Операция "Золотой Будда", книга вторая

Услышав эти слова, Лысый решил, что лучше начать вести диалог по понятиям.

— Э, слышь, так дела не делаются. Мы че здесь, на лохов похожи?

— Е…ло закрой, — жестко осадил его Хром. — Я здесь решаю, и за «общак» не ты, а я по-любому буду отвечать.

Не глядя на переводчика, он громко хрустнул пальцами.

— Спроси господина Таканиси, это окончательное решение или могут быть какие-нибудь варианты?

Выслушав своего толмача, японец долго что-то говорил переводчику. Тот не спеша перевел:

— Господин Таканиси понимает, что это большие деньги. Он готов подумать о снижении дополнительной предоплаты, но в таком случае вы будете обязаны господину Таканиси.

— Слышишь, Хром, — опять встрял в разговор Лысый. — Он че тут нам вагранку крутит? Пусть прямо скажет, что ему нужно.

Владивостокский авторитет пропустил мимо ушей реплику своего подельника и посмотрел на молодого японца.

— Спроси у господина Таканиси, чем мы будем ему обязаны.

Переводчик сразу ответил:

— Господин Таканиси хочет, чтобы вы уладили для него одну маленькую проблему.

— Какую? — снова нетерпеливо встрял Лысый.

— В Саппоро появился ваш соотечественник, который может создать нашим друзьям ненужные сложности. Мы хотим, чтобы вы урегулировали эту ситуацию.

Лысый с Прыщом переглянулись. Для них это была обычная работа.

— Это не вопрос, — буднично ответил Хром. — Дайте нам на него необходимую информацию, и его завалят завтра же.

Хром расслабился. Одно дело отстрелить башку какому-нибудь барыге или «быку» вроде Прыща или Лысого, а другое дело — найти и доставить в Японию еще почти триста тысяч «зеленых».

Переводчик закачал головой.

— Господин Таканиси говорит, что вы его неправильно поняли. Он хочет, чтобы этот русский немедленно покинул Японию. Господин Таканиси уверен, что вы сможете с ним договориться.

Лысый с Прыщом оскалились в улыбке. Хром несколько разочарованно продолжил:

— Хорошо. Мы решим вам эту проблему.

«Ничего. Это еще лучше, — подумал он про себя. — Тут даже и мокрухи никакой не понадобится».

Переводчик взял лежащую рядом с ним на татами бумажную папку и передал ее гостю.

— Здесь есть вся информация на этого человека.

Хром, забирая документы, заметил нетерпеливое движение руки Лысого в сторону бумажного конверта. Авторитет снова недвусмысленно посмотрел на своего братана. Лысый тут же успокоился и с недовольным видом подлил себе чаю.

Хром тоже налил еще чашку и, улыбнувшись оябуну, ответил:

— Скажите господину Таканиси, что мы сегодня же решим эту проблему. А теперь давайте поговорим о поставках круглого леса.

Ацуо Таканиси молча кивнул.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Кацудзо Ниши, старший офицер уголовного департамента Главного полицейского управления префектуры Хоккайдо, готовил отчет об утренней встрече со странной парочкой из «Саппоро гранд отеля».

Что могло быть общего у этой симпатичной молодой американки с этим русским, он не понимал. Возможно, это работа, а может быть, и личные чувства? Тем не менее профессиональный долг обязывал офицера досконально разобраться в их отношениях и в том, что их могло связывать с убитым Кудо Осимой.

Ночью, когда поступила информация об убийстве ученого-вулканолога, полицейские запросили данные у местного телефонного оператора обо всех звонках за последние сутки, которые были сделаны домой и на работу убитого. Выяснив, что один из телефонных звонков был из номера «Саппоро гранд отеля», полицейские быстро установили личности проживающих в этом номере. Это был гражданин России некто Олег Умелов и гражданка Соединенных Штатов Америки Мэри Корн.

Поскольку они въехали на территорию Японии недавно, то, скорее всего, их все еще вело Иммиграционное управление. Связавшись с коллегами, Кацудзо Ниши получил дополнительную информацию. А именно: на листке блокнота, который из их номера негласно изъяла горничная отеля, завербованная Иммиграционным управлением, были видны отпечатки записей. После их расшифровки сотрудники управления сделали вывод, что это был номер телефона и имя убитого, написанные на русском языке.

Поэтому сегодня утром Кацудзо Ниши и решил посетить этих двоих, чтобы попытаться прощупать их. Возможно, они не были замешаны в этом преступлении, но проверить молодых людей все же было необходимо. Причем действовать следовало осторожно — все-таки иностранцы.

Выводя в разлинованном формуляре иероглифы, Кацудзо продолжал размышлять над этой головоломкой.

Было ясно, что к этому убийству имел отношение один из кланов якудза, действующих на Хоккайдо. Во-первых, отрезанный мизинец прямо указывал на это, а во-вторых, убийство было исполнено так, что просто не оставалось сомнений, кто это мог сделать. Вот только что могло связывать ученого, причем, как сказали его коллеги, достаточно успешного, с преступным синдикатом? И какой из преступных кланов стоит за этим? Конечно, самым влиятельным на Хоккайдо был «Ямагути гуми», но были и их прямые конкуренты: кланы «Сумиеси-рэнго» и «Инагава-кай».

«Этот вопрос сейчас вторичен, — размышлял про себя Ниши. — Сейчас надо понять, есть ли связь между вечерней встречей иностранцев с ученым и его ночным убийством».

Отрезанный мизинец тоже многое мог пояснить.

Офицер продолжал свои размышления. И в его голове стала вырисовываться первая версия.

Допустим, что русский и американка появились здесь не случайно. Допустим также, что Кудо Осима был связан с одним из кланов якудза, например, оказывал им услуги по доставке за границу каких-нибудь посылок, например тех же наркотиков. Тогда можно выстроить логическую цепочку. Возможно, этому русскому журналисту стали известны какие-нибудь факты незаконной деятельности Кудо Осимы. Возможно даже, что они пересекались друг с другом где-нибудь за границей. Тогда могло произойти следующее.

Русский и американка приехали в Японию, чтобы специально встретиться с вулканологом. На встрече они могли ему сказать, что знают о его связях с якудза и услугах, которые Кудо Осима оказывал преступному клану. После этой встречи вулканолог поспешил увидеться с теми, кто стоял за ним, например с кланом «Ямагути гуми», и рассказать им об этом. Чувствуя свою вину перед кланом, вулканолог произвел ритуал покаяния — отрезал свой мизинец. Но якудза решили, что Кудо Осима стал опасен для всей организации, и после этой встречи его убрали, зарезав на пороге собственного дома…

«Это, конечно, только версия. Но выглядит полнее правдоподобно», — подумал офицер и поставил свою подпись под формуляром, который он должен был передать руководству.

* * *

Умелов достал из своей сумки органайзер и, переместившись к столу, открыл его. Перелистав несколько страниц, он остановился на букве т. На листе в самом низу было написано имя «Татцуо Нагаи», а рядом в кавычках еще два слова — «Асахи симбун». Чуть ниже был номер телефона.

— Подойди, пожалуйста, — Олег повернулся к Мэри, сидящей на кровати. — Мне нужно сделать звонок.

Мэри, вспорхнув с широкого ложа, быстро перемесилась на колени к Умелову.

— Вот телефон. Позвони, пожалуйста, и попроси, чтобы тебя соединили с господином Нагаи. Это журналист из местного отделения газеты «Асахи». Я с ним общался неделю назад по телефону. Скажи ему, что журналист российского еженедельника «Особо секретно» Олег Умелов уже находится в Саппоро и просит встречи с ним.

Мэри сняла трубку и набрала номер.

«Как хорошо, что она со мной сейчас», — подумал Олег, глядя, как она быстро решает все вопросы на английском языке.

— Господин Нагаи говорит, что он будет рад увидеть тебя. Он обязательно перезвонит и сообщит, когда сможет с тобой встретиться, — плотно прижав трубку рукой, передала ответ японца Мэри.

Олег знал о странной черте японцев: никогда ни говорить слово «нет», даже если под этим подразумевался отказ. Вероятно, японский журналист в такой завуалированной форме дал понять Умелову, что у него сейчас нет времени на встречу с русским коллегой.

— Скажи ему, что у меня есть важная информация по сегодняшнему убийству Кудо Осимы.

Выслушав ответ Нагаи, Мэри радостно сообщила:

— Он готов приехать немедленно. Спрашивает, куда.

Умелов, немного подумав, ответил:

— Скажи ему, пусть приезжает к нам в отель. Мы переговорим внизу, в ресторане.

Олег не случайно назначил встречу именно в отеле. После утреннего визита офицера из Главного полицейского управления и вчерашней пропажи блокнота из номера Умелов понял, что среди персонала гостиницы есть агенты японских спецслужб. Значит, пусть эти спецслужбы знают, что в это дело подключается еще и независимая пресса. Правда, Олег не знал, насколько независимой она могла быть в Японии.

— Он сказал, что скоро будет, — прервала его мысли Мэри.

— Отлично. Позвони вниз и закажи столик, желательно где-нибудь в уединенном месте.

Олег встал и, широко шагая по комнате, потер ладони.

— Пора пускать в ход тяжелую артиллерию.

Мэри удивленно смотрела на жениха, не понимая смысла услышанного.

* * *

Татцуо Нагаи оказался с виду молодым среднестатистическим японцем. Встретив его на улице, вряд ли можно было сказать, что он успешный журналист, снискавший себе славу в громких расследованиях.

«А может, таким вот и должен быть представитель нашей славной профессии. Абсолютно не выделяющимся „человеком из народа“», — думал Умелов, приняв из рук коллеги его визитку. Мэри тоже получила его визитку и, следуя заранее оговоренной тактике, объяснила господину Нагаи, что Умелов будет общаться с ним через нее.

— Он спрашивает, что нам известно о ночном убийстве ученого, — перевела Умелову Мэри.

— Расскажи ему о том, что сама знаешь. Об экспедиции, о том, что мы вчера встречались с вулканологом в кафе «Каку-таку». Да, и не забудь сказать, что вчера у Осимы были целы оба мизинца.

Олег еще раз посмотрел на визитку и убрал ее во внутренний карман куртки.

Мэри долго рассказывала Татцуо Нагаи все, что ей было известно об ученом. Лицо японца в разные моменты ее повествования выражало то удивление, то интерес, то просто любопытство.

Когда Мэри закончила, японец сразу же стал задавать наводящие вопросы.

— Он спрашивает: есть ли у нас версия по поводу того, кто мог убить Кудо Осиму?

— Мы думаем, что это якудза, — сказал Умелов, рассчитывая окончательно развеять свои сомнения. — Хотя не исключено, что отрезанный палец — это всего лишь имитация. И возможно, кто-то хочет пустить расследование по ложному следу.

Выслушав перевод, Нагаи что-то долго и увлеченно рассказывал Мэри. Несколько раз она переспрашивала его, пытаясь понять смысл сказанного. Затем повернулась к Олегу.

— Он говорит, что это исключено. В Японии существуют устоявшиеся «гири». Это…

— Я знаю, что это означает. Давай дальше, — нетерпеливо перебил ее Олег.

— Ну ладно, — немного смутилась Мэри. — Он говорит, что никто не будет в Японии кидать тень на якудза, если те здесь ние при чем. Если бы это произошло, то члены клана обязательно нашли бы и наказали такого человека. То, что у Кудо Осимы был отрезан мизинец, доказывает, что он чувствовал свою вину перед каким либо кланом и хотел ее искупить.

Мэри сделала паузу.

— И еще… Он сказал, что мы могли быть причастны к его смерти.

Услышав это, Умелов даже не повел бровью. Он сам был журналистом и понимал, что иногда собеседника необходимо было спровоцировать, чтобы получить от него нужную информацию. Он внимательно посмотрел на японца. Тот еле заметно улыбнулся.

— И почему он так считает?

Мэри негромко перевела:

— Он говорит, что не верит в случайности.

Олег, видя растерянность Мэри, взял ее за руку.

— Спроси его, что он имеет в виду?

Татцуо Нагаи вновь принялся что-то долго объяснять Мэри, постоянно кивая в такт своим словам. Наконец Мэри пересказала Олегу монолог журналиста.

— Он сказал, что позвонившие ему на прошлой неделе из вашей редакции рассказали, что ты имеешь задание провести в Японии журналистское расследование. Они попросили оказать тебе содействие. Ему кажется очень странным, что Кудо Осима погиб сразу после встречи с тобой… И еще он сказал, что если мы хотим рассчитывать на его помощь, то должны доверять ему и рассказать обо всем, что знаем.

Закончив переводить, Мэри вопросительно посмотрела на Олега. Взвесив в уме все «за» и «против», Умелов решил рассказать коллеге всю предысторию, вернее, почти всю, за исключением эпизодов, связанных с золотом. Ведь об этой находке на острове он не сказал даже Мэри.

* * *

Всю обратную дорогу Лысый пытался раскрутить Хрома на то, чтобы распечатать документы, лежавшие в бумажном пакете от Таканиси-сана. Но Хром был непреклонен. Он отправил братанов к себе на этаж и в одиночестве поднялся в свой гостиничный номер. Закрывшись на специальную задвижку, Хром включил лампу над столом и распечатал пакет.

Неясные предчувствия, зародившиеся в момент, когда переводчик отдал ему пакет с информацией о человеке, которого они должны были «прессануть», его не обманули. Прочитав имя объекта и адрес отеля, где тот остановился, Хром вынул из пакета фотографию. Сомнений не осталось. С фотографии, сделанной совсем недавно, на него смотрел его бывший сослуживец, человек, ставший ему почти братом, — бывший сержант погранвойск Олег Умелов. Он стоял в окружении нескольких человек на палубе какого-то судна. Внимательно всмотревшись в лица остальных, Хром узнал девушку, которая вчера шла рядом с Умеловым по улице Танукикодзи.

«Вот что значит судьба, — с тоской подумал Хром. — Кто бы мог подумать, что вот так придется встретить корефана, с которым полгода одну пайку делили».

Мысли сразу же унесли его на десять лет назад, когда он салагой вместе с таким же зеленым курсантом Умеловым впервые переступил порог учебной части под Владивостоком. Почему-то вдруг вспомнился КПП, где долгими ночными часами они с Умеловым, дежуря у ворот части, рассуждали, какая прекрасная жизнь их ждет после дембеля. Вдруг нестерпимо захотелось туда, где все было по-другому. Где они были молоды и честны друг перед другом. Где жизнь делилась только на то, что было с нашей стороны, и то, что было за бугром.

Комок подкатил к горлу, и нестерпимо защипало в глазах. Впервые за последние несколько лет приморский авторитет Хром вдруг вспомнил о том, что он, Сергей Хромов, — бывший сержант пограничных войск.

С трудом подавив накатившуюся слезу, мужчина резко встал, подошел к мини-бару и, откупорив бутылку виски, одним залпом осушил почти половину. Ничем не закусив, Хром сел за пристенный стол рядом с зеркалом и, уставившись в свое отражение, стал искать черты того, прежнего Сереги Хромова.

* * *

Лысый, сидя на кровати, откупорил бутылку японского пива «Саппоро». Со злостью развязав темный галстук, он швырнул его на пол.

— В натуре, я бы сейчас целую обойму высадил, чтобы расслабиться.

Прыщ, устало посмотрев на него, решил не поддерживать этот беспонтовый базар. Разувшись и аккуратно повесив на плечики костюм, он взял полотенце и собрался пойти в ванную.

— Слышь, братан, — услышал он за спиной голос Лысого. — А че ты всю дорогу молчал? Или ты только барыг можешь грузить?

В голосе соседа по номеру явно сквозило желание пойти на обострение. Прыщ резко бросил полотенце и, поигрывая бицепсами, вплотную подошел к Лысому.