Помоги проекту - поделись книгой:
Довмонт. Псковский князь
Один из самых любимых и необычных героев древнерусской истории XIII в. — князь Довмонт Псковский. Летописи различных русских земель этого времени, и враждебных Пскову, и дружественных ему, рисуют облик князя Довмонта практически одинаково. Он предстает как идеальный князь, защитник своей земли, лишенный честолюбивого княжеского эгоизма, князь-бессребреник, не наживший материального богатства и не основавший собственной династии.
Почитание Довмонта Псковского как местного святого зародилось вскоре после его кончины 20 мая 1299 г. В сонм общерусских святых он вошел в XVI в., будучи канонизирован, как и Александр Невский, в качестве благоверного князя-воина, сражавшегося за православную веру.
На знаменитом памятнике «Тысячелетия России», поставленном в Новгороде в 1862 г., запечатлены персонажи, чей положительный вклад в русскую историю был бесспорен с точки зрения авторов скульптурной композиции, представителей политической элиты, русской церкви и самого правившего тогда царя-освободителя Александра II. Император лично утвердил список всех героев отечественной истории, которых запечатлел памятник. На нем нет Ивана Грозного, а князь Довмонт Псковский присутствует.
Чтобы понять, как Довмонт, происходивший из родо-племенных литовских князей, превратился в крупного военного и государственного деятеля Земли Русской, недостаточно собрать по крупицам его биографические черты. Понять его роль и место в русской истории можно, только вникнув в сложную мозаичную картину русской политической реальности XIII в.
Князь псковский литовского происхождения, правивший с 1266 по 1299 годы. Он не только сумел удержаться в Пскове с полного согласия его жителей 33 года, не только возглавил псковичей в их победоносных военных походах на внешних врагов, но и привел вечевой Псков к независимости от Господина Великого Новгорода. Псковская политическая самостоятельность продлится до 1510 г.
В исторических хрониках и художественной литературе отмечается как «муж доблести и чести безупречной, на немец лютый до смерти».
Древнерусские земли и Псков в IX-ХIII вв
XIII столетие принесло в древнерусскую историю значительные перемены. Зависимость большей части русских земель от Золотой Орды, рост их дробления на автономные уделы, различия форм государственности, закрепления на престолах Южной, Западной и Северо-Восточной Руси различных ветвей Рюриковичей усилили социокультурный и политический распад Руси. По сути, именно в XIII в. складываются предпосылки формирования в будущем трех этнических общностей — белорусского, украинского и великорусского (русского) народов.
Колыбелью последнего стали уделы Северо-Восточной Руси и новгородско-псковские просторы на ее северо-западе. При этом в XIII–XIV вв. наблюдались значительные социально-экономические и политические различия между вечевым (республиканским) новгородско-псковским северо-западом и уделами Северо-Восточной Руси, входящими в состав великого княжения Владимирского и великого княжества Рязанского. Историки говорят даже о существовании в это время внутри формирующейся великорусской народности особого новгородско-псковского субэтноса, отличительными качествами которого являлись стремление к социально-политической самостоятельности, значительная общественная активность всех слоев населения, энергичная торгово-промысловая деятельность.
В отличие от владимирских и рязанских уделов, развернутых ордынской зависимостью на Восток, русский северо-запад сохранял тесную связь с европейскими соседями. С одной стороны, можно говорить о хорошо налаженных и взаимовыгодных торговых связях с европейскими странами при посредничестве сначала шведского Готланда, а потом Ганзы.
С другой стороны, эта связь выражалась в постоянном геополитическом соперничестве и борьбе за влияние в Прибалтийском регионе с ближайшими соседями Новгорода и Пскова — Ливонским орденом и Великим княжеством Литовским.
Ливонская экспансия на русские северо-западные земли была остановлена в ходе Новгородско-Ливонской войны 1240–1242 гг. Ключевым событием здесь стало Ледовое побоище. 5 апреля 1242 г. новгородские полки, владимиро-суздальское ополчение и княжеские дружины Александра Невского и его младшего брата Андрея Ярославича нанесли рыцарям поражение. Заключенный вскоре между Ливонским орденом и Новгородской республикой мирный договор зафиксировал новгородско-ливонские границы, которые, несмотря на многочисленные столкновения, случившиеся в дальнейшем, не менялись вплоть до Ливонской войны 1558–1583 гг.
Взаимоотношения Литвы и различных земель Руси были куда более сложными и противоречивыми. В XIII в. литовцы, в прошлом нерегулярно платившие дань Новгороду, стали совершать грабительские набеги в пределы Новгородско-Псковской и Смоленской земель. В середине XIII в. великий князь Владимирский Александр Невский заключил с великим литовским князем Миндовгом союз против крестоносцев, хотя до этого Александр Невский, еще будучи новгородским князем, часто воевал с литовцами. Постоянно во враждебных отношениях с литовцами находился в первой половине — середине XIII в. западный «пригород» Новгородской земли — Псков.
Совершенно другие, союзные, отношения сложились у литовцев с городами и уделами Полоцкой земли, особенно Новогрудком. Основатель Литовского княжества Миндовг, как впоследствии и основоположник династии литовских князей Гедимин, оказался на великокняжеском престоле, только получив поддержку в западно-русских полоцких пределах. В конце XIII — середине XIV вв. путем династических браков Гедиминовичей и Рюриковичей, договоров литовских князей с западно-русскими городами и военных действий, в частности против Орды, возникнет обширное литовско-западнорусское государство — Великое княжество Литовское и Русское, в котором после 1362 г. окажутся 8 западно-русских и южно-русских земель из 12 древнерусских земель. Основой для такой государственной русско-литовской консолидации стала совместная успешная борьба с Ливонским орденом на севере и с Золотой Ордой на юге. Объединившись с Литвой, западно-русские земли не только сохранили независимость от золотоордынских ханов, но и сумели освободить от дани и ярлыков южнорусские земли, разбив татарское войско в битве у Синих Вод в 1362 г.
В земли у восточного берега Чудского озера, бассейны рек Великая и Пскова восточные славяне стали проникать на рубеже VIII–IX вв. Ко времени призвания варягов (862 г.) на будущей Псковщине обитала северная ветвь большого восточнославянского племени кривичей. В состав этого племени в процессе ассимиляции влилось немало выходцев из летто-литовских и финно-угорских родов, а также ославянившиеся скандинавы. Первоначально главным центром северных кривичей был Изборск, но уже в X–XI вв. он уступил место Пскову. Первое летописное упоминание Пскова относится к 903 г. Часто Псков фигурирует как «город Ольги». Возможно, мудрая княгиня и первая христианка у кормила центральной государственной власти в Киеве действительно являлась основательницей этого нового города кривичей.
Псков и его окрестности в X–XI вв. входили в состав Новгородской земли. После 1136 г., когда Новгород получил независимость и в нем установился вечевой строй, Псков стал «пригородом» Новгорода. Как и другие новгородские пригороды (Торжок, Ладога), Псков имел внутреннюю автономию. Уже в XII — первой половине XIII вв. он управлялся вечем, избиравшим посадника. Псковскую социальную элиту составляли местные бояре и купцы. В XII — первой половине XIII вв. они часто выступали как самостоятельная политическая сила, участвуя в новгородском вече.
В начале XIII в. Пскову стало тесно в составе Новгородской земли, псковичи всячески расширяли свою автономию, и Господину Великому Новгороду приходилось прикладывать немало усилий, порой военных, чтобы удержать за собой «свой северо-западный пригород».
Причину псковской тяги к государственной самостоятельности стоит искать в экономике Псковской земли. Здесь, как и в Новгороде, из-за природно-климатического фактора невозможно было организовать самодостаточное земледельческое натуральное хозяйство, но при этом своего продовольствия Псковщина производила куда больше, чем Новгород. Промыслово-торговый уклад Пскова стал не столько основой для прокорма населения, сколько экономической базой для его зажиточности, создания развитой общественно-политической системы. Собирая дань с окрестных чудских племен, а также ведя собственную промысловую активность (занимаясь рыбной ловлей, охотой на пушного зверя, бортничеством и др.), псковичи получали те товары, которыми торговали с западными соседями и низовскими древнерусскими землями, получая взамен зерно и иные необходимые им вещи. Среди последних немалую роль играли западноевропейские транзитные товары — оружие, различные ремесленные изделия, ткани, вино, драгоценные металлы, которыми Псков прибыльно торговал с русскими соседями. Спрос находили и предметы псковского ремесла, особенно в области обработки металлов. Не случайно позже псковичей прозвали «скобарями». В XII–XIII вв. торговыми партнерами Пскова были ливонские города — Нарва, Дерпт (бывший Юрьев), Рига, а также древнерусские Полоцк и Смоленск. В меньшей степени — Новгород, который скорее являлся торговым конкурентом Пскова.
Связь Пскова с Новгородом основывалась не на общности экономических запросов, а на совпадении военно-политических интересов. В XII в. Пскову и Новгороду, развивавшим свою колонизацию в Прибалтике, противостояла здесь шведская экспансия. Кроме того, Новгород и Псков с середины XI в. вынуждены были отражать претензии полоцких князей, желавших распространить свое политическое влияние на русский северо-запад. В XIII в. к этому прибавились набеги литовцев, первой жертвой которых в силу географического положения оказывался Псков.
Новгородцы не всегда быстро оказывали псковичам помощь. Псков по мере роста его экономической и военной состоятельности научился сам отражать внешнюю угрозу, сам искать себе союзников. В отличие от Новгорода, всегда враждебного Ордену меченосцев, православный христианский Псков в начале XIII в. не прочь был наладить контакт с крестоносцами, христианами-католиками для борьбы с язычниками-литовцами. Русские летописи сообщают, что в битве при Сауле в 1236 г. на стороне ордена сражался псковский отряд в 200 бойцов. Почти все они погибли в этом сражении.
После создания литовского государства в середине XIII в. атаки литовцев на Псков только усилились. Тем временем Господин Великий Новгород, испытывающий угрозу своим владениям у Финского залива и со стороны шведов, и Ливонского ордена, сосредотачивает свое внимание не на войне с литовцами, а на противостоянии шведам и рыцарям. Во многом «невнимание» Новгорода к псковско-литовской борьбе стало причиной специфической позиции псковичей в ходе Новгородско-Ливонской войны 1240–1242 гг. Псковский посадник Твердило сумел убедить псковское вече открыть ворота Пскова ливонским крестоносцам в 1240 г. и разместить в городе орденский гарнизон. Смертельные враги литовцев — рыцари — явно воспринимались боярской и купеческой элитой Пскова как возможные союзники и в борьбе с Литвой, и в завоевании Псковом независимости от Новгорода.
Новгородцы и призванные в Новгород князья Александр Невский и Андрей Ярославичи, сыновья великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, восприняли подобную тактику псковичей как предательство. Не случайно Александр и Андрей поспешили отвоевать Псков и сурово расправиться с псковичами, сторонниками союза с орденом.
После разгрома Ливонского ордена в битве на Чудском озере 5 апреля 1242 г. главным направлением внешней политики Пскова становится борьба и с литовцами, и с крестоносцами. Главной внутренней задачей Пскова становится обретение полной независимости от Новгорода. Антиорденский союз Новгорода и великого князя Владимирского Александра Ярославича Невского с великим литовским князем Миндовгом только укрепил псковичей в их стремлении к независимости.
Псковский князь Довмонт — Тимофей
Именно в этот момент на псковской исторической сцене и происходит явление главного военного и политического псковского героя — князя Довмонта. Он не только сумеет удержаться в Пскове с полного согласия его жителей 33 года, не только возглавит псковичей в их победоносных военных походах на внешних врагов, но и приведет вечевой Псков к независимости от Господина Великого Новгорода. Псковская политическая самостоятельность продлится до 1510 г.
Сведения о происхождении Довмонта фрагментарны и противоречивы. Ясным является лишь принадлежность его к литовской родо-племенной знати. Довмонт был княжеского рода и унаследовал власть в Нальшанской области Литвы. Одни литовские хроники утверждают, что он был сыном основателя литовского государства Миндовга и, следовательно, младшим братом Войшелка. По другим свидетельствам, он принадлежал к другому княжескому роду, являлся сыном князя Вита и приходился старшим братом знаменитому князю Тройдену, который стал великим литовским князем в 1270–1282 гг.
Очевидно, что первоначально Довмонт признавал верховную власть Миндовга, первого великого литовского князя с конца 1240-х гг., единственного литовского короля с 1253 по 1263 гг. Однако к 1263 г. князь Довмонт оказался среди литовских князей-заговорщиков, замысливших свержение и убийство Миндовга.
Известный русский историк XIX в. С. М. Соловьев писал, что у Довмонта была личная причина ненавидеть Миндовга. По версии Соловьева, Довмонт и Миндовг были женаты на сестрах, и, когда великий князь овдовел, он просто забрал у Довмонта его супругу. По свидетельству одних литовских легенд, это было сделано не без согласия самой Довмонтовой жены, по другим — Миндовг насильно присвоил себе жену Довмонта.
Так или иначе, но оскорбленный Довмонт не сумел вернуть себе жену и сговорился с Тренятой, племянником Миндовга и правителем Жмуди (Жемайтии), напасть на великого князя, когда тот отправиться на войну с брянским князем Романом. К заговору примкнули еще несколько племенных литовских князей, и в его итоге Миндовг погиб, а Тренята стал новым великим князем. Но вскоре сторонники Миндовга начали свое мщение во главе с сыном Миндовга — Войшелком. Тренята и некоторые из князей, виновных в смерти Миндовга, были убиты. Войшелк занял великокняжеский престол. Довмонт лишился своей власти над Нальшанской областью и, опасаясь за свою жизнь, в 1266 г. бежал с 300 верными ему дружинниками в Псков.
Псков в то время воевал и с Литвой, и с ливонскими рыцарями. Не имея возможности всерьез угрожать более дальним новгородским землям, крестоносцы решили завладеть псковским порубежьем.
Псковичи ласково встретили смертельно обиженного на одноплеменников Довмонта и позволили ему остаться в городе. Этот жест милосердия, в свою очередь, произвел большое впечатление на беглецов. Вскоре Довмонт и его люди решили принять православие. Вместе с христианским именем Тимофей бывший литовский князь принимает и новую Родину. Клятва верности православию и псковичам, принесенная Довмонтом-Тимофеем в 1266 г., будет ревностно выполняться им до самой смерти. Псковичи явно не ошиблись, решив на вече посадить князя Довмонта на псковский стол.
Сразу же по своему избранию в псковские князья Довмонт со своей дружиной отправляется воевать с литовцами. Убеждение, что они служат истинному Богу, борясь с закоренелыми язычниками, придает этим псковским неофитам необычайную смелость и решительность. Довмонт наносит поражение литовскому князю Гердену, захватывает среди прочей добычи его жену (тетку своей прежней супруги) и отсылает все в Псков с 2/3 своего войска. Оставшись, как пишет псковская летопись, с «одним девяносто» дружины Довмонт разбивает у переправы через Западную Двину литовский отряд в 700 воинов, который был послан, чтобы разгромить псковские силы и отнять у них добычу.
Успех псковского князя Довмонта в походе на Литву 1266 г. привел новгородцев к мысли совершить на следующий год совместную псковско-новгородскую экспедицию в литовские пределы. Это поход 1267 г. оказался тоже удачным, что подвигло псковичей на более решительные действия и в отношении своих западноевропейских соперников в Прибалтике — датских и немецких рыцарей.
В 1268 г. дружина Довмонта и его «мужи псковичи» решили принять участие в походе новгородского войска под предводительством новгородского князя Дмитрия, сына Александра Невского, против датчан, пытавшихся овладеть частью Эстонии. Помощь новгородцам и псковичам в этой войне оказал и новый великий князь Владимирский — Ярослав Ярославич Тверской, младший брат Александра Невского. После смерти Александра в 1263 г. он по старшинству получил от хана ярлык на великое княжение Владимирское. В походе участвовали дружины князей Михаила и Святослава, сыновей великого князя Ярослава Ярославича.
В этой войне ливонские рыцари, на владения которых, собственно, и покушались датчане, решили разыграть сложную многоходовую партию. Сначала они выступили союзниками Новгорода и Пскова. Крестоносцы прислали послов в Новгород, а потом новгородским послам в Риге обещали помощь против датчан. Когда же русские полки подошли к датскому владению в Эстонии Раковору (Везенбергу), ливонцы нашли компромисс с датчанами. Немало усилий к примирению католиков перед угрозой нашествия «православных схизматиков» приложила и папская Курия. В итоге под Раковором 18 февраля 1268 г. новгородско-псковское воинство увидело ливонских и датских рыцарей, которые стояли, «как лес дремучий».
По рассказу русских летописцев, разразилась жестокая битва, которой не видели прежде ни отцы, ни деды. Историки соглашаются с летописцами. Действительно, Раковорская битва была более грандиозным в военном плане сражением, чем, к примеру, Невская битва 1240 г. или Ледовое побоище 1242 г. Ливонцы оказались на левом фланге против Дмитрия Александровича, Довмонта и Святослава Ярославича. Датчане были на правом фланге против Михаила Ярославича. В центре сражения находился новгородско-псковский отряд, который принял на себя удар острия «кабаньей головы» — «железного полка» рыцарей. В центре в ходе битвы погибли новгородский посадник, тысяцкий и 15 новгородских бояр. Однако удар, нанесенный русскими с фланга, решил дело. Сломив сопротивление врага, русские гнали его 7 верст. В отдельных местах битвы павших врагов было так много, сообщают русские летописцы, что преследователи не могли пробиться через их трупы.
Простояв три дня «на костях», т. е. на месте битвы, князь Дмитрий Александрович с новгородскими полками и прочие русские отряды двинулись обратно. Довмонт же с псковичами продолжил наступление и опустошил Ливонию до самого моря. Довмонт отправил в Псков много завоеванной добычи и «великий полон» под охраной большинства своих воинов, сам же опять с небольшой дружиной остался в ливонских пределах и ухитрился напасть на крупный (в 800 воинов) ливонский отряд, который шел взять добычу в польском пограничье. Эта неожиданная и отчаянная атака псковичей опять принесла им удачу.
Раздосадованный магистр Ливонского ордена на следующий, 1269 г. подошел к Пскову. 10 дней длилась его осада, сопровождаемая вылазками псковских воинов во главе с Довмонтом из города. В одном из таких боев князю Довмонту удалось ранить самого магистра. К этому моменту на помощь псковичам подоспели новгородцы. Крестоносцам пришлось начать отступление. Несмотря на численный перевес противника, Довмонт решился преследовать его и в конце концов принудил крестоносцев заключить мирный договор с Новгородом «по всей новгородской воле».
Вскоре и датчане запросили мира: «кланяемся на всей вашей воле, говорили они, Наровы всей отступаемся, только крови не проливайте».
Переяславль-залесский и одновременно новгородский князь Дмитрий Александрович оценил мужество и военно-политические таланты Довмонта. После событий 1268–1269 г. он выдал свою дочь Марию замуж за псковского князя. Брак в те времена был лучшей формой политического союза. Брак внучки Александра Невского и псковского князя Довмонта всерьез встревожил великого князя Владимирского Ярослава Ярославина Тверского, дядю Дмитрия Александровича.
Как все великие князья Владимирские, Ярослав Тверской стремился усилить великокняжеское влияние на Новгород и ради этого посадить там своего сына. Союз Довмонта и Дмитрия Переяславль-Залесского упрочивал позиции последнего в качестве новгородского князя. Что же касается Господина Великого Новгорода, то он всегда готов был противиться великокняжескому влиянию, поддерживая удельных князей, в данном случае князя Дмитрия. Не имея возможности прогнать Дмитрия из Новгорода, Ярослав Ярославич попытался посадить в «новгородском пригороде» Пскове вместо Довмонта некоего литовского князя Айгуста, но безрезультатно. Псковичи поддержали Довмонта.
Верный своим клятвам Довмонт остался союзником своего тестя Дмитрия Александровича и после того, как тот получил ярлык на великое княжение Владимирское. После смерти Ярослава Ярославича Тверского в 1272–1276 гг. великим князем Владимирским был его младший брат Василий Ярославич Костромской, а после его кончины пришла очередь получать ярлык их племяннику Дмитрию Александровичу Переяславль-Залесскому. Верный оппозиции великокняжеской власти Новгород сделал своим союзником младшего брата Дмитрия — Андрея Александровича Городецкого. Во вражде этих двух сыновей Александра Невского Довмонт поддерживал старшего. В 1282 г. ему с псковичами даже удалось захватить Ладогу, где находилась казна тестя, и отправить эту казну к князю Дмитрию, который стоял в новгородском Копорье. Новгородцы, воевавшие на стороне Андрея Городецкого, осадили Довмонта в Ладоге и вынудили его отступить в Псков.
В ходе всех этих внешних войн и внутренних русских междоусобиц 60-х — 90-х гг. XIII в. Псков обрел независимость от Новгорода, чему не в малой степени способствовали военные победы и умелая дипломатия Довмонта. И что было крайней редкостью для того жестокого и сложного времени, Довмонту как политику совершенно не были свойственны коварство и двусмысленная хитрость, он не ездил на поклон в Золотую Орду и вряд ли сам субъективно считал себя улусником золотоордынских ханов в отличие от князей Низовской Руси.
Псковские летописи, как и летописи других русских земель, подчеркивают, что никого из псковских князей псковичи не любили так, как князя Довмонта. Заслужил он эту приязнь своей внутренней политикой. Исторические источники подчеркивают справедливость и милость князя Довмонта в судебных делах. Довмонт стал вдохновителем строительства в Пскове мощной крепости — «города Довмонта».
Однако последнее в жизни деяние Довмонта на благо Пскова и «братьев псковичей», которое совершил князь, опять было связано с войной. В 1299 г. ливонские рыцари внезапно подошли к Пскову и осадили его. Новая псковская крепость, «город Довмонта», оказалась неприступной, рыцари не могли ее взять штурмом. Но верный своей наступательной тактике, Довмонт решил не отсиживаться за каменными стенами, а постоянно контратаковать врага. Во главе с Довмонтом псковичи опять одержали победу над рыцарями, и те ретировались. Вскоре после этого старый князь разболелся и умер 20 мая 1299 г. Искренне оплаканный псковичами он был погребен в главном храме города — Троицком соборе. Там же потом в течение 600 лет бережно хранились княжеские одежды Довмонта и его меч, ставший символом Пскова. В советское время меч Довмонта был перенесен в Псковский исторический музей.
Многие реликвии, приписываемые древними сказаниями тем или иным историческим героям, на самом деле не имеют отношения к своим легендарным хозяевам. Так, хранившийся в Псковском Троицком соборе меч внука Владимира Мономаха — новгородского князя Всеволода Мстиславича (первая половина XII в.) при доскональном исследовании оказался двуручным мечом, который изготовили в Италии в XIV в. Уже в силу этого он не мог принадлежать князю Всеволоду. Однако с мечом Довмонта положение совершенно иное. Ученые установили, что этот клинок длиной чуть более метра и весом 2,5 кг был изготовлен австрийским оружейником в XIII столетии. Западноевропейское мечи были распространены в русских землях и часто находились в руках русских князей и их знатных дружинников. И меч, столь бережно хранимый псковичами как оружие их любимого князя, действительно мог принадлежать Довмонту.
Донской Дмитрий Иванович
Дмитрий Донской и его предшественники на Московском престоле
Дмитрий Иванович родился 12 октября 1350 г. в Москве от второго брака удельного князя Звенигородского Ивана Красного (годы жизни: 1326–1359), второго сына великого князя Московского и Владимирского Ивана I Калиты (годы правления: 1325–1340). Мать княжича Дмитрия звали Александрой Ивановной. Больше о ней ничего не известно.
Отец Дмитрия стал великим князем в 1353 г. после смерти от чумы своего старшего брата Симеона Гордого. Прозвание Красный он, очевидно, получил за свою внешность. Летописцы также называли его Кротким и Милостливым, наверное, за особенности характера.
На Руси в то время стояла «великая тишина». После подавления Тверского восстания 1327 г. татаро-московской ратью во главе с Иваном Калитой Тверь утратила былое значение, ярлык на великое княжение Владимирское перешел к московскому князю Ивану I Калите. Он был верным улусником золотоордынских ханов и завещал эту роль сыновьям — Симеону и Ивану.
Однако политика услужения московскими князьями Орде имела и положительную сторону, причем не только для возвысившегося Московского княжества, но и для всей Северо-Восточной Руси, находившейся с 1243 г. в зависимости от Золотой Орды. С 1327 по 1367 г. не было ни одной татарской рати на русские земли. Это позволило восстановить хозяйство. Пришло новое поколение русских людей, не видевших ордынского погрома и не боявшихся татар.
Другим достижением деда Дмитрия Донского являлся переход права сбора ордынского выхода от баскаков к великому князю Владимирскому. Часть дани оседала в московской казне, что благотворно влияло на внутреннее положение московских земель. В столице Иван Калита построил новый дубовый кремль и заложил первый каменный успенский собор. Дружба Ивана Калиты с митрополитом Петром усилила церковные позиции Москвы, а преемник Петра грек Феогност вообще перенес резиденцию митрополитов Руси из Владимира в Москву (1328).
Правившие после смерти Калиты Симеон Гордый (1340–1353) и Иван II Красный (1353–1359) продолжили политику отца. Шел начатый еще при младшим сыне Александра Невского и первом московском князе Данииле (1276–1303) процесс расширения территории Московского княжества. В 1301 г. у Рязани отвоевали Коломну, а в 1303 г. у Смоленска — Можайск. По завещанию племянника Ивана Дмитриевича Даниил Московский получил большое Переяславль-Залесское княжество. Иван Калита прикупил некоторые земли у разных русских князей. При Симеоне к Москве в 1351 г. отошел Юрьев-Польский, при Иване II — костромские и дмитровские земли, а с 1353 г. и Верея постепенно закрепилась за Москвой. Попытка великого князя Литовского и Русского Ольгерда захватить Можайск не удалась, хотя Иван II предоставил можайцам право самим отбиваться от Ольгерда или принять его.
Как мы видим, предшественники князя Дмитрия Ивановича на московском престоле сделали неплохой задел. Однако радужной картина жизни и Московского княжества, и всей Руси, да и всех европейских и азиатских стран в середине XIV в. не была. Эпидемия «черной смерти» — чумы поразила все страны Старого Света, кроме Польши, унеся от 30 до 40 % населения. На Русь чума приходила дважды. От нее скончались Симеон Гордый со всей своей семьей, от чумы умер 13 ноября 1359 г. в возрасте 33 лет и отец Дмитрия Донского. На момент его кончины в московской княжеской семье осталось 3 мужчины, один младше другого. Сыновьям Ивана II Дмитрию и Ивану (1354–1364) было соответственно 9 и 5 лет; от младшего брата Ивана II удельного серпуховского князя Андрея, погибшего тоже от чумы в 1354 г., остался 5-летний сын Владимир. Как старший по родовому счету и по возрасту, Дмитрий Иванович занял московский престол.
Великокняжеский владимирский стол маленький князь Дмитрий Московский утерял. В Золотой Орде не было практики выдавать ярлыки на великое княжение вассалам-детям. Ярлык ушел в Суздальско-Нижегородское княжество.
Иван II, умирая, оставил сына-наследника и его княжество на попечении московских бояр и митрополита Алексея (в миру Елевферий), близкого московской княжеской семье. Отец Алексея, крупный черниговский боярин Федор Бяконт, перешел с 2 тыс. своими людьми на службу в Москву еще в конце XIII в. Крестным отцом будущего митрополита стал княжич Иван, будущий великий князь Иван Калита. Елевферий рано принял монашество. Природный ум и близость к Ивану Калите и митрополиту Феогносту позволили ему сделать блестящую духовную карьеру. В 1354 г. константинопольский патриарх утвердил Алексея митрополитом всея Руси. Уже при Иване II митрополит Алексей был, по сути, главой московского правительства, а при малолетнем Дмитрии уже официально возглавил его как опекун московского князя.
Князь Московский и великий князь Владимирский, прозванный Донским за победу в битве на Куликовском поле. Княжение Дмитрия Донского (1359–1389) оказалось переломной эпохой не только в истории Московского княжества XIV в., но и в истории всей Руси. Князь Дмитрий Иванович первым из московских правителей начал борьбу за освобождение русских земель от ордынской зависимости, под его руководством была одержана первая крупная победа над ордынским войском 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле. Причислен к лику святых в 1988 г., в год тысячелетия крещения Руси.
Русь и Золотая Орда в годы детства Дмитрия Донского
Пик могущества Золотой Орды XIV в. пришелся на правление хана Узбека. Мусульманин Узбек, став золотоордынским правителем, решил порвать со старинной монгольской политеистической традицией веротерпимости. В 1314 г. он объявил ислам государственной религией Золотой Орды и стал жестоко бороться с теми своими подданными, которые пытались продолжить исповедывать старые культы своих отцов. Многие мурзы даже бежали от религиозных преследований на Русь, где постепенно приняли православие, войдя в среду русской аристократии. Впрочем, хан Узбек не запрещал вассальной от Золотой Орды части Руси держаться православия. Он подтвердил и даже расширил привилегии русской православной церкви, по преданию, в знак благодарности митрополиту Алексею, который сумел излечить ханскую жену Тайдулу от слепоты.
После смерти Узбека в 1341 г. престол занял его старший сын Тинибек (1341–1342), которого вскоре сверг его брат Джанибек, убив вместе с еще одним своим братом и конкурентом Хирзой. Однако и сам хан Джанибек через 14 лет пал жертвой заговора от рук собственного сына Бердибека, который поспешил уничтожить также 12 своих братьев. Все эти перевороты, сопровождаемые насильственной смертью золотоордынских ханов, свидетельствовали о постепенном ослаблении центральной власти в Золотой Орде.
И действительно, вскоре она погрузилась в 25-летний хаос, названный русскими летописями «великой ордынской замятней». Хана Бердибека (1357–1359) в августе 1359 г. уничтожил некий Кульпа. Сам Кульпа утверждал, что он сын хана Джанибека и брат Бердибека, но большинство источников называют его самозванцем. Кульпа удержался на престоле с 1359 по 1360 гг., а вообще в период с 1359 по 1380 гг. на золотоордынском троне побывали 25 правителей из разных ветвей Чингизидов (потомков старшего сына Чингисхана хана Джучи, отца Батыя). Со смертью Бердибека династия Батуидов (потомков Батыя) в Сарае прервалась, на престол охотились отпрыски младших братьев Батыя, особенно потомки Минг-Тимура.
Золотая Орда фактически распалась на отдельные автономные улусы. В ее западной части Дунайской (Крымской или Причерноморской) Орде в качестве регента при слабых правителях Батуидах (сначала ханом был Абдуллах, после его смерти в 1370 г. на престол взошел 8-летний Мухаммед-Булак) укрепился темник Мамай. Он являлся внуком Исатая, близкого к хану Узбеку эмира, и был женат на дочери убитого хана Бердибека. При Бердибеке Мамай занимал одну из высших золотоордынских должностей. Он был беклярбеком, к ведению которого относилось руководство армией, внешняя политика и верховный суд. Мамай сразу объявил Кульпу узурпатором и самозванцем. Беклярбек хотел видеть на золотоордынском престоле в Сарае Абдуллаха, но это не встретило единодушия среди влиятельных царевичей, эмиров и мурз. Последующая 11-летняя (1359–1370) война Мамая за права его ставленника увенчалась лишь тактическими успехами. Единство Золотой Орды Мамай не восстановил, хотя на время установил свой контроль над Белой Ордой (правобережье Волги), а в 1363, 1367–1368, 1372–1373 гг. захватывал золотоордынскую столицу город Сарай. Ставка самого Мамая и его ханов находилась в низовьях Днепра у города Укек. Сейчас это место затоплено Каховским водохранилищем.
Золотая Орда и центры собирания Русских земель в середине XIII — середине XIV вв
Батыево нашествие на Русь 1237–1241 гг. имело огромные последствия для русской истории. Нашествие углубило и, как показали последующие столетия, сделало необратимым раскол древнерусского пространства на три самостоятельные части: независимую от Батыя Западную (Белую) Русь и попавшие под вассалитет от государства Батыя, Золотой Орды, Южную Русь и Северо-Восточную Русь с северо-западными Новгородом и Псковом. Однако процесс формирования самостоятельных этносов на названных территориях шел долго: с конца XIII по XVII вв. Он и не был до конца завершен даже в XVIII — начале XX столетия.
С середины XIII в. главной национальной задачей для всех земель, ранее составлявших единое древнерусское пространство, стала борьба с ордынским игом или возможным распространением его на не завоеванные в свое время Батыем земли. Неудачный опыт локальных восстаний в Северо-Восточной Руси в 1252 и в 1263 гг., как и неудачная в стратегическом плане борьба галицко-волынских князей против ордынской зависимости, свидетельствовали, что покончить с игом «сарайских царей» можно, только объединив усилия всех княжеств, одновременно дождавшись ослабления самой Золотой Орды.
История выдвинула две альтернативы в деле объединения Руси. Одной стала консолидация русских земель в рамках Великого княжества Литовского и Русского. Эта страна возникла в середине — конце XIII вв. как союз литовских и западно-русских земель в ответ на агрессию крестоносцев и претензии золотоордынцев. При Гедимине и его сыне Ольгерде в составе литовско-русского государства оказались 8 из 12 независимых земель, на которые после 1132 г. распалась Киевская Русь.
Крупнейшим геополитическим событием середины XIV в. явилась Битва у Синих Вод. Воспользовавшись «великой замятней» в Орде, великий князь Литовский и Русский Ольгерд 25 декабря 1362 г. разгромил золотоордынских ханов, контролирующих Южную Русь, и присоединил южнорусские княжества к своему государству. Так пало ордынское иго на будущей Украине. Южнорусские и западно-русские княжества составили большую часть территории и населения Великого княжества Литовского и Русского. Летописание княжества шло на русском языке, а суд вершился по «Русской Правде». Само княжество представляло собой федерацию земель, где власть великого князя в значительной степени была ограничена необходимостью учитывать интересы местных князей и городов Литвы и западно- и южно-русских областей, русско-литовской аристократии и дружины.
Поделиться книгой: