Деньги и механизм обмена

Уильям С. Джевонс

ДЕНЬГИ И МЕХАНИЗМ ОБМЕНА

Печатается по изданиям:

Джевонс У. Ст. Металлические деньги. Одесса, 1896.

Джевонс У. Ст. Бумажные деньги. Одесса, 1896.

Jevons W. S. Money and the mechanism of exchange. L., 1875, (Ch. I—XI, XV-XXI, XXIII, XXVI).

ГЛАВА I

Обмен

Певица парижского лирического театра, г-жа Зели, совершая артистическое путешествие вокруг света, дала один концерт на островах Товарищества. За арию из «Нормы» и несколько песенок она должна была получить треть сбора. При расчете оказалось, что на ее долю приходится 3 свиньи, 23 индейки, 44 курицы, 5000 кокосовых орехов и некоторое количество бананов, лимонов и апельсинов. В одном из своих писем примадонна замечает по этому поводу, что на парижском базаре она могла бы выручить за все это не менее 4 тысяч франков, — что составляет неплохое вознаграждение за 5 песенок. Но на островах Товарищества денег не было, и так как артистка сама могла истребить только незначительную часть полученного ею вознаграждения, то ей пришлось отдать свои фрукты и овощи свиньям и птицам.

Уоллес, путешествуя по Малайскому архипелагу, чаще страдал от недостатка питательных средств, чем от избытка. В своих очень интересных путевых записках он рассказывает, что на некоторых островах, где не существовало денег, ему всякий раз, когда он нуждался в съестных припасах, приходилось прибегать к непосредственному вымениванию продуктов, что обыкновенно сопровождалось длинными переговорами. Он обращался к кому-либо из туземцев, обладающих теми или иными продуктами, и предлагал ему в обмен что-либо другое; но если ему не могло быть предложено то именно, что ему хотелось, то Уоллесу и его товарищам не оставалось ничего иного, как сидеть без обеда. Он поэтому вскоре нашел более целесообразным возить с собой постоянный запас некоторых предметов, как, например, кожи, куски материи, арак, саговые печенья и пр., в надежде, что один из этих предметов понравится бродячему продавцу.

Все эти неудобства, вытекающие из первобытной формы обмена, совершенно неизвестны нынешнему цивилизованному миру и кажутся чем-то баснословным и фантастическим. Привыкнув с раннего детства к употреблению денег, мы не сознаем тех неоцененных выгод, которые они нам доставляют, и только переносясь воображением в совершенно иные общественные условия, мы можем составить себе некоторое понятие о тех трудностях, которыми сопровождается отсутствие денег. У некоторых нецивилизованных народов торговля и поныне заключается в непосредственной мене продуктами. В Лондоне существует компания («Африканское общество меновой торговли»), деятельность которой на западном берегу Африки состоит в том, что она выменивает европейские мануфактурные товары на пальмовое масло, золотой песок, слоновую кость, хлопчатую бумагу, кофе, гумми и другие сырые продукты. Первоначальная форма торговых сношений состояла, вероятно, в том, что человек отдавал то, что ему не нужно было, за то, в чем он нуждался. Такого рода торговлю мы называем просто меной, в отличие от купли и продажи, при которых владелец одного из вымененных предметов имел в виду держать его у себя лишь короткое время, чтобы затем выменять его на что-либо другое. Предмет, выступающий таким образом в роли временного посредника при купле и продаже, называется деньгами. На первый взгляд может показаться, что употребление денег только удваивает работу, так как, благодаря им, необходимы два оборота там, где без них достаточно было бы одного; но даже поверхностное рассмотрение тех трудностей, которыми сопровождается простая мена, убедит нас, что деньги, например, производят сбережение труда. Мы увидим, кроме того, что деньги оказывают не только эту, но и множество других услуг, из которых одна так же важна, как другая. Современное общество в его нынешней сложной форме не могло бы и существовать, если бы оно в лице денег не имело удобного средства, с помощью которого оно оценивает разнообразные предметы, распределяет их и торгует ими.

Трудность менового процесса состоит, главным образом, в том, что нелегко найти двух лиц, из которых одно нуждается как раз в том, без чего другое вполне может обойтись. Возможно, что имеется немало лиц, нуждающихся в известных вещах, и немало таких, кои такими вещами обладают; но для того, чтобы меновой акт состоялся, необходимо обоюдное соглашение, которое может иметь место лишь случайно. Охотник, возвращающийся с удачной охоты, имеет много дичи и, быть может, нуждается в оружии и снарядах для новой охоты. Те же, которые владеют оружием, могут как раз иметь достаточное количество дичи, так что прямая мена между ними невозможна. В цивилизованном обществе какому-нибудь домовладельцу может вдруг прийти в голову, что дом соседа несравненно лучше его собственного. Но даже в том случае, если сосед не прочь уступить свой дом, маловероятно, чтобы его желание как раз совпало с желанием первого домовладельца и чтобы он согласился взять именно его дом. Покупателям и продавцам может помочь тут только такой товар, который всякий готов был бы взять и держать до тех пор, пока найдет случай спустить при покупке то, что получил при продаже. Этот всеобщий товар называется меновым средством, потому что во всех торговых сделках он играет роль посредника.

Меновой процесс представляет еще другого рода трудность. В каком отношении должны обмениваться товары? Если желают обменять мясо на хлеб, хлеб на сыр, сыр на яйца, яйца на лен и т. п., то возникает вопрос: сколько мяса нужно дать за данное количество льна, или, вообще, какое количество одного товара нужно давать за определенное количество другого? При непосредственном меновом процессе всякий прейскурант был бы чрезвычайно длинен, так как ценность каждого товара должна была бы быть выражена во всех других товарах. Между 100 предметами можно насчитать не меньше 4950 различных меновых отношений, кои все должны быть тщательнейшим образом координированы так, чтобы они согласовались между собой, в противном случае ловкий счетчик мог бы немало заработать, покупая у одних и продавая другим. Все затруднения будут устранены, если условиться меновое отношение каждого товара всегда выражать в одном и том же товаре. Зная, сколько хлеба можно купить за фунт серебра и сколько льна — за это же количество серебра, мы без всякого труда определим, сколько хлеба можно купить за известное количество льна. Выбранный товар становится общим показателем или общим мерилом ценности, с помощью которого легко сравнить между собой все другие товары, выразив их в этом одном.

Непосредственный меновой процесс представляет еще и другую трудность, заключающуюся в том, что некоторые товары не могут быть разделены на малые части. Мешок зерна, некоторое количество золотого песка, убитое животное могут быть легко разделены на части, так что от них нетрудно отделить большую или меньшую долю в обмен за то, в чем появилась потребность. Но представим себе, что портной изготовил для обмена сюртук, ценность которого многим превышает ценность того количества хлеба, которое он должен взять у пекаря, или мяса, которое доставляет ему мясник. Он не может разрезать сюртук на куски, так как при этом пропадает потраченный им на его изготовление труд. Ясно, что портному необходимо такое меновое средство, на которое он мог бы обменять сюртук, и затем на одну часть этого менового средства купить хлеб, а на остальную — мясо, дрова и другие предметы первой необходимости.

Итак, деньги представляют собой мерило ценности и меновое средство, а потому, прежде чем идти дальше, необходимо сказать несколько слов о ценности.

Всякий согласится с тем, что обмен товаров зиждется на том простом факте, что для удовлетворения своих потребностей мы нуждаемся только в ограниченном количестве того или другого продукта. Поэтому, когда удовлетворяется одна потребность за другой, наши желания, как выражается Сениор, сменяются, т. е. выступают всё новые потребности. Кто каждый день получает 3 фунта хлеба, тот не станет требовать еще хлеба, но он пожелает мяса, чая или водки. Если он встретит человека, обладающего мясом в избытке, но не имеющего хлеба, то каждый из них отдаст то, в чем он меньше нуждается, за то, в чем больше нуждается. Меновой процесс является здесь, следовательно, обменом излишнего на необходимое или, точнее, обменом сравнительно лишнего на сравнительно необходимое.

Теперь обратим наше внимание на то, что при каждом меновом акте обменивается определенное количество одного предмета на определенное же количество другого. Вымененные вещи могут быть совершенно различны по своим природным свойствам и измеряться  различными  единицами.  Мы  даем,  например, кусок серебра определенного веса за кусок каната определенной длины, или ковер известных размеров за несколько литров вина, за некоторое количество лошадиных сил или за перевозку на определенное расстояние.  Как  бы  ни  измерялся  данный  предмет  — единицей ли длины, времени, веса, силы, энергии, — обмен  состоит  в  том,  что  столько-то  единиц  одной вещи отдается за столько-то единиц другой, причем каждая из них измеряется так, как этого требуют ее природные свойства. Всякий меновой акт представляется,  следовательно,  в  форме  отношения  двух чисел. Отношение это обыкновенно называется ценностью (меновой), и если, положим, тонна меди обменивается на 10 тонн листового железа, то говорят, что ценность меди в 10 раз больше ценности железа. Если мы говорим, что ценность золота больше ценности серебра, то мы этим хотим сказать, что при данных условиях обмена за кусок золота известного веса дают кусок серебра большего веса. Если ценность золота увеличится в сравнении с ценностью серебра, то за то же количество золота дадут большее количество серебра, чем раньше. Но ценность не представляет собой  самостоятельного  свойства,  присущего  вещи, как таковой; это только внешнее, случайное количество, которое она приобретает, входя в известные отношения к другой вещи. О ценности какой-либо вещи нельзя говорить, не имея при этом другой вещи, с которой первая сравнивается. Ценность одной и той же вещи  может  одновременно  и  упасть,  и  подняться. Если за определенное весовое количество золота я получаю больше серебра, чем раньше, но меньше меди, то ценность золота в отношении к ценности серебра поднялась, а в отношении к ценности меди упала. Но свойство, присущее вещи как таковой, не может одновременно увеличиваться и уменьшаться; следователь но, ценность не может быть чем-либо иным, кроме отношения, случайного свойства, которым данная вещь обладает по сравнению с другими вещами.

ГЛАВА II

Функции денег

Мы видели, что осуществление непосредственной меновой сделки встречает троякого рода трудности:

1) невероятность полного согласия между лицами, нуждающимися в вещи, и теми, которые могут обойтись без нее;

2) запутанный характер такого обмена, в котором оба вымениваемых предмета не могут быть измерены одним третьим предметом;

3) невозможность подвергнуть известные ценные предметы делению, с целью отчуждать их по частям.

Деньги устраняют все эти трудности, исполняя при этом двоякую функцию: они служат

1) как меновое средство и

2) как всеобщее мерило ценности.

В первом случае деньги — это просто товар, который ценится всеми наподобие жизненных средств, материи для платья или драгоценностей, который всеми охотно принимается, которым всякий хочет владеть в большем или меньшем количестве, так как видит в нем средство, дающее ему возможность во всякое время добыть разного рода предметы необходимости или удовольствия. Хотя эта функция менового средства может быть удовлетворительно исполнена многими товарами, однако обыкновенно — в силу ли привычки или необходимости — роль эту выполняет один какой-либо предмет, служащий «деньгами par excellence[1]»; этот последний затем начинает употребляться и в качестве мерила ценности. Частое выменивание товаров на известные суммы денег мало-помалу приучило людей выражать в употребляемых ими деньгах ценность все большего числа товаров; вследствие этого точный подсчет и баланс какого-либо менового акта не представляют никаких затруднений: стоит только определить денежную ценность вымениваемых товаров.

Вскоре выступает и третья функция денег. Торговля не может быстро развиваться при отсутствии кредита, когда люди ничего не дают и не берут в долг. Конечно, в некоторых случаях может быть возвращен тот именно предмет, который был взят в долг, и почти всегда возможно произвести платеж теми же товарами, которые были получены. Заняв зерно, можно уплатить зерном же; но заимодавец скорее всего не пожелает получить обратно свой товар через неопределенное время, когда он в нем, быть может, не так будет нуждаться, или когда ценность его сильно упадет. В свою очередь, должник нуждается, может быть, в разных товарах, которые трудно взять у одного лица; и вот возникает более удобный обычай — выражать долг в одном товаре, ценность которого мало колеблется. Всякий, заключая договор, в силу которого он через известный промежуток времени должен что-либо получить, предпочтет такой предмет, который по истечении срока сохранит ту же ценность, какую он имеет в момент заключения договора. Таким предметом являются обыкновенно деньги, которые, таким образом, становятся нормальной ценностью. Не следует, однако, думать, что ценность предмета, служащего нормальной ценностью, действительно не подвергается колебаниям; суть только в том, что его выбрали мерилом для определения ценности будущих платежей. Ценность ведь показывает только отношение вымененных товаров; следовательно, никакой товар не может долгое время сохранить одну и ту же ценность по сравнению с любым другим товаром; но, разумеется, желательно выбрать в качестве нормальной ценности такой товар, от которого можно ожидать, что он в будущем будет обмениваться на большинство других товаров в неизменном почти отношении.

Теперь посмотрим, в какой мере деньги могут выполнить другое назначение, а именно: воплотить в себе ценность так, чтобы ее можно было перевозить на большие расстояния. Как орудие обращения (меновое средство), деньги не отдаляются на большое расстояние от известного пункта, они делят и распределяют имущество и облегчают меновой процесс. Но иногда человек хочет придать своему имуществу минимальные размеры, чтобы можно было их на некоторое время отложить или взять с собой в продолжительное путешествие, или послать своему далекому другу. Для этого необходимо нечто такое, что обладало бы большой ценностью и в то же время было бы очень легковесно, занимало немного места и признано было в любом уголке мира. Этому требованию лучше всего удовлетворяют деньги, хотя алмазы и другие драгоценные камни, равно как предметы особенной красоты и редкости, также могли бы служить для этой цели. Употребление ценных предметов в качестве сокровищ или средства для перевозки ценностей в отдельных случаях, вероятно, предшествовало употреблению их в качестве денег. Так, по словам Гладстона, в поэмах Гомера деньги упоминаются, как предмет, собираемый в виде сокровищ и служащий для расплаты за услуги, хотя роль общего мерила ценности исполняли не деньги, а быки. Функции, выполнявшиеся такими, всеми ценимыми, предметами, как золото, исторически следовали такому порядку: сначала они употреблялись как товар, годный для приготовления украшений, затем, как средство для собирания сокровищ, далее, как меновое средство (орудие обращения), наконец, как мерило ценности.

Необходимо строго различать эти четыре функции, отправляемые деньгами в современном обществе. Мы так привыкли к употреблению одного и того же предмета во всех его четырех значениях, что они в нашем представлении легко переходят одно в другое. Мы склонны считать это соединение функций необходимым, хотя истинная причина этого соединения лежит в предоставляемом им удобстве, которое временами вовсе и не желательно. Мы могли бы один предмет употреблять в качестве менового средства, другой — мерила ценности, третий — нормальной ценности, четвертый — сокровищ. При купле-продаже мы могли бы передавать куски золота; для выражения и подсчета цен мы могли бы употреблять серебро; при заключении долгосрочных договоров по найму мы могли бы выражать наемную плату в известных количествах пшеницы; при перемещении имущества на далекие расстояния мы могли бы придать ему небольшие размеры, обменяв его на драгоценные камни. Такое употребление различных предметов для каждой денежной  функции  отчасти  осуществлено  было  и  на практике.  В  царствование  королевы  Елизаветы  роль всеобщего  мерила  ценности  исполняло  серебро;  при крупных платежах употребляли золото по курсу на серебро, тогда как по закону при найме земель, принадлежащих университетам, нормальной ценностью служил хлеб.  Но,  без  сомнения,  гораздо  удобнее  иметь  один какой-либо материал, который мог бы выполнять все функции денег. Мы сбережем много труда, если сможем платить той же денежной единицей, в которой выражается ценность товаров. Так как лишь немногие имеют время и терпение подробно изучать историю цен, то принимают вообще, что деньги, в которых люди заключают все мелкие и краткосрочные сделки, представляют вместе с тем и наилучшую нормальную ценность, в коей могут быть выражены и занесены в книги долги и долгосрочные обязательства. Есть платежи, неизменяемость которых предписана законом, как, например, таможенные пошлины, жалованье чиновников, канцелярские расходы; иные платежи остаются без изменений в силу обычая. Поэтому, если ценность орудия обращения подвергается большим изменениям и люди все-таки продолжают выражать свои платежи в единицах этого орудия обращения, как будто бы не произошло никаких изменений, то один наживается на счет другого.

ГЛАВА III

История денег

Живя в цивилизованном обществе и привыкнув к употреблению металлических денег, мы невольно смешиваем деньги с золотом и серебром, а это ведет ко многим вредным и подчас трудно раскрываемым заблуждениям. Необходимо поэтому всегда помнить, что всякий товар обладает двумя свойствами: 1) измерять ценность и 2) переносить ценность. В вопросе о том, какие товары при данных общественных условиях лучше всего подходят для исполнения роли денег, речь может быть только о большей или меньшей пригодности, и это как нельзя лучше выяснится из краткого обзора тех многочисленных веществ, которые в разные времена употреблялись в качестве денег.

Первая, грубейшая, форма труда, прилагаемого для добывания средств к жизни, — это, нужно думать, охота на диких зверей, и потому у охотничьего племени добыча, полученная на охоте, и будет той вещью, ценность которой пользуется всеобщим признанием. Мясо убитого животного слишком скоро портится, и его нельзя сохранять, чтобы затем выменивать на другие предметы. Иное дело — шкура, которая сохраняется и ценится, как материал для одежды, и принадлежит к числу первых веществ, употребляемых в качестве денег. В самом деле, не говоря уже о древних народах, еще и в настоящее время во многих местах роль денег исполняют шкурки или кожи. В книге Иова (2, 4) мы читаем: «Шкура за шкуру, и всё, что человек имеет, отдает он за свою жизнь», откуда можно заключить, что у древних восточных народов шкурки давались и принимались как выразители ценности. Этимологические разыскания показали, что то же самое имело место с давних времен у северных народов. На эстонском языке слово raha означает обыкновенно деньги, а соответствующее ему слово в родственном лапландском языке не потеряло еще своего первоначального значения «шкура или кожа». Классические писатели приводят предания, из которых явствует, что древнейшие деньги в Риме, Спарте и Карфагене были из кожи. Нам, впрочем, нет надобности углубляться в седую старину, чтобы видеть употребление грубых форм денег. В своих торговых сношениях с североамериканскими индейцами общество Гудзонова залива долгое время употребляло кожи в качестве орудия обращения, несмотря на всё их разнообразие по качеству и величине. В высшей степени поучительно и вполне соответствует другим известным фактам то, что индейцы и позже, когда они уже привыкли к употреблению монет, все еще пользовались кожами в качестве счетных денег. Уимпер пишет в книге «Путешествия по Аляске»: «Ружье, номинальная цена которого 40 шиллингов, стоит 20 шкур» (skins), — древнее выражение, употребляемое и в настоящее время. Одна бобровая шкура принимается за 2 шиллинга, и столько же стоит шкура горностая и т. п. В форте Юкон можно часто слышать слово «шкура», так как здесь одежда рабочих и пр. также считается на шкуры.

На следующей ступени общественного развития — при пастушеском образе жизни — самый ценный вид имущества составляют, естественно, овцы и другие домашние животные. Их легко перевозить, они сами приходят на место и могут сохраняться долгие годы, так что они очень пригодны для некоторых функций денег. Много доказательств тому мы находим в преданиях, поэзии и этимологии слов. В поэмах Гомера неоднократно упоминаются быки, как такие товары, в которых выражается ценность других товаров. Об оружии Диомеда говорится, что оно стоило 9 быков, и оно сравнивается с оружием Главкона, стоившим 100 быков. Треножник — первая награда борцов в 23-й книге «Илиады» — оценивается в 12 быков, а пленница, опытная в работе, — в 4 быка. Тот факт, что быки являются всеобщим мерилом ценности, тем более любопытен, что из других мест «Илиады» видно, что драгоценные металлы, хотя и не чеканенные, употреблялись в качестве сокровищ, а иногда и орудий обращения. Следовательно, различные функции денег, очевидно, выполнялись в те времена различными предметами. В некоторых языках для обозначения денег употребляется то же слово, что и для обозначения некоторых видов скота и домашних животных. Латинское pecunia (деньги) все производят от pecus (скот). Из Эсхилова «Агамемнона» мы видим, что первым значком, который стали выдавливать на монетах, была фигура быка, и то же самое было со старинным ассом, чеканившимся в Риме. Нумизматические изыскания до сих пор, впрочем, не подтвердили этих преданий, которые были созданы, быть может, с целью объяснить сходство названия монет с именем животного. Такое же отношение между этими понятиями существует в новых языках. Английское fec, обозначающее платеж какой-либо суммы денег, есть не что иное, как англосаксонское feoh, означающее и деньги, и скот, и родственное немецкому Vieh (скот). Греческое %тщла означает имущество, стадо и скот и производится Гриммом от старинного глагола %етю или %етаю (пасти скот). Гримм даже думает, что тот же корень является в немецких и скандинавских наречиях, в готском Skatts, новом верхненемецком Schatz, англосаксонском Scat или Skeat и старинном северном Skat, которые все означают имущество, владение, сокровище, пошлину или дань, особливо в форме скота. В пользу этого предположения говорит, во всяком случае, тот факт, что фризское Sket до сего дня сохранило свое первоначальное значение «скот». В северных наречиях, англосаксонском и английском языках слово Skat употреблялось исключительно для обозначения подати или дани. В древненемецких законодательствах пени и штрафы определялись штуками скота. Такса гонораров для врачей, приводимая в Зендавесте, выражена в разных видах скота. Так как при счете скота обыкновенно сосчитывались головы, то он получил название Capital, откуда произошел экономический термин Capital (капитал), юридический термин (по-английски) chattel (собственность) и английское слово cattle (скот). В тех странах, где рабы являются обычным и самым ценным предметом собственности, они, естественно, употребляются наравне со скотом в качестве орудия обращения; в Центральной Африке и других местах, где еще существует рабство, они и поныне служат орудием обращения наряду со скотом и слоновыми клыками. В Новой Гвинее происходит бойкая торговля рабами, и раб является на этом острове единицей ценности. Даже в Англии рабы некогда употреблялись в качестве денег.

Страсть к украшениям принадлежит к числу сильнейших влечений первобытного человечества, и так как предметы, служащие украшениями, обыкновенно отличаются прочностью, всеми ценятся и удобны для перевозки, то понятно, что они скоро стали функционировать как деньги. Примером может служить Wampumpeg (вампумовый пояс) североамериканских индейцев, употреблявшийся как украшение. Он состоял из жемчужин, приготовлявшихся из оббитых и отполированных кончиков черных и белых раковин и нанизанных на шнурки и ленты, — жемчужин, ценность которых зависела от их длины, цвета и блеска. Нитка черных жемчужин длиной в 1 фут имела такую же ценность, как нитка белых — длиной в 2 фута. Эти пояса были до того распространены среди туземцев, что массачусетский суд в 1649 году допустил их и среди колонистов в качестве платежного средства для долгов, не превышающих 40 шиллингов. Замечательно, что подобно тому, как в Европе скупцы копят золотые и серебряные монеты, богатые индейские вожди собирают у себя целые кучи вампумовых шнурков, так как это у них единственное средство для собирания богатств. Этим североамериканским деньгам аналогичны те раковинки змеиных голов, которые под разными наименованиями (Chamgos, Zimbis, Bouges, Porzellanes и пр.) долгое время употреблялись в Ост-Индии вместо мелких монет. В Британской Индии, Сиаме, на западном берегу Африки и в других прибрежных местностях они еще теперь употребляются в качестве разменной монеты, с каковой целью они привозятся сюда с Мальдивских и Лакедивских островов, где их собирают. Ценность их подвержена небольшим колебаниям в соответствии с размером добычи: в среднем они идут по курсу до 5000 штук за рупию, так что одна раковинка составляет 1/₂₀₀ английского пенса. У фиджийцев роль этих раковинок исполняют китовые зубы, причем белые в 30 раз дешевле красных. Среди предметов украшений и других драгоценностей, употребляемых в качестве денег, нужно упомянуть еще янтарь, резные камни, как египетские геммы (Scarabaus) и слоновые клыки.

Многие растительные продукты не менее пригодны для обращения, чем вышеприведенные предметы. Нет поэтому ничего странного в том, что у народов, занимавшихся хлебопашеством, роль денег исполняли непортящиеся растительные продукты. В отдаленных частях Европы орудием обращения служит с давних времен до сего дня хлеб. В Норвегии хлеб даже закладывается в банках, дается и берется взаймы. Что для Европы — пшеница, ячмень и овес, то для некоторых местностей Центральной Америки — маис, особенно в Мексике, где он раньше функционировал, как деньги. Во многих странах, прилегающих к Средиземному морю, обычным предметом производства и потребления является оливковое масло; а так как оно отличается достаточной степенью однородности, легкой делимостью и не портится, то на Ионийских островах, в Митилене, в некоторых городах Малой Азии и еще кое-где в Леванте оно долгое время употреблялось в качестве платежного средства. В Центральной Америке и Юкатане всеми признаны и, вероятно, издавна употребляются в качестве мелких денег какаовые бобы. Что касается их ценности, то путешественники дают самые разнообразные цифры, которые никак нельзя согласовать между собой, если только не предположить, что либо ценность бобов, либо ценность монет, с которыми они сравнивались, подвергались большим изменениям. В 1521 году 30 какаовых бобов стоили в Каракасе около 5 коп., хотя по данным Сквира теперь за 5 коп. можно было бы купить всего 10 бобов. В тех местах Европы, где культивировался миндаль, он играл ту же роль, как какаовые бобы в Америке; но ценность его различна, смотря по сорту. Впрочем, в новейшее время растительные продукты употреблялись не только в качестве мелких денег. В североамериканских колониях и на Вест-Индских островах часто ощущался недостаток в металлических деньгах, вследствие чего правительство обязывало кредиторов в уплату долга принимать по определенной цене сельскохозяйственные продукты. В 1618 году плантагенский губернатор (в Виргинии) издал указ, по которому под угрозой наказания трехлетними каторжными работами все обязаны были принимать табак, как платежное средство, по 3 шиллинга фунт. Девушки, которых Виргинское общество ввозило, чтобы снабжать колонистов женами, ценились в 100 фунтов табаку, а позднее цена их поднялась до 150 фунтов стерлингов. Не далее, как в 1732 году правительство Мэриленда объявило табак и маис узаконенными платежными средствами, а в 1641 году были изданы в Массачусетсе такие же законы относительно хлеба. Правительства некоторых Вест-Индских островов сделали, по-видимому, попытку применить и у себя эти своеобразные денежные законы и постановили, что истец, выигравший процесс, обязан принять в уплату долга некоторые сырые продукты, как сахар, ром, имбирь, индиго и табак. С этим стремлением — иметь в обращении разные сорта денег — мы еще встретимся ниже.

Преходящие природные свойства большей части животных питательных веществ служили препятствием к их распространению в качестве платежного средства; однако в некоторых горных деревнях Швейцарии употреблялись, говорят, в качестве денег яйца, а на Ньюфаундленде — сушеная треска.

Мы привели уже достаточное количество предметов, употреблявшихся в качестве денег, поэтому ограничимся лишь простым упоминанием, что в разные времена и в разных местах орудием обращения служили многие искусственные продукты, как, например, так называемые шнеи из хлопчатобумажной материи,  обращавшиеся  в  Сенегале,  и  подобные  же куски хлопчатобумажных материй, циркулировавшие в Абиссинии, на островах Сулу, на Суматре, в Мексике, Перу и др. Гораздо труднее понять происхождение своеобразных соломенных денег, которые были в ходу до 1694 года в португальских владениях в Анголе: то были маленькие рогожки, сплетенные из рисовой соломы, из коих каждая ценилась по курсу приблизительно в 11⁄₂ пенса. Эти рогожки первоначально служили, вероятно, еще для другой цели, помимо орудия обращения, и, быть может, напоминают собой те красивые тканые рогожки, которые так высоко ценятся жителями островов Самоа и часто употребляются у них в качестве денег. Соль функционировала как деньги не только в Абиссинии, но и на Суматре, в Мексике и других местах. Роль денег исполняют также на Суматре кристалловидные куски бензойной смолки или пчелиного воска, на островах Тихого океана — красные перья; далее, плитки кирпичного чая — у татар и пр. Напомню также замечание Адама Смита о кузнечных гвоздях, обращавшихся в некоторых шотландских деревнях, как деньги; такой же факт рассказывает Шевалье об одном французском каменноугольном округе. У классических писателей встречаются намеки на деревянные  деньги,  существовавшие  в  Византии, и деревянный талант, употреблявшийся антиохийскими и александрийскими купцами; за отсутствием более подробных сведений об этого рода деньгах мы ограничиваемся только упоминанием о них.

ГЛАВА IV

Какими качествами должен обладать материал, из которого приготовляются деньги

Главный недостаток всех теорий, касающихся вопроса о денежном материале, кроется в неясном понимании того факта, что деньги для выполнения своих различных функций должны обладать различными качествами. Поэтому вопрос о том, из какого материала лучше всего приготовлять деньги, осложняется тем, что мы одновременно должны считаться с относительным значением каждой функции, а также с тем, до какой степени деньги пригодны для той или другой функции, и, наконец, со значением каждого физического свойства денежного вещества для каждой функции в отдельности. При слабом развитии промышленности деньги служат, главным образом, материальным орудием обращения в меновом процессе между покупателями и продавцами, и потому они должны быть легко перевозимы, без труда делимы на части разной величины, так чтобы можно было легко составить любую сумму; они должны, кроме того, иметь такой внешний вид (например, особый значок), чтобы их было легко узнавать и различать. Но с течением времени, когда деньги начинают употребляться почти исключительно в качестве мерила ценности и нормальной ценности, когда система обмена достигает значительного совершенства, значение вышеупомянутых свойств всё более и более отступает на задний план, а более важными качествами оказываются неизменяемость в ценности и еще, быть может, удобоносимость. Прежде чем, однако, обратиться к изложению этих запутанных вопросов, мы остановимся несколько на всей совокупности общепризнанных свойств, которые можно расположить в следующем порядке по их относительному значению — деньги должны быть:

1) полезны и ценны;

2) легко переносимы с места на место;

3) неразрушаемы;

4) однородны;

5) делимы;

6) ценность их не должна быть изменчива;

7) они должны быть легко узнаваемы.

Так как деньги должны обмениваться на предметы, обладающие потребительной ценностью, то и сами они должны иметь потребительную ценность, т. е. денежный материал должен сам по себе быть полезен. Раз деньги находятся в обращении, то их принимают лишь затем, чтобы тотчас отдать другому; может поэтому казаться, будто деньги могут и не обладать потребительной ценностью, если только все согласятся принимать бесценные куски какого-либо вещества по определенному курсу. Нечто подобное действительно имело место в истории денег, когда ценные товары обменивались на раковины, куски кожи или лоскутки бумаги, лишенные, по-видимому, всякой потребительной ценности. Но это своеобразное явление в большинстве случаев легко поддается объяснению, и если бы мы знали историю денег всех видов, то мы бы, вероятно, могли применить одно и то же объяснение ко всем подобным случаям. Прежде всего нужно заметить, что люди согласятся принимать и отдавать деньги за другие предметы по известному неизменному курсу лишь тогда, когда у них есть к тому достаточные основания. Сила привычки или постановление закона может сильно способствовать тому, что деньги, раз вступив в обращение, удержатся в нем; но трудно допустить, чтобы даже могущественнейшему правительству удалось заставить своих подданных принять и пустить в обращение в качестве денег какое-нибудь бесценное вещество, если для принятия его нет никаких других побудительных мотивов. На ранних ступенях общественной жизни употребление денег не опиралось на предписание закона, так что для того, чтобы какой-либо материал мог служить в качестве денег, требовалась общепризнанная пригодность его для других целей. Нами уже было упомянуто, что вампумовые деньги, которые были найдены первыми путешественниками у североамериканских индейцев, высоко ценились за свою пригодность служить для украшения тела; раковины змеиных голов, так часто употребляемые в качестве разменных денег, ценятся на западном берегу Африки, как предметы украшения и, вероятно, употреблялись в качестве таковых гораздо раньше, чем люди стали ими пользоваться в качестве денег. Все предметы, упомянутые в предыдущей главе, как то: быки, хлеб, шкуры, табак, соль, какаовые бобы и пр., выполнявшие в том или другом месте функции денег, также обладали потребительной ценностью. Если бы существовали какие-либо исключения из этого правила, то, при более обстоятельном знакомстве с данными условиями, они во всяком случае нашли бы свое объяснение. Мы можем поэтому согласиться со Шторхом, утверждающим, что не может быть, чтобы материал, не обладающий никакой внутренней ценностью, употреблялся в качестве денег, как бы он во многих отношениях ни был для того пригоден. Но раз какое-либо вещество стало в больших размерах употребляться в качестве денег, то может случиться, что в конце концов полезность его ограничится той выгодой, которую публика извлекает из его денежных функций. Золото, например, употребляется в несравненно большем количестве для приготовления денег, чем для выделки сосудов, ювелирных вещей, часов и пр. Может случиться, что материал, служивший первоначально для многих разнообразных целей, в конце концов употребляется только в качестве денег, но сохраняет свою потребительную ценность, благодаря всеобщему стремлению к удобному орудию обращения и в силу привычки. Таковы, например, раковины на берегу Ост-Индии. Значение привычки, как личной, так и унаследованной, не должно быть упущено из вида в учении о деньгах не меньше, чем в моральных и общественных науках. Не следует, однако, думать, что потребительная ценность золота и серебра в настоящее время заключается исключительно в том, что они употребляются в качестве денег. Эти металлы обладают такими в высшей степени полезными свойствами, что если бы мы только могли иметь их в достаточном количестве, они вытеснили бы все другие благородные металлы в производстве посуды, украшений и орудий всякого рода и служили бы материалом для выделки разных предметов, изготовляемых в настоящее время из красной и желтой меди, бронзы, олова, никеля и других неблагородных металлов и сплавов.

Для того чтобы деньги могли выполнять некоторые из своих функций, особенно функции орудия обращения и средства для собирания сокровищ, легко перемещаемых с одного места на другое, необходимо прежде всего, чтобы они были сделаны из вещества, которое ценится во всех частях света и притом, насколько возможно, всеми народами одинаково. Относительно золота и серебра мы имеем основание думать, что все народы, которым удалось их иметь, ценили их очень высоко, причем красивый блеск этих металлов возбуждал удивление в древности не менее, чем теперь.

Далее, денежный материал не только должен обладать потребительной ценностью, но и ценность эта должна быть в таком отношении к его весу и объему, чтобы деньги, с одной стороны, не были слишком тяжелы, а с другой — слишком легки на вес и милы на взгляд. В Греции существовало предание, что Ликург ввел в Лакедемоне железные деньги с той целью, чтобы вследствие их тяжести лакедемоняне не могли слишком много заниматься торговлей. Как бы то ни было, не подлежит сомнению, что в настоящее время железо было бы совершенно непригодно для наличных платежей, так как монета в один пенс весила бы, может быть, целый фунт, и вместо 5-фунтовой бумажки нам бы пришлось иметь дело с тонной железа. В Швеции в прошлом столетии главным орудием обращения служила медь, вследствие чего при получении больших платежей купцам приходилось брать с собой тачки. Многие сорта денег, употреблявшиеся в древности, были, нужно полагать, весьма неудобны для перемещения с места на место. Быки и овцы могут, конечно, сами передвигаться, но, например, рожь, шкуры, масло, орехи, миндаль и т. п., будучи во многих отношениях пригодны для исполнения роли менового средства, занимают слишком много места и весьма неудобны для перевозки. Удобоносимость денег — важное качество не только потому, что оно дает владельцу возможность без всякого труда носить в кармане небольшие суммы, но и потому, что крупные суммы могут быть перемещаемы с места на место, из одной части света в другую без больших расходов. Следствием этого является более или менее одинаковая ценность денег во всех частях света. Какое-либо вещество, которое в отношении к своей ценности очень тяжеловесно и занимает много места, как, например, хлеб или каменный уголь, может в одном месте находиться в недостаточном количестве, а в другом — в излишке, а между тем предложение и спрос на него не могут быть уравнены без больших расходов по перевозке. Напротив, для золота расходы по перевозке из Лондона в Париж, с включением страховки, составляют не больше 4/₁₀ процента и даже между самыми отдаленными частями земного шара не превышают 2–3 процента. Как денежный материал, разные вещества могут быть и слишком дороги, и слишком дешевы, так что в первом случае пришлось бы даже при повседневных сделках прибегать к микроскопу или химическим весам. Алмазы, помимо других свойств, делающих их непригодными для употребления в качестве денег, слишком дороги для мелких сделок. Ценность этого драгоценного камня пропорциональна квадрату его веса, так что он не может идти в сравнение с таким металлом, ценность которого растет в простом отношении к весу. Если примем ценность однокаратного алмаза, весящего 0,2 грамма, в 15 фунтов стерлингов, то простой расчет покажет, что он в 460 раз дороже золота. И некоторые другие редкие металлы, как иридий и осмий, слишком дороги для употребления в качестве орудия обращения. Даже золото и серебро слишком дороги для мелких денег. Английский серебряный пенс сейчас весит около 0,45 грамма, а если бы он был из золота, то он весил бы не больше 0,035 граммов. Наименьшие золотые монеты, которые мне пришлось видеть, это красивые восьмигранные монеты в четверть доллара, обращающиеся в Калифорнии; они весят менее 0,25 грамма и так тонки, что их можно сбросить на землю одним дуновением.

Раз деньги служат орудием обращения и должны, следовательно, сохраняться более или менее долго, то их внутренняя ценность и вещество не должны уменьшаться. Они не должны ни улетучиваться подобно алкоголю, ни гнить подобно животным продуктам или дереву, ни ржаветь подобно железу. Разрушаемые предметы, как яйца, сушеная треска, скот и масло, часто употреблялись в качестве денег, но, играя сегодня роль денег, они должны завтра же пойти в потребление; поэтому невыгодно оставлять у себя большой запас таких преходящих товаров, ценность которых, очевидно, должна подвергаться большим колебаниям. Разные сорта хлебов заслуживают этого упрека в гораздо меньшей степени, так как, будучи хорошо высушены, они в течение многих лет не претерпевают заметного уменьшения в своей ценности.

Все части или экземпляры вещества, употребляемого в качестве денег, должны быть гомогенны, или однородны, т. е. вещество должно во всей своей массе обладать одинаковыми свойствами, так чтобы одинаковые по весу части его имели и одинаковую ценность. Чтобы из нескольких однородных единиц правильно составить сумму, они должны быть равны между собой и вполне подобны одна другой, так чтобы дважды два всегда составляло четыре. Если бы мы имели дело с драгоценными камнями, то едва ли всегда 4 камня были бы как раз вдвое дороже, чем два. Благородные металлы в том виде, как их находят в земле, также не однородны во всей своей массе, а состоят из различных частиц, соединенных в разных отношениях; но это не имеет большого значения, потому что пробирный мастер легко может определить содержание чистого металла. В процессе очищения и чеканки вся металлическая масса получает почти одинаковое содержание, так что два одинаковых количества имеют и одинаковую ценность.

В тесной связи с однородностью находится делимость. Правда, всякое вещество может быть механически разделено на бесконечно малые части, так как даже самые твердые камни ломаются, а сталь режется более твердой сталью. Но недостаточно, чтобы денежный материал обладал делимостью; необходимо еще, чтобы после деления все части в совокупности имели точно такую же ценность, как раньше весь кусок. Если мы разрежем на куски кожу или дорогую шубу, то все части в совокупности будут иметь, за редким исключением, гораздо меньшую ценность, чем целая кожа или неразрезанная шуба; то же самое применимо к строевому лесу, кирпичам и многим другим материалам, которые после деления не могут быть снова соединены в одно целое. Напротив, части металла могут быть во всякое время снова сплавлены, а расходы, которых это потребует, вместе с потерей вещества, в высшей степени ничтожны при благородных металлах, составляя для 30 граммов (1 унция) не больше 1/₄-1/₂ пенса; вследствие этого ценность куска серебра или золота находится в простом отношении к весу заключающегося в нем чистого металла.

В высшей степени желательно, чтобы ценность менового средства, употребляемого в качестве денег, не подвергалась колебаниям. Оно должно обмениваться на другие товары в постоянных (в среднем) отношениях. Если бы в данное время деньги служили только мерилом ценности и меновым средством, то изменение ценности денег во времени имело бы относительно малое значение; ибо, так как с изменением ценности денег в том же отношении изменяются и цены товаров, то никто бы от этого не потерял и не выиграл, за исключением тех денег, которые человек имеет у себя в кармане, в своей кассе или у банкира. Но, как мы упомянули выше, на самом деле деньги употребляются также в качестве нормальной ценности при долгосрочных договорах, и часто обычай или закон предписывает определенные суммы для известных платежей, даже в том случае, если действительная ценность этих сумм изменилась. Поэтому всякое изменение ценности денег причиняет некоторым слоям общества больший или меньший убыток.

Наконец, денежный материал должен быть легко отличаем от всех других веществ. Как меновое сред­ство, деньги то и дело переходят из рук в руки, и сто­ило бы громадного труда, если бы всякий, кто полу­чает деньги, должен был их наследовать, взвешивать или даже подвергать химическому анализу. Если тре­буется много искусства, чтобы отличить хорошие деньги от плохих, то бедные и невежественные люди подвергаются несомненной опасности быть обману­тыми; поэтому меновое средство должно обладать оп­ределенными, ясными отличительными знаками, в которых никто не может ошибиться. Драгоценные камни, в том случае, если бы в других отношениях они были к тому вполне пригодны, не могли бы употреб­ляться в качестве денег по той причине, что только опытный ювелир в состоянии отличать поддельные камни от настоящих. Это требование лучше всего вы­полняется таким веществом, на котором не трудно от­тиснуть какой-либо значок, печать или рисунок, по коему человек может без труда убедиться, что он имеет дело с известной суммой денег. Другими сло­вами, вещество должно быть способно к превращению в монету, так чтобы в каком-либо куске его, выпущен­ном на законном основании и носящем установленный государством штемпель, всякий мог легко узнать доброкачественные легальные деньги, и чтобы моне­ты, носящие один и тот же штемпель, были совершен­но одинаковы по весу, величине и ценности. Несколько ниже мы рассмотрим, что необходимо для установле­ния хорошей монеты.

ГЛАВА V

Металлы в качестве денег

Нет надобности долго останавливаться на выяснении того, что перечисленные в III главе вещества, хотя они и обладают некоторыми существенными для денежного материала свойствами, далеко, однако, уступают в этом отношении металлам, из коих некоторые как будто самой природой созданы для того, чтобы исполнять роль денег, особливо если последние служат орудием обращения и средством для собирания сокровищ. Вследствие этого во все времена, от которых сохранились какие-либо памятники, золото, серебро, медь, олово, свинец и железо в большей или меньшей степени употреблялись в качестве денег. Серебро и медь до того слились в народном представлении со своей денежной ролью, что самые слова эти часто служили для обозначения денег. Греческое слово αργυροζ означает серебро, серебряную монету и деньги вообще; латинское aes означает не только красную и желтую медь и бронзу, но также деньги и плату, а французское argent значит и серебро, и деньги. Подобное же совпадение значений имеет место и в английском, и многих других языках. В Англии и теперь еще часто называют пенни медью (copper), хотя монета эта чеканится не из меди, а из бронзы. За исключением железа, все важнейшие металлы нелегко разрушаются и, при сохранении или передаче из рук в руки, либо вовсе не портятся, либо портятся весьма мало. Металлы почти однородны по всей своей массе, так что один кусок ничем, кроме веса, не отличается от другого, а в золоте и серебре очень легко определить и вычислить содержание чистого металла. Они также легко поддаются делению на части, будь то при помощи зубила или плавильного тигля, а отделенные куски могут быть снова сплавлены вместе без особенно больших расходов и с незначительной потерей вещества. Большая часть металлов может быть легко узнана и в высокой степени способна к чеканке. Каждый из них имеет свои отличительные черты, плотность и твердость, так что не требуется большой опытности, чтобы отличить один металл от другого. Их тягучесть позволяет придавать им какую угодно форму и величину и накладывать на них прочные знаки. Насколько мне известно, монеты никогда не изготовлялись из другого вещества, кроме металла, за исключением Сиама, где они делались из фарфора. Что касается постоянства в ценности, т. е. употребления денег в качестве нормальной ценности, то металлы в этом отношении, нужно думать, уступают другим предметам, например, хлебу. Хотя с древнейших времен они ценились очень высоко (как это можно заключить из того, что и в настоящее время некультурные народы причисляют их к наиболее ценным товарам), однако ценность их постоянно падала и падает, благодаря успехам промышленности и открытию новых механических и химических способов их добывания. Даже по сравнению с другими металлами они не всегда занимают одинаковое положение; так, например, во времена Гомера железо, по словам Гладстона, ценилось выше меди, которая в ту пору была самым обычным и употребительным металлом. Свинец еще мало был известен и ценился не так высоко, тогда как золото, серебро и олово и тогда уже занимали самое почетное место, остающееся за ними и по сию пору.

Обращаясь к рассмотрению каждого металла в отдельности, упомянем прежде всего сообщения Аристотеля, Поллукса и других писателей, по словам которых, в древние времена употребление железа в качестве денег пользовалось большим распространением. К сожалению, насколько нам известно, не сохранилось ни одной железной монеты, и это объясняется тем, что металл этот быстро ржавеет; мы также не имеем подробных сведений о форме и величине этих денег и можем только предполагать, что они представляли собой маленькие стерженьки, слитки или прутики, наподобие тех железных стерженьков, которые в настоящее время употребляются в торговых сношениях с туземцами Центральной Африки. Железные деньги недавно употреблялись также в Японии для мелких платежей, но теперь чеканка их прекращена. В цивилизованных странах монеты из чистого железа в настоящее время вовсе не встречаются, и причиной этому служат дешевизна материала, легкость подделки и то обстоятельство, что они скоро пачкаются и теряют ясность чекана. Однако сплавы из железа или стали с другими металлами иногда употребляются для чеканки разменной монеты.

Свинец часто употреблялся в качестве денег, и греческие и латинские поэты нередко упоминают о свинцовых деньгах. В 1635 году в Массачусетсе употребляли для мелких платежей свинцовые шарики ценностью в фартинг (1/₄ пенса). В настоящее время в Бирмане свинец служит разменной монетой, и куски его на вес употребляются для мелких платежей. Необыкновенная мягкость делает этот металл в чистом виде непригодным для чеканки; он входит составной частью в сплав, употребляемый там и сям в качестве материала для монеты.

Олово также служило в разные времена для изготовления денег. Первые оловянные монеты, о которых мы имеем некоторые достоверные известия, были отчеканены Дионисием Сиракузским; а так как в те времена олово привозилось, главным образом, из Корнваллиса, то едва ли подлежит сомнению, что первые монеты, бывшие в ходу в Британии, были из олова. Во многих нумизматических коллекциях находятся целые серии оловянных монет, отчеканенных римскими императорами; английские короли также нередко выпускали оловянные монеты. При Карле II в 1680 году были выбиты из олова фартинги, которые, в предотвращение подделок, имели посредине медную головку. Оловянные монеты в 1/₂ и 1/₄ пенса выпущены были также Вильгельмом Оранским в 1690–1691 годах. Оловянные монеты существовали на острове Яве, в Мексике и в других странах; среди обитателей прибрежья Малаккского пролива еще и теперь, говорят, олово на вес функционирует как деньги. Во многих отношениях олово представляет прекрасный материал для разменной монеты, так как оно красивого белого цвета, не подвергается действию влажности и воздуха и обладает большей внутренней ценностью, чем медь. К сожалению, вследствие своей мягкости, хрупкости и гибкости оно в чистом виде непригодно для чеканки.

Медь представляет много преимуществ в качестве денежного материала. Она не изменяется на сухом воздухе, имеет красивый красный характерный цвет, а штемпель отчеканивается на ней лучше и сохраняется дольше, чем на большинстве других металлов. Медные деньги пользуются большой распространенностью, либо как единственные, либо как разменные наряду с золотой и серебряной монетой. У евреев древнейшие монеты были, главным образом, из меди; римской металлической монетой была aes, нечистая медь, а с 269 года до Р.Х. стали употребляться серебряные монеты. Позднее медь употреблялась не только как разменная монета, но в Швеции она не дальше, как 100 лет тому назад, составляла главную массу обращающихся денег. В настоящее время низкая ценность меди служит препятствием к ее всеобщему распространению. Если бы английский пенс был медный, то он соответственно своей номинальной ценности должен был бы весить 54–55 граммов. Другое неудобство меди состоит в том, что ее ценность подвергается значительным колебаниям, а так как в настоящее время бронза представляется весьма пригодным для выделки монеты материалом, то нужно думать, что в будущем монета едва ли будет чеканиться из чистой меди.

Всякому известно, что серебро выделяется из ряда других металлов своим прелестным белым блеском, в отношении которого оно не имеет себе равных. Некоторые искусственные сплавы, как, например, зеркальный или британский металл, имеют почти такой же блеск, но они или хрупки, или так мягки, что не дают такого чистого звука, как серебро. Правда, будучи долгое время на воздухе, серебро теряет свой блеск, покрываясь тонким слоем сернистого серебра; но это обстоятельство не может служить серьезным препятствием к употреблению его в качестве монеты, потому что слой сернистого серебра всегда остается тонким, а по его характерному темному цвету даже легко отличить настоящий металл от поддельного. Сплавленное в надлежащей пропорции с другими металлами, серебро достаточно твердо, чтобы не стираться слишком скоро, и, кроме золота, оно более всех металлов поддается ковке и чеканке. Монету или какой-либо другой предмет, изготовленный из серебра, можно узнать по следующим признакам:

1) по красивому, чистому, белому блеску в свежеотбитом или отскобленном месте;

2) по темному цвету таких мест, кои подвергались долгому действию воздуха;

3) по своему малому удельному весу;

4) по чистому металлическому звуку при подбрасывании;

5) по своей значительной твердости;

6) по тому обстоятельству, что раствор серебра в крепкой азотной кислоте, выставленный на некоторое время на свет, чернеет.

С тех пор, как было открыто искусство выделки монеты, серебро чеканилось во все времена; по своей ценности, по сравнению с золотом и медью, оно занимает в денежной системе среднее место. Ценность серебра остается почти неизменной в течение 50—100 лет, потому что, кроме денег, громадное количество этого металла идет на изготовление посуды, часов, ювелирных вещей и предметов украшения всякого рода, так что даже чрезвычайно богатая добыча не может произвести заметного избытка. Почти во всех частях света имеются богатые серебряные рудники, а некоторое количество серебра, правда, небольшое, но равное по весу количеству добываемого свинца, извлекается и на свинцовых заводах по Паттинсоновскому способу.

При всей своей красоте серебро уступает, однако, в этом отношении золоту, которое отличается таким соединением полезных и бросающихся в глаза свойств, что оно не имеет себе равных среди всех известных нам веществ. С блестящим ярко-желтым цветом оно соединяет в себе чрезвычайную тягучесть и высокий удельный вес, уступающий только удельному весу платины и некоторых других, весьма редких и малоизвестных металлов. Имеем ли мы в руках золотую монету или нет, в этом мы обыкновенно убеждаемся по следующим трем признакам:

1). по блестящему желтому цвету;

2). высокому удельному весу;

3). по звонкому металлическому звуку при бросании, по которому легко узнать, имеются ли в монете платина и свинец.

Если после этого все еще существует сомнение, золото ли данный металл или нет, то нужно только испытать его растворимость. Золото трудно растворяется и поддается действию немногих реагентов: слабые кислоты на него не действуют, а глянцевитость его сохраняется, как бы долго оно ни подвергалось действию сухого, влажного или нечистого воздуха. Крепкая азотная кислота легко растворяет всякий поддельный металл такого же цвета, но не оказывает никакого действия на золотую монету и — самое большее — растворяет, и то в небольшом количестве, сплавленные с золотом медь и серебро. Во всех почти отношениях золото вполне пригодно для чеканки монеты. В химически чистом виде оно почти такое же пластичное, как олово; но если к нему прибавить меди в размере Ио или У\2 его веса, то оно делается достаточно твердым, чтобы не подвергаться стиранию от большого употребления и издавать звонкий металлический звук. Оно при этом сохраняет полную тягучесть и способность принимать и удерживать ясные оттиски. Его точка плавления не слишком высока, и даже при самой высокой температуре, какой только можно достигнуть в печи, металл не претерпевает ни заметного окисления, ни испарения. Разные монеты и куски металла могут быть поэтому обращены в слитки без заметной потери вещества, а издержки переплавки составляют не больше полпенса за тройскую унцию (21/₂ коп. за 31 грамм), или 1/₂₀ процента.

Платина принадлежит к числу тех сравнительно редких металлов, которые открыты лишь недавно. Вследствие своей необыкновенно высокой точки плавления и малого сродства с кислородом она трудно разрушается, а белый цвет, соединенный с высоким удельным весом, представляет достаточно надежную гарантию против смешения ее с другими металлами. Так как она, следовательно, удовлетворяет, по-видимому, всем существенным требованиям звонкой монеты, то русское правительство, владеющее громадными платиновыми рудниками на Урале, начало в 1828 году чеканить из платины монеты в 12, 6 и 3 рубля. Будучи не так блестяща, как золото и серебро, платина редко или вовсе не употребляется для выделки предметов украшения, а в более или менее значительных количествах она употребляется лишь для химических исследований. Ввиду этого не собирают больших запасов платины, а так как, вследствие малочисленности мест нахождения, производство ее не может сильно увеличиваться, то всякое изменение в спросе тотчас вызывает большее или меньшее изменение в цене металла. Другое неудобство — дороговизна чеканки и перечеканки, обусловливаемая ее тугоплавкостью. Вследствие этого платина оказалась непригодной для изготовления из нее монеты, и в 1845 году чеканка платиновой монеты в России была прекращена, а выпущенные раньше монеты изъяты из обращения.

Никель в прежние времена составлял истинную муку для горнозаводского рабочего, но в последнее время он занял видное место в индустрии и учении о деньгах. Он употребляется только в сплавах с другими металлами; при чеканке он обыкновенно сплавляется с тремя частями (по весу) меди. Мелкая бельгийская монета и американские центы сделаны из этого материала и, по-видимому, вполне целесообразны. В Англии в 1869 и 1870/71 годах были отчеканены из такого сплава пенсовые и полупенсовые монеты, предназначенные для колонии Ямайки, на сумму 3000 фунтов, и то были самые красивые монеты, какие когда-либо выпускались в Тауэр Хилле; во многих отношениях они представляли прекрасное орудие обращения, но, к сожалению, были сделаны крупнее и тяжелее, чем следовало. Чеканка этой монеты была приостановлена, главным образом, потому, что монетный мастер, получив в 1873 году требование на новое количество этой монеты, нашел, что, вследствие вздорожания никеля, внутренняя (металлическая) ценность монеты, не считая даже издержек чеканки, будет выше ее номинальной ценности. Причиной вздорожания никеля послужило то, что на металл этот, добываемый еще в незначительных количествах, внезапно появился большой спрос, когда германское правительство решило чеканить из описанного выше сплава монеты в 5 и 10 пфеннигов. Монеты эти очень удобны по величине и во всех отношениях целесообразны. Германская Империя обладает в настоящее время наилучшей в свете разменной монетой.

Перечисленные металлы не исчерпывают всех известных в химии, и было бы поэтому слишком поспешно утверждать, что и в будущем деньги будут всегда приготовляться из тех же металлов, из каких они приготовлялись до сих пор. Весьма возможно, что когда-либо в качестве денег будет употребляться еще более ценный металл, чем золото. До сих пор главными меновыми средствами последовательно служили: 1) медь, 2) серебро, 3) золото; по мере того, как постепенно уменьшалась ценность металлов, более дорогой металл заменял менее дорогой, а теперь золото, которое удобнее перемещать с места на место, все более и более отодвигает серебро на задний план. Возможно, что со временем золото, в свою очередь, будет заменено более дорогим металлом, например, редкими и трудно поддающимися обработке осмием, иридием или палладием. Пока возможность эта относится, впрочем, к области фантазии. С другой стороны, некоторые пригодные для монеты металлы, например, алюминий и марганец, дешевле серебра, и, быть может, небесполезно было бы исследовать, не представляют ли эти и подобные им металлы наилучшего разрешения вопроса о разменной монете.

Что касается сплавов, то имя им — легион. В самом деле, металлы редко употребляются в чистом состоянии, т.е. не в виде сплавов. Даже золото и серебро, употребляемые на монетных дворах, в действительности не что иное, как сплавы одного с другим или с медью. Последняя в качестве монеты также употреблялась в соединении с другими металлами. Римский as состоял не из чистой меди, а из смеси aes, содержавшей медь и олово и похожей на бронзу, употребляемую ныне во Франции, Англии и других странах для разменной монеты. Некоторые римские императоры чеканили в больших размерах латунь. Без сомнения, в прежние времена случалось также, что те, кои занимались добыванием металла, получали при плавлении сплав, который они не могли разложить на дальнейшие составные части, и в таком же виде перерабатывали его в монету. Этим, вероятно, и объясняется происхождение той замечательной смеси, состоящей из 60—70 частей меди, 20—25 частей цинка, 5—11 частей серебра с некоторой дозой золота, свинца и олова, из которой выделывалась разменная монета (stycas) при древних нортумберлендских королях. В особенно затруднительных обстоятельствах короли временами чеканили монету из того металла, который легче всего было достать. Так, например, по старин­ным известиям, ирландские деньги при Якове II де­лались из смеси сплавленных пушек и колоколов, из старой меди, латуни и составного сплава, из старой кухонной утвари и из всевозможных старых металлов, какие только его чиновники могли достать. Этот же король, говорят, сделал попытку пустить в обращение кроны из составного сплава с такой же номинальной ценностью, как серебряные кроны.

ГЛАВА VI

Монета

Не подлежит спору, что в отношении удобств денежного обращения металлы далеко превосходят все другие вещества; несомненно также, что некоторые металлы для этой цели несравненно пригоднее, чем другие. О золоте и серебре можно сказать словами Тюрго, что, независимо от обычая и закона, они как будто самой природой предназначены для роли всеобщих денег. Если бы даже никогда не было открыто искусство чеканки монет, то золото и серебро всё же, вероятно, играли бы роль денег во всемирной торговле; нам предстоит, однако, рассмотреть, в какой форме можно выгоднее всего воспользоваться драгоценными свойствами этих металлов.

В первобытные времена меновым средством служили грубо взвешенные или приблизительно оцененные куски металла. Некоторые из дошедших до нас старинных монет представляют собой aes rude, т. е. грубые, бесформенные куски меди, употреблявшиеся в качестве денег у древних этрусков. В Болонье, в музее Archiginnasio можно видеть скелет полузарытого в землю этруска, держащего костлявой рукой кусок грубой меди, которые в нее вложили, чтобы он мог уплатить Харону за перевозку. Плиний говорит, что медь в грубом виде служила орудием обращения еще до Сервия Туллия. Позднее служили деньгами медь, латунь и железо, вероятно, в форме маленьких слитков или прутиков; название греческой единицы ценности «драхма» (drachma) произошло, полагают, от того, что шесть таких кусков металла, из коих каждый назывался «обол» (Obolus), можно было взять одной рукой. Это была, нужно думать, первая денежная система, основывавшаяся просто на счете кусков металла.

Золото в том простейшем виде, как оно получается из аллювиальных наносов, имеет вид песка или зерен, и это первоначальная форма золотых денег: древние перуанцы, во избежание потерь, хранили золотой песок в стволе пера, и в таком виде с ним удобнее было обращаться. В золотопромышленных кругах Австралии, Калифорнии и Новой Зеландии золотой песок и теперь еще, при помощи чувствительных весов, прямо обменивается на другие товары. Искусство плавить золото и серебро и придавать им с помощью молотка любую форму было известно давно; и теперь еще бедняк-индус, сберегший пару рупий, отдает их серебряных дел мастеру, чтобы сплавить их и выковать из полученной массы браслет, который он потом носит не только как украшение, но и как сокровище.

Подобным же образом готы и кельты придавали золоту форму толстой проволоки, которую они сворачивали в спиральные кольца и, вероятно, носили на пальцах до тех пор, пока не появлялась надобность в меновом акте. Едва ли подлежит сомнению, что эти кольцеобразные деньги, образчики которых были в большом количестве найдены в разных частях Европы и Азии, составляют первое приближение к монете. Временами кольца преднамеренно делались одного веса: Цезарь рассказывает, что у бриттов были железные кольца, которые делались определенного веса, чтобы могли служить в качестве денег. В других случаях кольца или амулеты покупались и продавались при помощи весов: на египетских рисунках изображены люди, взвешивающие кольца. По всей вероятности, необходимость частого взвешивания предотвращалась тем, что наполняли мешки кольцами до определенного веса и затем их запечатывали; такой характер имеют, вероятно, наполненные серебром мешочки, которые во 2-й книге Царств (стих 23) Нааман дает Гехази. Кольцеобразные деньги циркулируют ныне в Нубии. Золото и серебро употреблялись в качестве денег и во многих других формах: сиамские деньги, например, представляют маленькие, своеобразно скрученные вдвое прутики или стерженьки. В Пондишери и других местах золото циркулирует в виде мелких зерен или пуговиц.

Время изобретения искусства чеканить монету можно определить с некоторой степенью достоверности. Во времена Гомера монеты были, вероятно, еще неизвестны, между тем как в эпоху Ликурга они уже были в употреблении. Мы можем, следовательно, вместе с некоторыми авторитетами принять, что они были изобретены в промежутке между этими двумя событиями, около 900 года до Р.Х. Предание рассказывает также, что первые серебряные деньги были выбиты на острове Эгине около 895 года до Р.Х. аргосским королем Фейдоном; предание это подтверждается найденными на Эгине маленькими серебряными стерженьками, снабженными оттисками. Позднейшие исследования показали, однако, что Фейдон жил около половины VIII столетия до Р.Х., а Грот собрал много данных, свидетельствующих о том, что король этот отчеканил монеты не на острове Эгине, а в Аргосе. Что касается вопроса о том, как именно было сделано это открытие, то мы имеем на этот счет достаточно определенные сведения. Как видно из египетских рисунков или из оттисков на жженных камнях в Ниневии, уже в очень древние времена были в ходу печати или штемпеля; а так как они употреблялись для обозначения владения или для утверждения договоров, то со временем ими стали пользоваться и для выражения власти. Когда какому-либо монарху в первый раз пришло в голову отметить на куске металла его вес, то он, естественно, воспользовался для такого публичного акта своей печатью, подобно тому как в пробирной палатке употребляется штемпель, чтобы обозначить содержание чистого металла на золотых или серебряных предметах. Первоначально не делали, вероятно, никаких попыток придать металлу такую форму, чтобы вес его не уменьшался, а оттиск или значок не стирался. Первые отчеканенные в Лидии и Пелопоннесе монеты имели оттиск только на одной стороне. Персидские деньги, называемые Larin, представляют круглую серебряную проволоку, длиной приблизительно в 60 сантиметров, скрученную вдвое, со штемпелем на одной стороне, сделанной с этой целью плоской. Это, вероятно, пережиток кольцеобразных денег. Большая часть циркулирующих в Китае денег состоит из маленьких серебряных башмакообразных слитков; правительство определяет их пробу, а затем снабжает штемпелями. Хотя кольца, зерна и штемпелеванные слитки уже приближаются к монете, но чтобы деньги действительно соответствовали своей цели, необходимо еще кое-что. Штемпель должен свидетельствовать не только о первоначальном содержании чистого металла и о первоначальном весе, но и о том, что монета потом не подверглась порче. При современном способе чеканки металл обращают в плоские куски круглой, овальной, квадратной, шести- и восьмигранной или какой-либо другой формы, а затем с помощью резного штемпеля накладывают печать на обе стороны, а иногда и на края. Это не только затрудняет и связывает с большими расходами подделку монеты, но и целость печати служит еще для нас ручательством в том, что прежние владельцы монеты не подвергли ее порче. Смотря по тому, ясен ли оттиск или стерт, гладок ли край или шероховат, можно заключить о том, долго ли монета находилась в употреблении или нет. Монеты — это куски металла, которых вес и проба засвидетельствованы целостью выдавленной на их поверхности печати.

В разные времена монеты имели разные формы, хотя господствующий тип составляли круглые монеты. Среди многочисленных выпущенных немецкими государствами монет встречаются и восьми- и шестигранные. В Зальцбурге в 1513 году выпущена была Рудбертом своеобразная квадратная монета с круглым значком посередине; в Англии и других странах осажденные города выпускали так называемые осадные деньги квадратной или ромбоидальной формы. К числу замечательных монет, находившихся когда-либо в употреблении, принадлежат и крупные плитки чистой меди, обращавшиеся в ХVIII столетии в Швеции; они имели в толщину около дюйма, а поверхность их была различна, смотря по ценности: так, полталера имело 9 квадратных сантиметров, а 2 талера — 19; последняя монета весила 453 грамма. Так как невозможно было покрывать одной печатью всю поверхность этих монет, то, чтобы затруднить, насколько возможно, порчу, на них выдавливался один круглый значок посередине и по одному на углах. У восточных народов встречаются еще более своеобразные монеты. В Японии большая часть циркулирующих денег состоит из итцибу — продолговатых, плоских, снабженных выдавленными на обеих сторонах значками и надписями серебряных монет с рельефным чеканом; подобную форму имеют и меньшие серебряные монеты. Между более мелкими японскими монетами встречаются также литые овальные, с квадратным отверстием посередине, сделанные из меди или из металлической смеси. Китайские «каш», представляют собой, как известно, круглые пластинки из желтой меди с четырехугольным отверстием посредине, чтобы их легко было нанизывать на нитку. Таковы же монеты на острове Формозе, они только крупнее и толще. Все монеты, обращающиеся в Китае, Японии и на острове Формозе и сделанные из меди или легкого металла, отличаются широкими, плоскими краями, выпуклыми значками на углубленном фоне, наподобие медных пенсовых монет Бультона и Иатта. Эти монеты выливаются в формах, а затем выпуклые части выглаживаются напилком; они лучше европейских монет предохранены от изнашивания и дольше сохраняют свой чекан, но их легко подделывать. Но самые странные монеты — это саблевидные, когда-то циркулировавшие в Персии.

Отыскание наилучшей формы монеты и наилучшего способа чеканки — дело первостепенной важности. Употребление чеканных денег вызывает также их подделку, а искушение, представляемое этим искусством, так велико, что, как показал опыт двух тысяч лет, никакие наказания не в состоянии его изгнать. Тысячи людей обрели смерть на эшафоте за фальшивые монеты; за это преступление установлены такие же наказания, как за оскорбление величества — и все безуспешно. Рудинг потому прав, утверждая, что наши усилия должны быть направлены не на наказание преступника, а на предупреждение преступления посредством усовершенствований в монетном искусстве. Монеты должны чеканиться с таким совершенством, чтобы искусная подделка или изменение настоящей монеты было прямо невозможно. При выборе рисунка для монеты нужно, главным образом, принять во внимание следующие моменты — должно воспрепятствовать:

1) подделке;

2) преступному уменьшению веса;

3) изнашивание металла должно быть сведено к минимуму;

4) монета должна быть историческим и художественным памятником государства, ее выпускающего, и народа, ее употребляющего.

Лучшее средство воспрепятствовать подделке заключается в том, чтобы чеканка была выполнена с возможным совершенством и чтобы монеты производились не иначе, как с помощью больших машин. Если монеты выливаются, то фальшивый монетчик может их фабриковать так же легко, как правительство, и по этой-то причине так трудно было в Римской империи отличить настоящую монету от фальшивой. Выбитые деньги представляют большой шаг вперед сравнительно с вылитыми, а чеканенные — сравнительно с выбитыми. Следующее крупное улучшение представляет паровая чеканка по способу Бультона и Уатта, а в настоящее время почти повсюду употребляется пресс Ульгорна и Тонненлира. Наибольшее внимание должно быть обращено на искусное исполнение надрезов, надписей и других знаков на краях; этим достигается двоякая цель: делается невозможным обрезывание монеты и затрудняется дело фальшивого монетчика. В древности монеты имели простые, нештемпелеванные края, и лишь в 1573 году, при Карле IX выпущена была во Франции серебряная монета с надписью на краях. Английские монеты были снабжены рисунком на краях лишь в 1658 и 1662 годах. Почти все более крупные монеты, выпускаемые в настоящее время английским и большинством других монетных дворов, имеют на краях надрезы. Снаряд, выдавливающий эти надрезы, употребляется исключительно на монетных дворах. Посредством надпиливания рукой нет возможности их подделать.

Что касается художественных достоинств монеты, то здесь не место подробно о них распространяться. Заметим только, что многие из ныне употребляемых английских монет свидетельствуют об отсутствии художественного вкуса. Едва ли можно представить себе менее красивые монеты, чем английские шиллинги и полушиллинги, появление которых восходит к тому времени, когда в Англии многие отрасли искусств были в упадке. Но после того как, благодаря усилиям частных лиц, строительное и другие искусства снова поднялись на надлежащую высоту, и правительство не могло оставаться позади. Флорин есть, без сомнения, значительный шаг вперед в сравнении с шиллингом и представляет во многих отношениях возвращение к стилю старых английских денег. В 1847 году были отчеканены очень красивые кроны подобного же стиля, но они, к сожалению, не были выпущены в обращение.

Многие государства издавали особые монеты в память крупных событий, как то: завоеваний, юбилеев, вступлений на престол. Немецкие государства, в особенности Пруссия, выпустили целый ряд подобных монет до коронационного талера 1861 года и победного талера 1871 года включительно. Многие монеты этого рода тотчас же препровождались в нумизматические коллекции и сохранились как медали. Если бы все произведения словесности были в один прекрасный день уничтожены, а наши нынешние города и их общественные памятники сравнены с землей, то подобные металлические монеты оказались бы, без сомнения, самыми прочными памятниками, и история прусских королей была бы, без сомнения, в далеком будущем исследована нумизматами, подобно тому, как недавно династии Бактрии восстановлены были при помощи монет. В 1842 году Antenor Joly выступил во французских палатах с проектом установить исторические деньги; в 1852 году он возобновил свое предложение. Эрнст Дюма также предлагал выпустить бронзовые монеты в 20 сантимов, которые служили бы одновременно в качестве денег и исторических памятников. Эти предложения, однако, не встретили сочувствия во Франции, а в Англии никогда подобные проекты не возникали.

Всякое цивилизованное общество нуждается в известном запасе хорошо отчеканенных монет; возникает поэтому вопрос, как создать такие деньги. Монеты одного и того же достоинства должны содержать одинаковое количество чистого металла, что должно быть удостоверено штемпелем. Спрашивается: следует ли предоставить удовлетворение спроса на монеты свободному соперничеству фабрикантов и торговцев, подобно тому, как это происходит с пуговицами и иголками, или же необходимо учредить особое ведомство, которое должно строго следить за доброкачественностью монеты? Всякое мнение имеет своих защитников. Так и в данном случае: есть люди — их, правда, немного, — которые полагают, что чеканка монет должна быть предоставлена свободному соперничеству. Особенно развивает этот взгляд Герберт Спенсер в своей «Социальной Статике»; по его мнению, подобно тому, как мы доверяем лавочнику или булочнику, что они отвешивают нам надлежащее количество чаю или хлеба, так и любой торговой фирме можно было бы доверить снабжение публики соверенами и шиллингами, и ее собственный интерес служил бы гарантией против злоупотреблений. Публика обращается преимущественно к такому лавочнику, который продает хороший чай, и к тому булочнику, коего хлеб полновесен; так и честный монетный фабрикант овладел бы рынком, и его хорошие деньги вытеснили бы плохие деньги других фабрикантов. При всем почтении, с которым я отношусь к такому глубокому мыслителю, как Герберт Спенсер, я позволю себе, однако, заметить, что он распространяет здесь общий принцип на исключительный случай, к которому принцип этот не может быть применен. Он упустил из вида важный закон Грэшема (см. след. главу), по которому хорошие деньги никогда не могут вытеснить плохих. Как увидим ниже, в отношении циркулирующих денег личный интерес индивидуума действует как раз в обратном направлении, и если бы право чеканки было свободно, то лучшие дела были бы у тех, кто продавал бы легкие деньги за пониженные цены. Этот вывод вполне подтверждается практикой, ибо всякий раз, как выпуск монеты предоставлялся частным фабрикантам, происходила порча монеты. Английские медные монеты долгое время выпускались лавочниками, и следствием этого явилось то, что они были очень легковесны и выпускались в слишком больших количествах. В жизнеописании Болтона и Уатта Смайлс приводит интересное письмо, в котором Болтон жалуется на то, что он во время своих поездок получал от взимателей дорожной платы средним числом на каждый настоящий пенс два фальшивых. Он рассказывает, что мелкие фабриканты покупали медные монеты с номинальной ценностью в 36 шиллингов за 20 шиллингов серебром и этими деньгами уплачивали своим рабочим заработную плату, получая таким образом значительный барыш. Этой плохой монеты расплодилось такое множество, что на одном народном собрании в Стокпорте постановлено было впредь не принимать других полупенсовых монет, кроме выпущенных Обществом Энглези и имеющих полный вес. Мы видим, следовательно, если только вообще тут необходимо какое- либо доказательство, что личный интерес индивидуума не может удалить из обращения плохие деньги, и едва ли резолюция народного собрания имела успех. Китайские монеты, именуемые Kasch или Le, изготовляются, обыкновенно, частными фабрикантами, вследствие чего монеты эти с каждым днем ухудшаются. Нам кажется, что изготовление денег может быть менее всего предоставлено свободной конкуренции. Даже в конституционных государствах право чеканки всегда представляет прерогативу короны. Лучше всего оставить монетное дело всецело в руках правительства и его ученых советников, подробно изучивших все трудности денежного и монетного вопроса. Эта область должна быть свободна от влияния политических партий и общественного мнения и сосредоточиться в руках сведущих людей. Правда, в прежние времена самыми вредными подделывателями монет были сами короли, что часто вело к порче денежной единицы; но едва ли можно опасаться повторения этого в наше время. Опасность лежит, напротив, в совершенно другом: благожелательное народу правительство может не иметь мужества ввести необходимые улучшения в денежную систему без согласия на то народа, который отчасти под влиянием привычки, отчасти по незнакомству с предметом не в состоянии будет прийти к соглашению насчет лучшей системы.

ГЛАВА VII

Законы металлического обращения

Необходимо различать три момента

1) фактически употребляемые монеты,

2) цифры, на них выставленные, и

3) отношение этих цифр к принятой единице ценности.

Далее, нужно различать:

1) монеты, ценность которых соответствует содержимому в них металлу, и

2) металл, на который они обмениваются, или другие монеты, для которых они служат узаконенным эквивалентом.

Прежде всего необходимо точно установить значение нормальной единицы ценности. Ценность должна быть выражена в определенном количестве конкретного вещества, измеряемом неизменной весовой или объемной единицей. Подобно тому как в физике всякая величина выражается в какой-либо действительно существующей единице, — для измерения и выражения ценности необходимо установить единицу в лице определенного количества одного или нескольких определенных, неизменяемых товаров. Выражение нормальная единица ценности почти всегда неправильно понимают в смысле действительно существующей вещи с неменяющейся ценностью. Но, как мы видели выше, ценность — не что иное, как изменчивое по своей природе меновое отношение двух товаров, так что нет основания думать, чтобы какое-либо вещество могло сохранить одну и ту же ценность от одного дня до другого. Смысл нормальной ценности заключается лишь в том, что устанавливается определенное количество однородного неменяющегося вещества, при помощи которого могут быть выражены и учтены всевозможные отношения ценностей, не соображаясь при этом с теми чувствами и психическими явлениями, кои вызываются в людях товарами. По мотивам, изложенным выше, оказывается наиболее целесообразным выбрать для выражения нормальной ценности один из металлов — золото, серебро или медь. Абсолютный вес или абсолютная величина денежной единицы не имеют никакого или очень мало значения, если только она всеми признана таковою, раз навсегда вполне точно установлена и неослабно применяется. Прежде чем был установлен аршин в качестве единицы длины, никто бы не пострадал, если бы его сделали на два-три вершка длиннее; решительно безразлично, употребляется ли в качестве единицы дюйм, фут, сажень или миля, раз только одна из этих мер точно установлена, а другие находятся к ней в определенном отношении. Равным образом не имеет никакого значения, будет ли принят за единицу ценности фунт золота или унция, или же количество его, содержащееся в соверене. Но безусловно необходимо, чтобы всякое выраженное в деньгах обязательство вполне точно указывало, сколько золота данной пробы должно одно лицо уплатить другому. Шевалье и некоторые другие экономисты континента пытались изобразить выгоды всеобщей нормальной единицы ценности, основанной на десятичной системе весов, причем единица эта состояла бы из 10 граммов золота; они, по-видимому, ожидали чудесных результатов от этого соотношения между золотом и весом. Оно, конечно, представляло бы некоторые удобства для тех лиц, которые торгуют благородными металлами и которым приходится вычислять металлическую ценность монет, с целью вывозить их за границу и обращать в слитки, или же для монетных чиновников, определяющих вес монет и их пробу; для всех же других решительно безразлично, основаны ли единицы ценности на десятичной системе весов или нет. Людям, употребляющим монеты в обыкновенном торговом обороте, нет надобности знать, сколько металла они в себе содержат. Из 10 000 человек едва ли один знает или должен знать, что соверен содержит 123,27 грана, или 7,987 граммов нормального золота. Кроме того, если бы мы некоторое число граммов какого-либо металла приняли за единицу ценности, то ценность монет, сделанных из других металлов, выразилась бы в больших дробях, при вычислении которых приходилось бы принимать во внимание рыночную цену этих металлов. Из всего вышеизложенного вытекает, что нормальная единица ценности может представлять собой любое весовое количество материала или сплава определенного состава, и количество это, вообще безразличное для народной массы, должно быть так подобрано, чтобы оно более всего соответствовало народным обычаям и другим общественным отношениям.