Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Беовульф - Андрей Леонидович Мартьянов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Что, получили? — икнул Северин, очутившись наверху.

Волки (боже, их уже пятеро! Откуда?!) рыскали у основания башенки. Сюда они не заберутся, слишком высоко даже для таких огромных тварей!

Только Северин попытался сесть на плохо оструганных заиндевевших досках поудобнее, как ладонь угодила в нечто мягкое, холодное и склизкое. По ближайшем рассмотрении противная substantia оказалась…

— О, нет… — Епископальный картулярий едва не потерял сознание. Сикамбра, охранявшего башенку, выпотрошили как поросёнка. Разорвали от шеи до промежности — теперь Северин понимал, что означает страшная варварская угроза, в переводе на латынь звучащая примерно следующим образом: «Отделаю так, что внутренности станут наружностями». Ясно, что сделал это нечеловек!

На молитву сил не осталось. Разум Северина теперь пребывал в полнейшем оцепенении — ужас парализует и лишает воли даже самых сильных, не говоря уже о несмышлёных юнцах. Руку, в которой по-прежнему был зажат кинжал, обжигало, но и это не могло вывести из ступора племянника епископа Ремигия. Северин моргнул, только когда совсем недалеко мелькнули оранжевые огни — из дома Гунтрамна выбежали люди с факелами.

Постепенно приходящий в себя картулярий разглядел Хловиса, окружённого воинами. Золотые волосы рикса франков сияли куда ярче факелов — неужели Ремигий был прав, утверждая, что род Меровингов действительно обладает недоступным простым смертным удивительным даром? Да только епископ никогда не мог внятно объяснить сущность этого дара — божественная она или… Какая? Но уж точно не дьявольская!

Ubilsaiwalas проявили неслыханную прыть — они, несомненно, испугались, учуяв присутствие иной, чуждой лесным духам силы. Трое волков рванулись в сторону от людей, легко запрыгнули на крышу стоящего у самого тына длинного дома, перемахнули через ограду и исчезли в темноте. Четвёртый отошёл к воротам Стэнэ, с невероятной ловкостью залез на надвратную башню и тоже сиганул вниз.

Пятый, последний, решил избрать кратчайший путь и тем самым вверг несчастного Северина Магнуса Валента в нескончаемый водоворот бедствий и злоключений.

Треклятое чудовище присело, мягко оттолкнулось от промёрзшей земли всеми четырьмя лапами и взвилось в воздух — Северину показалось, будто зверь прыгнул прямо на него, и он невольно шарахнулся назад и в сторону, одновременно вставив вперёд кинжал. Ubilsaiwala не рассчитал, промахнулся, сокрушил хлипкую башенку одновременно налетев грудью на лезвие, сипло взревел и полетел под откос холма в окружении обломков дерева и снежной пыли.

Северин, чей обречённый вопль не был расслышан в общем шуме, отправился вслед — удержаться было невозможно.

Искать картулярия начали только под утро.

К великой скорби преосвященного Ремигия, не нашли.

* * *

Спустя много дней, размышляя в тепле и удобстве о ночном приключении в Стэнэ, Северин понял, что остался жив только по счастливой случайности Восточный склон холма был очень крутым, у подножия — обледеневшие камни побережья реки Мез. Добавим к высоте откоса (локтей сорок!) ещё двенадцать локтей тына и сторожевой башенки, чью верхушку снёс тяжеленный волк, и поймём, что Северину выпало совершить головокружительный и смертельно опасный полёт, примерно равный прыжку с верхней галереи римского Колизея.

Нового Икара из Северина не получилось — епископальные картулярии от рождения к полётам не приспособлены, крылья у них отсутствуют, а Господь на сей раз оказался занят более важными делами и не протянул десницу Свою, дабы удержать верного раба своего, и препоручил Северина покровительству ангела-хранителя, каковой справился со своими обязанностями лишь частично.

Снега за последние дни намело изрядно, под скалой громоздились пышные сугробы. Северин совершил в воздухе кульбит, больно приложился спиной о склон и мгновенно съехал вниз, прямиком в снежное покрывало, смягчившее падение. Сугроб начал оползать к берегу покрытой тонким льдом реки.

За мгновение до того, как картулярий вернулся на грешную землю из поднебесья, на ледяную корку грянулся чёрный волк, зимний покров реки треснул, и чудище мгновенно ушло под воду. Вместе со снежным оползнем задыхающийся картулярий съехал вниз ровнёхонько промеж двух валунов и, к несчастью, угодил в ту же полынью.

Течение было сильным, и Северина моментально затянуло под лёд, он едва успел сделать глубокий вдох. Намокшая одежда потянула ко дну, но картулярий продолжал бороться и чудом победил — его протащило под прибрежным припаем, вынесло на свободную от льда середину Меза и повлекло вниз по руслу, к северу. Кинжал Северин по-прежнему не выпускал, возможно именно заключённое в нём волшебство придавало сил незадачливому племяннику епископа Ремигия.

Мыслей не было никаких, чувства тоже исчезли, оставался только обжигающий холод и искорка надежды — вдруг повезёт? Или всё-таки земной путь завершён и вскоре придётся предстать перед апостолом Петром, который и решит, пропустить Северина Магнуса Валента чрез Врата Райские или ввергнуть оного в недрища ада по грехам его…

Сознание угасало, Северин успел лишь безгласно воззвать к Пресвятой Деве и тотчас провалился во тьму…

Тело выбросило на камни в полутора римских лигах от Стэнэ, на восточном берегу Меза.

* * *

— Ищем, — мрачно сказал Хловис, стараясь не смотреть на епископа. — Гунтрамн со своими переправился через реку, Арбогаст ищет на нашем берегу. Никаких следов. Наверное, твой родич утонул. А может быть… — Король сикамбров привычно сложил пальцы в охранный знак, отгоняющий злых духов. — Может быть, его забрали ubilsaiwalas.

— Ни то и ни другое, — покачал головой Ремигий. — Я бы почувствовал, что Северин умер или… или стал пленником недоброй силы. Одного не могу понять: кто пробудил спавших в Арденнах древних духов и почему они ополчились на нас, франков…

— Ты не франк, ты римлянин, — огрызнулся Хловис и от души приложился к кружке с пивом. — Тяжело мне, Ремигий. Чувствую недоброе — мои боги… Мои прежние боги могут жестоко отомстить за отступничество.

— Кто они, а кто — Он, Вседержитель? — спокойно возразил Ремигий. — Кроме того, перед битвой ты ещё не принял веру Христову, однако видел, что алеманы привели с собой чуждое людям волшебство и использовали его против твоего воинства.

— Верно, — крякнул рикс. — Кроме того, чёрные волки, забравшиеся ночью в бург, не принадлежат Вотану или Доннару, это звери Локи и великанши Хель…

Ремигий вздохнул, но противоречить не стал — епископ отлично знал, что за один-единственный день Хловис не сможет забыть богов своих предков. Требуется долгое время и упорная проповедь Веры Истинной. Ничего, терпения у Ремигия хватит, хватило бы здоровья и долголетия.

«Я не отступлюсь, — сказал себе епископ. — Я смогу победить… Я?.. Боже, прости, грешен… Вот в чём ошибка!»

* * *

…Поиски исчезнувшего Северина безуспешно продолжались третьи сутки, заодно дуксы гоняли по окрестным лесам разрозненные отряды алеманов, пленных допрашивали — не встречал ли кто молодого парня с тёмным волосом и карими глазами, одетого однако подобно сикамбру?

Воины Гунтрамна уверяли, что «волшебство» на противоположном берегу не иссякло, а лишь затаилось на время — некоторые видели следы огромных волков-оборотней, другие слышали таинственные голоса, пытающиеся завлечь франков к незамерзающим топям, а десятник Ариогаст минувшим вечером уверял Хловиса и Ремигия, что собственными глазами видел на горных склонах всамделишного турса, ледяного великана! Впрочем, Ариогаст слыл в дружине Хловиса человеком без меры пьющим и частенько видящим то, чего другие не замечают.

Епископ, весьма встревоженный разгулом нечисти (где это видано, чтобы оборотни проникали в бург! Эти твари подстерегают одиноких жертв в лесах и буреломах и не смеют близко подойти к обитаемому жилью!), провёл с помощью незаменимого Эрзариха собственное дознание. Осмотрел тын, башенку, с которой предположительно сверзился племянник, спустился к подошве холма и внимательно исследовал берег под крепостью.

Нет сомнений, мальчишка упал на снег и потом очутился в воде, на стремнине. Но он жив: Ремигий, осенённый особой благодатью Господней, непременно получил бы знак, что Северин или погиб или…. О последней вероятности даже думать не хотелось.

Но что же тогда произошло с картулярием? Человек не может исчезнуть в никуда! Молодцы Гунтрамна и Арбогаста прочесали берег Меза на много стадиев ниже по течению, особенно внимательно осматривая излучины реки. Пусто. Никаких следов, хотя по приказу Хловиса в Мез нарочно сбросили несколько брёвен и дружинные проследили, где их выбрасывало на берег. Девять брёвен из полной дюжины оказались в мелководных заводях совсем неподалёку от Стэнэ, ещё два обнаружились чуть дальше, и лишь одно было унесено в незнаемые дали, к морю на севере.

Северин как сквозь землю провалился — воины поопытнее втихомолку ворчали, что мальчишку забрали духи или, к примеру, альвы: эти существа не оставляют следов. Ремигий отмахивался — какие ещё альвы? Откуда? Здесь вам не страна Эйре, не легендарная Гиберния, в Галлии и Бельгике о полых холмах и их обитателях и слыхом не слыхивали.

— Пусть рикс даст мне двух лошадей и припасы, — на исходе третьего дня поисков решительно заявил Эрзарих. — Я поеду его искать. И найду.

— Я знаю, что в искусстве охоты ты искушён, — согласился Ремигий. — Однако охота на зверя и охота на человека разнятся. Что ты сможешь сделать один?

Лангобард надулся, спесью исходя — епископ усомнился в его смелости и удачливости! Другому такое оскорбление не сошло бы с рук. Но Ремигий всё-таки годи, человек, принадлежащий богам, а значит, осведомлённый о их воле (и неважно, Единый ли то бог или Вотан с Фрейей), к его словам стоит прислушаться.

— Северин где-то там, за рекой, — задумчиво говорил епископ, прохаживаясь вдоль длинного стола. — Но почему-то не может вернуться.

— Откуда ты знаешь? — жадно спросил Эрзарих. — Говорил с богами?

— Можно выразиться и так. Сон мне был, а сны насылаются ангелами…

— Христианскими валькириями, — понимающе кивнул лангобард, прежде наслушавшийся как от госпожи Корнелии, так и от Северина красивых саг о райских кущах.

Ремигий лишь усмехнулся.

— Незачем отягощать Хловиса столь незначительными просьбами, — наконец сказал епископ. — У рикса предостаточно иных забот, ему надо возвращаться в столицу. Возьми всё, что необходимо, и будь готов к завтрашнему рассвету. Одна ночь ничего не решит…

С наступлением темноты пошёл снег, начало мести, но Эрзарих, сын Рекилы, отступаться не привык. Едва небо на востоке начало сереть, лангобард уже пришёл на конюшню и с безмерным удивлением обнаружил там епископа.

— Рикс позволил мне съездить развеяться и отдохнуть, — фыркнул Ремигий, мельком взглянув на вытянувшееся лицо Эрзариха. — Не откажешься от попутчика?

— Но как же… — протянул лангобард. — Почему Хловис…

— А что Хловис? — пожал плечами епископ. — Он взрослый мужчина, великий военный вождь, не пропадёт. Мы ведь ненадолго, верно? Самое больше две седмицы?

— Ты приближённый рикса, — упрямо сказал Эрзарих и спросил напрямик: — Зачем? Только ради Северина?

Ремигий помолчал, устраивая на спине лошади седельные сумы, вздохнул и не оборачиваясь проронил:

— Не только. Помнишь, я рассказывал тебе о грехе гордыни?

— Нет, — отрёкся Эрзарих, предпочитавший не вникать в сложные материи и не забивать голову сложными христианскими догмами. Саги — сколько угодно, но тот кромешный ужас, который именуется греческим словом philosophia? Пустословство одно!

— Я возгордился, Эрзарих. Я почти уверил себя в том, что победа Хловиса — моя заслуга. В том, что это я заставил рикса дать клятву. Наконец, в том, что я, обычный смертный человек, слабый и несовершенный, могу запросто противостоять тому… — Епископ указал рукой в сторону Арденнских гор. — Тому, что прячется там, за рекой… Тому, что проснулось в Арденнах.

— Почему же слабый? — не понял лангобард. — Ты бился наравне с риксом и проявил великую доблесть!

— Тьфу! — раздражённо сплюнул епископ, на миг впавший в соблазн гневливости. — Дурья башка! Уразумей же! Я позволил себе уравнять силы человека и Господа Бога, Создателя и Вседержителя! Помню наш последний разговор с Северином — я постоянно твердил: это мы посеяли зёрна Истины, это нас будут вспоминать потомки сикамбров, это мы избавим народ франков от падших духов и изгоним их обратно в геенну! В то время как единственная и истинная заслуга принадлежит лишь Ему! Вот Господь и ниспослал испытание…

— Хочешь сказать, что чёрные волки пришли сюда по воле твоего Бога? — нахмурился Эрзарих. — Это нехорошо.

— С тобой совершенно невозможно разговаривать, — искренне расстроился епископ. — Хорошо, попробую объяснить понятно. Мне думается, что я обидел Бога Единого.

— Почему?

— Не перебивай! Что будет, если ты обидишь, к примеру, Доннара?

— Он призовёт меня на суд оружия, — уверенно ответил Эрзарих. — И на поединке выяснится, кто прав.

— Вот этом и заключена разница между твоей верой и моей. Оскорбив Творца гордыней, я должен сразиться не с ним, а с самим собой, победить свой грех, растоптать его! Доказать, что я достоин Его покровительства и благоволения. Поэтому я оставлю Хловиса на время — пускай рикс сам разберётся в своих думах, сам осознает, какой путь ему предстоит… Господь позволит — я вернусь в Суасон из Арденн. Нет — значит я недостойный пастырь.

— Ничего не понимаю, — помотал головой Эрзарих. — Как можно вызвать на битву самого себя?

— Седлай коня, — вздохнул Ремигий, которого непроходимая дремучесть лангобарда иногда ставила в тупик. — Перейдём реку по броду за Ворчащим омутом и отправимся к северу.

— После такого снегопада отыскать следы будет трудно, да и времени много прошло… — хмуро отозвался Эрзарих. — Ничего, счастье от нас не отвернётся. Удачливый воин и годи, способный творить чудеса, дорогого стоят.

— Чудеса… — проворчал епископ. — Много ты знаешь о чудесах, варвар!

Глава третья

В которой Северин встречает Беовульфа-гаута, получает новое имя и слушает сагу о чудесном острове. Потом же отправляется в страну данов вместе с Нибелунгами

Февраль — март 496 года по Р. X.Бельгика — Германское море

Очнулся Северин оттого, что по его лицу возили чем-то наподобие мягкой горячей губки. Причём обжигающе-горячей.

Он довольно быстро понял, что лежит на спине, попытался шевельнуться и поднять руку, но тело пронзила резкая боль, настолько нестерпимая, что в другое время и в другой обстановке Северин бы отчаянно взвыл. Сейчас получилось издать лишь низкий хриплый стон.

Губка ещё раз прошлась по лбу и щекам, после чего неизвестный экзекутор начал тереть правое ухо.

Картулярий попытался разлепить веки. Даже это простейшее и почти незаметное движение далось ценой немалых усилий. Различим серебристо-синий неровный свет. Утро? Утро какого дня? Что вообще случилось? Почему так больно?

«В любом случае, если я чувствую боль, значит жив, — уверенно подумал Северин. — Но… Ох, что ж это такое было?!»

Память вернулась мгновенно, одним озарением, яркой вспышкой. Стэнэ, звёздная ночь, хрустящий снег под ногами, мертвенный взгляд глаз-фонарей злого духа, принявшего обличье громадной чёрной зверюги… И падение. Река, стремнина…

Над ухом оглушительно фыркнули, у лица Северина появилось что-то огромное и шарообразное, щёк коснулось горячее дыхание.

Человек настолько испугался, что превозмог терзавшую его мышцы и кожу ужасающую резь и вяло шарахнулся в сторону. Если это чёрный волк…

Нет, не волк. Рядом сидела огромная собака римской породы, плоскомордая, с висящими тяжёлыми брылями, ярко-розовым языком и белым пятном в виде бабочки на широченной груди. Зверюга пыхтела, сопела, из пасти вытянулась нить белой слюны, но в целом выглядела вполне дружелюбно. Северин вспомнил, как назывались такие псины по-латыни — canis corsis, «собака, охраняющая ограду»… Значит, это была никакая не губка: собака всего лишь облизывала лицо.

— Всё-таки живой, — вторгся в сознание новый звук. Человеческая речь, говорят на готском, но чересчур растягивают слова, да и звучит странный диалект более мягко, без обязательных гортанных и шипящих звуков. — Ариарих, Гундамир — быстро его раздеть, растереть, завернуть в шкуры.

— Одет по-нашему, — послышался второй голос, пониже и погрубее. — Но лицом выглядит как галл, смуглый… Да отдай ты нож, никто тебя убивать не собирается!

Неизвестные с трудом разжали онемевшие пальцы Северина, а тот, кто заговорил первым, присвистнул:

— Интересное оружие носит наш найдёныш… Неспроста это.

Засим епископальный картулярий подвергся самым изощреннейшим пыткам, какие и Нерону с Калигулой не снились в самых оптимистических снах. С него стянули обледеневшую одежду, безрукавку пришлось разрезать, любое прикосновение доставляло адовы муки, а когда грубые ладони начали растирать кожу дурно пахнущим снадобьем, наполовину оттаявший Северин заорал как резаный: казалось, что его варят в кипятке подобно святому Мавру, одновременно поджаривая на раскалённой решётке, будто святого мученика Лаврентия. Какая уж тут пещь огненная, терпеть такое не было решительно никакой возможности! В конце концов Северин в очередной раз потерял сознание, едва не задохнувшись от собственного крика.

Вторично он проснулся в приятном тепле, руки и ноги сладко ныли, но не болели, пальцы сгибались не без труда, щёки и лоб пылали. Пахло псиной, сеном и почему-то зачерствевшим хлебом. Появилось новое ощущение покачивания и лёгкого головокружения.

Рядом кто-то пошевелился, Северин отбросил с лица мягкую медвежью шкуру и обнаружил, что бок о бок с ним устроилась давешняя собака, огромная как телёнок. Она-то и согревала человека своим теплом. Оказалось, что пёс был благородной серо-серебристой масти, с желтоватыми внимательными глазами и коротко обрезанными ушами, чтоб в драке не порвали.

Осмотревшись, картулярий уяснил, что лёгкое покачивание вполне объяснимо: он находился в небольшой ладье, способной идти по любому мелководью. Шесть вёсел, мачта, носовое оконечье украшено резной головой дракона. Северина устроили на корме, почти у ног кормчего — посмотрев на него снизу вверх, Северин решил, что имеет дело не иначе как со сказочными титанами, ибо детина был устрашающе велик, даже поболее Эрзариха, вовсе не являвшегося недомерком. Ещё шестеро несимпатичных бородатых варваров сидели на вёслах — один другого краше!

— Глядите-ка, — изумился кормчий, — Живёхонек-здоровёхонек, хотя половину дня без чувств провалялся! По виду хлипок, а дух в тебе крепкий, Скевинг!

«Скевинг — найдёныш, — машинально перевёл Северин готское слово на родную латынь. — Кто это такие? На франков, как ни крути, не похожи!»

Действительно, не похожи. На первый взгляд все варвары одинаковы, но опытный глаз всегда найдёт различия между людьми, рождёнными в разных племенах. К примеру, вандалы любят яркие одежды и не пожалеют серебра на красивую синюю или зелёную рубаху (если, конечно, такового серебра в достатке), галлы любят заплетать косицы и в соответствии с древней традицией носят клетчатое, гепиды тугодумны, аланы свирепы, лангобарды не только свирепы, но ещё и основательны, готы расточительны и веселы, но в битве беспощадны…

Эти корабельщики, безусловно, родом происходили из германского корня, тут сомнений никаких — скуластые, белоглазые, курносые. В большинстве соломенноволосы, а вот кормчий рыжеватый, такими рыжеватыми коты бывают. И глаза у него интересные, один зелёный, один ярко-голубой, значит богами отмечен. Одежда самая обычная, не скажешь что богатая — меха и кожа, плащи суконные, некрашеные, серые. У всех тем не менее редкой красоты украшения — гривны и серьги потемневшего серебра, золотые браслеты, на ножнах клинков опять же серебряные накладки с чеканкой. Такое оружие стоит очень дорого!

— Возьми. — Кормчий снял с пояса некогда принадлежавший епископу Ремигию кинжал и протянул его картулярию. Это означало, что варвары не видят в Северине врага и относятся к нему уважительно. С чего бы? — Ты всех нас удивил, Скевинг.

— Чем? — прохрипел Северин. В горле першило, не хватало только заболеть после купания в ледяной воде!

— Посмотри…



Поделиться книгой:

На главную
Назад