Третья жизнь кошки [СИ]

— Ну, может, вам удастся поговорить с ней, нас она не стала слушать.

— Нет, меня тоже не станет слушать. Очень неуступчивая, да они все художники такие, чёрт его знает, что у них в голове.

Финал Руднев

—Что о себе думает эта сучка? А? Думает всё можно?

— Вон она идёт. Ни фига себе, настроена очень серьёзно.

— Где?

Министр посмотрел в направлении взгляда своего начальника охраны, и увидел, приближающуюся, Елену

— Блять…

Финал Брагин

— Смотри, смотри Сафроныч, вон она с моей дочерью

— Ипона мать, ты уверен что она художница?

Финал Анна-Мария

Вот это фигура, боже мой, какая фигура. Грудь, тяжёлая с тёмными сосками — обалдеть. Эта зараза Вика уставилась как в кино. Но фигура — мечта, как не уставиться. А раны какие страшные, ужас. Откуда у неё такие раны? Кто она на самом деле? Я боялась за неё, боялась, что она промахнётся — какая я дура. Что она там говорила про татуировку на плече? Охотник, из отряда бойцовых кошек — я люблю её.

— Мне нужно пристрелять лук, — Елена повернулась к устроителю, и показала на аиста на высоком шесте в ста пятидесяти метрах от стрельбища — Вон тот аист из чего сделан?

— Не знаю

— Сейчас узнаем.

— Далеко очень, не боитесь промах…

Елена ловко вытащила стрелу из колчана за плечами и, практически не целясь, выстрелила в аиста. Стрела, с характерным шипением пролетела над головами зрителей, и попала почти в самую середину туловища птицы.

После короткого замешательства устроитель брякнул:

— Понятно

Но больше добавить ничего не успел потому, что Елена сделала ещё четыре выстрела подряд, мгновенно доставая стрелы из колчана. Все четыре стрелы попали в голову аиста близко друг к другу.

— Отличный лук, просто прелесть, а не лук и имя ему подходит — «Ворон». Я готова.

В абсолютной тишине мы подошли к стрельбищу, все уставились на Тарханову как на пришельца из космоса.

Финал Брагин

— Не видишь Сафроныч, что у неё написано на повязке? Не по русски что-то?

— Нет, не по-русски, иероглифы какие-то, но, наверное, что-то устрашающее, потому что я не вижу Руднева.

— Опа, струсил? С этим аистом она круто поступила, классика психологического давления, я бы на его месте тоже поостерёгся. Но зато Сафроныч, я теперь убедился что она не врала, я нашёл кого искал.

— Ты о чём это?

— Так, не обращай внимания.

Финал объявление

— В связи со срочными делами двое участников соревнований уехали в Москву. Поэтому безоговорочной победительницей наших соревнований признаётся Елена Тарханова. УРРРА

— Как уехали, а пострелять? Я не настрелялась ещё.

Елена с сожалением отдала лук устроителю, сняла колчан.

— Ну вот, только переодевались зря, Виктория, подождёте меня десять минут, я пойду переоденусь.

— Давайте мы опять подержим скатерти?

Анна-Мария

Перед глазами продолжает стоять картина переодевания Елены, обнажённые грудь, бёдра, живот, одновременно сильное и женственное тело. Две раны, одна под правой ключицей, а вторая под левой грудью, не только ничего не портили, а наоборот завораживали и притягивали к ней. Как пропасть, которая и пугает, и затягивает. Вот, сейчас оттолкнусь от обрыва и полечу. Вверх или вниз — не важно, я хочу почувствовать полёт. Я хочу почувствовать её. Я хочу её. Я стою рядом с ней и всем телом ощущаю исходящий от неё жар.

— Не нужно никаких скатертей, я знаю, где можно переодеться.

Прижимаю свои губы к самому её уху.

— Быстро пошли в твою комнату, я не могу больше терпеть.

Елена

Анна схватила меня под руку и, не глядя по сторонам, потащила к дому. Что она творит? Что она собирается делать? Но голос разума звучит очень тихо и неубедительно. Я тоже не могу больше терпеть. Здесь и сейчас. Я хочу её — здесь и сейчас. Тем более, не я принимаю решение, всё уже решено. Она ведёт себя очень решительно, и я хочу ей подчиняться. Я даю вести себя. Я хочу, чтобы меня вели. Меня возбуждает энергия этой девушки, мгновенно превратившейся из субтильной кошечки в голодную хищницу.

Вваливаемся в мою комнату, чудом не встретив кого-то по дороге. Она запирает дверь и оборачивается. Смотрим друг на друга. Я слышу её дыхание, это заводит, это лишает воли. Соски напряглись и ждут её рук, губы ждут её поцелуев. В низу живота разливается теплая истома. Я хочу её.

Она прижимается ко мне всем телом. Её губы находят мои, жадно целует, грудь ходит ходуном. Я почти готова, ещё несколько секунд и оргазм накроет меня с головой. Моя ладонь находит её грудь. Через ткань блузки ловлю её сосок и начинаю покручивать. Я чувствую, как её руки расстёгивают джинсы. Я жду её пальцы ТАМ и вздрагиваю от лёгких прикосновений. Вначале её ладонь двигается по животу, потом, плавно скользит под трусики, и останавливается между ног, а пальчик, продолжает нежно скользить дальше, и легко проникает во влажную глубину. У меня темнеет в глазах, оргазм выгибает тело дугой, я сильно сжимаю её сосок и начинаю кончать.

Анна-мария

Наконец-то она моя, я держу её в руках. Она не сопротивляется и я могу делать с ней всё что хочу. Руки трясутся, мне не хватает воздуха, я целую её как будто пью воду во время засухи, и ни как не могу напиться. Я хочу всё сразу, обнимать целовать, раздевать, смотреть. Непослушными пальцами расстёгиваю её джинсы и вот уже моя рука ТАМ. Какая горячая, какая влажная — моя. Вся моя, целиком. Её дыхание становиться чаще и сильнее, она со стоном выгибается и волна оргазма накрывает её. Она сильно сжимает мой сосок и вторая волна оргазма накрывает уже меня.

Гостевая комната Елена

Мы стоим посередине комнаты, крепко прижавшись друг к другу. Я не хочу её отпускать, мягкая, нежная, красивая. Я медленно целую её шею. Она всё ещё всхлипывает после оргазма. Как мне нравится это слышать, прижимаюсь ухом к её губам. Я люблю её.

Чуть-чуть отстраняюсь, смотрю на её лицо

— Фуух, что это было? Мы живы?

— Я не знаю, но я хочу ещё.

— Нет-нет-нет, не здесь и не сейчас. Тем более мы пришли переодеваться.

Отодвигаюсь от неё, смотрю вокруг, куда бы её посадить. Не вижу ни одного стула только кровать, провокационно, но выбора нет, помогаю сесть и отхожу. Отпустила, смотрит на меня, какой взгляд…

— Дай мне переодеться, не смотри так.

— Переодевайся при мне, я хочу смотреть на тебя

— Тогда мы всё повторим ещё раз

— Я не против

— Что будет, если нас застукают?

— Мне всё равно, я люблю тебя…

Именно в этот момент кому-то приспичило позвонить, ну что за люди. Беру трубку.

— Алё

— Елена? Это Георгий Николаевич

У меня всё опустилось, ничего себе

— Делаю страшные глаза, показывая Анне, что это её отец

— Да Георгий Николаевич, слушаю.

— Я бы хотел поговорить с Вами. Вы ещё не уехали?

— Нет, ещё.

— Хорошо, сможете подойти к столовой?

— Да могу, минут через тридцать, нужно привести себя в порядок после стрельбы.

— Конечно-конечно, жду Вас.

Нажимаю отбой на телефоне, и с удивлением смотрю на Анну.

— Ну, надо же, ему уже доложили что ли?

— Мне всё равно, пусть докладывают…

— Но голос вроде спокойный, что же тогда?

— У нас есть ещё целых полчаса, иди ко мне…

— Ну, пошла девочка в разнос.

Я сняла с себя джинсы и футболку, повернулась к Ане, показывая напряжённые соски

— Видишь? Видишь что ты творишь? Как мне сейчас с твоим родителем говорить?

— Иди сюда, я хочу посмотреть на них.

Медленно подхожу к ней, останавливаюсь почти вплотную и наклоняюсь так, чтобы соски оказались на уровне её глаз. Смотрит, потом наклоняется чуть вперёд и дотрагивается носом до одного соска, потом до другого и вдруг ловит левый сосок губами, сильно всасывает и начинает прикусывать. Крепче прижимаю её голову и начинаю стонать, электрические разряды мощными импульсами дёргают все тело после каждого прикусывания, ещё одна волна оргазма стремительно приближается

— Сильнее, сильнее, ещё сильнее, не бойся — прикуси сильнее.

Она сильно прижимает сосок зубами — ооо какой кайф и я теряю сознание.

Открываю глаза, лежу на спине, она смотрит на меня

— Невероятно, невероятно и безумно красиво, зачем мы так долго ждали?

Прижимаю рукой левую грудь, сосок сладко ноет.

— Очень сильно прикусила, совесть есть?

Смотрит на меня, довольная.

— Нету. Сама просила сильнее.

— Всё хватит — замолчи. Дай мне одеться, пожалуйста. Тебе придётся отнести футболку и джинсы официантке Виктории.

— Давай, и заодно скажу ей, что ловить тут больше нечего.

— Стерва ты всё-таки.

Просёлочная дорога, оперативная машина, капитан Марина Зенина

Телефонный звонок, смотрю на вызов — Лоскутов.

— Слушаю Зенина.

— Докладывай

— Ну что вы дёргаетесь, товарищ Подполковник? Ещё не пришла и не звонила, жду.

— Надо было тебе тоже пойти, или Валентину.

— Про Валентина я Вам всё уже сказала — вопрос закрыт, со мной он работать не будет. А мне идти опасно, вдруг она запомнила, и увидит. Ну что мы в пятый раз одно и тоже? Не дёргайтесь, я сразу позвоню, как появится информация. Всё отбой, а то линию занимаем.

Видать крепко жмёт начальство, раз так названивает — ничего полезно иногда. Интересно как там у них? Виктория, хороший оперативник и внешне то, что надо, но не лесбиянка, а они как-то чувствуют эти тонкости. Хотя, когда готовились к контакту, Вика не упиралась и на прямой вопрос — ляжет ли в постель с женщиной? — спокойно сказала, что готова. А я бы легла, если бы меня послали? Ого, как отреагировали соски, это что-то новенькое. Это значит — да? Мне интересно?

Звонок, наконец-то.