Хищники. Теория и практика рейдерских захватов

Наверное, так себя и чувствовал Константин Стародубцев — организатор этого «фантастического» предприятия, талантливейший человек, тонко уловивший конъюнктуру тогдашнего рынка, сумевший поставить на конвейер, как в свое время Генри Форд — производство автомобилей, производство рейдерских захватов. Будучи в начале 2002 года студентом юридического вуза и по совместительству помощником следователя прокуратуры, передвигаясь при этом на метро, в 2004 году Стародубцев имел в своем гараже десяток самых престижных автомобилей мира (Ferrari, Lamborghini и др.), предпочитая передвигаться по Москве на машине с флажком и мигалкой в сопровождении джипа с официальной вооруженной охраной.

Сказать, что Стародубцев был удачливым рейдером — не сказать ничего. В то время как для обеспечения долговременного безбедного существования рейдеру достаточно реализовать хотя бы один проект, за ИК «Россия» числится более 50 удачно реализованных проектов.

«Константин Стародубцев был талантлив во всем, — вспоминал один из его ближайших сподвижников, отбывающий в настоящее время длительное наказание в местах не столь отдаленных, — обладая, в общем-то, заурядной внешностью, он мог расположить к себе любого собеседника, войти к нему в доверие и сделать его своим другом навек».

Кличка «Великий комбинатор», со слов сотрудников компании, не прилепилась к Стародубцеву по той простой причине, что Остап Бендер, а заодно и Мишка Япончик, Беня Крик, Энди Таккер и еще добрая дюжина знаменитейших проходимцев бледнели и меркли на его фоне и выглядели детишками из младшей детсадовской группы.

«Задумать головокружительную комбинацию, распланировать ее на несколько ходов, а затем в самой середине предпринять нестандартный и оригинальный ход и блестяще закончить всю операцию — вполне в духе Константина, — вспоминает тот же собеседник, — поставить противника в тупик или загнать его в угол — обычное дело. А ведь противниками частенько были не просто обыватели, а предприимчивые люди — бизнесмены, обладающие и волей, и мышлением, к тому же готовые защищать свою собственность в прямом смысле слова с оружием в руках и до последней капли крови. И Костя их все равно побеждал».

С возрастом у Стародубцева стала развиваться мания конспирации, возможно, на почве мании преследования, а может потому, что он как никто понимал, какой страшный крах ожидает это предприятие.

Система конспирации, выстроенная им в ИК «Россия», заслуживает, как мы думаем, самой высокой оценки со стороны специалистов по части секретных служб.

В «красном доме» (так именовался офис компании — четырехэтажный особняк красного кирпича в одном из престижных и уютных районов Москвы) не было ни одного стационарного телефона. Все его обитатели пользовались мобильными телефонами, SIM-карты которых обновлялись еженедельно. Константин запрещал сотрудникам называть друг друга по именам при телефонных переговорах. В частности, когда звонили ему, он уверял, что узнает всех по голосам. При этом телефон самого Стародубцева знали далеко не все, а лишь строго ограниченный круг лиц.

Для работы на компьютерах и серверах установили специальную шифровальную программу. Всем штатным сотрудникам были присвоены специальные коды, а обращаться по фамилиям и именам им строго воспрещалось. Все серверы были оборудованы программами мгновенного уничтожения находящейся в них информации.

Кроме того, значительная часть персонала, «не допущенная» к высшим секретам компании, даже и не знала, что трудится в прославленной «ИК», поскольку, согласно трудовым книжкам состояла на службе в очередной подставной фирме.

Как утверждают участники уголовного процесса, никакой атмосферы счастья в компании не было. Наоборот, состояние наэлектризованности, напряженности, нервозности. Сотрудников увольняли без всякого сожаления и учета прошлых заслуг, стоило только руководству заподозрить их в малейшей нелояльности к интересам компании.

Наш собеседник по этому поводу, усмехаясь, пояснил: «В фильме про гестапо их подковерные игры и интриги казались смешными и наивными. То, что творилось в компании, не могло и в страшном сне присниться ни Шеленбергу, ни Мюллеру…»

При этом (а может, благодаря этому) структура ИК «Россия» работала как часы. Имелось подразделение разведки, осуществлявшее поиск потенциальных объектов захвата т.е. предприятий, обладающих достойной внимания недвижимостью, а кроме того, лиц, имевших возможность оказать помощь в захвате изнутри компании, предоставлении не только компрометирующей, но и любой информации о характере деятельности компании-«мишени», ее финансовом состоянии, долгах, контрагентах и др.

Специальный экономический отдел занимался определением стоимости захвата объекта с учетом затрат на дачу взяток должностным лицам различных органов, оплату труда информаторов, а также на технические издержки — изготовление поддельных документов, оплату физического захвата объекта недвижимости, бензина на перемещение по городу, услуг мобильной связи, обмундирование и питание наемного контингента и множество других статей расходов.

Соответственно были подразделения вербовки, подыскивавшие граждан на роль подставных руководителей фиктивных фирм для перевода на них захваченного имущества, а также граждан, которые будут непосредственно осуществлять физические захваты объектов недвижимости. За каждым руководителем звена был закреплен отдельный объект — например, Иванов занимается подбором кадров в районе станции метро «Царицыно», Сидоров — в Институте нефти и газа им. Губкина, Петров — в органах социального обеспечения и т.д. Людей требовалось много.

Была даже собственная контрразведка, которая вела наблюдение за сотрудниками компании — характер деятельности предполагал обращение большого количества наличных денег, должный контроль за которыми обеспечить было невозможно. Можно было только создавать видимость контроля путем выявления как можно большего количества «крыс» — расхитителей «ИК-российской» собственности.

Перечислить все захваченные объекты сложно. По данным следствия, потерпевшими от преступной деятельности стали ООО «СПРИНТ СПОРТ», ООО «Салон Надежда Лтд», ОАО «МОСВТОРЦВЕТМЕТ», ЗАО «ВИСТАС 7», ООО «Импульс Юнайтед Дистрибьюшн», ОАО «НИИПЭМ», ЗАО «Аптека № 224 "На Валовой"», ООО «Форелевое хозяйство "Сходня"», ООО «ТФ Смоленский бульвар», ЗАО «Ангарстрой», ООО «Монолит Строй», ООО «РСК 2002», конноспортивный комплекс в Красногорске, завод «Исток» в Ивантеевке Московской области и ряд других предприятий.

Технологии захватов были самыми разными. ИК «Россия» в совершенстве владела всеми видами рейдерского оружия. Как наиболее простой — преобладал захват посредством регистрации «подставного» генерального директора в налоговых органах. Были и более сложные — представление в суды фиктивной информации об обременении долгами предприятия-«мишени», о невыполнении обязательств и иных фактах с последующим получением судебного решения, дававшего возможность захвата этого предприятия. Случались ситуации выкупа пакета акций и смены генерального директора предприятия путем проведения заведомо выигрышного собрания акционеров.

И вот впервые в истории России на скамью подсудимых сели профессионалы высочайшего уровня — в этом заключается судьбоносность события. Безусловно, данная преступная организация была самой дерзкой и опасной в истории рейдерского движения. Для осуществления ее эффективного уголовного преследования потребовалось указание самого высшего руководства страны.

Совместная деятельность лучших представителей следственных органов и оперативных служб, их нечеловеческие усилия, фактически отказ от личной жизни и переселение на постоянное жительство в служебные кабинеты стали залогом успеха.

Возбуждению уголовного дела предшествовала длительная оперативная работа, документирование деятельности компании с применением всех возможных технических средств, наблюдение с целью установления роли каждой видной фигуры, места нахождения основных доказательств и множество других необходимых обстоятельств.

Длительная разработка позволила следователям и оперативникам зафиксировать устойчивые преступные связи, понять структуру компании и систему ее работы. Скрупулезно собранные доказательства вели к тому, что Константину Стародубцеву и его подельникам грозила ст. 210 Уголовного кодекса Российской Федерации «Организация преступного сообщества», которая сейчас предусматривает в качестве наказания пожизненное лишение свободы.

Тяжкий груз «былых» дел медленно и уверенно тянул инвестиционную компанию «Россия» ко дну. Ограбленные собственники предприятий, лишенные бизнеса, рабочие, лишившиеся своих рабочих мест, всевозможные обиженные и оскорбленные всеми способами и средствами требовали немедленной компенсации.

И, самое главное, уже зная, что компания находится «под колпаком», Константин Стародубцев с прежней настойчивостью продолжал крушить намеченные цели. Машина по отъему собственности работала помимо воли своего создателя. Тщательно отрегулированный механизм остановиться не мог и тем самым приближал неминуемый конец.

Позже, на допросах, один из сотрудников компании, приближенный к руководству, без протокола объяснил это так: «Шефы, по-видимому, рассчитывали эффективно противостоять расследованию. Система фирм-"прокладок" и "подставных" лиц юридически вроде бы доказывала непричастность руководителей ИК "Россия" и обеспечивала их безопасность».

Но Константин Стародубцев не предполагал, что фиксируется другая, тайная сторона их деятельности — путем наружного наблюдения, прослушивания телефонных переговоров, тонкой агентурной работы.

Руководители торопили. «Из-за стены» дали понять — нужен результат. И вот час «икс» пробил.

Сразу несколько следственно-оперативных групп, усиленных сотрудниками ОМОНа и СОБРа, одновременно выехали по всем известным адресам. Массированные обыски и задержания дали потрясающий результат. Сотни уставов, печатей, бланков подставных фирм, договоры, передаточные распоряжения, другие всевозможных правоустанавливающие документы по большинству имущественных комплексов и объектов недвижимости, ставших объектом рейдерских захватов, — таков улов следователей и оперативников.

Были задержаны все основные фигуранты этого громкого дела, однако главный из них — Константин Стародубцев — ускользнул. Почему это случилось? Повезло? Успели предупредить? Сейчас этого, наверное, уже никто не узнает.

После проведения бригадой следователей параллельных допросов основных фигурантов необходимо было получить решение суда о заключении их под стражу. И только тогда, когда всем главным действующим лицам на ближайшие годы было определено место жительства за высоким забором и крепкими решетками, следователи вздохнули с облегчением.

Но ненадолго. Далее ждало предварительное следствие, в ходе которого нужно было отработать каждый эпизод преступной деятельности ИК «Россия», собрать необходимые доказательства, а главное — обеспечить защиту прав потерпевших, постараться по максимуму возместить причиненный им ущерб. Короче, как говорил герой телесериала «Ликвидация», работы было «за гланды».

Противодействие со стороны защиты было упорным и ожесточенным. Следует заметить, что еще в период процветания компании были заблаговременно спланированы «эвакуационные» действия, разработаны показания всех участников преступных операций — каждый заучил, какие показания давать следователю в случае возбуждения уголовного дела, какой позиции придерживаться и кому в первую очередь просигнализировать в случае опасности. На постоянной связи в режиме боевой готовности находились адвокаты, приписанные к каждому подразделению. Иными словами, только с процессуальной точки зрения было с кем побороться.

А сколько было различных «заходов» коррупционного характера — знают, наверное, только руководители следственных органов или сам руководитель следственной группы. Как дамоклов меч регулярно нависали заявления представителей разнообразных контролирующих ведомств, в том числе в средствах массовой информации, т.е. на всю страну, о «заказном» характере уголовного дела, отсутствии всякой перспективы расследования, необходимости его прекращения и освобождении всех обвиняемых из-под стражи.

Следствие, несмотря ни на что, выполнило свою задачу и довело уголовное дело до законного решения.

Пока что предметом рассмотрения суда стала лишь небольшая часть преступной деятельности указанной группировки. Огромный объем материалов уголовного дела дает основания следственным органам выделять в отдельное производство уже доказанные эпизоды и направлять их в суд.

В конце 2009 года в суд направлено очередное уголовное дело в отношении участников ИК «Россия» (тоже часть доказанных эпизодов), в ближайшее время будет вынесен новый приговор, и мы еще не раз услышим это название.

По итогам первого рассмотрения Карпач С.В. приговорен к 13 годам лишения свободы и штрафу в размере 600 000 рублей, Седов А.А. — к 12 годам лишения свободы и штрафу в размере 500 000 рублей, Широков М.К. — к 11 годам лишения свободы, Коркин С.Э. — к 9 годам лишения свободы. Трое подсудимых, не выполнявших активных ролей в преступной деятельности компании, приговорены к условным срокам. Еще семеро обвиняемых, в том числе и организатор данного криминального предприятия Стародубцев, объявлены в международный розыск.

Ходят слухи, что Стародубцев задерживался правоохранительными органами одного из соседних государств, когда-то бывшего частью многонационального государства, но отпущен без всяких разбирательств, не дожидаясь даже поступления из России документов об экстрадиции.

Потом вроде бы его задерживали уже в одной из стран Южной Европы. Кого нам только не выдавала эта страна — и олигархов, и «воров в законе», а Стародубцева не выдала.

Дальше сведения снова из области сплетен — якобы Константин сделал пластическую операцию, купил документы на чужое имя и растворился в просторах Латинской Америки.

Скитание по миру без лица и без имени — это ли дорога к счастью?

Глава 14

Законотворчество как способ заработать политический капитал

Безусловно, главным направлением удара по рейдерским захватчикам было и остается создание новых норм уголовного, уголовно-процессуального, гражданского, корпоративного и иных отраслей права, охраняющих и регулирующих сферу внутренних правовых отношений в юридическом лице и внешних правоотношений с другими лицами.

Кто только не выступал с инициативами о внесении изменений и дополнений в действующее законодательство: и члены представительных органов государственной власти, и общественные деятели, и действующие сотрудники правоохранительных органов.

Создать «чудо-норму», с помощью которой можно будет раз и навсегда победить рейдерскую «гидру», пытались многие — ведь политический капитал можно заработать не столько на результате, сколько на самом процессе. Особенно важно это для набирающих вес политических деятелей — выступить непримиримым борцом с всеобщим злом, выродком коррупционной системы, яростно обличить всех коррупционеров из рядов чиновников и правоохранителей. При этом главное — ошеломить зрителей и слушателей (если таковые найдутся) своей бескомпромиссной позицией трибуна-глашатая: «Сажать рейдеров на срок до 20 лет!». Как — это вопрос второстепенный.

Принцип простой, столетия назад подмеченный устным русским народным творчеством: «прокукарекать, а там хоть не рассветай».

Сильнее всех стараются те, кто, видимо, уже заработал достаточный капитал в эпоху его стихийного накопления.

Как-то группа известных специалистов по борьбе с рейдерством из числа депутатов Государственной думы предложила ввести в качестве отягчающего обстоятельства в ст. 63 и одновременно (!) в качестве квалифицирующего признака вряд статей УК Российской Федерации (ст. 159, 165, 327 и ряд других) совершение преступления с целью перехода права собственности на активы юридического лица. За совершение такого преступления было предложено ввести наказание до 20 лет лишения свободы.

Даже начинающему юристу ясно, что такое построение законопроекта противоречит конституционным принципам. Фактически авторы законопроекта предложили ввести более строгое уголовное наказание за посягательство на собственность юридического лица, а это ставит в неравное положение собственность гражданина, что нарушает ч. 2 ст. 8 Конституции Российской Федерации о равной защите всех форм собственности. На эти грабли уже наступало советское уголовное законодательство, когда за хищение государственной собственности наказание было более суровым, чем за хищение личной. Вроде бы такой подход сурово осудили все те же демократы.

Вызывает двоякие чувства и попытка «двойного эшелонирования» — ввести универсальный отягчающий признак и одновременно предусмотреть усиленную уголовную ответственность за все формы и способы рейдерских захватов путем выборочного дополнения некоторых статей УК РФ вышеуказанным квалифицирующим признаком. Неясно, по каким причинам не предложено внести изменение в ст. 162 (разбой), 163 (вымогательство) и др. В случае принятия такого закона рейдерам, безусловно, будет выгоднее заниматься разбоем и вымогательством, поскольку им будут грозить статьи, не предусматривающие 20 лет лишения свободы, — в них не будет дополнительной части о совершении преступления с целью захвата активов юридического лица.

Хочется сказать: «Господа законотворцы, а не стоило ли обратиться к следственно-судебной практике, чтобы понять, что нужно делать?»

Следственный комитет при МВД Российской Федерации занимается этим день и ночь. И анализ судебно-следственной практики показывает, что для квалификации действий рейдеров в основном следствие и суды используют ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, которая предусматривает уголовную ответственность за мошенничество, т.е. за хищение чужого имущества или завладение правом на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, где наказание — лишение свободы на срок до 10 лет.

Для дополнительной квалификации используется ст. 327 УК РФ «Подделка документов», а если имел место самовольный захват имущественного комплекса — ст. 330 УК РФ «Самоуправство».

В том случае если имущественный комплекс, пакет акций или доля в уставном капитале перепродавались через фиктивные подставные юридические лица, преступникам вменяется ст. 174.1 УК РФ «Легализация», которая до недавнего времени предусматривала наказание до 15 лет лишения свободы.

Тем не менее судебная практика складывается не так гладко, как хотелось бы. И это не удивительно, поскольку каждый рейдерский захват по-своему уникален, его организаторы и исполнители по-своему изобретательные и остроумные люди. А уж в борьбе за свою свободу, когда тюремные нары приобретают для них весьма реальные очертания, они проявляют недюжинную энергию.

Ряд приговоров рейдерским группам по ст. 159 УК Российской Федерации (мошенничество), вынесенных в первой инстанции, которые считались одними из первых серьезных результатов в борьбе с рейдерством, не устояли в кассации. Это произошло по уголовным делам по обвинению Шамбир и Ружьева, которое нами упоминалось, а также по уголовным делам по обвинению Казакова и Плотникова (захват ОАО «Чебоксарский электроаппаратный завод»), Капитонова (захват ООО «Максим», Владимирская область), а также по некоторым другим делам.

Еще на заре рейдерского движения, когда суды с трудом представляли, как судить лиц, совершивших захват предприятия с целью смены руководства, в приговорах фигурировала формулировка, сводящаяся к следующему тезису: «Между потерпевшими и обвиняемыми имел место корпоративный конфликт, т.е. событие преступления в виде хищения отсутствует». Тогда палочкой-выручалочкой служила ст. 330 УК РФ «Самоуправство», которая вменялась за факт самовольного вторжения на охраняемую территорию юридического лица.. Именно так суды поступили в 2003–2004 годах по уголовным делам о захвате НИИ «Зенит», ОАО «Ассоциация "Арис"», банка «Национальный капитал» и многим другим, осудив рейдеров по этой статье и приговорив к 1–2 годам лишения свободы условно. По уголовному делу по обвинению братьев Т. по факту корпоративного конфликта (т.е. уже не захвата) вокруг ЗАО «Трансэкспедиция» вышеуказанная мотивировка вообще послужила основанием для вынесения оправдательного приговора.

Эта лукавая формулировка некоторыми судами вспомнилась и сейчас. Именно ею руководствуются суды, оправдывая подсудимых в части ст. 159 УК РФ, особенно после отмены предыдущего приговора в кассационной инстанции.

Помимо субъективной причины, стыдливо именуемой «человеческий фактор», этому есть и объективная причина, заключающаяся непосредственно в доктрине уголовного права России. Понятие «хищение» определяется как противоправное безвозмездное изъятие чужого имущества в пользу субъекта преступления. Корыстная цель — обязательный признак хищения — крайне сложен в доказывании. Самое надежное доказательство при расследовании таких уголовных дел — изъятие у лица, обвиняемого в совершении хищения, самого похищенного имущества. Глеб Жеглов это прекрасно понимал, задерживая карманника Кирпича.

По всем уголовным делам о кражах, грабежах, разбоях, вымогательствах (разновидности хищения) принимаются исчерпывающие меры к отысканию и изъятию вещей, ставших предметом преступного посягательства, а если оно не обнаружено, следователь усердно «обкладывается» документами, доказывающими полную невозможность этого.

По делам о мошенничествах финансового характера, к коим следует отнести и рейдерские захваты, имущество, как правило, переводится в собственность надежных третьих лиц, как юридических, так и физических, и доказать, что они находятся под контролем бенефициара преступления, крайне сложно, а порой и вовсе невозможно. В частности, это практически невозможно, когда добросовестным приобретателем имущества, ставшего предметом преступного посягательства, стала заграничная офшорная компания.

С сожалением отметим, что следствие, доказывая финансовое мошенничество, особое внимание уделяет доказыванию факта выбытия имущества из законного владения собственника (потерпевшего) путем обмана или злоупотребления доверием. Корыстная цель, к сожалению, в большинстве случаев доказывается факультативно.

Обращение имущества в пользу обвиняемого (ту самую корыстную цель) следователь считает тождественным незаконному обогащению обвиняемого и часто вопреки теории доказывания обосновывает это аргументами сослагательного наклонения.

По уголовным делам о «финансовых пирамидах» в конце 1990-х годов доказательством служили факты наличия в собственности обвиняемых недвижимости, дорогостоящих автотранспортных средств и т.д. И все равно уверенности в том, что корыстная цель доказана, тогда не было. Нет ее и сейчас, в том числе и по уголовным делам о рейдерских захватах.

Есть и второй фактор, заставляющий задуматься о совершенстве нашего уголовного законодательства. В ряде случаев рейдерский захват пресекается на стадии регистрации в ЕГРЮЛ фиктивной информации о единоличном исполнительном органе, т.е. в момент захвата управления в юридическом лице.

Наблюдается некоторая растерянность судов и следствия в такой ситуации. Правомерно ли применять в такой ситуации ст. 159 УК РФ, ведь фактического хищения имущества еще не произошло?

Некоторые правоприменители не колеблются, поскольку понимают, что захват управления совершается отнюдь не в альтруистических целях. Отчуждение наиболее ликвидных активов юридического лица «своим» контрагентам — единственная задача рейдеров. Поэтому смена исполнительного органа в юридическом лице путем обмана или злоупотребления доверием абсолютно верно квалифицируется как покушение на мошенничество.

Однако некоторые следователи, а вслед за ними и суды имеют свои взгляды на такую ситуацию.

Тушинским районным судом г. Москвы в феврале 2008 года вынесен приговор в отношении Гриднева, который дважды организовал регистрацию в ИФНС фиктивных сведений о единоличном участнике и генеральном директоре ООО «16» (цель внесения фиктивных сведений в ЕГРЮЛ в приговоре не указана).

Так как подсудимый признал свою вину в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 165 УК РФ, и согласился с рассмотрением дела в особом порядке, суд признал квалификацию преступления правильной и милостиво приговорил супостата к году лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении (т.е. прожить всего лишь год где-нибудь в деревеньке на севере страны без какой бы то ни было охраны или стражи, занимаясь незнамо чем).

Суд использовал в приговоре формулировку: «В результате преступления потерпевший утратил право участия в ООО "16", чем ему причинен особо крупный имущественный вред» и на этом основании сделал вывод о том, что в действиях Гриднева отсутствуют признаки хищения. Однако причинение имущественного вреда путем обмана без признаков хищения, которое предусмотрено диспозицией ст. 165 УК РФ, вроде бы имеет место быть.

Если вы помните, на ту же ст. 165 УК РФ суд перешел, рассматривая уголовное дело по «наезду» на Михайловский ГОК, о чем мы подробнейше писали выше.

В Белгородской области судом рассмотрено уголовное дело по обвинению Земцева в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ, который с целью назначения генеральным директором ООО «Белгородфундаментспецстрой» лица, находящегося под его контролем, подделал протокол общего собрания участников данного ООО, зарегистрировав в ИФНС по г. Белгороду. Приговор — штраф в размере 50 000 рублей. И это за покушение на захват предприятия, активы которого превышали миллионы североамериканских долларов!

И в том и в другом случае следствие и суд не усмотрели в незаконном захвате полномочий по управлению активами юридического лица предусмотренного ст. 159 УК РФ завладения путем обмана и злоупотребления доверием права на имущество. А между тем единоличный исполнительный орган (генеральный директор) — единственное лицо, наделенное весьма существенным правом распоряжения имуществом юридического лица.

Правоприменителям при отсутствии должной фантазии весьма проблематично связать право корпоративного управления в юридическом лице (а именно оно и является первоначальной целью рейдеров) с имущественными правами, которые являются объектом преступного посягательства, предусмотренного упомянутой нами ст. 159 УК РФ.

В Красноярском крае прокурор вообще не усмотрел состава преступления в том, что группа лиц сфальсифицировала протокол собрания акционеров и направила его в налоговую инспекцию, в которой подделку распознали и протокол вернули заявителю. Прокурор посчитал, что хищения (и даже покушения) не произошло — имущество предприятия не отчуждено. Получение единоличным исполнительным органом права распоряжения имуществом юридического лица с момента регистрации в Едином государственном реестре юридических лиц во внимание не принято. Мы, разумеется, поддержали красноярских коллег, разъяснили сущность преступления, даже направили копии ранее вынесенных приговоров, но убедили ли прокурора — пока не известно.

Уйти от бесперспективного доказывания корыстной цели, создать механизм защиты системы корпоративного управления в юридическом лице, особенно на стадии государственной регистрации единоличного исполнительного органа, — вот задачи, которые стояли при проектировании новых уголовно-правовых норм.

Именно по этим мотивам в Следственном комитете при МВД России для создания новых уголовно-правовых норм не один год изучали следственную и судебную практику в своей стране, подвергали глубочайшему анализу законодательство зарубежных стран, пытаясь адаптировать эти нормы к отечественной правовой системе, при этом не нарушая логики построения существующей отрасли уголовного права.

Итак, расскажем все по порядку.

Линия методического обеспечения расследования преступлений на рынке ценных бумаг, в том числе в сфере инвестиционной деятельности, существовала в Следственном комитете при МВД России с 2001 года.

Еще в марте 2002 года подготовлен обзор «О практике расследования преступлений, совершенных на рынке ценных бумаг в 2001 году», в котором была выделена глава, посвященная хищению (незаконному отчуждению) акций с целью получения процентного преимущества в уставном капитале, получения возможности избрания генерального директора и управления предприятием в интересах преступной группы лиц.

Проблемы главным образом тогда создавали уголовные дела по фактам незаконных операций с пакетами акций приватизированных предприятий. Это не удивительно, поскольку как раз в это время шел процесс консолидации контрольных пакетов акций наиболее прибыльных предприятий в форме акционерных обществ. Допускались как законные методы консолидации, получившие позже наименование «враждебные поглощения», так и незаконные, заклейменные еще позже термином «рейдерские захваты». Впрочем, об этом мы писали в самом начале нашего исследования.

В период с 2002 по 2004 год рассматривались обращения, изучались уголовные дела о преступлениях, связанных с хищением долей (акций) предприятий с целью установления контроля над ним и отчуждения его активов: например, дела по захвату ОАО «Ступинская металлургическая компания», ОАО «Черемушкинский рынок», ОАО «Замоскворецкий рынок», ОАО «Завод турбинных лопаток» в г. Санкт-Петербурге и др.

В сентябре 2004 года контрольно-методическим управлением Следственного комитета при МВД России совместно с кафедрой криминалистики юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова разработана методика расследования преступлений, совершенных на рынке ценных бумаг, в которой как вид преступной деятельности отдельно рассмотрено незаконное обращение долей в уставном капитале или пакетов акций в собственность подконтрольного преступной группе юридического или физического лица, формирование органов управления предприятия, обеспечивающих доступ к основным и оборотным средствам и установление контроля над имущественным комплексом предприятия с целью последующего незаконного обогащения. (С тех пор, кстати, нас связывает неразрывная дружба.)

И наконец, в марте 2005 года Управлением контроля и методического обеспечения расследования особо опасных преступлений Следственного комитета при МВД России разработаны методические рекомендации по расследованию преступлений, связанных с незаконным захватом предприятий, которые следует считать первым в Российской Федерации вразумительным документом в этой области.

10 августа 2005 года произошло поистине историческое событие — в Следственном комитете (Газетный пер., д. 6) состоялась встреча с Советником президента Российской Федерации, бывшим Председателем Высшего арбитражного суда Российской Федерации В.Ф. Яковлевым. В июле того года В.Ф. Яковлев был инициатором внесения изменений в Федеральный закон «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», касающихся исключения из Единого государственного реестра юридических лиц этих самых лиц, не сдающих ежеквартальную бухгалтерскую отчетность в течение года — таких фиктивных юридических лиц к тому времени накопилось ни много ни мало почти два миллиона.

Представители Следственного комитета вынесли на обсуждение вопросы внесения в этот самый Федеральный закон «О государственной регистрации…», причинивший столько бед и проблем, изменений с целью предотвращения возможности регистрации подложных учредительных документов юридических лиц, очень широко используемых рейдерами при захватах предприятий.

Вениамин Федорович не подвел, и 8 января 2006 года мы были приглашены на заседание Совета при Президенте Российской Федерации по гражданскому законодательству и кодификации под его председательством, но об этом чуть позже.

Тогда же, по следам первого совещания, там же, в Следственном комитете, проведено совещание под председательством заместителя начальника Следственного комитета при МВД России Ю.Ф. Алексеева с участием президента Федеральной нотариальной палаты Российской Федерации Е.Н. Клячина, начальника Управления законодательства Высшего Арбитражного суда Российской Федерации Д.И. Дедова, начальника Управления регистрации юридических лиц Федеральной налоговой службы С.С. Дуканова по обсуждению законодательных мер по предупреждению незаконных захватов имущественных комплексов юридических лиц.

С целью устранения обстоятельств, способствующих совершению преступлений, представителями Следственного комитета были подготовлены и озвучены предложения законодательного характера по предупреждению рейдерских захватов, совершаемых путем регистрации фиктивной информации в ЕГРЮЛ.

Предложения заключались всего-навсего в ряде разумных мер, а именно:

— в удостоверении личности заявителей в налоговом органе;

— в исключении возможности представления заявления о регистрации по почте;

— в уведомлении исполнительного органа юридического лица и участников, имеющих (а можно и менее) долю в уставном капитале более 50%, о регистрационных действиях;

— обязательном нотариальном удостоверении протокола общего собрания участников (акционеров), представляемого в налоговый орган;

— увеличении срока регистрации до 25 дней, а при нахождении участников (акционеров) в другом субъекте Российской Федерации — до 45 дней;

— обязательном направлении материалов в правоохранительные органы при выявлении недостоверной информации.

Нотариусы поддержали наши предложения, тем более что в «Основах законодательства о нотариате» на тот момент уже содержалась (и сейчас содержится) ст. 22.1 «Размеры нотариального тарифа», п. 7 которой гласит, что нотариальный тариф за удостоверение факта достоверности протоколов органов управления организаций составляет 2000 рублей за первый день присутствия нотариуса на заседании соответствующего органа и 1000 рублей за каждый последующий день. Вроде бы немного, даже для самого захудалого ООО.

Не откладывая в долгий ящик, на следующий день, 7 сентября 2005 года, в Следственном комитете был организован круглый стол с участием представителей аналитического журнала «Слияния и поглощения», юридических фирм «Джон Тайнер и партнеры», «Ионцев, Ляховский и партнеры», «Пепеляев и партнеры», инвестиционной группы «Русские фонды», ООО «Тройка Диалог», ООО «Велес-капитал», компании «Гута-консалтинг», на котором решено одобрить и поддержать инициативу Следственного комитета при Министерстве внутренних дел Российской Федерации по разработке и принятию Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон от 8 августа 2001 года № 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц"» с целью обеспечения достоверности регистрируемой информации.