Скорость побега. Чародей поневоле

— Ах вот оно что. Вы, стало быть, не желаете приспосабливаться. Все ясно.

— Я не так сказала, тупица! Я сказала, что мы — нонконформисты!

— Да? Ну да, конечно, — кивнул Дар. — Конечно, это же разные вещи, я понимаю, то есть… готов понять.

Девица, похоже, была готова накинуться на него с кулаками, но тут встрял Чолли:

— Ну, давай, малый, покажи, на что ты годишься. И я буду гордиться тобой! Но тут такое дело… надо же вникнуть в историческую сущность этого движения, вот в чем дело-то… И ты вникнешь, никуда не денешься, ведь ты же отлично знаешь, что в истории человечества без пол-литра ни за что не разберешься, особенно если не знаешь историю. Первые из тех, кого назвали нонконформистами… ну, они появились где-то ближе к концу тысяча пятисотого года. Одного из них еще Шекспир описал в «Двенадцатой ночи» под именем Мальволио. В общем, там были пуритане и баптисты, и еще кальвинисты, и даже анабаптисты — словом, протестанты всех мастей помимо англиканской церкви. Ну а англиканцы их всех собрали в одну кучу и обозвали нонконформистами (то бишь они не сами взяли себе это название, как чаще всего и бывает), поскольку они не желали приспосабливаться к официальной церкви, англиканской. Но ежели посмотреть на их изображения… ну, взять, к примеру, хоть кромвелевских «круглоголовых» — так они же все на одно лицо! Так что, сколько бы их там ни было, они внутри своей оппозиционной культуры держались по отношению друг к дружке куда как более тесно, нежели любые двое из англиканцев. С тех пор так оно и повелось. Так что с тех пор-то слово «нонконформист» не означает, что кто-то не желает мириться с принципами, принятыми в его собственной социальной или религиозной прослойке, — оно означает, что некая группа противостоит мажоритарной культуре, морали и так далее, и поэтому всякую оппозиционную культуру называют нонконформистской, неприспособленческой. Ну, так вот, сержант, о чем бишь я… — И Чолли вернулся к прерванному диспуту о природе реальности.

Девица-гьюм на некоторое время задержала на бармене взгляд и резко кивнула:

— В принципе, он прав… — Поежившись, она нахмурилась и спросила у Дара: — Он кто такой вообще? Бармен или проВексор?

— Он Чолли, — коротко ответил Дар, словно этим все было сказано. — Мой босс.

Бритоголовая нонконформистка еще сильнее нахмурилась.

— Хочешь сказать, что ты тут работаешь? ДА?!

Дар почувствовал, что она готова взорваться от возмущения, и усмехнулся:

— Все верно. Он — владелец, президент и менеджер Вольмарской Фармацевтической Торговой Компании, инкорпорейтед.

— Твой босс — наркобарон? — истерично взвизгнула девица. — Мафиози? Капиталист — эксплуататор рабского труда?

— Я бы так не сказал. Скорее — он бухгалтер нашего кооператива.

Девица буквально на дыбы встала, пылая праведным гневом, и открыла было рот, чтобы одарить Дара очередной порцией упреков, но, видно, больше ей в голову ничего не приходило, а потому пришлось ограничиться испепеляющим взглядом.

Дар покорно съежился под ее взором.

Девица отвернулась и отпила из стакана, после чего в изумлении уставилась на него, обнаружив, что перед ней на стойке стоит-таки стакан.

Дар глянул на Чолли, тот — на него, подмигнул, кивнул и продолжил разговор о сложнейших аспектах взаимодействия с реальностью в процессе пинания ногой камня.

Нонконформистка, похоже, немного спустила пар. Она вздохнула, пожала плечами и отхлебнула еще немного спиртного.

— Ну, хотя бы гостеприимный капиталист, и то ладно, — изрекла она и обернулась к Дару. — Станешь отрицать?

Дар пригнулся, посмотрел под ноги, огляделся по сторонам, пытаясь понять, что на сей раз стало причиной возмущения незнакомки.

— Отрицать — что? — решил все-таки уточнить он.

— Все! Все, что я сказала об этой планете! Это все правда, так ведь? Начиная с вашего генерала-губернатора!

— О… Я готов поспорить с тем, что генерал Шаклар — садист.

— Но… он мазохист, это уж точно?

Дар кивнул.

— Но он как нельзя лучше годится для своей должности. Что же до всего остального… ну, отрицать не стану, но все-таки у меня такое впечатление, что вы не совсем верно расставляете акценты.

— Готова к дискуссии, — заявила девица-гьюм и приготовилась к отражению любой атаки. — Аргументируй.

Дар покачал головой:

— Боюсь, не сумею. Нужно все понять на собственном опыте, увидеть своими глазами.

— Да. Конечно. — Девица сделала большие глаза. — И как же, интересно, у меня это получится?

— Ох-хо-хо, — как бы тяжко вздохнул Дар. Мысли у него метались. Он лихорадочно подсчитывал в уме соотношение риска и выгоды. Получилось пятьдесят на пятьдесят. А посему Дар улыбнулся и сказал: — Видите ли, тут такое дело… в общем, я скоро отправляюсь в очередную торговую экспедицию. Желаете — присоединяйтесь. Безопасности я вам гарантировать не могу, поскольку дело это весьма опасное.

Бритоголовая прищурилась. Дар почти воочию видел, как она втягивается в толстую скорлупу. Но тут что-то произошло, и в ее глазах снова появились дерзость и самоуверенность.

— Ладно, — браво кивнула она, залпом опрокинула все, что оставалось в стакане. — Договорились. — Она встала с табуретки, сунула в карманы большие пальцы. — Готова в путь. Где там ваш вьючный мул?

Дар ухмыльнулся.

— Ну… все-таки получше мула будет. Неподалеку. Прошу вас…

И он указал в сторону выхода.

Она снова прищурилась и, запрокинув голову, прошла мимо него. Дар улыбнулся и последовал за ней.

Когда они проходили мимо столика, за которым сидели Чолли и сержант, бармен говорил следующее:

— И тогда Декарт понял, что должен доказать все это, усекаешь? Все, начиная с самых основ. Чтобы не осталось никаких недоказанных предположений.

— Угу. Эт я понимаю, — решительно кивнул сержант и сдвинул брови. — Ежели что-нть пред… положишь, а оно окажется непра… льно, то тода и все остальное тоже будбт непра… льно.

— Верно, верно! — радостно закивал Чолли. — Ну, вот он и остановился в этом городке, снял номер в гостинице и поклялся, что не тронется с места, пока не отыщет хоть чего-нибудь, что сумеет доказать наверняка — то бишь не найдет точного подтверждения собственного существования. А потом он думал, думал, думал… и наконец его озарило.

— Эт-то чем же?

— Он ведь думал! А если он думал, стало быть, должен же был существовать тот, кто думает? А этот кто-то был он сам, естественно! Вот так самый простой факт стал доказательством: он мыслил — следовательно, он существовал!

— Ай-юу-у-у-у-у! — издал клич восторга потрясенный находчивостью Декарта сержант, физиономия которого отражала нечто весьма близкое к озарению. Девица-гьюм вздрогнула, остановилась в дверях и настороженно обернулась.

Чолли торжественно кивнул. Он просто-таки сиял.

— И тогда, именно тогда он вывел свой знаменитый постулат и записал его на бумаге, чтобы потом прочесть. «Cogito, ergo sum» — написал он по-латыни — в те времена, понимаешь ли, все философы писали исключительно по-латыни — «Cogito, ergo sum», что означает: «Я мыслю — следовательно, я существую».

— Ай-юу-у-у-у! — снова выкрикнул сержант. — Угу, я все понял! — Он устремил взор к потолку, поскреб макушку и вернулся взглядом к Чолли. — Ну… так ведь потому мы и люди, верно я говорю? Из-за того, что думаем, то есть?

Бритоголовая спутница Дара испустила долгий судорожный выдох и обернулась к Дару.

— Тут у вас что? Забегаловка или колледж?

— Да, — подтвердил Дар оба ее предположения. — Ну, так мы…

Они вышли на улицу. Только-только начало вечереть. Дар подвел девицу к длинной тележке-антиграву, заваленному всевозможными грузами, накрытыми брезентом.

— О-о-о, боюсь, тут нам места не хватит. Каждая унция груза оплачена. Придется пройтись пешочком.

— Ни шагу не сделаю, пока не получу ответ.

Девица топнула ногой и встала, уперев руки в боки.

— Ответ? — изумился Дар. — А какой был вопрос?

— Этот твой босс — он кто? Капиталист? Аморальный, неэтичный, беспринципный торговец? Простой бармен? Или проВексор?

— О… — Дар присел на корточки и проверил, надежно ли закреплен брезент. — Пожалуй, капиталистом в прямом смысле слова я бы его называть не стал, поскольку он прибыль делит поровну. Мораль у него — как у проповедника, а этика — как у статуи. К тому же он за всю жизнь никого не обманул. А во всем остальном вы совершенно правы, мисс.

— То есть он все-таки проВексор!

Дар кивнул:

— Было дело — преподавал в университете на Луне.

Бритоголовая нонконформистка нахмурилась.

— И что же стряслось? С чего это вдруг он превратился в бармена?

Дар пожал плечами:

— Думаю, эта идея пришла ему в голову из-за того, что у него такая занятная фамилия — Барман.

— Барман? — задумалась девица. — Чолли Барман? Погоди-ка… Уж не Чарльз ли Т. Барман?

Дар молча кивнул.

— Так ведь он же знаменитость! То есть… я хотела сказать… он должен быть самым знаменитым из ныне живущих преподавателей!

— Ну, по крайней мере — известным. — Дар в последний раз подергал ремешки и встал. — Он в свое время высказывал довольно экстравагантные идеи по поводу того, каким следует быть образованию. Видимо, эти идеи особой популярностью не пользовались.

— Слыхала я об этом. Вот только не пойму — почему. Он ведь говорил всего-навсего, что каждому хорошо бы получить образование в колледже.

— И тогда эти люди стали бы конкурентами для тех, кто уже успел получить такое образование, — вздохнул Дар и весело улыбнулся. — Но дело было не только в этом. Он искренне полагает, что все обучение должно вестись по системе «один на один», вследствие чего его жутко невзлюбили администраторы. Ну, вы сами представьте — каково это было бы, платить такой уйме преподавателей! Кроме того, он предлагал проводить занятия в неформальной атмосфере, дабы студент как бы и не догадывался о том, что его обучают. А это означало, что преподавателям следует работать тайно — ну, к примеру, под видом тех же барменов. Из-за этой идеи он навлек на себя возмущение педагогов.

Бритоголовая нахмурилась.

— Вот об этом я не слыхала.

Дар пожал плечами:

— А он, между прочим, публиковал эти идеи, и о них можно было прочесть — вернее говоря, можно было бы успеть прочесть до того, как партия ЛОРДов убедила книготорговцев, что эту книгу рекламировать и распространять не стоит.

— Понятно. — Губы девицы вытянулись в ниточку, а выражение лица стало такое, словно она проглотила какую-то кислятину. — Свобода печати нынче уже не та, верно?

— Конечно, не та. Но теперь вы хотя бы понимаете, почему он ведет такие глубокие философские беседы. Чолли никогда не упустит шанса немножечко попреподавать на стороне. А уж стоит ему подцепить кого-нибудь на крючок философскими штучками, он позволяет таким приходить к нему со служебного входа. Там у него есть такая комнатка, где всегда открыт бочонок с пивом и полки с книгами — от пола до потолка.

Девица несколько смущенно кивнула:

— Похоже, ты… вы тоже кое-что читали?

Дар усмехнулся и покрепче ухватился за привязанный спереди тросик.

— Ну, пошли?

Они вышли по переулку на улицу, залитую пластритом. Девица шагала следом за Даром в глубокой задумчивости.

Наконец она не выдержала и обратилась к Дару:

— Но здесь-то он чем занимается? То есть… я понимаю, он занимается тем, что осуществляет свои идеи на практике, но почему здесь? Почему не на какой-нибудь планете побогаче и поближе к Терре?

— А-а-а… тут дело вроде бы в ЛОРДах, насколько мне известно.

— В этой фашистской клике? Что они фактически руководят Ассамблеей — это я знала, но что они и на систему образования лапу наложили — это я слышу впервые!

— Да вы сами посудите, — развел руками Дар. — Они говорят, что им нужно сильное централизованное правительство, — то есть на самом деле ведут речь о тоталитаризме. А для тоталитаристского правительства нет угрозы страшнее, чем либеральная система образования.

— О… — На лицо девушки словно грозовая туча набежала. — Ну конечно! Ну и что же они предпринимают в этой связи?

— Ну… Чолли со мной подробностями не делился, но у меня такое подозрение, что на Луне на него готовилось покушение, вот он и удрал оттуда. Наемные киллеры преследовали его, потому он бежал от них, покуда они не прекратили погоню, и в конце концов оказался здесь.

— И что, он до сих пор опасается покушения?

Дар одарил девицу белозубой ухмылкой.

— Пока тут всем заправляет Шаклар, опасаться ему нечего. Кстати… если мы собираемся в путь вместе, неплохо было бы познакомиться и перейти на «ты». Собственно, вы уже перешли… Меня зовут Дар Мандра. — И он протянул руку.

Девушка снова как бы отшатнулась и задумалась над его предложением. Потом все-таки медленно, нерешительно протянула руку и торжественно представилась:

— Саманта Байн. Можешь звать меня просто Сэм.

Дар сжал ее руку, тряхнул и изобразил самую теплую улыбку, на какую только был способен.

— Приятно познакомиться, Сэм. Добро пожаловать на урок.

— И верно… — задумчиво проговорила она. — Тут ведь так много такого, что не попадало в отчеты, правда?

Проходя под аркой городских ворот, Сэм запрокинула голову и нахмурилась.

— Как-то… архаично, что ли… Я-то думала, что города, обнесенные стенами, строили только в Средние века.

— Это исключительно из-за того, что на момент создания здесь колонии у военных на вооружении имелись пушки, а у вольмарцев их не было.