Помоги проекту - поделись книгой:
Потери танковых частей и соединений 33-й армии составили[117]:
12 Т-34, 3 Т-60—70, 3 СУ-152, 5 СУ-85 – сгоревшими;
13 Т-34, 4 Т-60—70, 3 СУ-152, 5 СУ-85, 2 СУ-76 – подбитыми;
4 Т-34, 1 СУ-152 и 2 СУ-85 – подорвавшимися на минах.
Некоторый разнобой в данных о потерях, в частности меньшее число в числе потерянных на минах, скорее всего, связан с переходом в другую категорию. Подорвавшиеся на минах танки были добиты артиллерийским огнем противника и перекочевали в графы «сгоревшие» или в лучшем случае «подбитые».
Одновременно с 33-й армией на богушевском направлении перешла в наступление 5-я армия. Однако ее соединения были заметно слабее, чем у соседа. 157-я стрелковая дивизия имела в строю 3702 человека, 97-я стрелковая дивизия – 3893 человека. Продвинувшись в первый день на 1,5–2 км, они быстро исчерпали наступательный потенциал.
В свою очередь, по данным ее оперативного отдела, потери немецкой 3-й танковой армии в ходе отражения наступления 33-й и 5-й армий с 21 по 30 марта составили 474 человека убитыми, 1461 ранеными и 297 пропавшими без вести[118]. Всего 2232 человека.
Общие результаты последней операции на Западном стратегическом направлении были угнетающими. Даже локального успеха, подобного ликвидации плацдарма Новики в феврале, добиться не удалось. Как позднее говорил К. Симонову бывший начальник штаба Западного фронта А. П. Покровский, «а было всего мало как раз в этой последней операции, после которой его сняли. Мало было танков. Мало было снарядов. Мало было людей. Нечем было выполнять задачи».
В данном случае с ним сложно не согласиться. Состояние танковых войск Западного фронта к 20 марта 1944 г. оставляло желать лучшего. В итоге танковые бригады уже в первые дни наступления, понеся потери, по существу, выбыли из борьбы. Численность стрелковых соединений также была не на высоте.
Расчет готовит к выстрелу 280-мм мортиру 601 (f). Полоса ГА «Центр», начало 1944 г.
Так же как и предыдущие наступательные операции, наступление в конце марта 1944 г. отражалось немцами ураганным огнем артиллерии. Расход боеприпасов войсками немецкой 3-й танковой армии в ходе отражения советского наступления 21–31 марта 1944 г. характеризовался следующими цифрами[119]:
15-см sFH18—14 337 выстрелов;
15-см sFH42—1375 выстрелов;
10-см К-18—14 472 выстрела;
21cm Morser 18—1709 выстрелов;
15,5cm 414 (f) – 9017 выстрелов;
28cm 601 (f) – 2032 выстрела.
Особенно впечатляет последний пункт: больше 2 тыс. снарядов по два центнера каждый, 400 тонн металла. Обычно расход боеприпасов трофейных французских 280-мм мортир был существенно меньше. Такой пик не может быть объяснен дефицитом боеприпасов ранее и их поступлением в марте. Запасы выстрелов к мортирам Шнейдера зимой 1943/44 г. стабильно держались в армии Рейнгардта на уровне в 2–4 тыс. штук.
Ввиду большой массы снаряда (205 кг) заряжание 280-мм мортир производилось с помощью крана. Полоса ГА «Центр», начало 1944 г
Также довольно много было расстреляно снарядов к дальнобойным 10-см пушкам К-18. Обычно их доля в общем расходе была невелика, а в последней декаде марта оказалась на уровне 150-мм гаубиц. Скорее всего, это было связано с расположением батарей этих орудий относительно советского вклинения.
Глава 4
Обсуждение
Неудачных операций на Западном направлении зимой 1943/44 г. стеснялись. Через штампы «секретно» в описи оперативного отдела Западного фронта, густо наставленные в охватывающий несколько месяцев период, проглядывает именно это чувство. Не без оснований считалось, что к 1944 г. выучка войск должна выйти на достаточно высокий уровень, чтобы не допускать досадных ошибок в подготовке наступательных операций. Тем не менее эти самые несколько месяцев один из участков советско-германского фронта превратился в Верден и Сомму.
Никак нельзя согласиться со сведением всех проблем исключительно к 33-й армии и лично к В. Н. Гордову. В разные периоды позиционных сражений на Западном направлении зимой 1943/44 г. роль первой скрипки доставалась разным командармам. Так, на оршанском направлении осенью 1943 г. и в марте 1944 г. главный удар наносила 31-я армия В. А. Глуздовского. Он также был отстранен от командования и направлен в распоряжение ГУК НКО, позднее командовал 7-й армией в Карелии и 6-й армией на 1-м Украинском фронте. Одним словом, армиями на вспомогательных направлениях.
Основную роль в успехе немецкой обороны сыграли два действующих лица сражений осени 1943 г. и зимы 1943/44 г. Во-первых, это бронетехника, использовавшаяся для борьбы с советскими танками, а во-вторых, гаубичная артиллерия, в том числе тяжелые орудия. В обзоре, составленном штабом 3-й танковой армии по итогам боев, прямо указывалось:
«Расход боеприпасов в объеме 1510 тонн в день у корпуса, находящегося на направлении главного удара, и 2910 тонн в день у всей ТА в большинстве случаев был существенно выше, чем у русских. Часто вражеское вклинение удавалось громить исключительно огнем артиллерии.
Особенно высоким по сравнению с боекомплектом был расход боеприпасов тяжелых полевых гаубиц обр. 18 г., 21-см мортир обр. 18 г. и тяжелых полевых гаубиц 414 (f)».
Как 15,5-см 414 (f) немцы обозначали трофейную французскую 155-мм гаубицу Шнейдера обр. 1917 г. Впрочем, доля этих орудий в общем настреле была невелика.
Здесь хотелось бы отметить, что объемы выпускавшихся немецкой артиллерией снарядов превосходили таковые в разгар штурма Сталинграда в сентябре – октябре 1942 г. Так, например, 27 сентября 1942 г., в первый день очередного наступления, вся 300-тысячная 6-я армия Паулюса выпустила 1077 тонн боеприпасов. Собственно, штурмовавший город LI корпус Зейдлица выпустил в этот день 444 тонны. При этом 27 сентября было днем пикового расхода боеприпасов, в последующие дни он достаточно резко снизился. То есть оборонявшийся под Витебском корпус расстреливал втрое больше снарядов, чем наступавший на Сталинград. Под Ржевом в разгар оборонительных боев 9-я армия Моделя расстреливала около 1000 тонн боеприпасов за день.
150-мм гаубицы sFH18 в грязи апреля-марта 1944 г. Многочисленные 150-мм гаубицы стали опорой обороны немецких войск на западном направлении
Одним из спорных моментов в отношении операций на Западном направлении зимой 1943/44 г. является вопрос о целесообразности глубокого, в несколько эшелонов, построения стрелковых дивизий и стрелковых корпусов наступающих армий. Начальник оперативного отдела 33-й армии И. А. Толконюк в своем письме И. В. Сталину предлагал:
«Боевые порядки пехоты, при прорыве полевой обороны противника, строить в строгом соответствии с Вашим приказом № 306 о новых боевых порядках. Запретить (в первую очередь командармам и командирам корпусов, которые являются главными нарушителями указанного приказа, прикрывающих нарушение приказа № 306 и боевого устава пехоты термином «глубокие боевые порядки»), путем эшелонирования боевых порядков дивизий в глубину, расходовать эти дивизии по частям, не используя их полной ударной силы»[120].
Танки «Тигр» под Витебском, март 1944 г. Обратите внимание на опутанные колючей проволокой кожухи выхлопных труб и надгусеничные полки – такой элемент уже был на фото ранее, это явно было «стандартным оснащением» немецких тяжелых танков в позиционных боях
Действительно, в вышеописанных операциях дивизии часто получали узкие полосы в 1,0–1,5 км. Однако здесь следует учитывать реальную численность стрелковых дивизий. Собственно, по итогам разбирательства комиссии ГКО начальник штаба А. П. Покровский привел соответствующие расчеты в обоснование данной ситуации. Летом 1943 г. при численности стрелковых дивизий около 7,5 тыс. человек на том же самом Западном фронте они развертывались по три полка в одном эшелоне при численности «активных штыков» роты 50–60 человек. Соответственно в июле 1943 г. на орловском направлении 11-я гв. армия строила дивизии средней численностью 7583 человека в полосы наступления 2,0–2,5 км, в августе 1943 г. 10-я гв. армия в Спас-Деменской операции дивизии средней численностью 7552 человека (а были среди них и 8-тысячные соединения) ставила в полосы наступления 2–4 км.
Адольф Гитлер жмет руку командиру VI корпуса Гансу Йордану, получившему Мечи к Рыцарскому Кресту по итогам зимних боев. Оберзальцберг, 27 апреля 1944 г. Дальше в ряду награждаемых стоят Герман Брейт, Франц Бёке и Вальтер Неринг
Осенью и зимой ситуация изменилась, и дивизии просели до численности в 4–5 тыс. человек. Причем падение численности приходилось именно на боевые подразделения. На практике это означало, что в трех стрелковых полках соединения имелось по два батальона в каждом, в батальонах по 2–3 роты, в роте два взвода. Количество собственно «активных штыков» в ротах было 20–25 человек, в батальонах по 60–75 человек, в полках по 120–150 человек, в дивизии 360–450 человек. Подчеркну, что речь идет о числе атакующих стрелков с винтовками и автоматами, офицеры, минометчики, пулеметчики, санитары и связные из данного расчета исключаются. Это некий аналог немецкой Kampfstaerke («боевой численности»), с отличием в сторону уменьшения.
Соответственно при ширине фронта наступления дивизии в 1,0–1,5 км один боец приходился на 4–5 шагов. Напомню, что в соответствии с приказом НКО № 306 требовалось «интервалы между бойцами при движении иметь 6–8 шагов». То есть плотность первой линии даже несколько превышала требования приказа № 306. А. П. Покровский прямо писал заместителю начальника Генерального штаба Красной армии А. И. Антонову, что «возникала необходимость построения боевых порядков в один-два, а иногда и в три эшелона, что и делалось в указанных операциях»[121].
Вместе с тем нельзя не признать негативной роли плохой разведки противника, прежде всего артиллерийской, и торопливости в проведении операций, сокращавших до минимума реальную боевую учебу.
Раздел второй
Грандиозный замысел
Замысел Белорусской операции был прост и в то же время смел и грандиозен.
Глава 5
Карандашный эскиз великого полотна
Разработка плана операции, впоследствии получившей кодовое наименование «Багратион», началась вскоре после завершения работы комиссии ГКО по Западному фронту. Доклад комиссии ГКО датирован 11 апреля 1944 г., а в мемуарах Г. К. Жуков походя упоминает дату принятия ключевого решения по летней кампании: «Я еще раз пришел к убеждению в правильности решения Ставки от 12 апреля 1944 года, в котором одной из первоочередных задач на лето этого года ставился разгром группировки немецких войск в Белоруссии»[122].
Планирование операции на направлении, на котором до этого была череда неудач, всегда непросто, в том числе чисто психологически. По свидетельству Г. К. Жукова, Верховный главнокомандующий подумывал о том, чтобы развить зимние успехи на Украине. В «Воспоминаниях и размышлениях» при описании совещания в Ставке Жуков упоминает фразу, сказанную И. В. Сталиным:
«А не лучше ли начать наши операции с 1-го Украинского фронта, чтобы еще глубже охватить белорусскую группировку и оттянуть туда резервы противника с Центрального направления?»[123].
Начальник оперативного управления Генштаба КА А. И. Антонов – один из авторов плана операции «Багратион»
Собственно, именно к такому варианту готовились летом 1944 г. немцы, накачивая танками ГА «Северная Украина», и история могла повернуться совсем по-другому. Однако А. И. Антонов и Г. К. Жуков не поддержали идею Верховного. Вскоре к работе над планом летнего наступления привлекли А. М. Василевского. Действительно, логичным представляется привлечение зарекомендовавших себя положительно успехами на юге полководцев в качестве представителей Ставки на проблемное направление. В итоге окончательное решение о проведении летней кампании, в том числе и Белорусской операции, было принято И. В. Сталиным в конце апреля 1944 г. А. И. Антонову было дано указание организовать в Генштабе работу по планированию фронтовых операций.
В двадцатых числах мая 1944 г. план операции был изложен в виде записки начальника Генерального штаба генерала армии А. И. Антонова, в которой ее цель была обрисована следующим образом: «Ликвидировать выступ в районе Витебск, Бобруйск, Минск и выйти на фронт Десна, Молодечно, Столбцы, Старобино»[124].
К операции предполагалось привлечь все три Белорусских фронта и 1-й Прибалтийский фронт. Позднее А. М. Василевский описал общие контуры намеченной операции так:
«Замыслом предусматривался одновременный переход войск этих фронтов в наступление на витебском, богушевском, оршанском, могилевском и бобруйском направлениях с тем, чтобы мощными, неожиданными для врага ударами на этих направлениях раздробить его стратегический фронт обороны, окружить и уничтожить его группировки в районе Витебска и Бобруйска, после чего стремительно развить наступление в глубину, окружить и ликвидировать войска 4-й немецкой армии восточнее Минска и тем самым создать благоприятные условия для развития операции всех четырех фронтов на большую глубину»[125].
Общая глубина операции намечалась 250 км, а ее продолжительность – 45–50 суток. Главные силы, намеченные для проведения наступления, подразделялись на две группы. Соответственно в группу «А» входили 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты (39 стрелковых дивизий, два танковых корпуса, один кавалерийский корпус, 6 артиллерийских дивизий). Группу «Б» составляли 2-й Белорусский фронт и правофланговые армии 1-го Белорусского фронта (38 стрелковых дивизий, один танковый и один механизированный корпуса, 3 артиллерийские дивизии, в том числе одна дивизия гвардейских минометов).
Для достижения намеченной цели Генеральный штаб КА первоначально предлагал привлечь 77 стрелковых дивизий, 3 танковых и один механизированный корпус, один кавалерийский корпус, 6 дивизий ствольной артиллерии и 3 дивизии гвардейских минометов.
Глава 6
Поле битвы
Операция «Багратион» развернулась на территории Белоруссии, Литвы, частично Латвии и в восточных районах Польши. Район боевых действий с севера ограничивался городами Невель, Даугавпилс и южным берегом Рижского залива. С востока его ограничивала линия Невель, Смоленск, Гомель; с юга – Гомель, Мозырь, Ковель, Юзефув (на реке Висла); с запада – Тукумс, Шауляй, восточная граница Восточной Пруссии, река Висла (на участке от Варшавы до Юзефува). Протяженность этого района с севера на юг составляет 550, а с востока на запад – свыше 600 км, то есть площадь его равняется более чем 330 тыс. кв. км.
Вся эта территория представляет собой обширную равнину, третья часть которой покрыта лесом; местность изрезана несколькими крупными и множеством небольших рек, изобилует озерами и большим количеством болот.
С востока на юго-запад, от Орши через Минск и Барановичи к Гродно, проходит Белорусская гряда, составляющая продолжение Московско-Смоленской возвышенности. Эта гряда является водоразделом рек Западно-Двинского и Припятского бассейнов. Течением рек Белорусская гряда разбивается на Оршанскую, Минскую и Ошмянскую возвышенности, горы Катарсы и высоты Несвижские, Новогрудские, Волковысские и Гродненские.
Белорусская гряда по абсолютным высотам не превышает 200–300 м и как по свойствам грунта, так и по развитости путей сообщения и густоте населенности не затрудняет боевых действий всех родов войск.
К югу от Белорусской гряды значительная часть района занята обширной Полесской низменностью, а к северу – Полоцкой, Дисненской и Нарочской низменностями с многочисленными озерами в районе Полоцка и южнее Даугавпилса. Низменности, особенно Полесская, значительно затрудняли действия войск. Ограничивали действия войск и лесисто-болотистые долины рек. В частности, долина реки Березина, имея протяжение до 300 км, была удобна для боевых действий лишь в районе Борисова, Бережно и Бобруйска. На территории Белоруссии много естественных преград в виде меридионально текущих рек – Днепр, Друть, Березина, Свислочь, Птичь, Щара и Неман (на участке Каунас, Гродно) – и рек широтного направления – Западная Двина и Припять.
Серьезное препятствие для действий войск 1-го Прибалтийского фронта представляла река Западная Двина. Ширина ее на участке Витебск, Двинск достигает 100–350 м, а глубина – 2–4 м. Реку Березина форсировали в итоге войска всех четырех фронтов. Ширина ее в верховьях – 20–40 м, между Борисовым и Бобруйском – 50—120 м, в низовьях – 100–120 м. Ширина Немана на участке Каунас, Гродно колеблется от 75 до 300 м. На последнем этапе операции войска 1-го Белорусского фронта форсировали Западный Буг (ширина до 50 м), а в ряде мест Вислу (ширина от 600 до 1000 м). Западные берега рек, кроме Немана, как правило, выше восточных, что способствовало организации обороны противника.
Территория Белоруссии обладает большим количеством железных и грунтовых дорог. Пять основных магистрелей проходят в широтном направлении. Важнейшая из них – двухпутная магистраль Смоленск – Минск – Барановичи – Брест – на участке до Минска являлась осью боевых действий всех четырех фронтов. Из рокадных железных дорог надо отметить дорогу Невель – Витебск – Орша – Могилев – Калинковичи в ближайшем тылу противника и дороги Даугавпилс – Вильнюс – Лида – Барановичи – Лунинец – Сарны и Шауляй – Вильнюс – Гродно – Белосток – Брест – Ковель в его оперативном тылу.
Наиболее важное значение в ходе операции имела автомагистраль Москва – Смоленск – Орша – Минск, а также грунтовые дороги Могилев – Минск и Бобруйск – Минск. Очень развитая сеть дорог в районе Минска облегчала маневр войск. К западу от Минска проходят удобные радиальные дороги на Вильнюс, Гродно, Белосток и Брест.
В заключение характеристики района боевых действий целесообразно вкратце обрисовать основные операционные направления, по которым могли развиваться наступления Красной армии в направлении с востока на запад в Белоруссии. Прежде всего, это бешенковичи-свенцянское направление. Большое количество озер в пределах этой полосы, лесисто-болотистые районы верховьев рек Березина и Дисна облегчали немцам ведение оборонительных боев. Здесь наступающие должны были после прорыва обороны форсировать Западную Двину и наступать в полосе между Западной Двиной и Нарочской низменностью в общем направлении на Свенцяны.
Далее следует охарактеризовать направления, параллельные автостраде Москва – Минск. Таковых имелось три:
а) Витебск – Лепель – Парафьяново;
б) Орша – Борисов и далее на Логойск, Радошковичи, Молодечно или от Борисова далее на Минск;
в) Могилев, Березино, Минск, Дзержинск.
Эти три направления выводили наступающие с востока на запад войска в район Минска и далее через Барановичи к Белостоку и Бресту, т. е. непосредственно к государственной границе 1941 г.
Характеризуя направление Витебск – Лепель – Парафьяново, следует прежде всего отметить, что полоса местности на этом направлении южнее реки Западная Двина ограничивает действия крупных бронетанковых и механизированных соединений. Однако одновременно этот район вполне доступен для действий общевойсковых соединений. Среднелесистая местность благоприятствует действиям пехоты и обеспечивает укрытие войск от авиации противника. Правое крыло наступающих на этом направлении войск будет прикрыто р. Западная Двина, озерным районом Улла, Ушачи. На этом направлении могло быть развернуто до полутора-двух армий по 9—12 стрелковых дивизий каждая, исходя из фронта наступления армии в 40–50 км. Основной магистралью, вдоль которой возможно наступление, являлось шоссе Витебск– Бешенковичи – Лепель. Вспомогательным направлением являлась улучшенная дорога Богушевское, Сенно, Чашники. Пропускная способность этой дороги позволяла по нормативам базировать на нее не более двух стрелковых корпусов. Однако с выходом в районе Лепеля снабжение наступающих на этом направлении войск может быть облегчено перенесением станций снабжения на железную дорогу Витебск – Полоцк (станции Оболь, Сиротино) и осуществляться затем по шоссе Сиротино – Улла – Лепель.
Противотанковый ров под Витебском. Снимок с самолета (ЦАМО)
Направление Витебск – Лепель – Парафьяново не имеет важных политико-экономических центров или стратегически важных узлов дорог. Из наиболее важных населенных пунктов, лежащих на скрещении шоссейных дорог и являющихся поэтому тактически важными, следует отметить Бешенковичи, Чашники, Лепель, Бегомль.
Направление Орша, Борисов, Минск является центральным операционным направлением и выводит наступающие армии к важнейшим промышленным районам Западной Белоруссии, овладение которыми дает возможность развертывать дальнейшие операции против Восточной Пруссии.
Если считать, что направление по фронту будет определяться в 50–70 км, то его емкость будет равна 2–3 армиям, которым придется действовать севернее шоссе Москва – Минск, вдоль шоссе и южнее его. Наиболее выгодным направлением будет являться направление Орша, Бобр, Борисов, Смолевичи, имеющее лучшее шоссе и двухколейную железную дорогу.
Помимо пехоты, здесь могут действовать танковые и механизированные войска. Препятствием для них будут реки Друть, Бобр, Нача и Березина. Других серьезных естественных препятствий на пути наступающих не имелось, за исключением болотистой местности в районе Борисова, главным образом на западном берегу р. Березина. С выходом наступающих войск к р. Березина они будут вынуждены разделиться: часть войск свернет, очевидно, на Борисов, другая – на Чернявку, в обход болотистого участка на западном берегу р. Березина в районе Борисов, Смолевичи, Чернявка.
По сравнению с центральным направлением Орша, Борисов, Минск направление Могилев, Березино, Минск, Дзержинск является, очевидно, вспомогательным. Оно включает в себя шоссе Могилев – Минск и несколько сравнительно крупных населенных пунктов, таких как Белыничи, Березино, Червень, Смиловичи, Дзержинск.
Направление можно разделить на два участка: восточный между р. Березина и Могилев и западный – от р. Березина до Дзержинска. Если на центральном направлении местность, расположенная на восточном берегу р. Березина, не будет являться большим препятствием для действий всех родов войск, то на участке между Белыничи и Березино восточный берег реки является для танковых и механизированных соединений довольно труднопреодолимым, так как направление последовательно пересекает ряд рек, текущих с севера на юг (р. Друть, ее притоки Бабич и Ослик, притоки р. Березина), и отдельные заболоченные районы (болота, находящиеся между Белыничи и Березино, и др.). Эти водные преграды хотя и не могут служить серьезными оборонительными рубежами, но при отсутствии дорог, идущих на запад, могут задержать наступающие войска. Одно шоссе позволит действовать здесь максимально одной армии.
Что касается участка западнее р. Березина, то он аналогичен восточному, с той лишь разницей, что он имеет больше дорог (проселочных) и населенных пунктов, вокруг которых может возникнуть борьба. Облегчающим условием для войск явится здесь то, что большинство дорог на этом участке идет в сторону г. Минск и, таким образом, как бы направляет войска с юго-востока к этому важнейшему железнодорожному узлу и промышленному центру Белоруссии.
Часть дорог идет непосредственно в направлении на Дзержинск. Такие дороги, как:
1) Смиловичи, Самохваловичи, Дзержинск;
2) Пуховичи, Узда, Дзержинск,
могут быть использованы для обходного движения войск на случай, если придется действовать в обход г. Минск с юга. Для этой цели также могут быть использованы и дороги, находящиеся между указанными.
Действия всех родов войск особых препятствий на этом участке не встретят. Значительное количество дорог, реки, текущие с северо-запада на юго-восток (параллельно движению войск), дадут возможность подвижным соединениям при отсутствии укрепленных позиций противника быстро выйти в район г. Минск.
Если на восточном участке может действовать одна армия или несколько более, то на западном участке могут быть развернуты одна-две армии, которые смогут, начиная от р. Березина, вести наступление всем фронтом до рубежа Дзержинск, Могильно включительно.
Основным препятствием для войск на направлении Могилев, Минск следует считать р. Березина, через которую на этом направлении имеется переправа только в районе Березино.
Наконец, на левом фланге советских войск следует отметить бобруйское направление, разделяющееся впоследствии на два: бобруйско-минское и бобруйско-слуцкое. Здесь наступающим предстояло двигаться в полосе, изрезанной большим количеством рек, протекающих в лесисто-болотистых низменностях, форсировать реки Днепр, Березину, Свислочь, Птичь. На слуцком направлении предстояло наступление по северной части Полесской низменности, сильно ограничивавшей с юга действия войск, особенно подвижных.
Глава 7
Раскадровка. Планы действий фронтов
В процессе подготовки операции «Багратион» в первоначальный план был внесен ряд изменений и дополнений, которые нашли свое отражение в директивах Ставки ВГК, адресованных командованию фронтов.
Следует отметить, что еще до того, как были подготовлены директивы Ставки, план операции обсуждался с командующими фронтов. 22 мая Верховный главнокомандующий в присутствии Г. К. Жукова, А. М. Василевского и А. И. Антонова принимал К. К. Рокоссовского, а 23 мая – И. X. Баграмяна. Командующие фронтами, информированные Генштабом о предстоящих операциях, прибыли в Ставку с проектами планов действий вверенных им войск. И. Д. Черняховский отсутствовал по болезни. Тогдашнего командующего 2-м Белорусским фронтом И. Е. Петрова, как действовавшего на вспомогательном направлении, в Ставку не вызывали. И. Д. Черняховский прибыл в Москву после болезни – 24 мая 1944 г.
Обсуждение с командующими фронтами планов операций привело к их некоторой корректировке и увеличению наряда сил. С. М. Штеменко свидетельствует:
Поделиться книгой: