Принцесса тьмы

- Так мы с тобой ровесницы! - удивилась Светлана. - А я была уверена, что ты старше.

За разговорами она не заметила как коридор вывел их под другой дом. Здесь вообще не было окон. Уверенно продвигаясь вперед, Найт безошибочно находила на стенах выключатели, и голые грязные лампочки вспыхивали капельками спасительного света.

- Ты тоже в десятый перешла? - продолжала допытываться Светлана.

- Не-а.

- А в какой?

- А не в какой, - огрызнулась Найт. - Я вообще не учусь. И никогда не училась. Мне это ни к чему.

- Не может такого быть. У нас все учатся.

- А у нас нет. - Глаза Найт недобро сверкнули.- Читать и писать я может получше тебя умею. Я книжек разных столько перечитала, сколько тебе и не снилось. А зазубривать всякие глупости, кто чего сказал, кто чего сделал... Нет уж, увольте. Папа говорит, не забивай голову отходами человеческих мыслей, живи в свое удовольствие. Я так и делаю.

- Кажется, я догадалась. Твой папа бомжа, верно?

- Щас как врежу!

Светлана едва успела увернуться от взметнувшегося над ней острого локтя.

- Я тебе такого бомжу покажу, век помнить будешь. Думай, что говоришь, а не то не посмотрю, что ты...

- Извини, пожалуйста, - виновато прервала Светлана обрушившийся на нее поток угроз. - Я вовсе не хотела тебя обидеть.

- Ладно, проехали, - тут же успокоилась Найт.

- Долго еще? А то может лучше как-нибудь в другой раз? - Светлане сразу расхотелось путешествовать по заброшенным подвалам вдвоем с агрессивным неучем. Ее настораживало заметно менявшееся поведение странной девчонки, грубовато-властные нотки, все чаще проскальзывавшие в ее тоне.

- Не хнычь, - покровительственно одернула ее та. - Мы почти у цели. - И помягче добавила: - Столько уже прошли. Не возвращаться же ни с чем.

- Нет. Я хочу вернуться, - заупрямилась Светлана.

- Струсила? Крыс испугалась? - не замедляя шага, через плечо бросила Найт.

- Вовсе нет!- разозлилась Светлана, вспыхивая от обиды. - И не смей со мной так разговаривать! Не хочу и все тут. Понятно? Покажи мне выход. Я ухожу. Меня уже отец, наверное, ищет.

- Ну-ну, расшумелась. Иди за мной, сейчас все покажу. - Найт протиснулась в узкий проем с заклинившей поперек прохода дверью, нажала на еще один выключатель.

Гладкие бетонированные стены - помещение, похожее на внутренность куба, верхняя грань которого лежала чуть ли не у них на головах. Здесь не было ничего, кроме грубо сколоченного ящика на земляном полу. Светлана собралась уже высказать Найт все, что она о ней думает, когда та деловито сдвинула ящик в сторону и заглянула в притаившуюся за ним тьму.

- Ну вот, добрались, наконец. Там они, твои зверьки, и обитают. Все скопом.

- Как это?

- Ну... маленькие они еще. В гнезде живут. Выбирай любого.

Светлана заглянула в глухую черноту и ничего не увидела. Попятившись, она зацепилась ногой за нечто, похожее на фанерную крышку с набитыми поперек нее деревянными перекладинами.

- Эй, поосторожней с моим конем! - Пододвинув фанеру к краю черного провала, Найт уселась на нее, демонстративно свесив ноги.- Ну, чего ждешь? Садись рядом. Она чистая.

- Зачем?

- А как же ты посмотришь на малышей? Иди, иди. Не пожалеешь. Я покажу тебе такое!

Недоверчиво покосившись на нее, Светлана все-таки послушалась. Усевшись рядом с Найт на узком листе фанеры и свесив, по ее примеру ноги, она еще раз заглянула в провал.

- Да где же они? Я ничего не вижу. Там ужасная темень.

- Плохо смотришь. Двигайся ко мне. Плотнее. Прижмись. Не бойся, не укушу. Вот так, - командовала Найт. - Ногами упрись в перекладину...

Крепко обхватив Светлану за талию, она издала победный клич и всем телом сделала рывок. Фанерная крышка, легко сдвинувшись с места, соскользнула с края люка и... не успела Светлана опомниться, как неведомая сила потащила ее вниз.

- Ай! Падаем!.. - вскрикнула она, тщетно пытаясь удержаться за края люка.

- Держись лучше за меня, - прошипела над ухом Найт. - А не то костей не соберешь. - Ее сильные жесткие пальцы вонзились в тело Светланы.

В кромешной тьме они неслись куда-то вниз, с виражами и поворотами, будто на санях с крутой снежной горки. От страха, от стремительности движения у Светланы перехватило дыхание. Сначала она вся окаменела. А потом вдруг обмякла, как тряпичная кукла. Увлекаемая неведомо куда жертва не плакала, не кричала, не вырывалась из цепких объятий коварной Найт - она потеряла сознание.

Задолго до назначенного времени Вадим был на набережной, перед Домом Правительства. Рискуя навлечь на себя подозрения, он мерил нервными шагами просторную площадку, зло косясь на проклятого альбиноса, даже не пытавшегося уже маскироваться. Альбинос стоял, прислонясь плечом к стене здания с теневой его стороны и безучастно следил за проносящимися мимо машинами.

Нервы Вадима не выдержали, он собрался уже сам подойти к этому типу и вытряхнуть из него все, что тому известно, когда прямо перед ним возник хладнору-кий. Вадиму казалось, что он держит под наблюдением все подходы к парадному подъезду здания, и он не мог взять в толк, как же хладнорукий умудрился подойти незамеченным. Вывод один - он мог выйти только из здания.

Молча, не утруждая себя приветствием, хладнорукий остановился перед Вадимом, выжидательно и насмешливо глядя ему в глаза. Одет он был щегольски и совсем не по летнему. На нем был свободный шелковый плащ, переливавшийся, как рыбья чешуя, серебристо-сизыми всполохами, лакированные темно-вишневые туфли, белый шарф и белые перчатки. Но, несмотря на все ухищрения, щуплый, невзрачный субъект не производил ожидаемого им впечатления. А коричневый бобрик на голове и клювоподобный нос придавали его облику что-то нелепое и зловещее одновременно.

- Ну наконец-то! - выдохнул издерганный тревогой и ожиданием Вадим. Сейчас он был только отцом и никем больше. - Я уж думал, вы никогда не придете. – Прене-брегая всеми правилами приличий, боясь что субъект исчезнет так же внезапно, как только что появился, Вадим ухватился за борт его плаща, как за нить Ариадны - то единственное, что могло привести его к желаемой цели. - Где она?!. Где моя дочь?

- Полегче, сударь, полегче. Вы сожгете меня своими эмоциями. - От улыбочки, тронувшей его безгубый рот, Вадима передернуло. - Уберите-ка для начала руки и перестаньте привлекать всеобщее внимание. Вы и так уже достаточно намозолили всем глаза.

- Я спрашиваю, где моя дочь? Что вы сделали с нею? - Голос не слушался Вадима. Но руку он все-таки убрал. - Если вы не хотите, чтобы я собрал тут всю округу, отвечайте немедленно!

- Друг мой, у вас нет причин для беспокойства, - медовым голосом заверил его хладнорукий. И выразительно подчеркнул: - Пока нет. Она у нас в гостях и обращаются с ней как с гостьей.

- Поклянитесь, что она... ж...жива, - с трудом выговорил Вадим.

Один уголок рта загадочного субъекта ехидно пополз кверху.

- Поклясться? Но кем? Не уверен, что вам пришлась бы по вкусу моя клятва. Так что лучше уж верьте мне на слово.

- Верните мне дочь или я обращусь в милицию.

- И ровным счетом ничего не добьетесь, - с брезгливым равнодушием бросил тот. - Милиции до нас не добраться. - И, изменив тон на дружелюбно- покровительственный, добавил: - Послушайте, возьмите-ка лучше себя в руки. Вы ведь умный, больше того - незаурядный человек. И вы давно уже все поняли. К чему излишние препирательства. Ключом к дальнейшему контакту между нами может стать только ваш положительный ответ. Если вы согласны сотрудничать с нами, я гарантирую вам свидание с дочерью.

- А если я скажу “нет”?

- Думаю, ответ вам известен заранее - вы никогда больше ее не увидите.

Некоторое время Вадим с немой яростью смотрел на шантажиста, и наконец произнес: - Вы не оставили мне выбора.

- Вот и прекрасно. - Тон хладнорукого сразу стал властным и деловым. - Вы захватили с собой свои разработки?

- Они всегда при мне. - Вадим мрачно кивнул на свой дипломат.

И снова эта омерзительная, холодящая нутро улыбочка: - Превосходно. Мой человек проводит вас. Встретимся в моем кабинете. - Развернувшись на каблуках, он резво шагнул к парадному подъезду Дома Правительства.

- Постойте! Куда же вы без меня, черт вас возьми!? - в отчаянии закричал Вадим, бросаясь ему вдогонку.

Кто-то крепко ухватил его за предплечье, заставив остановиться. Вадим негодующе обернулся. Перед ним стоял альбинос.

- Я ваш провожатый, - произнес он с каким-то необычным выговором. - Идите за мной.

Светлана открыла глаза, приподнялась на локте, тревожно озираясь по сторонам. Она лежала на мягком плюшевом диване в красиво обставленной комнате. Хрустальная люстра под невысоким сводчатым потолком преломляла электрический свет, разлагая его на спектр. Стены комнаты были обклеены обоями под кирпичную кладку. На подоконнике горшки с комнатными цветами. Легкий ветерок, освежающее прикосновение которого Светлана ощущала на своей коже, заставлял трепетать воздушные нейлоновые занавески. Было тихо, если не считать монотонное негромкое жужжание. Скорее всего шумело в ушах у Светланы, потому как головная боль была нестерпимой.

Что это за комната и как она сюда попала, недоумевала девочка. Заметив, что за окном глубокая ночь, она пришла в ужас. Бедный папа! Он наверняка потерял голову от волнения и повсюду разыскивает ее.

Светлана спустила ноги с дивана и застонала. Все тело ныло. Особенно колени и локти. Надо скорее позвонить отцу, успокоить его. Увы, телефонного аппарата в комнате не было. Она тронула голову в том месте, где особенно болело, и нащупала шишку. Постепенно память начала восстанавливать все, что произошло с ней, начиная с первого появления злополучной “картофельной” девицы. Дойдя до стремительного, такого неожиданного падения в темноту, Светлана невольно зажмурилась. Ноющая боль, казалось, только того и ждавшая, чтобы о ней вспомнили, разом усилилась. Обследовав себя, Светлана убедилась, что все ее тело покрыто синяками и ссадинами. Значит все это правда! Это действительно с нею было. Они с Найт куда-то мучительно долго падали или катились. Все вниз и вниз.А теперь вот эта комната. С хрустальной люстрой и плюшевым диваном. С мещански уютными цветочками на подоконнике. С ветерком, играющим занавесками. Как она очутилась здесь? Кто и когда вытащил, спас ее?.. А может это всего лишь сон? Или может... может она уже умерла и попала в другой мир?

Светлана провела ладонью по стене. К ее удивлению, кирпичная кладка оказалась не бутафорской, а самой что ни на есть настоящей, к тому же явно очень старой. Пытаясь заглушить возникшие подозрения, она вскочила и, не обращая внимания на боль, бросилась к окну. Никакого окна не было и в помине. Черная блестящая пластина в крестообразной раме, имитируя окно, висела на глухой стене. А искусно выполненные шелковые цветы в горшках стояли на полке, изображавшей подоконник. Настоящей была только занавеска, непрерывно колыхавшаяся от кондиционера.

Смертельный страх овладел Светланой. Что если и дверь окажется бутафорской? Что если ее замуровали здесь заживо? К счастью, дверь производила впечатление настоящей, только очень старой и крепко запертой. Изо всех сил Светлана забарабанила по ней ладошками, потом, повернувшись спиной, ногами.

- Выпустите меня отсюда! - кричала она в истерике. - Немедленно выпустите!

Дверь тихонько отворилась и на пороге появилось существо, при виде которого Светлану начало трясти как в самой страшной лихорадке. Ей мгновенно вспомнилась встреча в тоннеле, повлекшая за собой две таинственные смерти...

ГЛАВА 9

- Пойдешь. С. Нами, - послышался у самого уха Степана загробный, похожий на шелест сухой листвы, голос.

- Нет! Нет! Ни за что! - завопил он и тут же получил удар в спину, от которого все слова недожеванным горохом выкатились из глотки.

...Ничего более жуткого, более противоестественного Степану не доводилось испытывать за всю свою жизнь. Сравнить это можно было с внезапной и полной слепотой. Его долго гнали в абсолютной темноте. А чтобы он не сбивался с пути, то и дело грубо подталкивали в бок или в спину. Или, как щенка, придерживали за шкирку. Было то душно, то сыро, то тянуло холодом, а то обдавало вдруг жаром. Несколько раз в нос ударяла едкая, вызывавшая тошноту, вонь. Дорога, по которой наощупь ступали его ноги, была далека от ровной. Он часто спотыкался, ударяясь о невидимые преграды, но всякий раз чьи-то руки подхватывали его, не давая упасть или разбиться, и заставляли снова идти. Сколько раз ему казалось, что он сорвется, полетит, ломая кости, в бездонную пропасть. Этого не случалось.

Они двигались то по горизонтальной, то по резко наклонной плоскости, иногда преодолевали узкие и очень крутые ступени. Степану было невыносимо страшно. Страх усиливало чувство полной беспомощности. Он не понимал, что с ним происходит, что случилось с его глазами, которые вдруг отказали ему. Ведь такой абсолютной тьмы, он был уверен в этом, в природе не существует. Даже в самую глухую ночь где-нибудь да блеснет огонек фонаря или жилища, пробьется сквозь завесу туч лучик хоть одной звезды. Но чтобы совсем ничего. Да так просто не бывает. И люди не могут передвигаться в такой кромешной тьме, не используя света.

Степан вспомнил вдруг о своем фонарике. Сунул руку в карман, но его там не оказалось. Это было для него еще одним потрясением. Крушением последней надежды на спасение.

Его обострившийся слух начал улавливать шорохи уверенных легких шагов - впереди и позади него, справа и слева. И временами тоненький, едва различимый свист. Будто где-то вдалеке чьи-то пальцы трогали певучую пилу. Здесь явно было нечто большее, чем умение ориентироваться в темноте. Ведь ни одно его движение не оставалось незамеченным - он бы сказал, его ни на секунду не выпускали из “поля зрения”. Но о каком зрении могла идти речь, если... если, конечно, непроглядная тьма не следствие его собственной беды.

Не выдержав непосильного напряжения, длившегося уже много часов, мозг Степана отключился, погрузившись в полное бездумье. И теперь он, как робот, лишь механически переставлял ноги, подстегиваемый невидимыми тиранами.

Наконец, “марафон” кончился. Его развернули за плечи и втолкнули куда-то так резко и грубо, что, потеряв равновесие, он полетел лицом вниз... Но не расшибся. К его удивлению, руки наткнулись на что-то мягкое, спружинившее под его тяжестью. Он прислушался. Шороха шагов и характерного посвистывания больше не было. Не было слышно вообще ничего. Жуткая, рождающая отчаяние тишина сдавила уши, сердце, грудь. Степан понял, что оставлен в одиночестве.

Он еще раз обшарил все карманы в надежде отыскать свой маленький, но достаточно сильный фонарик. Надежды не оправдались. Потерял или “конфисковали”? Сколько же прошло времени? Все еще ночь или уже утро? Он попытался взглянуть на часы, которые, как он знал, фосфорисцируют в темноте. Увы, слишком долго оставшись без света, они начисто перестали светиться.

- Та-ак, - проворчал Степан. - Ни фонаря, ни часов. Хоть ложись и помирай.

Чтобы понять, куда его втолкнули, он принялся пядь за пядью, шаг за шагом, наощупь исследовать помещение, имя которому темница, в прямом и переносном смысле. И вскоре понял, что находится в самой настоящей пещере, совсем крохотной, с низким, неровным сводом, с входным отверстием, не имеющим даже намека на двери, и с единственной “обстановкой” - пружинным матрацем в углу, на котором лежал толстый, на ощупь верблюжий плед.

Степан забрался на матрац и, чтобы унять нервную дрожь в теле, закутался в теплый плед. Сейчас, когда его, наконец, оставили в покое, он попытался осмыслить происходящее. Если верно то, что он в пещере, значит его уволокли под землю. Тогда становится понятным такая кромешная тьма и нестерпимая, давящая тишина. Пещера не имеет дверей. Можно было бы попытаться бежать. Он горько усмехнулся. Могильная тьма, черным саваном льнущая к нему со всех сторон, надежнее самых крепких дверей и засовов. Куда ему бежать и как, если он не в состоянии увидеть даже собственную руку, сколько не подноси ее к глазам.

Но зачем... Зачем??? они его сюда притащили? Понятно, он оказался случай-ным свидетелем их бандитского налета. Но что мешало им разделаться с ним прямо на месте, так же дико и зверски, как они это сделали со сторожами и овчарками? Вспомнив шорохи, разбудившие его, когда он задремал под прилавком, Степан понял, что неведомые грабители облюбовали эту часть универмага если не раньше, то одновременно с ним. И с самого начала держали его под наблюдением.Больше того, получается, что они спасли его от нападавших собак. И теперь вот, кажется, надумали взять его, как коллегу по воровству, в свою шайку. Силой, не спросив даже его согласия. Но он вовсе не собирается становиться вором.

Так или иначе, если его не укокошили на месте, не выдали милиции, не предоставили самому себе, а приволокли в свое логово, значит от него чего-то ждут. Значит он им зачем-то нужен. И нужен живым. Вон, даже мягкую постель выделили. И персональную берлогу.

- Ешь, - хлопнул как выстрел у самого уха короткий сухой приказ.

Именно как выстрел, потому что некто оказался вдруг совсем рядом, а Степан даже не услышал его приближения. Он отпрянул, пугаясь и негодуя одновременно. Что-то глухо стукнулось об матрац. Степан обшаривал воздух вокруг себя, пытаясь ухватить невидимку, но он уже снова был один в своей каменной темнице.

На матраце подле него лежал пакет. Он наклонился, втянул ноздрями воздух. Сглотнув набежавшую слюну, Степан попробовал наощупь определить содержимое пакета. Там лежал, судя по всему, холодный окорок и целый батон хлеба. Мощный приступ мгновенно проснувшегося голода вызвал спазмы в желудке. Не теряя больше времени, он схватил окорок в одну руку, батон в другую и с жадностью набросился на еду.

Приглашая Вадима следовать за ним, альбинос тоже зашел в подъезд Дома Правительства.

- Куда мы идем? - удивился Вадим.

- В метро, - последовал лаконичный ответ.

- В метро?!. Но тут нет никакого метро!

Не удосужившись ответить, альбинос пересек просторное фойе, сделав знак дежурному - нечто вроде “Он со мной”, обогнул парадную лестницу и направился к неприметной на первый взгляд двери. Боясь потерять его из виду, Вадим старался не отставать. Теперь этот назойливый субъект из преследователя обратился в проводника.

Они прошли через длинный коридор и спустились по внутренней лестнице на один пролет. Здесь альбинос остановился в ожидании лифта. Автоматические двери раскрылись и закрылись абсолютно бесшумно. Альбинос нажал серию закодированных кнопок, и лифт так же бесшумно снялся с места. Судя по ощущению невесомости, он был скоростной и уносил их действительно вниз. Затем последовал утомительный спуск по винтовой лестнице.

- Есть, конечно, и эскалаторы, - снизошел до Вадима его провожатый, - но это не про нас.

Вадим снова обратил внимание, как глухо и непривычно для слуха звучит его голос, будто альбинос с усилием выговаривает чуждые ему слова.

- Ничего не понимаю, - раздраженно пробормотал Вадим. - Да кто же вы, черт вас возьми? Подпольная мафия?

- Фу, как примитивно, господин ученый. - Альбинос скорчил такую гримасу, будто проглотил паука или мохнатую гусеницу.

Винтовая лестница, наконец, кончилась, и они оказались в небольшом подземном зале, облицованном мраморной плиткой. Это несомненно была станция метро, только не похожая на те, к которым привык Вадим. Рельсы, короткая платформа, довольно низкие потолки и никаких указателей, реклам или табло. В конце платформы появился человек в форменной одежде работника метрополитена. Альбинос сделал ему знак рукой - Вадим успел заметить - это был знак “V”, только рожками вниз, и работник тотчас связался с кем-то по рации.

Через несколько минут к платформе плавно подкатил один-единст- венный головной вагон. Лицо машиниста было непроницаемо. Вслед за альбиносом Вадим вошел в абсолютно пустой вагон. Двери с шумом сомкнулись, как капкан, как вода над утопающим. Развив невероятную скорость, вагон иглой прошил тоннель, унося Вадима в неведомое.

ГЛАВА 10

Топтавшееся на пороге существо было непонятного пола и возраста. Низенькое, худое и бледное. Такое бледное, что казалось ненастоящим, словно бы отлитым из парафина. Непропорционально большая голова слегка покачивалась на тоненьком стебельке - шее. Сквозь короткий редкий пушок просвечивал череп. Весь череп, а заодно и пушок были обильно присыпаны пудрой или чем-то в этом роде. Линия подбородка и всей нижней, явно недоразвитой челюсти вырисовывалась так четко, будто на ней не было ни мышц, ни кожи. Маленькие, прозрачные, лишенные ресниц глазки прятались в глубине безбровых, непомерно выступавших лобных бугров. И это нелепое нечто, к огромному удивлению Светланы, было облачено в яркий розово-голубой тренировочный костюм и замшевые кроссовки. Она уже открыла рот, чтобы закричать... и не проронила ни звука. Ее остановило выражение глаз странного существа, устремленных на нее с миролюбивым, каким-то даже умильным любованием.

“По крайней мере, судя по одежде, оно не дикое”, - успокоила себя Светлана. И громко, тревожно позвала:

- Найт! Найт, где ты? - Ее голос гулко покатился во тьму. Ответа не последовало. Подождав, она с опаской посмотрела на парафиновое существо и рискнула заговорить с ним: - Ты кто, мальчик или девочка?

- Я твой страж, - ответило существо человеческим голосом, но с каким-то странным присвистом. Кончики его узкогубого рта медленно поползли к ушам, придавая всему облику что-то лягушачье.

Синие глаза Светланы стали круглыми от изумления. Не удержав- шись, она фыркнула и даже развеселилась.