Помоги проекту - поделись книгой:
Когда девушка заметила огонёк вдалеке, она чуть не запрыгала от радости.
— Я ж говорил, что деревня живая! — бурно ликовал и директор, хотя совсем недавно утверждал обратное.
Лена не стала спорить. Измученные ночными похождениями путники ускорили шаг. Девушка достала из сумочки телефон и включила его. Связи так не было.
— Село Пимокатово, — прочёл Дима на придорожной облупившийся стеле, подойдя к ней вплотную и посветив телефонным фонариком. — Старинный центр народного промысла. Рекордсмен Лойвинского района по надоям.
— Я умею читать, Дмитрий Сергеевич, — грубовато оборвала Диму Леночка. Что у него за привычка дурацкая читать вслух то, что другие сами могут прочесть!
Лена думала, что в любом населённом пункте должна быть вышка сотовой связи. Поэтому она и стремилась в Пимокатово, чтобы вызвать такси и уехать в город, проскочив с ветерком мимо Толяна с Мариком и этого, в балахоне. Теперь она не знала, что и предпринять.
Путникам, вошедшим в село, открылась мрачная картина: центральная улица, как и лесная тропа, вся в выбоинах, залитых водой, ни одного фонаря вдоль дороги, покосившиеся заборы и сарайчики, половина домов заколочена, другая половина вросла в землю. Похоже, тут уже лет двадцать никто не занимался надоями и народным промыслом.
Леночку не покидало ощущение, что в селе ещё чего-то не хватает. Девушка о сельской жизни имела слабое преставление — раза два в детстве ездила в деревню к дальней родне. Но та деревня отличалась от этой, а чем именно, Лена не могла понять.
— Собаки… — словно прочитал её мысли Дима и поудобнее перехватил дубину. — Собак не слышно.
В этой деревне нет собак! В любом селе собаки ночью поднимают лай при самом незначительном шорохе. А уж ночных гостей обгавкали бы из каждой подворотни. А тут — тишина! Ладно, люди могут спать, деревня — не город, ночной образ жизни у селян непопулярен. Но собаки-то спят чутко. Неужели всё-таки это село мёртвое?! Но ведь видели же путники огоньки!
Сотовой связи, конечно, не было. С "обычной" связью дело обстояло не лучше: здание с вывеской "Почтамт" было заколочено, а сломанное его крыльцо заросло бурьяном.
Путники, как бабочки, двинулись к огоньку, который они заметили с тропы. Это горели окна крайней избы. Им пришлось пройти через всё мёртвое село и миновать местные "достопримечательности": постамент без памятника, пустую раму с надписью "Наши передовики", руины дома культуры… На площади стоял ларёк, эдакий динозавр, сохранившийся с лихих девяностых — бронированный железный короб с зарешеченной витриной и махоньким окошечком для выдачи товара, через которое свободно пролезала лишь бутылка водки.
— Спят, видать, все… — проговорил Дима почему-то шёпотом.
Он вынул телефон и посмотрел на часы.
— Утро уже скоро! Всю ночь бродим.
Беглецы остановились возле штакетника той самой избушки-маяка. Окна были завешены цветастыми занавесками, и попытка разглядеть, что там внутри, не удалась.
— Кто это такую рань поднялся? — удивилась Лена.
— В деревнях обычно рано встают, — заверил Дима. — Коров доить и вообще по хозяйству…
— Да я знаю! Но так ещё темно на улице!
Ромашин некоторое время стоял, задумчиво покачивая дубиной.
— Надо бы узнать, ходит ли тут какой-нибудь транспорт до города…
Помявшись, он предложил:
— Постучись и спроси у местных, как можно выбраться отсюда. Может, у них телефон есть.
Леночка возмутилась Диминой наглостью:
— Вы очумели, Дмитрий Сергеевич?! Один дом на всю деревню светится! Может, тут притон наркоманский!
— Да какие здесь наркоманы, в этом углу медвежьем! Алкаши есть, не спорю. Вот ты постучись и узнаешь, алкашня тут живёт или нет. Если хозяева нормальные, ответят. Если пьянь какая, то я рядом, подстрахую.
Дима для убедительности помахал дубиной, свирепо выкатив глаза. Леночка еле удержалась от смеха.
— Осторожнее машите палкой, Дмитрий Сергеевич! Ушибёте себе ножку, я вас на закорках не потащу!
— Давай, иди уже! Всё равно мужику дверь ночью никто не отворит, а девке откроют. Тем более вид у меня… — Ромашин показал на плащ, забрызганный болотной грязью. — Да не бойся ты, я рядом буду!
Однако их спор завершился неожиданным образом. Дверь дома распахнулась, и на крыльце показался дед в телогрейке и нелепой вязаной шапочке. В руках он держал древнюю берданку, обмотанную изолентой.
Глава 6
…К услугам туристов и командированных уютные гостиницы нашего города: "Тайга Отель" (территория бывшего радиозавода), "Центральная" (возле бывшего ресторана "Лойва") и "Постоялый дворикъ" (бывший профилакторий "Сосновый" кранового завода)…
Сайт администрации Лойвинского городского округа, 2009 г.
* * *
Дима и Леночка одновременно присели, спрятавшись за забор. Конечно, глупейшее было решение — через штакетник они видны, как на ладони. И дед, разумеется, их тут же заметил и спросил строго:
— Эй, кто такие?
Дима осторожно положил на землю дубинку и подтолкнул локтем Лену.
— Дедушка, мы ягоды собирали и заблудились! — сказала Леночка неожиданно тонким голосом, осторожно поднимаясь во весь рост.
— Ягоды, значит… — ухмыльнулся дед.
— Ага, ягоды, — неуверенно ответила девушка, смущённая дедовой ухмылкой.
Дима сердито поглядел на Лену, сморщился и постучал себе по лбу. Ну и дура же!
Дед поудобнее перехватил берданку и заорал:
— Ягоды они собирают, мать твою! В конце октября, мать-перемать! Ночью, матери твоей плод! Ну-ка ты, мордастый, встань! Что ты за девку прячешься! Я сейчас из тебя дуршлаг сделаю! Ягоды, млин!.. Сразу видно, меняльщики или шпионы!
Ромашин испуганно соскочил и поднял руки вверх.
— Русские? — задал дед неожиданный неполиткорректный вопрос.
— Русские, — поспешно заверил Дима, косясь на берданку, и для убедительности взъерошил светлые вихры.
— А я — марийка наполовину, — призналась честная Леночка, на всякий случай снова аккуратно приседая.
Дима волком глянул на девушку, покрутил пальцем у виска и снова поднял руку вверх.
— Ходят тут всякие… — пробурчал дед, опуская ружьё. — Шпионы, мать их! Вот и приходится бдительность проявлять. Бардак ведь в стране! Развалили всё!..
Деду явно хотелось развить мысль о бардаке в стране, но за спиной деда раздался визгливый голос:
— Сашка, ты чего там застрял, пустозвон?!
— Моя зажужжала! — дружелюбно засмеялся дед. — Перечница старая!
Из-за дедова плеча высунулась рассерженная старушечья голова в пуховом платке.
— Это кто такие? — недружелюбно спросила "старая перечница", враждебно осматривая путников голубыми слезящимися глазками.
— Да свои, Полюшка! — вступился за беглецов дед. — Русские.
— Русские тоже всякие бывают… — резонно заметила старуха. — А чего им надо, русским твоим?
— У вас есть телефон? — взяла инициативу в свои руки Леночка. — Нам в Лойвинск надо срочно позвонить. Такси хотим вызвать.
— Телефон-от?! — Бабка удивилась так, как если бы её спросили про звездолёт.
— А в деревне у кого-нибудь есть? — спросил Дима.
— Откуда ж ему тут взяться? Переговорный пункт-от был с кабинками, так закрыт уже сколько. Как Машка-почтальонша в город сбежала с хахалем-тем, так закрытый и стоит.
— А до города на чём можно добраться? — поинтересовалась Леночка.
— Дак тут давно никто не ездит… — задумчиво ответила бабка.
— Как полигон секретный закрыли, так автобус и перестал ездить! — жизнерадостно подтвердил дед, но под сердитым старухиным взглядом немедленно замолчал.
— Надо вам до шоссы-той пешком дойти, а там и попутка какая подвернётся, — посоветовала старуха. — Дорога тут одна, не смешаетесь.
Дима вдруг почувствовал сильнейшую апатию ко всему на свете. Он присел на скамейку и закрыл голову руками. Обложены со всех сторон! Путь до "шоссы" перекрыт вооружённым Толяном, связи нет, а через (Дима заглянул в телефон) три часа презентация. И если они не успеют к восьми часам на завод, то с должностью директора филиала можно попрощаться.
— Чегой это он сомлел? — спросила Леночку бабка, кивнув на Диму.
— Устал немного и проголодался. У вас магазин есть круглосуточный? — спросила девушка.
— Ларёк-от есть. Завтра откроется…
— Полюшка, может, покормим их? — обернулся гуманный дед Сашка к вредной старухе. — Щи остались с ужина, хлеб есть, яйца…
— Корми их всех! Так и самим можно ноги протянуть!
— Мы заплатим, бабушка! — пообещала Леночка, ослепительно улыбаясь.
Может, деду Сашке удастся уговорить упрямую бабку пустить их в дом. Дима чувствовал, что просто зверски проголодался. А из дверей избы тянуло умопомрачительным запахом чего-то съестного. И ещё в доме тепло, а мокрые ноги озябли…
— А чем заплатишь-то? — не совсем понятно спросила алчная старуха. — Керенками?
— Рублями заплатим, — недалёкая Лена явно не поняла, чего хочет Полюшка.
Дима пошарил в бумажнике и протянул бабке две сотни.
— А, такие рубли-те… — разочарованно протянула старуха, поднеся купюры к носу. — Я-то думала, советские или царские… Ну да и ладно, с паршивой овцы… Ну, заходите, что ли. А то я двери-те в сени не заперла, выстудила, видать, избу-то.
Бабка Поля провела измотанных промокших путников через тёмные сени, забитые всякой рухлядью, в избу. Напротив входа на путешественников уставилась, широко раскрыв пасть, русская печь. От неё веяло таким теплом, уютом и воспоминаниями детства, что у Димы по телу пробежали приятные мурашки. Наконец-то в тепле!
Было бы здорово наплевать на все презентации, совещания и переговоры, переодеться в сухое, забраться на печку, где приятно пахло то ли полынью, то ли берёзовыми вениками, и уснуть, укрывшись каким-нибудь драным тулупом.
— Сымай чоботы-те, посуши, — предложила бабка Леночке, пряча Димины деньги куда-то в передник. — Садись вон к печке и сымай.
— Что снимать? — спросила девушка.
— Кроссовки! — подсказал, ухмыльнувшись, эрудированный Дима. — Эх ты, поколение некст!
Леночка со скрипом стащила кроссовки, сняла промокшие насквозь носки, уселась на низкий табурет и с блаженством протянула бледно-синюшные ноги к печке.
— Давай чоботы, посушу, — Бабка приставила Леночкины кроссовки к печке, сверху набросила на них носки, а взамен кинула девушке мягкие вязаные тапочки огромного размера.
Дима не стал дожидаться приглашения и тоже разулся. Но вязаных тапок ему уже не досталось, пришлось довольствоваться обычными, видимо, купленными на вещевом рынке, ободранными и по-азиатски аляпистыми.
— Девка-то твоя тоща. Захворает. Надо ей ноги самогонкой растереть, — озабоченно произнёс дед. Он ушёл в соседнюю комнату, где бабка звенела посудой, погремел крышкой подпола, почертыхался и вернулся с огромной бутылью прозрачной жидкости.
— Ты что ль натрёшь девке, ягодник? — предложил он Диме, протягивая бутыль.
Дима не отказался бы, но Леночка это заметила и немедленно вскочила.
— Я сама!
— Ох ты, стрекоза! Ну сама, так сама! Держи, растирай.
Дед сходил за стаканом и нацедил Леночке сильно пахнущей хлебом жидкости чуть больше половины.
— А мы с твоим мужиком пока изнутри разотрёмся! — Дед подмигнул Диме и выразительно щёлкнул по горлу. — Смотри, как слеза прозрачная! И сивухой не пахнет!
В глазах Лены Дима прочёл огромное желание присоединиться к выпивке, но у старика даже в мыслях не было предложить девице самогонки. Ромашин увидел, как Леночкина рука поползла в сумку за сигаретой. Незаметно от деда, Дима дёрнул девушку за рукав и отрицательно помотал головой. Он знал из книг, что деревенские обычно очень плохо относятся к женскому курению. Чего доброго, бабка учует и вытурит их опять под дождь.
Дед Сашка сходил за стопками и закуской, они с Димой уютно расположились возле печки, выпили и смачно захрустели солёными огурчиками. Лена сглотнула слюну.
— Да ты не глотай слюнки, — заметил глазастый дед. — Щас Полюшка на стол накроет, завтракать пойдёте. Мы-то рано с ней встаём. Тут из-за Заморочья всё время сбилось, так иной раз…
Дед Сашка неожиданно замолчал.
Из комнаты потянуло аппетитным запахом. Выпивший дед ещё больше подобрел и подсел к Лене.
— Ты, девка, на меня не серчай. Я ж вас чуть не подстрелил.
— Да ерунда какая! Ну, и подстрелил бы, делов-то! — горько улыбнулась Лена.
Поделиться книгой: