веточки.

- Сэр?

Лавлес харкнул кровью.

- Там, - проревел он.

Страйкер решил, что он имеет в виду рану, и покачал головой, но Лавлес его оборвал.

- Не следовало давать тот залп. Понапрасну растратили единственную надежду.

Они находились на западном берегу Одера, снова в сомнительной безопасности Померании. Небо обволакивали сумерки, а тени удлинились. Как только гусары рассеялись, Страйкер организовал упорядоченное отступление, пикинеры отошли назад через предательский брод, а мушкетеры быстро перезарядили оружие, пока поляки не успели еще помыслить о переправе. Раскрасневшиеся лица гусар до сих пор можно было разглядеть под огромными крыльями, когда могучие кони скакали взад-вперед вдоль противоположного берега, но пока сдерживали свои зловещие намерения.

Лавлеса несли четверо солдат, и он осыпал их бранью, потому что каждый шаг отзывался жуткой болью в его переломанном теле, но они перенесли его на другой берег, и это было гораздо больше того, на что каждый из них надеялся. Теперь капитан лежал на спине в окружении дюжины рассыпавшихся пороховых зарядов и немигающим взглядом уставился на листву над головой, морщась от боли при каждом вздохе. В его шее где-то застряла пистолетная пуля, но никто не мог и подумать о том, чтобы ее найти.

- Любой из нас мог бы... - начал Страйкер.