Малороссия. Новороссия. Крым. Полная история южного русского края

Занятия евреев чрезвычайно разнообразны. Большая часть промышленности и торговли Белоруссии находится в их руках. Ни поляк, ни белорус не проявляют такой склонности к торговым и ремесленным занятиям. Поэтому занятия торговлею, промышленностью и ремеслами почти монополизированы в руках еврея, и такой порядок вещей поддерживается в течение нескольких столетий, почти с самого начала их поселения в Северо-Западном крае. Благодаря этому отдельные евреи обладают громадными капиталами; вековыми традициями, принесенными ими еще при переселении в Белоруссию из других стран, в их среде развился навык к накоплению и сбережению капиталов. Тем не менее еврейская масса очень бедна. Евреи слишком многочисленны, а район их деятельности и само приложение труда, несмотря на всю их коммерческую изворотливость, являются чрезвычайно стесненными. Еврея-бедняка нельзя упрекнуть в лености: еврей всегда трудолюбив, настойчив, изворотлив, всегда способен попробовать счастья в каком-нибудь новом предприятии, легко передвигается из одного места на другое в поисках за работой или прибылью; он очень осведомлен, благодаря еврейской сплоченности, в настроении рынков. Наконец еврея нельзя упрекнуть в расточительности, так как скупость и расчетливость составляют основную черту его характера; среди евреев наконец нет и пьяниц. Таким образом еврей обладает всеми такими данными, которые способствуют увеличению его богатства. Кроме того еврей умеет сводить свои потребности до минимума так что еврейский бедняк в этом отношении может протянуть руку своему собрату – китайскому кули. Один хороший знаток еврейства, так определяет потребности еврейской семьи: «Насущного пропитания еврейскому семейству нужно так мало, что если определить оное цифрою, то результат будет в глазах читателя неимоверный. Можно ли напр., представить, что для семейства, состоящего из 4–5 душ, кладут в суп ¼ фунта говядины, и этот кусочек хозяйка разрезает еще на маленькие кусочки, разделяя его всем членам семейства? Что в субботу бедный еврей варит на всю семью ½ фунта мелкой плотвы?.. Все это действительно так делается. Семейный еврей, имея доходу рубль или полтора в неделю, бывает счастлив в свою субботу… Даже и более зажиточный еврей чрезвычайно умерен в существенных потребностях питания».

Крайняя умеренность в пище, даже скорее излишнее воздержание от нее, производит неблагоприятное действие на организм: евреи вообще отличаются хилостью. Того, кто был хотя бы проездом в белорусских городах и местечках, не могут не поразить еврейские лачужки и нездоровые лица их обитателей.

С коренными жителями белорусами и с поляками евреи в будничной жизни умеют до поры до времени отлично ужиться. Белорус-крестьянии и поляк-помещик давно уже привыкли к их повседневным услугам; еврей прекрасно изучил характеры того и другого и умеет пользоваться их слабостями: поэтому очень хорошо известны и те нарекания, которым подвергаются евреи и которые приводят к периодическим гонениям на них. Провести еврея в коммерческом деле считается у нееврейского населения нередко верхом сообразительности и удается лишь в исключительных случаях.

Татары, встречающиеся в пределах Новороссии, представляют собою потомков Крымской орды, населяющих и поныне Крымский полуостров, и Ногайской орды; представители последней сохранились только в Ставропольской губ. (19.650 душ) и до сих нор не оставляют еще кочевого образа жизни.

Татары, населяющие Крымский полуостров, делятся на три группы: 1) степных татар, 2) татар, населяющих города Бахчисарай, Карасубазар, Евпаторию, Симферополь, Феодосию и 3) горских и южнобережных. Первые две группы представляют собою потомков монголо-татарских завоевателей с примесью пришедших с последними тюркских народностей, а позднее – с ногайцами. Горские и южнобережные татары образовались путем слияния отуреченных древнейших крымских народностей – греков, смешавшихся позднее с пришедшими готами, генуэзцами, венецианцами и др. – татарами степной части полуострова. Степные крымские и городские татары, а также ставропольские ногайцы как по своему физическому типу, так и по духовным особенностям не представляют существенных уклонений от описанных в VI т. «России» татар Поволжья. Напротив, южнобережные татары, которых обыкновенно и принято под именем крымских татар противополагать степным татарам, в действительности значительно отличаются, особенно по своей физической организации, от представителей тюркского типа. Всего в Таврической губернии татар числится 187.940 душ (13,0 %), в частности же в Ялтинском у. – до 44.000.

Татары южнобережные – выше среднего роста; по определению А. Н. Харузина, рост их равняется 166,61 сант., тогда как в степных – Симферопольском и Перекопском уездах – он определяется только в 164 сант. Наиболее высокие татары встречаются в деревнях Ай-Никите и Гурзуфе Ялтинского у. По строению черепа южнобережные татары короткоголовы; головной показатель (отношение наибольшей ширины головы к наибольшей длине, принятой за 100) определяется для татар Гурзуфа в 86,08, Алупки – 83,80 и Дерекоя – 84,47. Межглазное пространство сравнительно невелико – до 1,9 % роста, тогда как у монголов оно достигает в среднем 2,05 %. Лоб составляет 36,25 % лица, так что его можно назвать средним, нос – большой – 29,47 % и наконец нижняя часть лица – небольшая. Цвет волос обыкновенно черный. Особенно же характерно отсутствие выдающихся скул, этого отличительного признака монголо-тюркских народов. В общем южнобережный татарин имеет правильные черты лица, сложен весьма стройно, почему и может быть назван красивым. Женщины – татарки отличаются мягкими и правильными чертами лица, темными, с длинными ресницами, большими глазами и тонкими, красиво очерченными бровями. Описанный тип однако даже в пределах небольшого пространства южного берега Крыма подвергается значительным колебаниям в зависимости от преобладания тех или других из многочисленных оседавших здесь народностей. Так, напр., в Симеизе, Алупке и Дименах нередко можно встретить длинноголовых с продолговатым лицом, длинным, горбатым носом и русыми, иногда рыжими волосами. Южнобережные татары говорят на османском наречии турецкого языка. Честность, исполнение данного слова, справедливость, скромность и чувство собственного достоинства составляют основные черты характера татар. К сожалению в последнее время городская и особенно курортная жизнь оказывают сильное растлевающее влияние на их нравы.

Одежду южнобережного татарина составляет рубаха с косым воротом – кольмек, заправленная в широкие шаровары (шалвар) и подпоясанная цветным кушаком. Поверх кольмека прежде надевали камзол – бархатную, иногда шитую золотом короткую безрукавку, теперь почти вышедшую из употребления. Голову татары покрывают низкой черной барашковой шапкой – халпах, на дне которой иногда вышит полумесяц. На ногах мужчины носят чизму. Коревли – кожаные башмаки без голенищ на каблуках, иногда с железной подковой, или чувеки (род туфель из бараньей кожи без каблуков с языкообразными, подогнутыми внутрь задниками), а во время работы в большом употреблении чарыки, т. е. постолы из воловьей кожи. Хаджи, т. е. побывавшие в Мекке, носят чалму вокруг фески и желтые туфли на босу ногу и наглухо зашиваются в ватные куртки. У чабанов-пастухов распространены куртки из бараньей шкуры с кушаком, к которому прицеплен нож. Женская одежда состоит из колмека – длинной рубахи до пят, подол которой виден из-под верхней одежды, и шаровар, тоже доходящих до ступни. Верхнюю одежду татарки составляет бешмет – длинная шелковая кофта с узкими рукавами, обыкновенно яркого, чаще всего розового цвета с золотым или серебряным галуном на вороте и груди. Необходимой принадлежностью женского наряда является также углюк – передник, сверх которого вокруг талии повязывают цветной платок – антеры. Поверх бешмета женщины носят камзол – длинную накидку с глухими рукавами, прикрепленную к головному убору и спускающуюся сзади вдоль спины; делается камзол из яркой, обыкновенно легкой шерстяной материи, а более нарядный – из шитой золотом парчи.

Головным убором татарки служит фес – бархатная, обыкновенно цветная (наичаще малиновая) плоскодонная шапочка, шитая золотом или украшенная мелкими монетами. Из-под феса сзади спускается марама – длинный шарф из самотканой кисеи с вышивками по краям. Сверх шапки иногда надевают тонкий платок – чембер и большой платок – шаль. Женскую домашнюю обувь составляюсь папучи – туфли без задков, а в торжественных случаях татарки обуваются в шитые золотом сафьяновые туфли. На работах женщины одевают такие же, как и у мужчин, чувеки. Из украшений весьма распространены кольца – юзук, серьги – купэ, браслеты – блезик, а также монеты – алтын, которыми украшают также шапочки. Женщины обыкновенно красят свои волосы, а часто и брови в бурый или ярко-рыжий цвет, для чего служит добываемая из растения краска кина. Нередко встречается также обычай татуировки, состоящий в накалывании иглою и окраски междубровного промежутка и даже поперечной части лба. Такой же окраски подвергаются иногда ногти на руках и части ладони; окраска ногтей особенно часто практикуется на свадьбах. Прежде среди замужних женщин был распространен также обычай красить зубы в черный цвет. Волосы, как у женщин, так и и у девушек обыкновенно заплетены мелкими косичками, спускающимися из-под шапочки. На ремешке через плечо татарки носят дуа – сумочку с молитвой из корана, которая делается из серебра или сафьяна.

Обычную пищу татар составляет пшеничный хлеб – экмек, с чесноком, сладким луком или соленым зеленым перцем. Весьма распространены продукты из овечьего молока – брынза (овечий сыр), катык – свернувшееся овечье молоко, из которого разбавлением водой приготовляют любимый татарский напиток язьму, и каймак – пенки, снятые с кипяченого молока. Катык и каймак обыкновенно искусно приготовляются чабанами. Из мясных блюд, употребляемых сравнительно реже, в большом ходу шашлык – зажаренные на вертеле куски бараньего мяса. В особенно торжественных случаях варится шурба – суп из баранины, заправленный какой-нибудь крупой. Из неквашенного теста готовят чебуреки – пироги на бараньем сале с бараньей начинкой и катламу – лепешку без начинки. В большом употреблении также халач – крупные бублики. Весьма распространенным блюдом является бекмез – густой, похожий на мед навар из сбиваемых груш и яблок; бекмез едят обыкновенно с хлебом. Из напитков кроме упомянутой выше язьмы татары очень любят черный кофе по-турецки, составляющей обязательное угощение гостеприимного татарина. Из других напитков татары довольно часто пьют непредусмотренную кораном бузу – весьма хмельное просяное пиво; сравнительно реже употребляется сладкий напиток шербет. Из фруктов и ягод готовят варенье татлы.

Татарские жилища строятся фасадом на юг, а в горах – к стороне, защищенной от ветра. В степи постройки с крохотными окнами, расположенными часто не на одной высоте, издали кажутся ушедшими в землю. Материалом для построек служит обыкновенно мелкий камень или хворост на земляной или глиняной кладке. Домики бывают одноэтажные и реже двухэтажные. Кругом дома идет веранда, иногда обсаженная растениями; особенно старательно татары ухаживают за священным по их понятиям цветком, называемым ими васильком (растение из рода Sentellaria), который употребляется при различных обрядах и праздниках. Плоская крыша – дама, делается из хорошо убитой каменным катком земли; эта операция очень часто повторяется после сильных дождей, размывающих землю. При скученности татарских построек по склонам гор нередко крыша служит террасой или двором для другого, выше стоящего дома. На крыше обыкновенно производят сушку фруктов, овощей и орехов. Здесь же нередко танцуют во время байрамов и других праздников. В теплую погоду татары часто спят на крышах.

Внутри дом делится на две или на три комнаты, в которых пол из убитой и обмазанной глиной земли покрыт войлоком, редко ковром. В главной комнате, служащей гостиной, а у более бедных и спальней, вокруг стен разложены подушки для сиденья, а перед ними стоит небольшой столик, вышиной в пол аршина, покрытый скатертью – юзбезь. Потолок убран чадрами, которые располагаются на серюках (жердях) радиусами, сходясь в середине комнаты, так что получается подобие звезды. По стенам на полках расставлена посуда; в углу комнаты помещается очаг из глины, с хворостяной трубой, расписанный иногда разными узорами. В гостиной обыкновенно в углу стоят еще сундуки, заваленные постельными принадлежностями для гостей. В комнате, служащей спальней, помещается склад всего имущества; тут же стоит расписная колыбель. Наконец в сенях обыкновенно помещается ручной станок, на котором татарки ткут чадры, мараму и др. материи.

Что касается семейного быта и связанной с ним обрядовой стороны жизни татар, то они существенно не отличаются от быта и обрядов приволжских татар. Как и у татар Поволжья, женщины крымских татар не имеют никаких прав и находятся в полном подчинении у мужей. Двери мечети для них закрыты. Южнобережные татарки, в противоположность степным татаркам, обыкновенно не закрывают лица. Многоженство среди крымских татар почти вышло из обычая. Татары исповедывают магометанство, которое принял еще хан Золотой Орды Берке. Как все мусульмане, они – фаталисты и в значительной степени суеверны. Особенно сильна среди них вера в целительные свойства святой воды – аясмы. Вера в святую воду так сильна, что ежегодно стекается множество татар-магометан для омовения в источнике, находящемся в православном монастыре св. Козьмы и Дамиана близ Алушты, что, по их мнению, исцеляет ото всех болезней. Грамотных среди татар очень мало, хотя, по татарским законам, каждый ребенок в возрасте от 6 до 15 лет должен посещать школу мехтебе. Такие школы попадаются в каждой деревушке, а в больших селениях устроены и медресе – школы для приготовления мулл и учителей, но преподавание в них поставлено очень плохо.

Творчество крымских татар, как жителей богатой красотами страны, значительно полнее содержанием, чем у степных татар, что особенно сказывается в довольно многочисленных песнях лирического содержания, а еще больше – в бесчисленных легендах и сказаниях, которыми население горных местностей объясняет происхождение поражающих их суеверное воображение геологических явлений. Крымская Яйла – это татарский Олимп, населенный всевозможными духами, представителями двух начал – доброго и злого, ведущими между собою бесконечную войну. Подробнее об этих легендах будет сказано ниже, при описании отдельных местностей южного берега Крыма. Не прошло бесследно для народного творчества и богатое историческое прошлое страны. В одной, напр., весьма любимой песне татары с большим воодушевлением воспевают подвиги славного героя Киороглу, сына слепца. В музыкальном отношении эта песня, подобно большинству татарских песен, поражает своей бедностью и однообразием напева. Оркестры для татар Бахчисарая составляют преимущественно цыгане-даулджи с турецким барабаном (даул), зурной (рожок-пискун), скрипкой и даре (бубен).

Туркмены или трухменцы, числом до 15 тысяч душ, из которых в конце 1860-х годов насчитывалось до трех тысяч оседлых, кочуют в северо-восточной, степной части Ставропольской губ., между рр. Кумой и Калаусом, т. е. на пространстве, отведенном для кочевников по плану 1803 г. На зиму они обыкновенно располагаются в пределах так называемого Трухменского приставства, на летнюю же ставку переходят в урочище Копани, где и живут частью в построенных здесь крестьянских саманных домах, большею же частью в кибитках. В настоящее время все кочевое население Ставропольской губ. вместе с калмыками в общем занимает до 26 % ее площади. Трухменцы несомненно принадлежат к тюркскому племени. Сами себя они называют тюркменами и считают выходцами с Мангышлака, из ущелий высоких гор (вероятно Каратау), названия которых память их не сохранила. При этом они отрицают свое родство не только с ногайцами и другими татарами, но даже с тюркскими народами, живущими в Средней Азии, а также с туркменами, кочующими у восточных берегов Каспийского моря. Однако все перечисленные народности понимают язык ставропольских трухменцев, весьма близкий к адербейджанскому наречию тюркского языка. Из русских исторических данных видно, что трухменцы пришли в пределы нынешней Ставропольской губ. в 1653 г. из Центральной Азии, где они были данниками хивинского хана. В царствование Алексея Михайловича они в союзе с другими кочевниками (калмыками, ногайцами и др.) «имели с крымским ханом бои немалые», результатом чего было признание за кочевниками со стороны Крымской орды права на предкавказские и заволжские степи. До 1790 г. трухменцы имели три рода – эгдыровский, чавдуровский и сайнаджиевский, в этом же году к ним присоединились еще 64 семьи туркмен вместе с 80 семьями киргизов, которые впоследствии вполне слились с трухменцами и составили четвертый род казакачиев.

По своему физическому типу трухменцы похожи на калмыков, но разрез глаз имеют больший. В массе трухменцы среднего роста, широкоплечи, крепкого, но худощавого и нестройного телосложения, смуглы и имеют черные глаза и волосы, которые часто подбривают на затылке и висках по-малорусски. Лицо их некрасиво от свойственного тюркскому племени сильного развития скульной кости и худощавости, происходящей от изнуряющих лихорадок и горячек. Единственную красоту у женщин составляют их проницательные черные глаза. В характере трухменцев преобладают хорошие черты. Они почтительны к старшим, простодушны, добры, гостеприимны, хлебосольны и очень религиозны. Для определения нравственности они употребляют только два слова – хороший и дурной. Кодекс их нравственных правил называется Эдеб. Хороший человек никому не делает вреда, помогает бедным и ревностно исполняет требования религии; дурной тот, кто мошенничает, кляузничает, небрежно относится к религии и пьянствует. К отрицательным сторонам трухменского характера надо отнести их наклонность к грабежам и разбоям.

Одежда трухменца средней зажиточности состоит из желтого полосатого или синего бешмета или черкески, синих демикотоновых или нанковых шаровар, запущенных в сапоги, и высокой бараньей шапки с суконным желтым или коричневым верхом, которая почти никогда не снимается. Сверху надевается халат, стянутый ременным поясом с привешенным к нему небольшим ножом в ножнах. В холодное время халат заменяется черной суконной или плисовой шубой. Бедные одеваются во что придется – простые бешметы, нагольные полушубки, старые солдатские шинели и пр. Одежда наиболее зажиточных – духовенства, родовых старшин и др. – та же, но более ярких цветов. Кроме того духовенство и «хаджи», т. е. бывшие в Мекке на поклонении, носят чалмы. Часто можно видеть нашитые на спинах бешметов четырехугольники красного сафьяна или суконные, под которыми хранятся талисманы, привезенные из Мекки, или спасительные молитвы. Женская одежда состоит из рубашки красного или желтого цвета, шаровар и бешмета тех же цветов, стянутого поясом с серебряными застежками, халата или шубы, смотря по времени года. Головным убором служит меховая или стеганая шапочка с красным верхом, украшенным накрест позументом, и покрывало длиною до пят (тастар), которое скрывает лицо незамужних трухменок и замужних в первый год брачной жизни, а после годичного срока оно закидывается назад.

Живут трухменцы в войлочных кибитках, посреди которых устроен таганок для варки пищи; едят сидя на коврах; для спанья имеют постели с высокими пуховиками или шерстяными тюфяками, покрываются одеялами или овчинами. Необходимую принадлежность каждой кибитки составляет детская люлька, покачивающаяся на дугообразных планках. Среди посуды часто можно встретить самовары, так как трухменцы большие любители кирпичного чая, который церемонно пьют с пресным хлебом и бараньим салом. В пищу идут преимущественно баран, баранье сало, крутая пшенная каша, поджаренная на курдючьем сале, иногда суп – лапша (бешбармак). Из питей употребляют кумыс и арьян; водку, называемую аракой, пьют в небольшом количестве и только в торжественных случаях.

Предки ставропольских трухменцев были идолопоклонниками, но еще, живя в Азии, приняли магометанскую религию суннитского толка. Многие из трухменцев, отличающихся необыкновенным религиозным усердием, посещают Мекку и приносят оттуда множество амулетов, спасающих от порчи, сглаза и пр.

В религиозных обрядах трухменцев нет никаких отличий от обще-мусульманских обрядов. Кадии, наибы, ахуны, эфенди, муллы – пользуются большим почетом и имеют огромное влияние, так как в их руках находятся также судебная и исполнительная власти по вопросам семейного, брачного и наследственного прав; они же являются большею частью в качестве третейских судей по делам совести, руководствуясь обычаем или шариатными книгами.

Браки заключаются всегда по взаимному согласию молодых людей. При этом жених или его отец уплачивает за невесту калым, приданого же за невестой, согласно шариату, не полагается. В дом невесты приглашают муллу и по одному свидетелю с каждой стороны для удостоверения о действительном согласии на брак жениха и невесты. По-еле обыкновенной брачной церемонии молодой усаживает свою жену в закрытую арбу, складывая туда же ее имущество – платья и прочую рухлядь и в сопровождении приглашенных, которые несут на руках в дом молодого особую брачную кибитку с круглым верхом, отправляется к себе. Если арба не закрыта, то брачная кибитка ставится на нее так, чтобы она скрывала молодую. Вдова при выходе замуж едет в незакрытой арбе. В доме молодых устраивается пир, во время которого почетных гостей по секрету от других угощают водкой. Пир сопровождается стрельбой, борьбой и плясками под аккомпанемент кобура и тамура. При экономическом неравенстве, когда жених не может рассчитывать на согласие родителей невесты, происходит умыкание.

Из других обрядов скажем несколько слов о погребении. Могила вырывается, как вообще у мусульман, с боковой нишей для тела, которое кладется туда не в гробу, а завернутое в материи. Ниша забивается небольшими кольями, после чего могилу засыпают землею, образуя над нею бугор, с которого каждый присутствующий сбрасывает щепотку земли, чтобы снять с покойника тяжесть грехов. Во время погребения, после чтения Корана начинается обряд причитания. Небольшой первоначально плач скоро переходит в вопли, а затем в дикое завыванье. Воют и мужчины, и женщины. По истечении года со дня смерти родные и знакомые покойного собираются в кибитку ближайших его родственников, и после молитвы происходит тот же обряд причитания, причем каждый во время воя продолжает свое занятие – мужчины курят, женщины шьют и пр. Опоздавшие к началу этого обряда родные должны хоть ночью посетить кибитку и, присев на корточки у ее дверей, повыть с четверть часа.

Семейные отношения трухменцев носят азиатский патриархально-деспотический характер. Глава семьи и вообще старики пользуются таким почетом, что младшие не могут не только говорить в их присутствии без разрешения, но даже приветствовать их. При жизни отца сын считается «младшим». Женщина находится в положении рабы. Муж должен «одевать ее, кормить и напрасно не бить». Девицы держатся в стороне от мужчин. Воспитание детей очень сурово, сообразно с условиями кочевой жизни. При этом к особенностям трухменской семьи надо отнести то, что обыкновенно отец занимается воспитанием дочерей. Образование среди трухменцев не распространено, так как из них грамотны только духовные лица, да и те кроме священных книг ничего не читают. Народная литература вся заключается в произведениях народного поэта Махдумкули, написавшего книгу песен и нравоучений, да нескольких сказок Кара-Оглы и Аман-Мулла. Сами трухменцы редко поют песни, но очень любят слушать бродячих певцов-сказочников – «бахши», расхаживающих с двухструнной турецкой балалайкой («толы-домбра»).

Социальное устройство трухменцев просто. Сословий у них нет. Класс духовенства (не наследственный) составляют кадии – высшие лица духовной иерархии и вместе с тем судьи. Их ведению подлежат дела по разделам, разводам, опеке, тяжбы до 100 рублей. Наибы являются исполнителями приказаний кадиев. Муллы ведают исключительно религиозные дела. Для решения общенародных дел созывается сходка представителей от каждой кибитки, т. е. старших каждой семьи. Во главе родов стоят аксакалы и старшины.

Калмыки кочуют в южной России в пределах области войска Донского, между левым берегом р. Сала и правым р. Маныча, (свыше 32.300 чел. и 1,3 % в области) и в северной части Ставропольской губ., между р.р. Егорлыком и Калаусом (по переписи 10.800 чел. или 1,2 % в губернии). Часть калмыков приписана к казачьему сословию, другая – кочевники. Первые исторические сведения о появлении калмыков в Донской области относятся к первой половине XVII в., когда они, по договору с русским правительством, совершали совместно с казаками походы или вернее набеги против Азова и крымского хана. В конце того же столетия для привлечения калмыков в состав казачьего сословия им было назначено жалованье по 500 руб. на каждого зачисленного в казаки, а в 1806 г. придонские калмыки были распределены на три улуса, разделявшиеся на сотни, по две – четыре сотни в каждом улусе. Сотня в свою очередь распадалась на шесть хутунов (хотонов), заключавших в себе по 10–20 кибиток каждый.

Административные и судебные функции в улусах находятся в руках приставов (с 1803 г.), избираемых донским дворянством из среды офицеров войска Донского. Для ближайшего управления в каждой сотне имеется сотник, выбираемый калмыками из своей среды. Особых полков служилые калмыки не образуют, а отправляют внутреннюю и полевую службу между казаками-донцами, пользуясь при этом правом заменять строевую службу исполнением обязанностей табунщиков при полках и конских заводах. Класс духовенства – бакши, гелуны и гецулы освобождены от всяких повинностей и податей, как и у приволжских калмыков. В половине XVIII века в Ставропольской губ. было образовано из части кочевавших здесь калмыков (до 3.000 чел.) ставропольское калмыцкое войско. Управляются калмыки Ставропольской губ. так же, как и донские, приставами.

Физический тип калмыков, несмотря на метисацию с казаками русского происхождения, сохраняет свои монгольские черты, именно – косой разрез глаз, широкие выдающиеся скулы и приплюснутую носовую кость. Влияние казаков и соседних горских народов сказалось только частью во внешнем быте калмыков. Так, в одежде ставропольских и придонских калмыков больше ярких красок, чем в одежде приволжских. В верхних одеяниях, особенно духовенства, преобладают желтый и красный цвета, имеющие для калмыка историческое и священное значение. Одежда придонских и ставропольских калмыков состоит из полотняной распашной рубахи киилика, серых или синих штанов (талбур дотожди), у служилых калмыков с красными лампасами, кафтана из зеленой полушелковой материи с красным отложным воротником, бешмета, вроде казакина со сборками от боков, на манер кофты с длинными рукавами и широким воротником, из голубой китайки (в Большие-Дербетовском улусе – кавказского фасона, т. е. с патронташами на груди и сборками на талии); бешмет опоясан кушаком с красно-желтой отделкой и кистями. Головным убором служит шапка желтого сукна с барашковым околышем, а в Ставропольской губ. – мохнатая кавказская папаха. Ставропольские калмычки носят фиолетового цвета бешметы со стоячим воротником и вышитым позументом на груди и рукавах; сверху надевают кафтан-безрукавку из черного бархата с золотым узором по краям. Донские калмычки носят нижний бешмет красного цвета, верхний кафтан из голубой полосатой материи, причем и тот, и другой также украшают золотым позументом. Шапка – с желтым или красным суконным околышем, украшенным бисером, с четырехугольным верхом из желтого шелка, с пуговками и кисточкой. Незамужние носят желтый или красный суконный пояс и волосы заплетают в несколько кос; замужние ходят без пояса и волосы сплетают по бокам в две косы, на которые одеваются шелковые или плисовые черные чехлы с застежками.

Жилищем калмыков служит та же неряшливая кибитка, которая описана в VI томе «России». Спят калмыки обыкновенно на полу, а богатые – на высокой деревянной постели. У изголовья ложа стоит неизменная принадлежность почти каждой кибитки – религиозный аппарат «кюрде», представляющий из себя четырехугольную трехъярусную этажерку, в каждом ярусе которой помещено по барабану, вращаемуся на оси посредством приспособленного к этому шнура. Внутри барабанов находится бесчисленное количество мелких бумажек с написанной на каждой буддийской молитвой, приносящей спасение души тому, кто прочтет ее 100 миллионов раз, но так как при таком счете легко можно ошибиться, то калмык заменяет чтение ежедневным вращением по нескольку раз описанных барабанов, что для доброго бурхан-бакши не имеет различия, потому что шум вращаемых барабанов похож на звук человеческого голоса.

Внутренний быт семьи, основанный на крепко живущих народных традициях, ничем не отличается от быта приволжских калмыков, несмотря на более тесное соприкосновение с русской культурой. Замужняя женщина считается вещью (по степному уложению цааджич бичик), но она является вместе с тем полной хозяйкой дома. Битью подлежит жена только в случае, если она нанесет побои свекру или свекрови. У буддистов женщина участвует в религиозных обрядах. К оседлой жизни калмыки до сих пор не выказывают склонности. Главным занятием неслужилых калмыков, каковые составляют значительное большинство в описанной области, является скотоводство.

Замечательные населенные места

1. Одесса

В. В. Морачевский «Россия…», т. XIV. С. 456–460.

Обозрение замечательных населенных мест и местностей Новороссии мы начнем с ее важнейшего культурного и экономического центра – уездного города Херсонской губернии – Одессы, расположенного на северо-западном берегу Черного моря, верстах в 30 к северу от устья р. Днестра, под 46°28’36” северной широты и 30°45’33” восточной долготы от Гринвича, в 1.818 верстах кратчайшим железным путем от Петербурга, 1.531 версте от Москвы, в 832 верстах от Харькова и т. д. Берег моря у Одессы возвышается над уровнем воды почти на 47 метров. Общая площадь Одесского градоначальства, занимая пространство в 414 кв. верст, представляет собой фигуру, вытянутую в меридиональном направлении на 32 версты, а в ширину – от 6 до 20 верст.

История Одессы представляет собой огромный и притом весьма своеобразный интерес. В противоположность сотням других русских городских поселений, ведущих свое существование уже в течение нескольких веков и в то же время остающихся на весьма низком уровне экономического развития, Одесса за одно только столетие своей жизни превратилась в цветущий европейский город и заняла роль одного из важнейших торгово-промышленных и культурных центров всего юга России. Занимаемая Одессой местность была заселенной уже в очень давние времена, когда между устьями рек Днепра и Днестра существовали пристани, на которых сбывались произведения припоитийских степей. Здесь, на месте нынешнего Одесского порта, по мнению археологов, находились пристани Истриан и Исиаков, а кроме того к северо-востоку от Одессы были расположены две другие гавани – Скопели у с. Дофиновки и Одессос (Ордиссос) – у Тилигульского лимана.

В период великого переселения народов (III–IV века) названные поселения исчезли вместе со всей их торговлей, и каких-либо дальнейших упоминаний о существовании новых поселений в этой местности не встречалось уже в течение почти десяти последующих столетий. Нельзя однако не оговориться, что прибрежья как Днестра, так и Черного моря к востоку от Днестровского лимана были заняты в VI веке антами, а в IX – тиверцами. Спустя уже некоторое время, когда черноморское побережье стали посещать итальянские мореходцы, последние отметили на своих картах в местности, занимаемой Одессой, название «1а Ginestra» (по всей вероятности от произраставшего здесь в изобилии дрока) безо всякого указания на существование здесь какого-либо поселения. С XIV века черноморское побережье между реками Днестром и Днепром сделалось владением русско-литовских князей. В 1396 году Ольгерд, полководец в. кн. Витовта, разбил здесь трех татарских вождей, один из которых – Бек-Хаджи по некоторым источникам незадолго перед тем основал на месте Одессы укрепление, названное им Хаджибеем (Гаджибеем). Во всяком случае Хаджибей, по мнению проф. Надлера, был построен татарами, а литовцы только отняли его у них, привлекаясь близостью соленых озер и возможностью выгодной морской торговли. По польским же источникам Хаджибей или Кацюбей (Кацуба) был основан польским шляхтичем Кацюбой Якушинским, владевшим местечком Якушином на р. Буг. Когда великий князь Ольгерд выгнал татар из Подолии и, преследуя их, достиг замка Монкастро, расположенного на Овидиевом озере (Днестровский лиман), Кацюба, участвовавший в этом походе, облюбовал себе местечко над морем и построил хутор, поселив в нем нескольких крестьян из Якушина. Под властью Литвы, а затем Польши рассматриваемая местность находилась до половины XVI века. Так, в 1413 году польский король Владислав отправил из Кацюбея несколько судов с хлебом в осажденный турками Царьград (Константинополь); но уже из договора польского короля Сигизмунда Августа с крымским ханом Саиб-Гиреем, состоявшегося в 1540 году, видно, что Кацюбей или Хаджибей принадлежал в то время татарам; польские и литовские купцы, приезжавшие в Хаджибей за солью, были обязаны платить хану пошлину. От татар Хаджибей перешел во власть турок, но время этого перехода в точности остается неизвестным.

Во второй половине XVIII в., а именно в 1764 году, турки, готовясь к войне с Россией, построили у Хаджибея крепость Яни-Дунъя (Ени-Дуня). Эта крепость имела форму четырехугольника, окруженного земляным валом; по углам ее стояли 4 пушки и имелось еще 8 запасных. В середине крепости находился дом паши, а в стороне от него – глубокий погреб для хранения пороха; гарнизон крепости состоял из 300 человек. Между крепостью, занимавшей крайнюю северо-восточную часть теперешнего Николаевского бульвара и началом нынешней Ришельевской улицы, находилось небольшое татарское селение, состоявшее из плохо выстроенных землянок из местного камня, покрываемых на зиму войлоками. Местом сборища как местных жителей, так и проезжих людей служила кофейня, находившаяся на месте теперешнего дома Меля и содержавшаяся каким-то греком. Далее, между нынешними Екатерининской улицей и Ереческим базаром находилось мусульманское кладбище. На месте карантинного здания возвышалась башня с маяком. Неподалеку от нее были расположены амбары для провианта; здесь же производилась и погрузка товаров на суда, преимущественно пшеницы и кож. Полукочевое татарское население Хаджибея жило в постоянной тревоге за возможность нападений запорожцев и ногайских кочевников. При первых же признаках приближающейся опасности они бросали свои жилища и скрывались в степи. Главное занятие хаджибейских татар составляло скотоводство; о значительных размерах последнего можно судить, напр., по тому, что запорожские казаки при набеге на Хаджибей в 1769 г. захватили 20 тысяч лошадей, 1.000 штук рогатого скота, 4 тыс. овец и 180 верблюдов.

Наряду с татарским населением в Хаджибее уже с давнего времени стали поселяться и русские выходцы из польской и русской украйны, а иногда даже и из центральных частей Великоруссии. Выходцы эти были по большей части людьми беглыми, спасавшимися от невыносимого панского гнета, тягостей барщины и рекрутчины, религиозных гонений и пр. После разорения Запорожской Сечи сюда явилась в 1775 году также одна из партий запорожцев, не пожелавших подчиниться новым порядкам и с разрешения турецкого паши поселилась на Пересыпи и по балкам, впадающим в Хаджибейский лиман, где находятся теперь Нерубайские и Усатовы хутора. Русские поселенцы располагались обыкновенно хуторами в окрестностях Хаджибея, причем главным занятием их являлось земледелие. Кроме русских сюда же переселялись греки, занимавшиеся преимущественно торговлей.

Таков был в общем вид Хаджибея перед началом третьей (в царствование имп. Екатерины II) турецкой войны (1787–1791 гг.). После взятия Очакова Потемкин отправил к Хаджибею генерала Гудовича, который, прибыв в местность нынешнего с. Дофиновки, отрядил отсюда для взятия крепости казаков из трех пеших и трех конных полков при трех пушках под командой кошевого Чепеги и судьи Головатого с корпусом ген. – майора де-Рибаса. Состоявший в этом корпусе полковник Хвостов, пройдя по оврагу возле самого селения Хаджибея, добрался до крепостного вала и вместе с подоспевшей артиллерией, открывшей бомбардировку, взял крепость штурмом в ночь на 14 сентября 1789 года. Завоевание Хаджибея русскими на первых порах не произвело сколько-нибудь заметных изменений в характере и условиях местной жизни. Завоеватели в скором же времени вступили в дружественные отношения с местными обывателями, и уже на пятый день после штурма де-Рибас и его офицеры мирно пили кофе в единственной упоминавшейся выше хаджибейской кофейне, щедро расплатись с ее хозяином. По Ясскому мирному договору 1791 года Хаджибей со всей Очаковской областью перешел к России.

Для укрепления новых границ государства и морского побережья правительство в скором же времени после этого приступило к сооружению целого ряда крепостей, в том числе и крепости в Хаджибее. При этом Хаджибейская крепость, по общему плану обороны, вместе с Овидиопольской и Тираспольской должна была составить третью оборонительную Днестровскую линии, предназначаемую для прикрытия новой русской границы со стороны Бессарабии. Строителями крепости были назначены де-Рибас и инженер-полковник де-Волан, которым и был составлен проект крепости. Последняя должна была служить главнейшим образом для обороны рейда. Она была рассчитана на 2 тысячи человек гарнизона и 120 орудий различного калибра. В 1793 году были произведены главнейшие работы по сооружению крепости, а в следующем году прибыл и гарнизон. В этом же году была сооружена первая церковь. В следующем 1794 году де-Рибас представил через главного начальника Новороссийского края гр. А. В. Зубова на высочайшее усмотрение свой проект устройства в Хаджибее военно-торгового порта. Предложение де-Рибаса было одобрено, и 27 мая 1794 года последовало утверждение его, причем устройство города и порта было поручено самому де-Рибасу и инженеру де-Волану под общим наблюдением гр. Суворова-Рымникского.

В интересах призываемых поселенцев – «для выгод поселяющихся там народов» – городу было отведено 30.700 десятин земли, и на строительные расходы была отпущена ссуда в 2.305.161 рубль; кроме того для привлечения жителей в новый город были объявлены различные льготы переселенцам: освобождение на 10 лет от податей и военных постоев, ссуда от казны на первое обзаведение, разрешение сектантам совершать свободно богослужение, а также строить свои церкви и монастыри. В самом строительстве участвовали главным образом солдаты расположенных по близости полков. Население Хаджибея стало численно быстро возрастать, и уже в конце 1795 года, по первой переписи, произведенной де-Рибасом, в городе имелось, кроме войск и временно проживающих, 2.349 жителей обоего пола, а в следующем году – 3.153 души. В том же 1796 году в городе насчитывалось уже 198 лавок, 17 магазинов, 98 погребов, 6 мельниц, 5 заводов и 2 фабрики; в город прибыло из-за границы 86 судов и отошло 64. Следовательно первые же годы существования нового города позволяли с убеждением сказать, что будущее торговое значение его, как и предполагалось, вполне обеспечено. Однако самые работы по устройству города и порта подвигались в первое время очень медленно, с одной стороны вследствие недостаточной распорядительности местной администрации, с другой – вследствие многочисленных злоупотреблений, особенно во время продолжительных отлучек де-Рибаса по делам службы. Переселенцы также бедствовали от различных злоупотреблений, которыми особенно прославился грек Афанасий Косоглу, занимавшийся по поручению правительства устройством их быта и пользовавшийся полным доверием де-Рибаса и самого правительства.

Со смертью Екатерины (1796 г.) и воцарением Павла I произошла резкая перемена в судьбе города. Ассигнование средств на устройство гавани прекратилось, вместе с тем работы были временно приостановлены. Вследствие этого, а также по причине присоединившихся стихийных бедствий – полного неурожая 1799 года и последовавшего затем голода, землетрясения в том же 1799 году, разрушившего многие постройки в городе и даже обрушившего в море часть берега, а также почти совершенного прекращения торговли из-за войны – положение города сделалось тяжелым. В виду этого одесский магистрат в начале 1800 года решился на чрезвычайную меру: сознавая, что спасение дальнейшей судьбы города зависит прежде всего от окончания работ по сооружению гавани, он постановил взять постройку последней на себя, необходимые же для этого денежные средства испросить у правительства в виде долгосрочной ссуды. Поэтому магистрат обратился к имп. Павлу с ходатайством об отпуске ссуды из казначейства в 250 тысяч рублей на 25 лет и передаче заготовленных казной материалов, сопроводив ходатайство особым адресом и подарком 3 тысяч отборных апельсинов из первого весеннего привоза. Приняв подарок, император отнесся сочувственно к ходатайству магистрата. Последнее было удовлетворено, и постройка гавани быстро пошла вперед.

Около 1795 года Хаджибей был переименован в Одессу, хотя точной даты о времени и мотивах такового переименования не разыскано. В первый раз имя «Одессы» в официальных бумагах встречается под 10 январем 1795 года. В указе от 27 января того же года упоминается город Одесса «татарами Хаджибей именованный», как приписанный к Тираспольскому округу. По некоторым указаниям наименование Хаджибея Одессой было предложено Академией Наук от имени выше упоминавшейся древней греческой колонии у Тилигульского лимана. Александр I продлил льготы городу еще на 25 лет, освободил его от военного постоя, предоставил право 1/10 таможенного сбора на содержание гавани и повелел соорудить две новые пристани. В 1803 году Одесса сделалась градоначальством (тогда еще первым во всей империи), и ее градоначальником был назначен герцог Эммануил Ришелье[4].

В период его управления Одесса сделала особенно быстрые и заметные успехи на пути своего благоустройства и экономического прогресса. При герцоге Ришелье были устроены карантин из упраздненной крепости, мол и складочные магазины для иностранных товаров, храмы всех христианских исповеданий, основаны променная и учетные конторы, банки и коммерческий суд, благородный институт, устроен театр с певческой капеллой, концертная и бальная зала, появилось впервые правильное освещение улиц, значительно расширены средства, обеспечивающие общественную безопасность и пр. Необходимо также упомянуть, что Ришелье с первых же годов своего управления сумел выговорить для Одессы право повысить удерживаемую городом долю таможенных сборов с 1/10 до 1/5 всей поступавшей суммы, получить право обложения отпускаемого за море хлеба, испросить разрешение на выдачу ссуд лицам, производящим постройки в городов и т. д.

Благодаря всему этому через десять с небольшим лет Ришелье имел возможность докладывать государю, из свойственной ему скромности при этом умалчивая о многих своих успехах, следующее, приводимое нами в отрывках: «Одесса и Новороссия вообще сделали за последнее короткое время такие успехи, подобных которым не делала ни одна страна в мире. Самый выдающийся из городов края – это Одесса. В настоящий момент ее население доходит до 35 тысяч человек. В течение 10 лет оно увеличилось в пять раз. Число домов в городе доходит теперь до 2.600, постоянно воздвигаются новые, соперничающие между собой в прочности и красоте. Доход с винного откупа, уступленный правительством городу, достигал в 1803 году 47.000 р., теперь он доходит до 280.000 рублей. Почтовый доход равнялся в 1803 году 11.000 руб., теперь в 1813 году он возрос до 190.000 рублей. Торговый оборот всех портов Черного и Азовского морей равнялся в 1796 году 1.250.000 рублей, теперь он достиг до 45 миллионов руб., из коих большая половина, около 25 миллионов приходится на долю Одессы. Таможенные сборы, приносившие лет 15 назад несколько тысяч рублей дохода, дают теперь ежегодно казне 2 миллиона». И далее: «когда я приехал в Одессу в 1803 году, я должен был употребить 6 недель времени, чтобы добыть себе дюжину самых простых стульев, и в заключение я вынужден был выписать их из Херсона, а в 1813 году из Одессы вывезено было в Константинополь мебели на 60 тысяч рублей, сделанной отнюдь не хуже, чем в Москве или Петербурге».

Даже в годы разрыва мирных сношений между Россией и Турцией, когда таким образом, казалось бы, все торговые операции по Черному морю должны были прекратиться и принести тем самым тяжелый ущерб не только Одессе, но и всему югу России, Ришелье сумел достигнуть того, что подобные последствия войны в значительной мере были предотвращены, а именно, он исходатайствовал, чтобы, несмотря на войну, турецким подданным был разрешен свободный торг в Одессе, а самый порт был бы открыт для турецких торговых судов. Благодаря этому в 1806 году в Одессу все же прибыло до 400 торговых судов – турецких и нейтральных. В 1812 году Одессу постигло тяжелое испытание – восточная чума, благодаря опять же чрезвычайно энергичным мероприятиям Ришелье быстро локализированная и прекратившаяся.

Преемником Ришелье был граф Ланжерон. Наиболее крупным событием в жизни города за период его управления было полученное Одессой в 1817 году право портофранко, т. е. право свободного заграничного ввоза и вывоза товаров, сохранявшее здесь свою силу до 1859 года, а также открытие высшего учебного заведения – Ришельевского лицея, построенного в значительной мере на средства герцога Ришелье. С назначением в 1823 году главным начальником Новороссийского края князя М. С. Воронцова для города Одессы, возведенного к тому же в 1825 году на степень уездного, с сохранением при этом градоначальства, наступил новый период крупных мероприятий по его благоустройству. Так, при кн. Воронцове, пробывшем в Одессе до 1845 года, началось устройство мостовых, сооружена знаменитая лестница к морю, разбит Дюковский сад, возникли многочисленные благотворительные, учебные и ученые заведения, общества и т. д. Кроме того нельзя не заметить, что в этот же период был очищен и углублен Одесский практический порт, и начало делать особенно быстрые успехи пароходство; так в 1833 г. было учреждено Черноморское пароходство, в 1843 году основано Русское общество пароходства и торговли и пр. В 1852 году население Одессы достигало уже 97 тысяч душ. В истории последующей жизни г. Одессы должны быть отмечены следующие важнейшие моменты.

В 1854 году Одесса подверглась двенадцатичасовому нападению со стороны соединенной англо-французской эскадры, с успехом впрочем отраженному береговыми батареями. Союзный флот прибыл сюда в числе 28 судов под командой Дундаса и Гамелена и атаковал прибрежные батареи, причем особенно жестокому обстрелу подверглась левая батарея № 6, помещавшаяся на оконечности мола практической гавани и бывшая под начальством прапорщика Щеголева; отстреливаясь сначала четырьмя, затем двумя и наконец только одним орудием, батарея эта в продолжение 6 часов геройски защищалась против 350 неприятельских орудий (в память героя эта батарея называется теперь Щеголевской). В 1859 году город, как сказано выше, потерял право порто-франко, за что ему в виде некоторого возмещения было назначено однако ежегодное пособие от казны. В том же году в городе были улучшены мостовые, а через два года он был оборудован газовым освещением и водопроводом. В 1863 году городу Одессе было даровано общественное управление. В 1865 году Ришельевский лицей был преобразован в Новороссийский университет главным образом благодаря стараниям бывшего новороссийского генерал-губернатора гр. Строганова, но уже при его преемнике Коцебу. 1866 год ознаменовался для Одессы открытием Одесско-Балтской железной дороги (впоследствии вошедшей в состав сети Юго-Западных железных дорог), оказавшим огромное влияние на торгово-промышленный прогресс города. Наконец в 1894 году Одесса торжественно отпраздновала столетний юбилей своего существования.

2. Екатеринослав

В. В. Морачевский «Россия…», т. XIV. С. 556–557.

Губернский город Екатеринослав расположен на правом, высоком берегу р. Днепра, в расстоянии 1.625 в. кратчайшим железным путем от Петербурга, 1.016 в. – от Москвы, 707 в. – от Одессы, 556 – от Киева и т. д. Екатеринослав стоит при магистральной линии Екатерининской железной дороги. Через Днепр у города сооружен грандиозный железный мост.

История города сравнительно несложна. В XVII в. в окрестностях нынешнего Екатеринослава существовала польская крепостца Кайдак, построенная в 1635 году французским инженером Бопланом. Крепостца эта была разрушена казаками и последними в ее окрестностях было основано несколько селений, в том числе и казачья слобода Половица, на месте которой и возник впоследствии Екатеринослав. Первоначально, однако, Екатеринослав начал строиться на противоположном берегу Днепра, по течению р. Самары между нынешними колониями Иозефсталь и Кронсгартен, но низменное положение этой местности и весенняя ее затопляемость заставили искать более подходящего места для постройки города на возвышенном берегу Днепра. В 1783 году по желанию кн. Потемкина Екатеринослав был заложен на месте слободы Половицы, и в 1787 г. имп. Екатерина II во время своего путешествия в Крым лично положила основание в Екатеринославе Преображенскому собору, вполне одобрив избранное Потемкиным место для города.

Благодаря покровительству кн. Потемкина город сперва стал быстро застраиваться и развиваться, но со смертью князя он начал утрачивать свое значение и, по повелению имп. Павла I, был переименован даже в Новороссийск. В 1802 году однако Екатеринослав снова получил право на свое первоначальное имя и был назначен губернским городом. В начале Екатеринослав рос медленно, так что ко времени освобождения крестьян здесь насчитывалось всего около 19 тыс. жит.; торговое значение города заключалось в значительном торге скотом, хлебом, мануфактурой, шерстью и лесом; в городе имелись салотопенные, свечные и мыловаренные заводы. Более сильный рост Екатеринослава обнаружился с начала 1870-х годов, после постройки к нему ветви от Лозово-Севастопольской ж. д., но главное его оживление наступило с половины 1880-х годов, после постройки через город Екатерининской ж. д., когда Екатеринослав сделался «столицей» южной горнозаводской полосы России. В 1887 г. в городе насчитывалось 48 тыс. жит., а в 1897 г. уже оказалась 121 тысяча, да предместья Екатеринослава имели – Каменка 20 тыс. жит., и Амур – 11 тыс. жит.

В Екатеринославе насчитывается 156,6 тыс. жителей, в том числе около 83,0 тыс. мужчин и 73,6 тыс. женщин. Главную массу населения города составляют мещане – около 55 %, затем крестьяне – более 33 %. Преобладающими народностями (на основании родного языка) являются русские (великорусы по преимуществу) – около 52 %, затем евреи – 40 %, поляки 4½%, немцы – 2 % и пр. В городе до 20 православных храмов, несколько еврейских синагог и по одному католическому и протестантскому храму. Торгово-промышленное значение города заметно возрастает благодаря развитию на юге России железоделательной и каменноугольной промышленности. Число торговых предприятий в Екатеринославе, по сведениям за 1900 г., превышало 1.800 при общем их годовом обороте более 40 милл. рублей. Промышленных предприятий насчитывалось более 200, производительность которых простиралась почти до 19 милл. р.; важнейшими отраслями фабрично-заводской промышленности являются железоделательное и чугунолитейное дело. Город сравнительно богат учебными заведениями: имеются недавно основанное высшее горное училище с 300 учащихся, классическая гимназия и реальное училище, духовная семинария и училище, две женских гимназии, русско-караимское училище, железнодорожное, женское епархиальное, музыкальное училище Имп. Музыкального Общества, зубоврачебная школа и др.; низших учебных заведений свыше 30; грамотность сравнительно высока – превышает 47 %. В городе насчитывается до двух десятков библиотек, из которых многие имеют при себе читальни.

Станция Екатеринослав-главная отправляет всех грузов малой скорости более 9 милл. пуд., получает же их около 17 милл. пуд.; в ряду отправляемых грузов наибольшее значение имеют лесные строительные материалы (около 4 милл. пуд,), хлебные грузы (более 1/2 милл. пуд.) и пр.; в получении главнейшую роль играют каменный уголь (свыше 6 м. п.) и хлеб (более 3,3 м. п.). Грузооборот станции Екатеринослав-город сравнительно невелик, станция же Екатеринослав небольшой соединительной ветки Екатеринослав – Кайдаки превышает 9 милл. пуд. (главнейшим образом прибытие грузов); здесь выделяется прибытие каменного угля (более 6 м. п.), а также отправление лесных строительных материалов (свыше 1 м. пуд.). На Днепре у Екатеринослава имеется значительная пристань, получающая огромные партии лесных грузов. Вообще говоря, Екатеринославу принадлежит первое место после Царицына в ряду внутренних лесных рынков России. На плотах сюда прибывают главным образом различные колоды, болванки, кроквы, качалки, брусья, латы, шпалы и пр., а на судах – дрова, шпалы, дрючки, доски, клепки и др.

Лучшей улицей города является Екатеринославский проспект, идущий вдоль течения Днепра. На этой улице сосредоточены лучшие здания города. Здесь же находится главная его достопримечательность – Преображенский собор, построенный по Высочайшему повелению в 1835 году на том самом месте, где была заложена, как упоминалось выше, церковь имп. Екатериной II; перед собором возвышается изящный памятник Екатерине II. На самом возвышенном пункте города расположен бывший дворец кн. Потемкина, ныне дом дворянского собрания. При дворце и по спуску к Днепру разбит общественный сад – одно из любимейших мест для прогулок горожан. Вполне благоустроенной может назваться только центральная часть города. Екатеринослав оборудован сетью электрического трамвая, а также электрическим освещением. Имеется несколько театров и народный дом, а также естественно-исторический музей.

В русле Днепра у Екатеринослава на глубине около 12 саж. непосредственно под речным наносом и зеленым песком третичного возраста были встречены каолиновые толщи. Верхняя часть этих толщ заключает в себе примесь многочисленных зерен кварца, вся же остальная представляет уже более чистую, жирную на ощупь белую глину или каолин. Названные толщи покоятся по большей части на сером граните.

3. Днепровские Пороги

В. В. Морачевский «Россия…», т. XIV. С. 558—562

Из окрестностей Екатеринослава должны быть прежде всего описаны знаменитые Днепровские пороги, начинающиеся по Днепру уже двенадцатью верстами ниже города и связанные с историческими воспоминаниями о гибели в. кн. Киевского Святослава Игоревича и об Запорожской Сечи. На всем участке между Екатеринославом и Александровском Днепр пересекает своим течением широкую полосу гранитов, гнейсов и других кристаллических пород, входящих в состав Южно-русского гранитного массива. Названные коренные породы местами создают в русле реки как бы каменные плотины – хребтовидные глыбы, так называемые «лавы»; эти последние нередко высоко выступают на дневную поверхность и тянутся широкими грядами поперек всего русла, образуя пороги и заборы. Берега Днепра на всем его порожистом участке обрывисты и почти вовсе не заливаются в весеннее половодье; высота их достигает местами 30 и более сажен над уровнем воды, причем правый берег выше и круче левого. Пороги и заборы, а также и отдельные камни чрезвычайно стесняют движение судов, делая взводное судоходство даже совершенно невозможным. Всех порогов на Днепре на протяжении 61 версты девять, а именно: Старо-Кайдацкий, Сурский, Лоханский, Звонецкий, Ненасытецкий, Волнижский, Будиловский, Лишний и Вильный. Подробное описание каждого из них приводится ниже. В порожистом своем участке Днепр имеет два фарватера; естественный, называемый Старым или Казацким ходом, проходящий преимущественно у правого его берега, и искусственный, или Новый ход, идущий по каналам, которые сооружены под левым берегом; искусственный ход, хотя и менее опасен, но гораздо мельче и у́же естественного, почему последнему лоцмана обыкновенно и отдают предпочтение. Для провода судов через пороги имеются казенные лоцмана, проживающее в прибрежных селениях и хуторах. Для ближайшего ознакомления с порогами и прибрежными местностями обыкновенно рекомендуется путешествие через них на дубе или в лодке всегда находящихся к услугам туристов в описываемом ниже селении Лоцманской Каменке, в которой находится главная контора лоцманов. После вышеприведенных общих замечаний перейдем к описанию отдельных порогов Днепра и прибрежных его местностей.

С. Лоцманская Каменка (Камянка), расположенная на правом берегу Днепра, на территории Екатеринославского у., в 7 в. к юго-востоку от Екатеринослава, имеет более 3.700 жителей, церковь, школу, несколько лавок, базар и др.

Главную часть населения составляют лоцмана с их семьями. Общество днепровских лоцманов, имеющее в Лоцманской Каменке главную свою контору, было учреждено в 1797 г. по повелению имп. Екатерины II во время ее путешествия в Новороссию. Лоцмана за провод императорской флотилии через пороги получили в благодарность различные права и преимущества, напр. были освобождены ото всяких казенных повинностей, не исключая и рекрутской, но зато обязывались расчищать русло реки и проводить суда и плоты через Днепровские пороги от с. Лоцманской Каменки до колонии Кичкас или Хортицкого острова. Лоцманская община в отношении земельного наделения была причислена к числу государственных крестьян, в отношении же исполнения лоцманских обязанностей она стоит и до сих пор в непосредственном распоряжении Екатеринославского отделения Киевского округа путей сообщения. Непосредственное заведывание распорядками общества принадлежит выборным лоцманским атаманам.

Для поступления в число лоцманов крестьяне как Лоцманской Каменки, так и других селений лоцманской общины выдерживают особый экзамен. Все лоцмана делятся на две статьи; лоцмана первой статьи назначаются для провода через пороги судов (люз, берлин, байдаков), тогда как лоцмана второй статьи – для проводов только плотов. Плата за провод судов взимается обществом по особой, законом установленной таксе, хотя обыкновенно сверх этой платы владельцы судов уплачивают большее или меньшее вознаграждение своему лоцману «за благополучную доставку» судна до места. У пристани с. Лоцманской Каменки обыкновенно зимуют суда, не успевшие во время навигации пройти пороги. Близ селения производится добыча бутового камня. Несколько ниже Лоцманской Каменки на Старом (Казацком) ходу Днепра выходят на дневную поверхность огромные камни, известные под именами «Вир», «Горбатый», «Верхний Плоский» (все налево), а на Новом ходу – «Трояны» и «Байдуш» (налево) и «Седлец» (направо). В 6 в. от с. Лоцманской Каменки на том же берегу живописно расположено с. Старые Кайдаки против селения находится первый Днепровстй порог – Старо-Кайдацкий. На месте селенья некогда находилось польское укрепление, сооруженное еще в 1635 году; отряд запорожцев под предводительством Сулимы его разрушил, и по уничтожении польско-литовского владычества в 1656 году здесь была учреждена согласно распоряжению Запорожского Коша береговая стража из охотников казаков-лоцманов, которые уже в то время начали промышлять проводами судов через пороги. Сюда была переведена из Запорожской Сечи походная церковь и при ней иеромонах Межигорского монастыря. Старые Кайдаки по преданию были одним из излюбленных и дорогих мест для запорожцев; их нередко посещал и Богдан Хмельницкий, ездивший отсюда в Звонецкое урочище. Церковь селения построена в 1781 году; в ней хранятся иконы древней живописи и древние церковные сосуды. До сих пор еще возле Ст. Кайдаков сохранились следы древнего укрепления. Жителей в селении насчитывается в настоящее время свыше 1.400 душ исключительно православного вероисповедания. Лежащий против селения Старо-Кайдацкий порог, имея общее протяжение до 186 саж. в длину, состоит из трех гранитных лав и четырех гряд нагроможденных друг на друга валунов; как лавы, так и гряды пересекают реку во всю ее ширину. Общее падение определяется в 0,92 саж. Берега реки в самом пороге представляют гранитные скалы, возвышающиеся над уровнем воды до 70 фут.

Для обхода Старо-Кайдацкого порога в самом конце XVIII в. был сооружен «Фалеевский» (по имени строителя) канал, в настоящее время пришедший в полный упадок. Возле Ст. Кайдаков также производится разработка бутового камня. На противоположном берегу Днепра, следовательно на территории Новомосковского у. стоит с. Чапли, имеющее более 2.300 жителей, а несколько ниже последнего селения – волостное с. Любимовка с населением более 1.200 душ. Оба эти селения возникли около 1780 года, когда здесь начались работы под руководством премьер-майора Фалеева по очистке русла Днепра; на работы были вызваны как войска, так и вольный рабочий люд, которому и было предоставлено право образовать названные селения. С. Любимовка было первоначально назначено в ранговую дачу Фалееву, от которого вскоре перешло во владение подполковника Синельникова. За Старо-Кайдацким порогом почти непосредственно находятся камни под названием в Старом ходу – «Синельников», «Мышиный» и «Нижний Плоский», а несколько левее Нового хода – камень «Конец». За упоминавшейся Любимовкой лежит «Синельникова забора». Верстах в 4 с небольшим за с. Старыми Кайдаками на правом же берегу Днепра, при впадении в него р. Мокрой Суры расположена волостная немецкая колония Ямбург, имеющая более 1.100 жителей, почти исключительно римско-католического вероисповедания, костел и школу; колония заселена выходцами из Пфальца, первоначально поселившимися в Ямбургском у. Петербургской губ., на настоящее же место водворившимися в 1793 году.

Верстами 1½ ниже кол. Ямбург на том же берегу Днепра лежит людное волостное село Волосское с населением более 4.900 душ, преимущественно малорусов и молдаван; в селе есть православная церковь, построенная в 1780 г., школа, несколько лавок и собираются ярмарки. Основание селу положили в 1770 году «полоненные из-под Очакова волохи», привезенные туда в свою очередь из Турции. Волохи при водворении обязывались заниматься здесь земледелием. Между кол. Ямбургом и с. Волосским ближе к правому берегу Днепра лежит остров Сурской, у южной оконечности которого находится второй Днепровский порог – Сурской, длиной до 50 саж.; порог состоит из одной лавы и одной гряды. В версте за Сурским порогом начинается третий порог – Лоханский, имеющий под правым берегом три лавы и под левым – одну; общее падение его составляет 0,1 саж. Порог считается опасным. Еще при входе в него лежат по Старому ходу камни «Куленка» и «Плоский» (влево); по Новому же – «Рваный» и «Бун» в самом же пороге посредине русла реки возвышаются три небольших утесистых гранитных острова, к которым с берегов реки примыкают гряды камней и скал, располагающиеся в несколько рядов. Длина Лоханского порога простирается до 70 саж., протяжение же канала – около 140 саж. За порогом, уже при выходе из него лежат направо камни «Черепаха» и «Богатырь». Общее падение здесь – 0,81 саж. В полуверсте с небольшим за Лоханским порогом находится Забора Стрельчая.

Следующий, четвертый днепровский порог – Звонецкий, верстах в 4½ за Лоханским. Длина его – более 100 саж., общее падение – 0,59 саж.; протяжение канала – 108 саж.; самый же порог образуют две лавы и три гряды камней. Перед порогом с правой стороны старого хода лежат камни «Без» и «Плоский», по выходе же из него – камни «Кобылка» (в Старом ходу) и «Глухая Забора» (в Новом). Несколько ниже Звонецкого порога, саженях в 100 от правого берега выступает огромный гранитный утес. 1½ верстами ниже порога на правом берегу Днепра расположено с. Звонецкое (жителей более 1.100 душ), основанное казаками около 1545 года, когда они при атамане Дашкевиче особенно были заняты устройством по Днепру сторожевых укреплений и учреждением за порогами военного братства в целях предупреждения перехода татарами правого берега Днепра. Таким образом возле Звонецкого порога казаки устроили первое свое займище. Это урочище часто посещал Богдан Хмельницкий. В 1737 году иермонахом Павлом Маркевичем, начальником сечевых церквей, была здесь устроена временная походная церковь. В 1780 г. все окрестности с. Звонецкого перешли в ранговую дачу полковника Турчанинова, а в 1794 г. – правителя Екатеринославского наместничества Хорвата. В 1798 г. селение перешло в казенное ведомство.

Следующий, пятый порог – самый грозный и опасный – Ненасытецкий (Ненасытец, Неясытец, он же Старый Дидо, Разбойник Дидо) находится в 6½ в. за Звонецким. Порог состоит из семи лав, из которых последняя, так называемая «Белая лава», отличающаяся наиболее крутым падением, распадается в свою очередь на 12 гряд камней. Гранитные скалы порога идут дугообразно от правого берега к левому, поперек всего русла реки, то скрываясь под водой, то выступая над ее поверхностью. Скалы примыкают к двум каменным островам. Присутствие этих последних, равным образом как многих других менее значительных островов, а также высокого утесистого мыса Монастырки на правом берегу чрезвычайно стесняют и ограничивают русло реки, почему вода с особенной силой и быстротой стремится прорваться через встречаемую преграду, ударяется с шумом о скалы и образует бурные и пенистые водовороты.

В конце порога посредине реки, где проходит фарватер, образовалась пучина – самое опасное место в пороге для судоходства, так называемое «пекло» или «ад». Судно легко может погибнуть здесь не только от неудачного управления, но даже от незначительного изменения хода под влиянием легкого ветра; отсюда и малорусская поговорка: «попавсь у пекло, буде иому холодно и тепло». Длина Ненасытецкого порога – более 400 саж., при общем падении в 2,2 саж.; наибольшая скорость течения в секунду – почти 2 сажени. В Новом ходу устроены два канала, из которых верхний, выше порога – длиной 140 саж., а нижний, в пороге, – более 570 саж. В самом пороге находится много весьма опасных камней, как напр. «Сухие» камни, «Рогатый», «Служба» и др. Общий вид на Ненасытецкий порог лучше всего открывается с упоминавшегося выше скалистого утеса Монастырки. «Перед вами, – говорит Г. И. Танфильев, – величественное зрелище могучей реки, прорывающей сковавшие ее гранитные глыбы. Одним взглядом вы обнимаете всю массу воды, собиравшуюся сюда почти со всего громадного бассейна Днепра, площадью почти в полмиллиона квадратных верст. Тут частицы воды с далекого севера – с Валдайских высот, из-под Курска, из Литвы и Волыни. Сотни рек и тысячи речек слились воедино, создали грозную силу, победившую иссушающий солнечный зной, сыпучий песок и неприступные скалы, чтобы направиться к югу, к чудному морю, на широкий простор и свободу…»

В 1737 году, во время войны против Крыма и турок у Ненасытецкого порога было устроено русское укрепление. В 1780 г. возникли селения, расположенные по берегам Днепра возле Ненасытецкого порога, а именно волостное с. Никольское или Синельниково (жителей около тысячи душ), лежащее на правом берегу Днепра, и верстами двумя ниже его – д. Войсковая (с населением более 1 тыс. душ), а также с. Васильевка (жителей более 900 чел.), расположенное уже на левом берегу Днепра в пределах Александровского у. Все названные селения были основаны первым губернатором Екатеринославского наместничества, которому был отдан в то время в собственность Ненасытецкий порог с прилегающими к нему землями по обеим сторонам Днепра. В 1787 году ими. Екатерина II во время своего путешествия в Новороссию посетила Ненасытецкий порог и останавливалась во временном дворце, построенном Синельниковым против самого порога на вершине скал. Здесь императрица смотрела, как проходили ее галеры через Ненасытец под управлением каменских лоцманов; оценив искусство последних, Екатерина II, как говорилось выше, повелела образовать общину днепровских лоцманов, щедро их наградила, а лоцмана Полторацкого произвела в дворянское достоинство и пожаловала чином подпоручика. Местность с. Васильевки должна быть отмечена как старинное запорожское займище; так еще в 1560 году здесь в период литовско-польского владычества под командой польского дозорца и жолнера жило в землянках и мазанках несколько казаков-лоцманов из запорожской гребной флотилии, которые были обязаны проводить суда через порог. По преданию, в 972 году у Невасытецкого порога был убит печенегами князь Святослав, возвращавшийся из Болгарии в Киев.

Ниже Ненасытецкого порога, на всем протяжении Днепра до следующего порога находится целый ряд забор, среди которых особенно значительны Воронова и Кривая. На 5 в. за Ненасытецким порогом посредине русла реки лежит остров Песковатый, за которым находятся опять заборы с опасным камнем «Халявиным». Еще ниже имеется большой, сильно вытянутый остров Дубовый (Дубовык) и у его оконечности – «Чертов» камень. Против острова Дубового на левом берегу Днепра расположено волостное село Александровского у. Петровское (Свистуново), имеющее свыше 1.000 жителей, православную церковь и школу. В 3 приблизительно верстах отсюда и в 13 с небольшим верстах от Ненасытецкого порога находится шестой днепровский: порог, также весьма опасный – Волнижский, при входе в который лежат камни «Близнюки» и «Плоский», Волнижский порог, иначе называемый «Внук», состоит из 6 лав и 7 гряд камней; длина его определяется в 315 саж., при общем падении 1,5 саж.; протяжение канала – более 240 саж. В самом пороге находится камень «Гроза», делающий порог особенно опасным для судоходства. Гранитные скалы стесняют русло реки до 300 саж., а в конце порога – даже до 220 саж.

Тремя верстами ниже Волнижского порога лежит седьмой днепровский порог Будиловский, состоящий из 2 лав и 2 гряд; значительных препятствий для судоходства он не представляет. Его длина – около 135 саж., общее падение – 0,48 саж., а длина канала – более 115 саж. При входе в порог лежит камень «Плоский», а ниже порога – камни «Колесники» (в Новом ходу), «Червонный» и «Служба» (направо от Старого хода), «Черевчата» (влево) и др. В 3 вер. ниже Будиловского порога на правом берегу Днепра расположено волостное село Федоровка с населением более тысячи душ, а 2½ в. еще ниже на том же берегу реки лежит с. Августиновка (Смолыца), имеющее более 1½ тыс. жителей. Против последнего селенья лежит на Днепре остров Таволочный (Таволжанский), сильно вытянутый по течению; против названного острова близ левого берега находится камень «Реун», а недалеко от него расположилась так называемая «Змииная скала», или «Скеля», в которой заметна небольшая расщелина; здесь, как говорит местная легенда, жил чудовищный змей.

В XVI в. от Будиловского порога находится восьмой днепровский порог Лишний, образуемый одной лавой и двумя грядами камней; его длина достигает 85 саж., общее падение – ОДЗ саж., протяжение канала – около 100 саж. Для судоходства порог мало опасен. Порог прилегает к большому острову Кухаревскому. Перед самым порогом на правом берегу Днепра расположено небольшое с. Игнатьевка, заселенное около 1783 г. помещиком Гижицким, полковником александрийского легкоконного полка. На левом же берегу Днепра против острова Кухаревского, на территории Александровского у. лежит волостная слобода Андреевка, имеющая более 2.000 жителей, православную церковь, школу, паровую мукомольную мельницу, лавки и пр.; слобода заселена в 1777 году полковником пикинерного полка Леванидовым, получившим эту местность в ранговую дачу.

Верстами 4½ ниже Лишнего порога находится последний, девятый днепровский порог Вильный, составляемый тремя лавами и шестью грядами. Здесь Днепр встречает толщи гранита на протяжении полуверсты; эти гранитные массы пересекают русло реки по различным направлениям и образуют множество скалистых островов; порог заканчивается тремя высокими гранитными утесами; остающийся между ними узкий проход по фарватеру, весьма затруднительный для судоходства, известен под именем «Волчьего горла». Длина порога – 330 саж., общее падение – 1,2 саж., протяжение канала – 400 саж. При вход в Вильный порог лежат камни «Серенький», «Бильбучек», «Плоский» и «Шинкарь», а ниже порога, уже в плесе – «Павловский», «Волчок», «Сухоиван» и др.

4. Севастополь

Я. Ф. Ставровский «Россия…», т. XIV. С. 712–723.

Вступая в пределы Севастопольского градоначальства железный путь направляется на юг и, описывая дугу, дважды пересекает сопутствующее ему шоссе. На 55 вер. от Симферополя дорога достигает небольшой станции Мекензиевы Горы, грузооборот которой равняется около 30 т. пуд. Далее, пройдя 4 туннеля, из которых последний имеет 284 саж. длины и описывает кривую с радиусом в 200 саж., дорога достигает станции Инкерман, грузооборот которой равняется 34 т. пуд. Против станции расположена Инкерманская киновия и видны остатки пещерного города. За Инкерманом дорога переходит р. Черную и следует по южному берегу Большой Севастопольской бухты или рейда, проходя через пятый туннель в 129 саж. длины, соединяющей балки Троицкую и Килен. Миновав Корабельную слободку железная дорога поворачивает на юг и, пройдя шестой туннель в 107 саж., по восточному берегу Южной бухты подходит к станции Севастополь.

Севастополь – военно-портовой город, центр градоначальства, расположен на юго-западной оконечности Таврического полуострова в 2.028 вер. от Петербурга и 73 вер. от Симферополя. Господствующей породой геологических слоев, на которых лежит город, служит довольно крепкий и богатый пустотами и раковинами известняк третичной системы, именно сарматского яруса, известный под наименованием мактрового (от преобладания в нем пластинчатожаберной раковины Mactra podolica).

Местность, занимаемая Севастополем, входила в пределы знаменитой греческой колонии Херсонеса, основанной около конца VI в. до Р. X. выходцами из другой греческой колонии Гераклеи Понтийской. Именем Херсонеса назывался как самый город, находившийся в одной версте к западу от Севастополя, так и весь Гераклейский полуостров, отгороженный стеной, проходившей от Гавани Символов или Палакиона (Балаклавы) до Атенута (Севастопольская бухта). Вся эта местность, разделявшая историческую судьбу со своим главным городом, будет подробнее описана ниже, при обозрении развалин последнего. При татарах на северной стороне Большой Севастопольской бухты близ Инкермана находилась татарская деревушка Ахтиар или Ак-Яр.

По присоединении Крыма к России кн. Потемкин верно оценил выдающиеся достоинства Севастопольской бухты, и с 1784 г. здесь были начаты постройки укреплений и порта, а также сооружено адмиралтейство. К концу названного года новый порт, названный Севастополем, что в переводе с греческого значит величественный город, насчитывал уже 5 кораблей, 12 фрегатов, 5 шкун и 4 бота с командой в 4.080 чел. В 1787 г. Екатерина II любовалась с Мекензиевых гор видом на Севастопольский рейд, на котором маневрировали военные суда. Для постройки города, к тому времени сильно подвинувшейся вперед, пользовались готовыми тесаными камнями развалин г. Херсонеса, отчего этот выдающийся памятник старины значительно пострадал. Имп. Павел I в 1797 г. переименовал Севастополь в Ахтиар, но после его смерти городу было возвращено его настоящее название, хотя у окрестных жителей он долго еще именовался Ахтиаром.

В1804 г. Севастополь был объявлен главным портом черноморского флота, а в 1808 г. в нем был открыт также и коммерческий порт. В 1825 г. город посетил имп. Александр I, а в следующем году Севастополь был обращен в первоклассную крепость. В турецкой войне 1828—29 гг. принимал участие севастопольский флот в состав 34 парусных судов и 3 пароходов. Особенно успешно город стал застраиваться и укрепляться с 1834 г., с назначением адмирала М. П. Лазарева командиром черноморского флота и с утверждением в том же году имп. Николаем I проекта усиления обороны города и рейда с сухого пути. При Лазареве были выстроены Александровская, Константиновская, Михайловская и Павловская батареи и начаты постройкой сухие Алексеевские доки, наконец учреждено Лазаревское адмиралтейство. Тогда же была застроена большая часть главных улиц и к началу войны с Турцией, объявленной 20 октября 1853 г., в город уже насчитывалось свыше 45 тыс. жителей.

Первые действия севастопольского флота под начальством адм П. С. Нахимова были очень удачны. Вместе с адм. Корниловым ему удалось уничтожить почти всю турецкую эскадру, стоявшую у Синопа. Этот успех вызвал вмешательство коалиции европейских держав из Англии, Франции, Турции, а позднее и Сардинии. 8-го сентября 1854 г. союзная 68-тысячная армия высадилась у Евпатории. Разбив в сражении на р. Альме русскую армию кн. Меньшикова, союзники двинулись к Севастополю, сопутствуемые эскадрой. По постановлению созванного в Севастополе военного совета для преграждения входа в Севастопольскую бухту был затоплен севастопольский флот, состоявший из линейных кораблей, фрегатов и корвета, команда же и орудия с них употреблены для усилении малочисленного войска, которое вместе с нею насчитывало едва 16 тыс. защитников. 14 сент. неприятель перешел Черную речку и занял южную часть Херсонесского полуострова от Балаклавы до Камышевой бухты. В Балаклаве обосновались англичане, а близ Камышевой бухты вырос французский городок Камьеш.

Защитники Севастополя деятельно окружали себя цепью земляных укреплений, сооружением которых руководил знаменитый инженер ген. Тотлебен. Ряд бастионов и батарей опоясал город, начинаясь от Артиллерийской бухты и оканчиваясь у Ушаковой балки (за нынешней Корабельной слободкой). Наиболее важными пунктами этих укреплений были расположенные с двух сторон Южной бухты 4-й бастион на высоком холме, занятом нынешним Историческим бульваром, и 3-й – на восточной стороне бухты, а также Малахов курган над Корабельной слободкой. Батареи французской армии находились на расстоянии 450 саж. против 4-го и 5-го бастионов. 5-го октября неприятель произвел первую бомбардировку города с суши и с моря, выпустив по расчету Тотлебена до 59 тыс. снарядов и пустив в действие 1.364 орудия. При этой бомбардировке был почти уничтожен 3-й бастион, смертельно ранен на Малаховом кургане адм. Корнилов и выбыло из строя 1.112 защитников города. Потери неприятеля были тоже очень значительны.

13 октября кн. Меньшиков с целью отвлечения сил неприятеля составил особый чоргунский отряд, который атаковал передовые позиции англичан и взял Чоргунское укрепление. 24-го октября Меньшиков дал сражение на Инкерманских высотах, окончившееся для русских неудачно. Французы сосредоточили свои силы против 4-го бастиона, оградившегося достаточным количеством траншей и ложементов. Предвидя попытки взорвать бастион минами, Тотлебен окружил его сетью подземных колодцев и галерей, длина которых простиралась на 6 верст, и уничтожил подземные работы французских минеров. Безуспешность действий против 4-го бастиона заставила французов сосредоточить свои силы против Малахова кургана. Удержать этот пункт, по своему местоположению являющийся как бы ключом к городу, было особенно важно. В виду этого Тотлебен окружил его рядом укреплении, из которых по берегам бухты Килен шли Селенгинский и Волынский редуты, а за Малаховым курганом устроен Камчатский люнет. 7-го марта на последнем люнете оторвало голову адм. Истомину.

Второе бомбардирование города, продолжавшееся 10 дней, было начато французами 28-го марта. За это время ими было употреблено 482 орудия и 130 мортир. После двух жестоких бомбардировок (25-го мая и 5-го июня) союзники 5-го июня сделали неудачную попытку штурмовать Малахов курган. Потерпев неудачу они еще два слишком месяца продолжали бомбардировать город из 168 батарей. У защитников Севастополя давал себя знать недостаток снарядов и войска, а кроме того выбывали из строя лучшие руководители обороны. 28-го июня был смертельно ранен на Малаховой кургане адм. Нахимов и раненый лежал душа обороны ген. Тотлебен. Новая попытка для отвлечения сил атаковать неприятеля на Федюхиных высотах потерпела неудачу. 27-го августа, после жестокого штурма, которому предшествовала пятидневная бомбардировка, был занят неприятелем Малахов курган. Видя полную безнадежность дальнейшей защиты города главнокомандующий кн. Горчаков перевел войска по построенному на плотах мосту через Большой рейд на Северную сторону, взорвав предварительно Павловскую батарею, находившуюся на мысу между Корабельной и Северной бухтами. 28 августа неприятель занял Севастополь на 349-й день осады.

О жестокостях войны можно судить по следующим данным. За весь период осады было убито и ранено 102.669 русских и 54 тыс. союзников. Русские выпустили 1.027 тыс. снарядов и до 17 мил. пуль, а неприятель, по расчетам Тотлебена, – 1.356 тыс. артилл. снарядов и 28½ милл. пуль. Пороху с обеих сторон истреблено до ½ милл. пудов. Сложив артиллерийские снаряды, можно получить пирамиду в 41 саж. высоты, при основании 100 кв. саж., а из ружейных патронов можно получить колонну в 51 саж. высоты при 10 кв. арш. в поперечник. В числе пунктов парижского договора, заключенного в 1856 г., кроме отторжения части Бессарабии, было запрещение России содержать флот на Черном море и возобновлять укрепления Севастополя. Все укрепления и постройки, не пострадавшие от бомбардировки, были взорваны неприятелем, так что после ухода занимавшего город французского полка осталось неповрежденными всего 14 зданий.

Наступившее вскоре после крымской войны с уничтожением крепостного права обновление России и в частности оживление ее торгово-промышленной деятельности вскоре совершенно изгладили все следы упадка Севастополя. В 1863 году в Севастополе была учреждена первоклассная таможня и быстро стало расти торговое значение города, а с отменой в 1871 г. статей парижского трактата о нейтрализации Черного моря восстановились также и укрепления города, особенно планомерное сооружение которых началось в 1885 г. Вскоре возродился и черноморский военный флот России. Еще большее оживление города явилось следствием соединения его в 1875 г. при посредстве Лозово-Севастопольской железной дороги с общеимперской сетью железных дорог. Сюда, как в одну из лучших гаваней Черного моря, направилась значительная часть, сказочно растущего хлебного экспорта.

Между тем начатые с 1885 г. планомерные укрепления города были закончены, и в 1890 г. Севастополь был причислен к разряду крепостей 3-го класса, и сюда же затем было перенесено из г. Николаева главное управление черноморского флота. В 1894 г. из военных соображений последовало перенесение коммерческого порта из Севастополя в Феодосию, что нанесло большой ущерб городу. Торгово-промышленное оживление сменилось провинциальной монотонностью и скукой. В то время как в среднем за один год десятилетия, предшествовавшего 1894-му году, Севастополь выпускал заграницу товаров на сумму превышающую 13 милл. руб., в десятилетие после закрытия порта средний за год вывоз упал до 2½ милл. руб. Средний годовой вывоз хлеба в первое из сравниваемых десятилетий составлял 15 с лишним милл. пудов, а во второе десятилетие – только 2½ милл. пудов. Соответственные цифры ввоза в первое десятилетие выражались в 4,8 милл. руб. и спустились до 633 тыс. В 1893 г. из Севастополя отошло 1.186 судов вместимостью в 1.065 тыс. тонн, в 1905 г. – 1.280 судов в 936 т. тонн. Некоторое увеличение числа отошедших судов объясняется усилением каботажного плавания, тогда как число судов заграничного плавания сократилось с 282 до 98.

Город принял военный вид. В 1897 г. в нем числилось 53.595 д. об. пола, а в 1904 г. 67.752 д. об. пола; из них 46.076 мужчин и 21.676 женщин. 85,9 % общего количества населения составляли русские, 6,5 % евреи, 3,5 % поляки, 1,5 % татары, 1,5 % армяне и 1,1 % немцы. Жилых строений в 1904 г. числилось в Севастополе 3.250, православных церквей 13, католических – 1, протестантских – 1 и синагог – 3. Общее протяжение улиц равняется 55,2 верст. С внешней стороны город, бюджет которого в 1904 г. равнялся 565,9 тыс. рублей, может похвалиться сравнительным благоустройством: на главных улицах, обсаженных деревьями и хорошо замощенных, устроены электрическое освещение и электрический трамвай протяжением в 69,6 верст и проведен водопровод. В городе имеются 3 библиотеки, 1 читальня, 3 типографии и 1 литография, издаются 2 газеты, открыты для публики 2 музея, 1 театр и 1 народный дом. В число 39 учебных заведений входят 1 мужская и 1 женская гимназии и 1 реальное училище, в которых по сведениям 1904 г. было 907 учащихся (527 мальчиков и 380 девочек). Низших учебных заведений числилось 36 с 1.226 учащихся (882 мальчиков и 344 девочек); % учащихся ко всему населению равняется 3,3.

Некоторым восполнением потерь, понесенных жителями города от закрытия коммерческого порта, является развитие в его окрестностях курортной жизни. Открытый для действия северных ветров Севастополь, при средней годовой температуре приближающейся к температуре южного берега, отличается более резкими колебаниями ее; в то время как в Ялте температура зимой не спускалась ниже – 12,7 °C, в Севастополе она достигала даже – 21,ГС. Лучшим сезоном в Севастополе можно признать лето, имеющее среднюю температуру в +22,1°. Из преимуществ, выгодно отличающих Севастополь даже от южнобережных курортов, следует отметить очень малое количество осадков (338 милл. за год против 464 – в Ялте и 456 – в Алуште), а также возможность пользоваться грязевыми ваннами в устроенной в 4 верстах от города близ Песчаной бухты грязелечебнице. Купальный сезон в спокойной Севастопольской бухте с песчаным грунтом продолжается от мая до октября, причем в оба эти месяца температура воды в среднем равна 14–15°Р. Неблагоприятными для лечебных целей условиями, кроме отмеченных понижений температуры в зимние месяцы, следует признать известковую почву, дающую едкую пыль, и распространенность лихорадок, гнездо которых находится в устье Черной речки.

Город живописно расположен на южном берегу Большой бухты или рейда, вход в которой охраняют Александровская и Константиновская батареи. Южный берег Большого рейда изрезан рядом бухт: при входе расположены Карантинная и Артиллерейская бухты, за ними следует самое большое ответвление – Южная бухта с отходящей от нее при входе с восточной стороны Корабельной бухтой и наконец бухта Килен. По своей глубине, равняющейся от 40 до 70 футов, и размерам рейд, а также и Южная бухта пригодны для стоянки самых глубокосидящих кораблей. К этим достоинствам бухты следует прибавить, что вода в ней почти никогда не замерзает и грунт дна ровный, без мелей и илистый. Длина Севастопольского рейда до устья Черной речки равняется 5 вер., ширина колеблется от 250 до 450 саж. Южная бухта имеет около 3 верст длины и 175 саж. ширины. Северный рейд служит главной стоянкой черноморского флота.

Городские постройки живописно расположены по склонам и на вершине холма, возвышающегося между Карантинной и Южной бухтами. Кругом этот продолговатый в направлении с юга на север холм опоясан тремя главными улицами, протяжением в 3 версты. По кольцу, образованному этими улицами, ходит электрический трамвай, одна из отделяющихся ветвей которого подымается на соседний с западной стороны холм, другая же спускается по крутому склону к концу Южной бухты, где находится вокзал железной дороги. Первая из трех главных улиц, Екатерининская, тянется параллельно Южной бухте. К ней обращен стоящий на внутреннем холме Петропавловский собор.

Дальше по направлению на север на Екатерининской улице помещается почтово-телеграфная контора, а наискось против нее – небольшой Музей севастопольской обороны. Здание музея в строго византийском стиле построено по проекту академика Кочетова. Материалом служил местный известняк, а украшения сделаны из бронзы, чугуна и дуба. Металлические части отлиты на бронзово-механическом одесском заводе скульптора В. В. Эдуардса и им же исполнены все лепные работы и отделка. Над входом помещается крест с цифрой 349, обозначающей число дней осады. По бокам вделаны кормовые и носовые части кораблей, а за ними в разных местах вокруг здания помещены ядра, бомбы, якоря, знамена и против заднего фасада две чугунные пушки. В музей помещается несколько картин, изображающих осаду, из которых некоторые принадлежат кисти И. К. Айвазовского, много портретов и бюстов главных деятелей обороны, карикатур из современных войне журналов, рельефные карты города и окрестностей с изображением всех укреплений, бывших во время осады, и расположения войск. В особой витрине хранятся вещи, принадлежавшие некоторым выдающимся героям; в числе этих предметов обращает внимание простреленная фуражка Нахимова, его эполеты, шпага и другие вещи. Сохраняются также предметы, принадлежавшие имп. Николаю I, а именно его ботфорты, перчатки, платок, эполеты и проч. Потопленные суда представлены в моделях. В нижнем, подвальном этажи помещены большие орудия того времени. Музей состоит в заведывании особого комитета, на счет которого призревается несколько инвалидов и содержится школа имени ген. Меньшикова для 30 мальчиков, преимущественно сирот.

Рядом с музеем находятся два морских храма – во имя Николая Чудотворца и во имя архистратига Михаила. В конце Екатерининской улицы помещаются друг против друга довольно приличные гостиницы Ветцеля и Гранд-Отель. За ними Екатерининская улица упирается в Екатерининскую площадь. Посреди последней возвышается памятник адмиралу Нахимову, открытый в 1898 г. Стоимость памятника превысила 100 тыс. руб., из которых 80 т. отпущено казной, а 21.178 руб. собрано подпиской. На высоком пьедестале из полированного гранита высотой в 3 саж., при основании в 3½ саж. помещена бронзовая фигура адмирала, высота которой равняется 2 саженям. Нахимов представлен в форменном сюртуке и фуражке, сдвинутой на затылок. На нем сабля Османа-паши, взятая в Синопском бою, и георгиевская звезда… На бронзовом листе помещен знаменитый приказ адмирала накануне Синопской битвы: «уведомляю г.г. командиров, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело». С лицевой стороны пьедестала изображено: «Адмиралу Павлу Степановичу Нахимову», а под надписью – преклоненный флаг Османа-паши и в углу бронзовый барельеф Синопского боя с картины проф. Боголюбова, находящейся в Петербургском морском кадетском корпусе. Сверху барельефа надпись «Синоп». По бокам пьедестала с одной стороны написано: «смертельно ранен на Корниловском бастионе 28 июня, умер 30 июня 1855 г.», а с другой помещено стихотворение графини Ростопчиной:

«Двенадцать раз луна менялась, Луна всходила в небесах, А все осада продолжалась, И поле смерти расширялось В облитых кровию стенах».

Задняя сторона пьедестала украшена доской с надписью: «18 ноября 1853 г. русская эскадра под начальством вице-адмирала Нахимова – 6 корветов и 2 фрегата при 322 орудиях с борта, – 18.005 снарядами истребила под Синопом турецкий флот Османа паши: 7 фрегатов, 3 корвета и 1 пароход с 262 орудиями, поддержанными 24 береговыми орудиями». Сзади памятника находится дом Морского Собрания, в котором мебель пожертвована с упраздненной императорской яхты «Ливадии». В соединенном созданием Морского Собрания соседнем доме помещается Военно-Морская библиотека, насчитывающая свыше 65 тыс. томов книг по всевозможным отраслям знания. Здание библиотеки украшено барельефом, в котором изображена в лицах история русского флота, начиная с Петра Великого и до севастопольской войны.

По правой стороне площади, за спуском к пристани Русского общества пароходства и торговли помещается красивая Графская Пристань, одно из любимых мест прогулки горожан. Название свое пристань получила в память командовавшего в 1840-х годах черноморским флотом гр. Войновича, который здесь выходил на берег. С площади на пристань ведет красивый белый портик греческого стиля на верху которого значится 1846 г. За портиком к воде ведет широкая каменная лестница. Близ пристани, на северной стороне Екатерининской площади находится комфортабельная и дорогая гостиница Киста, около которой устроен вход на Приморский бульвар. Последний расположен на мысу, образуемом Южной и Большой бухтами, и тянется вдоль последней на запад. Направо от входа находится жалкий деревянный театрик, в котором подвизаются обыкновенно малороссы сомнительной национальности. Рядом с театром устроен ресторан, где можно получить татарские чебуреки и шашлыки.

Здесь же на мысу, образуемом Большой и Южной бухтами, находится вновь сооруженный памятник участнику обороны ген. Д. Е. Остен-Сакену. За памятником устроен спуск вниз, на стене которого помещена доска с надписью: «начало плавучего моста через рейд в 1855 г.» и над доскою 4 ядра. Дальше, вдоль Северной бухты расположены лучшие в Севастополе купальни, несколько площадок близ воды, а в конце Приморского бульвара над самой бухтой устроено красивое здание Яхт-Клуба в восточном стиле. Самый Яхт-Клуб находится внизу, а наверху расположены летнее помещение городского клуба и городской ресторан, с широкой террасы которого открывается чрезвычайно красивый вид на всю Севастопольскую бухту и море. Площадка перед Яхт-Клубом служит излюбленным местом прогулок жителей Севастополя, приходящих слушать играющий здесь оркестр и любоваться видом на бухту, освещенную по вечерам огнями судов и вращающихся рефлекторов. Близ Яхт-Клуба устроен широкий спуск, стенка которого украшена двумя громадными якорями.

Внизу терраса для гуляющих и против нее из воды возвышается скала, на которой красуется колонна, увенчанная фигурой орла, держащего лавровый венок. В надписи на памятнике читаем: «В память кораблей, затопленных в 1854–1855 г. для заграждения входа в рейд» и с боков – 1855 г. Памятник открыт в 50-летнюю годовщину севастопольской обороны. За Яхт-Клубом помещается Биологическая станция, красивое здание которой сооружено в 1897 г. по проекту архитектора Вейзена. В здании устроено несколько огромных аквариумов и большой бассейн на уровне моря. Устроителем и директором музея до самой смерти был известный акад. А. О. Ковалевский. Библиотека Биологической станции может гордиться знаменитым сочинением Муррея о Челенджерской экспедиции, оцененным в 1.500 руб.

Недалеко от описанной площадки Приморского бульвара находится главный вход в него с Екатерининской площади. Напротив входа широкая каменная лестница ведет на расположенный на холме Мичманский бульвар, принадлежащий Морскому Собранию. На бульваре воздвигнут памятник командиру брига «Меркурий», капитану Казарскому, который в войну с турками 1828—29 гг. сумел на изрешеченном от выстрелов 18 пушек бриге отбиться от двух больших линейных кораблей и уйти на соединение с русским флотом. Памятник представляет чугунную трирему, помещенную на высоком каменном пьедестале, сбоку которого написано: «Казарскому – потомству в пример». На противоположной стороне бульвара устроена метеорологическая станция морского ведомства.