Хищники. Теория и практика рейдерских захватов

Злые языки утверждают, что быстрому принятию резолюции этого совещания способствовал дух Лаврентия Берии, в бывшем кабинете которого проводился круглый стол, но мы-то с вами материалисты и понимаем, что предложенные Следственным комитетом при МВД России поправки были поддержаны в виду их крайней актуальности и необходимости.

Далее процесс вроде бы пошел. В связи с запросом заместителя председателя Комитета Государственной думы Российской Федерации по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству В.С. Груздева о состоянии раскрытия, расследования и профилактики преступлений, связанных с незаконными захватами имущественных комплексов юридических лиц, ему направлены справка о результатах расследования преступлений указанной категории и проект Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон "О государственной регистрации юридических лиц"».

С того момента, а точнее с 10 октября 2005 года, в Комитете Государственной думы Российской Федерации по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству создана рабочая группа по доработке указанного законопроекта.

Как ранее упоминалось, 8 января 2006 года нас пригласили принять участие в заседании Совета при Президенте Российской Федерации по гражданскому законодательству и кодификации под председательством Советника президента Российской Федерации В.Ф. Яковлева, на котором обсуждались основные положения законопроекта Следственного комитета при МВД России о совершенствовании процедуры регистрации юридических лиц, а также аналогичного законопроекта, разработанного депутатами Государственной думы Российской Федерации В.Н. Плигиным и Л.В. Пепеляевой.

Советом было рекомендовано объединить законопроекты и официально внести объединенный проект.

И вот 23 января 2006 года депутатами Государственной думы Российской Федерации В.С. Груздевым, В.Н. Плигиным и Л.В. Пепеляевой внесен проект Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон от 8 августа 2001 года № 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц"», который зарегистрирован за № 261059-4.

На этом победный марш борцов с рейдерством, почти как Брусиловский прорыв, приостановился. Принятие законопроекта в первом чтении неоднократно откладывалось, затем профильный комитет признал его недоработанным, его вернули на доработку, снова внесли, снова перенесли…

Следственному комитету при МВД России был брошен справедливый упрек: чего это вы лезете в реформирование корпоративного законодательства, в котором ничего, по определению, понимать не можете. У вас есть Уголовный кодекс, вот его и реформируйте.

А мы этим и занимались.

С мая 2007 года Следственным комитетом уже изучался международный опыт противодействия преступлениям в сфере корпоративного управления.

15 мая 2007 года состоялась рабочая встреча с представителями Федеральной криминальной полиции (БКА) при посольстве Федеративной Республики Германия.

Для нас, несведущих, было откровением, что нормы уголовного права в Европе содержатся в иных, нежели Уголовный кодекс, законодательных актах.

Германский атташе Кристиан Братц был нам безмерно рад, тайн своих не раскрыл, но от него мы узнали, что вот во Французской Республике титул IV Торгового кодекса «Положения уголовного законодательства» предусматривает наказания за правонарушения против порядка управления во всех организационно-правовых формах юридических лиц, существующих во Франции.

Там предусмотрено наказание за совершение умышленных действий, направленных на завышение стоимости внесенных в уставный капитал, вкладов, за эмиссию акций до полной оплаты уставного капитала или до составления сертификата депозитария, или до подписания договора гарантии (обязательные процедуры, схожие с участием андеррайтера в размещении акций на нашем рынке ценных бумаг) и за множество других преступных деяний в сфере деятельности юридических лиц.

Однако более интересными нам представились нормы, защищающие систему корпоративного управления.

Статьи L. 241-3 (в товариществах с ограниченной ответственностью) и L. 242-6 (в акционерных товариществах) предусматривают уголовную ответственность за представление участникам юридического лица ежегодных бухгалтерских отчетов, не отражающих точного финансового положения, а также за недобросовестное использование управляющих полномочий и права голоса. Наказание весьма сурово — до пяти лет тюремного заключения и штраф в размере 375 000 евро.

Статьи L. 241-5 и L. 242-10 (каждая для соответствующей организационно-правовой формы юридического лица) карают тюремным заключением на срок до шести месяцев и штрафом в размере 9000 евро управляющих, не созвавших общее собрание участников в течение полугода после окончания финансового года.

Поскольку, по-видимому, акционерные товарищества представляют собой форму юридического лица с более сложной системой корпоративного управления, французское законодательство обеспечивает усиленную правовую защиту общему собранию акционеров и принимаемым этим органам решениям.

Так, воспрепятствование участию акционера в общем собрании акционеров, получение преимуществ или их обещание за голосование определенным образом или непринятие участия в голосовании (проще говоря, подкуп акционеров) подлежат наказанию по ст. L. 242-9 в виде лишения свободы на срок до двух лет и штрафом до 9000 евро.

Незанесение любого решения собрания в протокол в соответствии со ст. L. 242-15 подлежит наказанию в виде штрафа в размере 3750 евро.

Ранее существовала ст. L. 242-16, которая наказывала за неправильный подсчет голосов штрафа также в размере 3750 евро, однако она отменена ордонансом от 1 августа 2003 года Учитывая, что в Торговый кодекс Франции новые нормы вносятся практически ежегодно, не исключено появление чего-либо подобного.

Суммируя действующее законодательство Французской Республики, следует отметить, что оно эффективно и обстоятельно защищает систему корпоративного управления между участниками и исполнительным органом юридического лица.

Поскольку правонарушения в процессе недружественных поглощений (а тем более рейдерские захваты) в этой стране редкость, то нормы, защищающие уголовно-правовыми средствами от внешнего вторжения в систему корпоративного управления юридического лица, отсутствуют. Возможно, что один из факторов, предупреждающий развитие вируса рейдерства, заключается в предельно консервативной процедуре регистрации юридических лиц коммерческими судами, которые вправе проверять достоверность представленных сведений, запрашивать дополнительную информацию и временными рамками практически не скованы.

В июне 2008 года состоялась первая рабочая встреча с атташе по полицейским вопросам посольства Французской Республики дивизионным комиссаром Паскалем Коатом и его помощниками — капитаном полиции Николь Морьямэз, офицером полиции Фредериком Капелье, а уже в июне 2009 года делегация Следственного комитета при МВД России вылетела в Париж.

Ах, Париж!

Но в целом поездка не принесла желаемого результата. Оказалось, дела о махинациях в акционерных обществах, вызывавшие бурные манифестации среди трудящихся и чуть ли даже не погромы, отшумели в тридцатые годы прошлого столетия, после чего воцарилось затишье. С тех пор нормы L. 241–242 молчаливо следят за порядком в корпоративных отношениях во французских хозяйственных обществах, но не более того. Дел давно нет.

Больший интерес вызвало дело трейдера банка «Сосьете Женераль» Жерома Кервеля, «опустившего» родной банк на 5 млрд евро одним нажатием кнопки, но это тема отдельной книги.

«Прошерстили» мы и законодательство других стран.

В Уголовном кодексе Королевства Испания нашлась удивительная норма, которая предусматривает уголовную ответственность за внешнее вторжение в систему управления. Это ст. 292 гл. XIII «Преступления против интересов объединений», которая гласит, что наказание тюремным заключением на срок от шести месяцев до трех лет, а также штраф в размере тройной стоимости полученной прибыли назначается тому, кто примет и использует для себя либо для третьих лиц наносящее ущерб решение, фиктивно принятое, используя подписанный чистый бланк, незаконно присвоив не принадлежащее ему право голоса, незаконно отрицая право голоса у лиц, имеющих его по закону, либо другим способом или похожим приемом (учитывайте особенности перевода — текст взят из официального источника на русском языке и литературной обработке не подвергался).

Сразу понятно, что диспозиция приведенной статьи в определенной степени охватывает типологию рейдерских захватов путем представления в налоговые органы фиктивных решений участников юридических лиц о смене единоличного исполнительного органа. Недостаток ее в том, что она не предусматривает все возможные виды.

15 июля 2008 года состоялась рабочая встреча с полицейским атташе посольства Королевства Испания Анхелем де Мигелем и его помощником Хуаном Марией Мореной.

На встречах обсуждались вопросы применения уголовного законодательства в борьбе с преступлениями в сфере слияний и поглощений, возможность получения информации о практике расследования уголовных дел данной категории, а также практике рассмотрения в судах таких уголовных дел. Было получено заверение, что данная норма регулярно и весьма эффективно применяется на практике. Дальше наши контакты с испанцами пока не пошли.

Тем временем в мае 2007 года автора пригласили принять участие в деятельности рабочей группы под руководством председателя Комитета Государственной думы по собственности Виктора Семеновича Плескачевского по доработке для принятия во втором чтении законопроекта по совершенствованию механизмов разрешения корпоративных конфликтов (так называемый «антирейдерский» законопроект), который уже был принят в первом чтении.

На основе анализа международного законодательства и судебно-следственной практики по уголовным делам о незаконных захватах предприятий разработан проект Федерального закона о внесении в Уголовный кодекс Российской Федерации.

На тот момент норма выглядела так:

Статья 201.1. Присвоение полномочий исполнительного органа юридического лица

1. Действия, повлекшие прекращение или приостановление полномочий единоличного исполнительного органа или коллегиального исполнительного органа управления юридического лица, являющегося коммерческой или иной организацией, выразившиеся во внесении в учредительные документы или решения учредителей (участников), реестр акционеров данного юридического лица или Единый государственный реестр юридических лиц заведомо ложных сведений, повлекшие фактический переход полномочий единоличного исполнительного органа или коллегиального исполнительного органа управления юридического лица к неуправомоченному лицу или лицам, а равно совершение сделок от имени юридического лица незаконными органами управления, если это деяние повлекло причинение существенного вреда юридическому лицу либо правам и законным интересам граждан или других юридических лиц либо охраняемым законом интересам общества или государства.

Виктор Семенович — человек весьма консервативный, и убедить его в чем-либо весьма тяжкий труд. Но все же с нашими доводами он согласился и включил ст. 201.1 УК РФ в свой глобальный законопроект № 384664-4, который назывался «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части совершенствования механизмов разрешения корпоративных конфликтов)».

В государственно-правовом управлении Президента Российской Федерации с такой всеобъемлющей позицией не согласились и предложили объем законопроекта, принятого в первом чтении, не увеличивать. А нашу норму в УК РФ рекомендовали вообще внести отдельным законопроектом, получить отзыв в Верховном суде и пройти все иные тяжкие испытания.

В.С. Груздев предложил присоединить нашу многострадальную ст. 201.1 к законопроекту Федеральной службы по финансовым рынкам, который ввел ст. 185.2–185.4 УК РФ для ряда неправомерных действий на рынке ценных бумаг, но и тут мы «пролетели», поскольку вопрос обсуждался в конце весенней сессии 2009 года, а в начале осенней сессии закон оказался уже принятым.

Тем временем появились новоиспеченные реформаторы, которые пишут нормы для борьбы с рейдерством сразу, путем мгновенного экспресс-анализа своих ощущений. Порой они это делают прямо на заседании рабочих групп, зачеркивая сразу и бесповоротно ранее написанные нормы, руководствуясь принципом «Ничего, мы еще напишем!». Кое-кто из них забыл, как приходил в МВД России и, доверчиво заглядывая в глаза, просил хоть чего-нибудь — методик расследования, копий приговоров, обвинительных заключений, разработанных нами законопроектов.

Потом эти законопроекты долгое время «полоскались» в критических параграфах многочисленных книг по корпоративному праву, а просители заботливо присылали выдержки из этих книг — вот, мол, посмотрите, как вы не правы.

Дальше все просто. Раз законопроект Следственного комитета при МВД России «раскритикован», его можно аккуратно «творчески переработать» и выдать за свой. А ментов вообще можно «задвинуть». Отдельные выходцы из следователей МВД быстренько открестились от своего «темного» прошлого и надели белые одежды борцов с коррупцией и рейдерством.

Сказал свое веское слово и Следственный комитет при Прокуратуре России (будьте внимательны — у нас теперь два Следственных комитета). Руководитель названного ведомства доложил напрямую президенту Российской Федерации свои предложения по введению уголовной ответственности за рейдерские захваты. Было дано указание в кратчайший срок разработать законопроект на основе этих предложений. Немедленно созвали рабочую группу из представителей Следственного комитета при Прокуратуре России, Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Ну и позвали-таки Следственный комитет при МВД России в моем лице.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что разработанная нами ст. 201.1 фактически была расчленена на три части, разнесена по гл. 22 и 23 УК РФ. Сейчас проект состоит из ст. 1701 «Фальсификация единого государственного реестра юридических лиц или реестра владельцев ценных бумаг», дополнения к ст. 185.4 и 185.5 «Фальсификация решения общего собрания акционеров (участников) хозяйственного общества или решения совета директоров (наблюдательного совета) хозяйственного общества». Была еще ст. 201.1, которая посвящена фальсификации решений совета директоров, т.е. фактически представляла собой вторую половину ст. 185.5. Одно из немногих предложений, воспринятое проектировщиками, было о соединении двух фактически однородных норм.

Разброс статей по разным концам гл. 22 и 23 УК РФ трудно объясним. Как тут не вспомнить героя бессмертной повести «Двенадцать стульев», которому необычайная живость характера не позволяла посвятить свою жизнь одному занятию и бросала его из одного конца страны в другой.

Такие нелепые теоретические положения, как объект преступления, который и дает предпосылки к объединению группы однородных норм в едином блоке согласно логическому построению Особенной части Уголовного кодекса РФ, видимо, авторам законопроекта были неведомы либо показались излишними, посему бестрепетно были отвергнуты. Другого лейтмотива, который объединил бы нормы, не нашлось. Короче, внятного объяснения разбросу не нашлось.

Итак, ч. 1 ст. 1701 проекта предусматривает уголовную ответственность за представление в орган исполнительной власти, ведущий единый государственный реестр юридических лиц или организацию, исполняющую функции держателя реестра ценных бумаг (регистратора), заведомо подложных документов для внесения в единый государственный реестр юридических лиц, реестр владельцев ценных бумаг недостоверных сведений об учредителях (участниках) юридического лица, размерах и номинальной стоимости их участия в уставном капитале хозяйственного общества, сведений о зарегистрированных владельцах именных ценных бумаг, количестве, номинальной стоимости и категории именных ценных бумаг, об обременении акции или доли, о лице, осуществляющем управление долей, переходящей в порядке наследования, о руководителе постоянно действующего исполнительного органа юридического лица или иного лица, имеющего право без доверенности действовать от имени юридического лица или в иных целях, направленных на приобретение права на чужое имущество.

За это предлагается широкий спектр видов наказания, среди которых — лишение свободы на срок до трех лет.

Внесение в реестр владельцев ценных бумаг заведомо недостоверных сведений путем неправомерного доступа к реестру владельцев ценных бумаг, предусмотренное частью 2 данной статьи, карается также лишением свободы на срок до трех лет. Возникает закономерный вопрос, должна ли каждая следующая часть статьи УК быть более тяжкой по сравнению с предыдущей или это опять нелепое теоретическое положение?

А вот следующая часть справедливо полагает, что деяния, предусмотренные частью второй настоящей статьи, если они были сопряжены с применением насилия или угрозы его применения, должны быть наказаны лишением свободы на срок от трех до семи лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на тот же срок либо со штрафом в размере до 500 000 рублей.

Статья 1855 проекта представляется гораздо более содержательной. В ней предусмотрена ответственность:

— за умышленное искажение результатов голосования при принятии решения на общем собрании акционеров, общем собрании участников общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью либо на заседании совета директоров (наблюдательного совета) хозяйственного общества путем внесения в протокол заседания совета директоров (наблюдательного совета), протокол общего собрания, выписки из него, а равно в иные документы, отражающие ход и результаты голосования, заведомо недостоверных сведений о количестве голосовавших, кворуме или результатах голосования;

— составление заведомо недостоверного списка лиц, имеющих право на участие в общем собрании;

— заведомо недостоверный подсчет голосов или учет бюллетеней для голосования, блокирование или ограничение фактического доступа участника общества или члена совета директоров (наблюдательного совета) к голосованию;

— несообщение сведений о проведении собрания акционеров или заседания совета директоров (наблюдательного совета) или сообщение недостоверных сведений о времени и месте проведения общего собрания, заседания совета директоров (наблюдательного совета), голосование от имени участника общества по заведомо подложной доверенности, совершенные в целях принятия незаконного решения о внесении изменений в устав общества, одобрении крупной сделки, одобрении сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, изменении состава органов управления обществом (совета директоров, исполнительного единоличного или коллегиального органа общества), избрании его членов и досрочном прекращении их полномочий, избрании управляющей организации или управляющего, увеличении уставного капитала общества путем размещения дополнительных акций, реорганизации или ликвидации общества (все по тексту нормы).

За данные деяния предлагается, в частности, лишение свободы на срок до двух лет.

Те же деяния, если они были совершены путем принуждения акционера акционерного общества, участника общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, члена совета директоров (наблюдательного совета) к голосованию определенным образом или отказу от голосования под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения имущества, распространения сведений, позорящих потерпевшего, его близких родственников, родственников или близких лиц наказываются штрафом в размере от 100 000 до 500 000 рублей либо лишением свободы на срок до пяти лет со штрафом в размере от 100 000 до 500 000 рублей. Так гласит часть вторая указанной статьи.

Разработанные статьи авторы предложили отнести к подследственности Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации.

Итак, чисто субъективное отношение автора публикации к данному законопроекту таково.

Мы отнюдь не против расширения ранее предложенной нами диспозиции «Внесение в уставные документы или решения учредителей (участников), реестр акционеров юридического лица или Единый государственный реестр юридических лиц заведомо ложных сведений». Однако авторы актуального проекта в ст. 1855 потеряли саму важную часть — цель совершения преступления. А это, как мы уже указали, захват управления в юридическом лице. Именно в таком контексте норма может принести какую-то пользу в борьбе с рейдерством.

Если же законодатель криминализует нарушения, связанные с искажением результатов общих собраний участников юридического лица в том виде, в каком его предлагают представители СКП, эти нормы с необычайной легкостью можно будет использовать в совершенно противоположных целях.

Так, ст. 1855 проекта предусматривает ответственность за блокирование или ограничение фактического доступа участника общества к голосованию. Предположим, что рейдерская компания заинтересовалась активами акционерного общества. Имея 0,1% акции и право участия в общем собрании акционеров, достаточно спровоцировать скандал на этом собрании, который даст основания вывести акционера из помещения, и тут же возникнет основание для обращения в органы внутренних дел с заявлением о возбуждении уголовного дела по данной статье, так как акционер не был допущен к голосованию.

При наличии сильной юридической поддержки и абсолютно без каких бы то ни было коррупционных связей в правоохранительных органах возбудить уголовное дело по ст. 1855 не составит никаких проблем. А при наличии таких связей эта статья может превратиться в весьма эффективное орудие корпоративного шантажа либо в фактор психологического давления при совершении недружественного поглощения. И сколь бы ни обвиняли следователей в коррумпированности, при наличии такой статьи в УК РФ они будут не вправе отказать в возбуждении уголовного дела.

Помимо этого, абсолютно неясен субъект такого преступления — это председатель собрания, секретарь, охранник?

Диспозиция той же статьи грозит ответственностью за несообщение сведений о проведении собрания акционеров или сообщения недостоверных сведений о времени и месте проведения общего собрания. Чего проще заменить уведомление о проведении общего собрания в полученном конверте на чистый лист и бежать в близлежащий ОБЭП с заявлением о возбуждении уголовного дела?

И здесь субъект преступления абсолютно неясен — тот, кто готовил уведомления, рассылал, подписывал, или все же тот, кто таким путем хочет захватить предприятие?

Цели, которые авторы законопроекта заявили после описания объективной стороны, настолько всеобъемлющи, что возникает вопрос — а можно ли проводить собрания акционеров по другим поводам, помимо указанных в ст. 1855? Самое печальное, что авторы не видят разницы между рейдерством и корпоративными конфликтами.

Главное оружие рейдеров — это быстрота и скрытность. Именно так захватывали все объекты и Виктор Хазанов, и Павел Федулеев, и Константин Стародубцев, да и менее крупные рейдерские фигуры. Захватить противника врасплох — 90 процентов успеха.

Если же дело дошло до общих собраний акционеров, подтасовки бюллетеней, недопусков конкретных акционеров на собрание и прочим архаичным уловкам, изобретенным и благополучно оставленным еще в прошлом веке, это означает, что ситуация получила огласку, рейд «засвечен», и рейдерские группы, как правило, уходят из такой ситуации. Уважающий себя рейдер не опустится до подделки бюллетеней.

А вот корпоративные конфликты, которые длятся годами (но еще не перешедшие в криминальную фазу), отличаются именно мелкими пакостями акционеров в адрес друг друга.

Так чем же иным, кроме орудия вмешательства в корпоративные конфликты, является пресловутая ст. 1855? Именно такие печальные выводы можно сделать на основе многолетнего изучения практики рейдерских захватов в России.

Впрочем, это всего лишь рассуждения.

6 апреля 2010 года президент Российской Федерации внес данный законопроект в Государственную думу Российской Федерации. 12 мая 2010 года законопроект был принят в первом чтении.

Некоторая доработка в Комитете по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Государственной думы состоялась. В частности, по нашему настоянию в ст. 185.5 была внесена поправка, указывающая на цель совершения данного преступления — незаконный захват управления в юридическом лице.

По инициативе первого заместителя председателя Комитета В.С. Груздева, при непосредственном участии автора настоящей публикации законопроект был дополнен статьей, которая, вероятно, станет наиболее эффективной защитой Единого государственного реестра юридических лиц, а заодно и Единого государственного реестра прав на недвижимость. Выглядит она так:

Статья 2853.Внесение в Единые государственные реестры заведомо недостоверных сведений

1. Умышленное внесение должностным лицом в один из Единых государственных реестров, предусмотренных законодательством Российской Федерации, заведомо недостоверных сведений, а равно умышленное уничтожение или подлог документов, на основании которых были внесены запись или изменение в указанные Единые государственные реестры, если обязательное хранение этих документов предусмотрено законодательством Российской Федерации, наказываются штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет, либо лишением свободы на срок до четырех лет.

2. Те же деяния, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наказываются штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет либо лишением свободы на срок до шести лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от шести месяцев до трех лет.

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, повлекшие тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок до десяти лет.

Отдавать в чужие руки свое творчество прокурорские следователи не захотели, сославшись на политическое решение. Статьи проекта остались в исключительной подследственности СКП. Видимо, хочется разобраться с корпоративными нарушениями без посторонней помощи.

9 июня 2010 года законопроект принят во втором чтении. Вероятно, когда книга дойдет до читателя, описанное творчество обретет форму закона. А дальше следственная и судебная практика покажут, насколько эффективным оказалось это творчество.

Глава 15

А как же все это расследуют?

Разумеется, автор не вправе описывать все методы, которые используют следователи и оперативники, раскрывая и расследуя преступления, совершенные в ходе рейдерских захватов, — это не пособие, как рейдерам уклоняться от уголовной ответственности.

Но мы все же считаем нужным остановиться на некоторых моментах, поскольку потерпевший (не дай вам бог оказаться в этом процессуальном статусе!) — это главный инициатор защиты своих же нарушенных прав, от него во многом зависит успешное расследование уголовного дела.

Говоря о методике расследования рейдерских захватов, следует понимать, что каждый раз, расследуя уголовное дело по факту рейдерского захвата, следователь имеет дело с нестандартной ситуацией, к которой нельзя подходить с типовыми шаблонами.

В данном случае нельзя использовать традиционную криминалистическую схему: «осмотр места происшествия — первоначальные следственные действия — экспертиза — следственные действия, направленные на окончание» и др.

В ходе расследования рейдерского захвата осмотр места происшествия — редкость, он имеет значение в том случае, если произошел силовой захват, да еще и удалось выдворить рейдеров. Число силовых захватов стремительно сокращается. Для ситуаций же, когда нужен осмотр места происшествия, имеется множество методических рекомендаций, как качественно, правильно, с соблюдением всех требований современной криминалистики произвести осмотр места происшествия.

Представляется, что нужно переработать саму схему методики и определить основные направления работы по уголовному делу, которое возбуждено по признакам преступления, совершенного в ходе рейдерского захвата, т.е. составить перечень устанавливаемых по уголовному делу фактов и определить необходимые для этого следственные действия.

Первый тезис в процессуальной форме изложен в ст. 73 УПК Российской Федерации «Обстоятельства, подлежащие доказыванию», к которым относятся событие преступления, виновность, обстоятельства, характеризующие личность, характер и размер вреда, а также обстоятельства, исключающие наказание, смягчающие, отягчающие, влекущие освобождение от ответственности, а также подтверждающие, что имущество может подлежать конфискации.

Для следователя, возбудившего или получившего в производство уголовное дело по факту рейдерского захвата, наиболее важным является, безусловно, первый вопрос — событие преступления. Если проанализировать этот вопрос в русле указанной методологии, то следует начать с того, что имеет место, прежде всего, переход права собственности на определенный объект недвижимости.

Первое, в чем должен убедиться (удостовериться) следователь, решая вопрос о наличии события преступления, был ли незаконным данный переход права собственности.

Законный переход права собственности между двумя равноправными хозяйствующими субъектами возможен только путем заключения договора. Часть 3 ст. 154 Гражданского кодекса гласит, что для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон. Отсутствие воли прежнего собственника однозначно свидетельствует о незаконности перехода права собственности. Однако с точки зрения рейдеров есть еще много способов разрушить эту, казалось бы, простую цепочку.

Во-первых, можно доказать, что прежний субъект вовсе не был собственником, право его мнимое, а вот у них, рейдеров, — право действительное. Яркий пример тому — уголовное дело о завладении правами на здание на одной из живописных набережных Москвы (приведен выше).

Во-вторых, можно доказать, что законный собственник не является последним и после него появился еще один — действительный собственник, и право собственности, опять же, является мнимым. В данном случае как пример — уголовное дело о хищении здания журнала «Н».

В-третьих, можно привести довод о том, что прежнего собственника нет или не было вообще (поскольку речь идет о хозяйствующем субъекте — юридическом лице). Таким примером является уголовное дело о хищении здания ООО «Р», когда после проведения фиктивных операций в УФРС это юридическое лицо слили с другим (опять же путем подачи фиктивных документов в УФНС) и оно прекратило свое существование. В другой ситуации с целью защиты от рейдерского нападения и сохранения своих прав на недвижимость, ЗАО «А» поменяло название на ЗАО «С», а также место регистрации — Москву на Ростовскую область, рассчитывая сбить рейдеров со следа. Ей это не удалось, но цель все же было достигнута — время было выиграно, новое нападение было успешно отражено.

Таким образом, строить систему доказывания необходимо с восстановления вышеуказанной цепочки: собственник — здание.

Эти две правовые категории — юридическое лицо и объект недвижимости — где-то и когда-то начали свой путь. В одной из точек их линии пересеклись. Следователь не имеет другой альтернативы, как отследить все эти линии от начала до конца.

Когда инвестор начал сам строить здание или трудовой коллектив приватизировал и получил в собственность находившееся на балансе помещение — ситуация значительно проще, хотя и там, и тут имеют место свои «подводные» камни.