Помоги проекту - поделись книгой:
Я буквально рухнула ему на плечо, плохо соображая, что вообще происходит. Голова взорвалась, алые всполохи затанцевали перед глазами, постепенно разрастаясь и заполняя собой всё пространство.
Кажется, Эд, что-то говорил этой... девице. Я слышала голоса, но не понимала, господи, ничего не понимала...
Потом снова была лестница, знакомая комната и не менее знакомая кровать.
И красные всполохи отступили перед ароматом глинтвейна. А вкус и тёплая, пряная горечь напитка их добили совершенно.
После глинтвейна жизнь ощутимо пошла на лад. Но не сильно. Как говорится, не всё сразу.
Не, ну правда - а то всё пиво, да пиво! Представляете, у них тут пиво - женский напиток! Мужчины его вроде как вообще не пьют.
Кому скажу - засмеют!
Эдвард взволнованно смотрел на меня, кажется, что-то спрашивал.
А я наслаждалась хор-р-рошим чувством экстаза - головная боль постепенно, легонько, постоянно оборачиваясь, - но уходила.
Итак, проблема: мне некуда идти. Да. Безысходность и бессилие. Угу. Оставаться здесь - тоже нельзя. Рано или поздно райская жизнь с защитником под боком закончится - и вуаля: подворотня или...
Размышлять об этом спокойно не получалось. Ответ перед глазами не маячил.
Зато маячил козёл отпущения. Хор-р-роший такой козёл, красивый, с грустными зелёными глазами.
И нахлынуло!
- Не трогай меня!
Эдвард мгновенно выпустил мою руку, отстранился.
- Катрин?
Я швырнула кружку с остатками глинтвейна в камин. Кружка железная, ей хоть бы хны. А глинтвейн пламя радостно выпило. И вспыхнуло ярче.
- Ты! Это всё ты виноват! Ты! Зачем ты вообще меня сюда притащил?! И лгал! Ты! Как же... Как же я тебя... ненавижу!
На этой ноте меня обычно принимаются утешать все, кто рядом. Правильно, представьте рыдающую блондинку. Жалкое зрелище, от него все сразу хотят избавиться. Вот и...
Эдвард повёл себя очень странно. Вместо оправданий, злости или того же утешения он... сбежал. Нет, серьёзно. Всё время моего сумбурного, прерывающегося всхлипами монолога отступал к двери, странно глядя на меня этими чёртовыми зелёными глазами.
И так за дверью и исчез.
Совсем!
Я повопила ещё для острастки. И разрыдалась.
Мда... и за что ему клиентки платят? Нет, я понимаю... но куда же без истерик?
***
Давно пробило повечерие - девять часов.
Эда не было.
Он обиделся, что ли?
Я лежала на кровати, и уже около получаса, наверное, слушала вопли откуда-то снизу. Судя по голосу - толстухи. Я так понимаю, она тут местная хозяйка. Вопит знатно. Кто-то из девиц, кажется, рыдает ей в унисон. Я аж заслушалась и чуть не пропустила момент, когда дверь открылась.
- Я бы на твоём месте пряталась, - заявила знакомая рыжая девица, стоя на пороге.
- Почему? - буркнула я, думая: залезть под одеяло и действительно спрятаться или не стоит. Как ещё яснее показать "меня все достали"?
Рыжая фыркнула - интересно, она что-нибудь другое делать умеет? - и кивнула в сторону окна.
- Слышишь, Мелисса вопит?
Да уж. Наслаждаюсь.
- И что?
- А то, что её очередь быть девственницей.
Я минуту обдумывала фразу. Потом повернулась к девице.
- Это как?
- Просто, - снова фыркнула та. - Несколько дней воздержания, мазь и уксусная ванна. И всё. Так вот, Мелисса не воздержалась. Поэтому лучше прячься. Или беги - сейчас. Хозяйка герцогу никогда не откажет, девственницу из-под земли достанет, - красноречивый взгляд в мою сторону.
Я показательно зевнула.
Угу. Дурочку из меня решили сделать. Девственница, уксусная ванна... Ха-ха. Может, я, конечно, что-то неправильно поняла...
- Ну, как знаешь, - фыркнула рыжая, исчезая за дверью.
Честно говоря, чуть-чуть я засомневалась. Но ещё честнее - всё это просто не укладывалось в голове. Чтобы вот так... меня... да ну, бред.
Эх, сейчас бы закрыть глаза - и этот дурдом закончится...
Я закрыла.
Дурдом только начался.
Меня чуть не за волосы (за шиворот, точнее - я слышала, блио порвалось!) вздёрнули вверх.
Мы с хозяйкой уставились друг на друга.
Её взгляд мне оч-ч-чень не понравился.
- Так, личико ничего, - бормотала толстуха, разглядывая меня и так, и эдак. - Волосы - загляденье. Жене! Стяни с неё эти тряпки!
И, когда из-за спины толстухи выдвинулась чахоточного типа девица, я поняла, что это мне не снится.
И завизжала.
***
Следующий час я только и делала, что визжала, царапалась, кричала и поливала этих двух... такими словами - в основном на русском.
Ничего из вышеназванного не помогало. Даже когда я запустила флакон с духами в дохлячку, помощницу толстухи, и они разлились по её рябой физиономии - это нисколько не замедлило приготовления.
Ванна - впервые за всё то время, что я здесь, - кружева, богатое блио, мягкая нательная рубашка, драгоценности (наверняка фальшивые)... Допотопная косметика.
Я всё думала: почему они меня не успокаивают, только держат, чтобы совсем уж макияж не размазался да прихотливая причёска не растрепалась.
Потом дошло: истерика выпила все силы. Вниз, к стоящей неподалёку от парадного (Дождалась! Увидела!) входа карете меня практически несли - я пошевелиться не могла, обвисая на руках у толстухи, точно сломанная кукла.
Зато в шелках и парче.
Толстуха давала мне последние наставления, прежде чем запихнуть в карету. А у меня в ушах звенело от ужаса и перед глазами плясали чёрные мушки.
Потом они увеличились. Десять штук.
Потом они ещё увеличились.
И, наконец, превратились в очень знакомых всадников в чёрных плащах.
Ха, а на последний визг у меня силы-то нашлись!
***
Колоритная, наверное, сцена: бьющаяся в истерика девица на пороге кареты, застывшая не то от ужаса, не то от изумления толстуха и пытающаяся вытереть последние капли духов из глаз чахоточная.
Всадников она нисколько не удивила. И не остановила - ни на секундочку.
Они строем спешились и шагнули к входу.
Толстуха всхлипнула, отмерла и тоже бросилась к двери. Кажется, сейчас повторится подвиг солдата с амбразурой...
Чахоточная метнулась мимо меня в карету и захлопнула дверцу. Судя по звукам - ещё и забаррикадировалась.
Кучер, до этого мирно дремлющий и даже временами похрапывающий, спрятался под козлами и не подавал признаков жизни.
А я что? Я своё уже отбоялась.
Ну ладно - просто застыла посреди всего этого дурдома... и на-блю-да-ла.
Эти, в плащах (а что, правда, что ли, мёртвые?), отодвинули - а это силища нужна немалая - толстуху и шагнули внутрь. Очень скоро на улицу посыпались девицы - кто в чём и кто как. Толпиться вокруг здания они не стали, сразу по углам попрятались.
Откуда-то изнутри донёсся вой толстухи.
А меня вдруг словно подбросило. Чего я стою?! Бежать отсюда, скорее!
Скорее не получилось: ноги не слушались. Подобрав подол блио, я медленно, как нашкодивший котёнок, принялась отступать... Легонько, шажочек за шажочком... Доотступалась до моста - совсем рядом, хорошо... Под мост я первым делом и сиганула. А там по бережку, да по камушкам, да вброд кое-где (чёрт его с обувью, выдержит!). А на том берегу уж я припустила!
Всё время в ушах чудился конский топот.
Я петляла подстреленным пьяным зайцем, натыкалась на тупики, поворачивала обратно, плутала по переулкам...
А город словно вымер. И все двери-ставни заперты, ни души... Кладбище, ага.
Так, невесть каким образом я выбралась на окраину. Дома здесь стали пониже, целиком за оградами прятались. Да и победнее - вон, краска на стенах облупилась. Дорога и вовсе никакая. Я несколько раз падала, вставала, снова падала...
Остановилась только, когда замаячила городская стена и открытые - господи, спасибо! - ворота. Ха, ворота! Калитка, а не ворота, но стражи рядом не оказалось. А, наверное, должна быть.
Я уже примеривалась подойти и воочию убедиться, как...
Всё-таки стук копыт мне не мерещился.
А уж это "хлюп-хлюп" я везде узнаю.
Чёрная тень со стороны переулка приближалась.
А я замерла пойманной птичкой, пригвождённая вновь проснувшимся страхом.
Хлюп-хлюп.
Да что же такое! Вот же, калитка эта чёртова! Да там лес, поди, меня и не найдёт никто. Ну же, всего шаг... и ещё...
Хлюп.
У меня и один-то не получился.
Хлюп-хлюп.
Мне казалось, я уже слышу дыхание лошади. И уж точно вижу очертания всадника...
Хлюп...
Ну всё.
Примерно в этот момент меня дёрнули за руку. И, слава богу, что закрыли рот - я бы завопила. Думала, голос от страха кончился - щас! Когда надо - найдётся.
Я сдавленно мычала в чью-то руку, а меня уже тащили в какой-то закуток и с силой усаживали на колени в грязь.
Почему-то сейчас вдруг стало жалко платье. То есть блио.
Всадник остановился совсем рядом. Покрутился.
Я чётко слышала чужое дыхание в ухо - и от этого становилось ещё страшнее, чем от...
Поделиться книгой: