Помоги проекту - поделись книгой:
Возможно, сюда придут еще какие-то люди.
Медитация зависит от вашей силы воли. Чем больше силы воли вы приложите, тем лучше будут результаты вашей медитации. Если вы будете хотя бы чуть-чуть сдерживать себя, результатов не будет. Вы должны погрузиться в медитацию полностью. Она не возникнет, если вы будете беречь себя. Вы обязательно должны полностью погрузиться в медитацию. И это не трудно.
У медитации три стадии. На первой стадии вы интенсивно дышите десять минут. Вам следует наращивать темп дыхания, учащать вдохи и выдохи. Вы должны дышать самозабвенно, чтобы осталось лишь дыхание. Десять минут вы не помните о мире. Тот, кто будет работать активно, забудется. В его сознании останется лишь дыхание. Внешний мир и внутренний мир должны слиться воедино.
Следующие десять минут посвящены катарсису. Десять минут вы танцуете, прыгаете, плачете, воете, смеетесь. Вы должны осуществлять в полную силу любой свой порыв. Некоторых людей не охватят спонтанные желания. Тогда им нужно заняться тем, что им по душе... Пусть танцуют, если им того хочется. Если на ваши глаза наворачиваются слезы, просто плачьте навзрыд. Вчера ко мне пришли люди. «Мы пытаемся что-то делать, но у нас ничего не получается», - сказали они. Вам не нужно прикладывать усилия. Неужели вам нужно напрягаться для того, чтобы подпрыгнуть? Просто прыгайте. И не думайте о каких-то усилиях. Стоит вам только начать, и поток прервется, вы станете спонтанными. Спустя день или два вы поймете, что процессы протекают в вас естественным образом. Вы многое подавили в себе, в ваших умах собралось много энергии, она должна иссякнуть.
В вас будет рождаться энергия, все ваше тело наэлектризуется и начнет вибрировать. Для пробуждения энергии вы будете часто дышать десять минут. В вас пробудится
Затем наступает третья стадия. Необходимо направить на поиск чистую энергию
Сегодня последний день, поэтому задавайте этот вопрос не тихо, а громко выкрикивайте его. Спрашивайте изо всех сил, чтобы в вашей голове не осталось места для любой другой мысли, чтобы вы не помнили о мире. Погрузитесь в вопрос «кто я?». Если кто-то решит, что ему легче задавать этот вопрос не на хинди, а на маратхи, пусть использует свой родной язык. Это совсем не важно. Если кто-то считает более удобным язык маратхи, это его личное дело. Спрашивайте на том языке, который ближе вашему сердцу. Вы должны задавать этот вопрос в полную силу в течение десяти минут. Спустя полчаса вы полностью выбьетесь из сил. Нельзя сдерживать себя, нельзя останавливаться.
В последние десять минут вы должны безмолвно ждать. Эти минуты тишины окажутся очень действенными. У вас будут полчаса подготовки и десять минут ясности. В это время вы почувствуете сильную энергию, блаженство, увидите ясный свет и получите многие другие ощущения.
Если хотите, можете сформировать группы по пять, десять человек. Устройтесь таким образом, чтобы у вас не возникали трудности с окружающими людьми. Отдельная группа должна собраться в одном доме и проводить там медитацию. Вам предстоит выполнять это упражнение в течение двадцати одного дня. Потом начните выполнять его дома. Крики и слезы постепенно сойдут на нет, и тишина станет всепоглощающей. Спустя три месяца в вас побежит непрерывный поток покоя и блаженства, повсюду будет проявляться божественность. Но это не значит, что вы увидите Бога. Нет, просто все вокруг вас будет казаться вам божественным.
Приступайте к медитации. Люди, которые хотят выполнять ее сидя, могут подойти поближе.
Глава 6
20 октября 1970 года, Пуна (вечер)
Друзья, я хочу прокомментировать для вас восьмую сутру. Комментируя седьмую сутру, я сказал там, что у сознательной жизни есть две формы: осознанность и неосознанность. Восьмая сутра повествует о том, что йога начинается с самосознания, а заканчивается растворением самости. Путь пролегает через самосознание, но его цель заключается в освобождении от самости. Полностью осознавая себя, мы погружаемся в медитацию. В конечном итоге остается только сознание, а самость исчезает. Это и есть просветление.
Люди, которые не знают самих себя, отстали, застряли в себе, им недостает развития. Вообразите, что какой-то человек идет вверх по лестнице, а потом останавливается на самой верхней ступени. В таком случае восхождение по лестнице бессмысленно. Нужно взойти по лестнице, а потом сойти с нее. Если человек остановится на пути, значит он не достиг цели. Необходимо идти по пути, но потом оставить его. Тогда человек достигнет цели. Путь может привести вас к цели только в том случае, если вы готовы оставить его. И путь станет препятствием в достижении цели, если вы застрянете на нем.
Осознавая себя, вы тем самым способствуете растворению самости. Но если вы цепляетесь за самость, тогда вспомогательное средство становится помехой. Возможно, для постижения этой сутры важнее всего понять именно этот момент. У нас есть горячее желание постичь себя, но растворение себя это уже поистине трудная задача. Поэтому многие искатели познают седьмую сутру, но не могут познать восьмую сутру. Семь сутр не представляют трудности для вашего эго, все они включают в себя эго. И если искателя попросят отречься от своих капиталов, он выполнит просьбу. Если его попросят отречься от семьи, он выполнит и эту просьбу. Если его попросят отречься от славы, честолюбия, власти, он так и сделает. Но из-за отречения подобного рода эго становится еще более крепким.
Человек заинтересуется медитацией для того, чтобы укрепить свое «я». Он увлечется медитацией, так как она придает его личности особую значимость. Он будет искать божественность, чтобы уцепиться за нее. И человек не испытает никаких трудностей, семь сутр не вызовут у него противодействие. Но вот восьмую сутру понять очень трудно, ведь она провозглашает утрату самого себя, свое растворение. С помощью семи сутр человек набирает большую силу. У него появится безграничная энергия, но он не станет единым с божественностью. Посредством семи сутр он будет встречать лишь самого себя.
Даже встреча с самим собой это не так уж мало. Это явление поистине важно. Но оно имеет значимость лишь в контексте последних шести сутр, а вот для восьмой сутры оно второстепенно. Достичь самого себя трудно. Познать себя во всей своей полноте тоже невероятно трудно, но гораздо труднее потеряться и раствориться. Если человек заточен в тюрьму, тогда первым условием для его освобождения будет осознание своего заключения в тюрьме. Если человек не поймет, что он сидит в тюремных застенках, то и не сможет вырваться из них. Итак, первым условием для его освобождения будет осознание заключения в тюрьме. Вторым условием будет доскональное изучение тюремной стены. Что она представляет собой? Где располагается стена? Где проход? Где окна? Где стекло? Где в тюремном режиме слабое место? С какой частотой мимо стены ходят стражники? Вторая сутра знакомит человека с тюрьмой, учит его осознавать застенки. Только тогда можно освободиться от них.
По сути, самость человека и есть его тюрьма. Эго это единственная тюрьма. Она кажется небольшой, но в действительности эта тюрьма огромна. Она заполнена мощной энергией, несметными сокровищами, но все равно остается тюрьмой. За ее пределами располагается громадное существование, в котором царит свобода. Прежде всего, мы не осознаем самих себя, свою громоздкую самость. В семи сутрах вы изучаете свою самость. Как только вы полностью изучили ее, вам начинает грозить опасность, большая опасность.
В тот день, когда мы узнаем о том, что в нашем бытии содержатся все сокровища, все блаженство, мы рискуем забыть, что самость это маленький участок земли посреди целого континента. Складывается впечатление, будто кто-то наполнил водой глиняный кувшин, а потом опустил его в океан. В глиняном кувшине тоже содержится океанская вода. Но как сравнить океанскую воду в глиняном кувшине и вне него?
Мы тоже представляем собой глиняные кувшины. В них много всего. Это часть божественности, часть океана, но как сравнить внутреннюю воду с внешней водой? Однажды придется разбить и кувшин. Вас окружает самость, «я», эго. Но когда вы узнаете красоту самости, глиняный кувшин покажется вам золотым сосудом. И вам будет уже трудно разбить его. Поэтому в некоторых искателях эго зачастую принимает странную форму. Искатель нередко останавливается на пути медитации именно там, где «я» окрашивается в золото, где он ощущает себя владельцем громадной энергии, бесконечных знаний, неограниченной силы. Такое понимание становится утверждением внутреннего «я». Люди, останавливающиеся здесь, не поднимаются выше седьмой сутры. Складывается впечатление, будто человек приблизился к дому, но застрял у ворот. Он закончил странствие, но остановился у самых ворот. Так часто бывает. Человек проходит тысячи миль, приближается к дому, но потом ему трудно сделать даже один маленький шажок. Он был способен прошагать много миль, добраться до самого дома, но на пороге силы покидают его. Часто бывает так. что люди отдыхают как раз на пороге дома.
Многие искатели застревают на седьмой сутре. Восьмая сутра становится трамплином. Вы совершаете стремительный скачок. Ваша способность достичь седьмой сутры неудивительна. Но утрачивая себя, вы демонстрируете замечательную способность. И вы спрашиваете себя, зачем вам теряться? Если мы перестанем быть самими собой, тогда какой смысл иного существования? Если самости не будет, тогда что именно назвать просветлением, божественностью, йогой, религией? Свободой можно пожертвовать ради самости. Освободиться от самости невероятно трудно. А освободиться ради укрепления самости очень легко, ваш ум стремится обрести свободу такого рода. Но вы застреваете в свободе от самости. Ум готов совершить последний скачок. И йога предписывает путь, на котором можно сделать последний скачок.
Самый важный поиск, который начинается после седьмой сутры для осознания восьмой сутры, выражается вопросом «кто я?». Вы ищете себя. На протяжении семи сутр вы задавали вопрос: «Что я?» Но потом вы принимаетесь спрашивать: «Кто я?» И чем глубже наш поиск, тем нам яснее, что это еще не окончание нашего поиска, что мы находимся не только здесь, но и за пределами самих себя. Поиск не имеет конца, все границы растворяются. В конце концов вы понимаете, что вы и есть все сущее. И как только вы осознали это, «я» в вас исчезает, поскольку остается только «ты». Во внешнем мире нет «ты». Там все превратилось в «я».
В революцию 1857 года британские солдаты убили одного саньясина. Он молчал тридцать лет.
«Почему ты хочешь принять обет молчания?» -спрашивали его люди перед тем, как он принял это решение.
«Я не могу ясно выразить то, что хочу донести до вас, - отвечал он. - Слова не способны на это. И мне не хочется говорить, потому что слова тщетны».
И он замолчал на тридцать лет. Он ходил по дорогам в обнаженном виде и не произносил ни слова. Однажды этот саньясин шел по дороге неподалеку от британского лагеря. Солдаты остановили его и отвели к начальнику лагеря.
«Кто ты?» - выпытывал у него начальник, но саньясин всякий раз только смеялся. Он хранил обет молчания, поэтому не отвечал. Да и кто способен ответить на такой вопрос? На него невозможно ответить. Как только вы нашли ответ, он тотчас же испаряется.
Эта загадка до сих пор не разрешена, и ее никогда не разрешат. Искатель находит ответ только тогда, когда испаряется. Но в таком случае ответ уже ничего не значит. Пока искатель существует, ответ найти невозможно. Итак, ответить на этот вопрос не получится, поскольку он не известен.
Саньясин хохотал. И чем громче он смеялся, тем сильнее сердились солдаты. В конце концов к его груди приставили штык. Солдаты решили, что саньясин издевается над ними. В миг смерти он произнес несколько слов, тем самым нарушив тридцатилетнее молчание. Удивительно, что он вообще нарушил молчание. А его ответ еще удивительнее, ведь солдаты спрашивали: «Кто ты?» Он не отвечал им. Но в миг смерти он открыл глаза, снова засмеялся и произнес великую строку из Упанишад.
Он сказал британским солдатам, целящимся в него: «Это есть то, белые люди, вы тоже есть то».
«Кто ты?» - еще раз грозно спросили его солдаты.
«Вы тоже есть то», - ответил им саньясин. Он не сказал, что они то же самое, что и он, каким бы он ни был. Саньясин отбросил остальную часть фразы, которая и так ясна. Он не сказал:
Как знать... может быть, солдаты не поняли его намек. Вряд ли они вообще могли понять саньясина. «Кто я?» В конечном итоге этот поиск заканчивается исчезновением «я». Такой поиск можно осуществлять лишь после седьмой сутры, пока нам приходится еще не так трудно. Теперь мы можем спрашивать, потому что мы пробуждены, залиты светом. Мы можем спросить: «Кто я?» Лишь этот вопрос поистине религиозен. Вы никогда не сможете найти на него ответ. И не то, чтобы вы получили ответ о том, что вы и есть бог. Если вы услышали ответ, то уясните себе, что так отвечает ваш ум. Так отвечают прочитанные вами священные писания. Так отвечают услышанные вами слова. Так отвечают изученные вами доктрины.
Восьмую сутру не открывают священные писания. Ее не разрешат никакие доктрины. Если ваш ум ответит на восьмую сутру, что вы Брахман, или скажет: «Это есть то», значит вы прочли и эти фразы, но они ничего не разрешают. Вы спрашиваете себя: «Кто я?», а ум отвечает: «Ты есть то». Это не решение. До тех пор, пока у вас будут способности найти ответ, вы его не получите, поскольку у вас нет ответа, а есть лишь слова. Вопрос «кто я?» должен погрузиться в вас так глубоко, чтобы в вас не возник ответ, а оставался исключительно вопрос. Остается лишь безмолвный вопрос. Каждый ваш вдох отзывается вопросом «кто я?», каждая ваша клетка вибрирует им, он звучит даже в ритме сердца. Когда вы сидите, стоите, ходите, спрашиваете или ничего не спрашиваете, в вашем уме только отзывается эхо вопроса «кто я?». И вы не находите ответ. Ответа нет, поскольку вам не стоило бы и спрашивать, если бы у вас уже был ответ.
Но у всех нас есть ответы, поэтому для восьмой сутры все священные писания превращаются в препятствия. Все познания становятся помехами. То, что мы называем знаниями, полученными нами сведениями, осознанной и запомненной информацией, становится преградой. Даже величайшие слова становятся препятствиями, то есть Бхагавадгита, Коран, Библия. Все, что мы прочли и изучили, становится преградой для восьмой сутры, потому что всякий ответ дает наша память. Все подобные ответы нужно развеять. Они не принадлежат вам. Люди, которые дали эти ответы, постигли их. Они осознали что-то, но их ответы нам не принадлежат. Это не мой ответ. Не я познал ответ; он заимствован мной, поэтому утратил свежесть.
До восьмой сутры человеку придется отказываться от всех знаний и стать полностью невежественным. Тот, кто способен стать невежественным, ничего не знает совсем в ином смысле.
Сократ сделал короткое, но замечательное определение. Сократ находится как раз среди тех, кто достиг восьмой сутры. Деревенские жители пришли к Сократу и объявили ему: «Дельфийская жрица заявила о том, что ты самый мудрый человек на свете. Что ты скажешь нам на это?»
«Она ошиблась, - ответил Сократ. - Я самый невежественный человек».
«Мы не знаем, что и думать, - признались люди. -Если мы верим дельфийской жрице, значит нам нужно верить и Сократу. А он считает себя самым невежественным человеком на свете. А если мы поверим утверждению Сократа, тогда как нам отнестись к словам дельфийской жрицы? Сократ поставил нас в трудное положение».
«Я занимаюсь как раз тем, что ставлю вас в трудное положение, - заметил Сократ. - Я сам столкнулся с множеством трудностей, прежде чем сумел чего-то достичь».
«Но кому же нам верить?» - спросили его люди.
«Ступайте к дельфийской жрице и спросите ее», - посоветовал им Сократ.
И люди пошли обратно к жрице. «Сократ называет себя самым невежественным человеком, а ты называешь его самым мудрым человеком. Как нам быть?» - спросили они ее.
«Поэтому я и называю его самым мудрым человеком, - объяснила им жрица. - Тот, кто осознал свое невежество, стоит на пороге истинного знания».
Люди снова пришли к Сократу и сказали ему: «Жрица растолковала нам причину своего утверждения. Но теперь мы еще больше смущены. Она говорит, что ты называешь себя невежественным потому, что стоишь на пороге истинного знания».
«Разве вы не заметили, придя ко мне с вестью, что я раздумывал, почему дельфийская жрица составила обо мне ошибочное мнение?»
Но слова жрицы были исполнены большого смысла. По ее мнению, Сократ был самым мудрым человеком на свете. Буквально ее слова звучали так: во всем мире больше не найдется такого великого мудреца. По сути, она не назвала его мудрейшим, поскольку ее фраза имела отрицательную форму.
«Вы снова пошли к жрице, а я тем временем пошел в деревню узнать, живет ли в ней тот, кто окажется мудрее меня, - рассказал людям Сократ. - Я стал расспрашивать крестьян. У них были ответы на все вопросы, но они не могли ответить на вопрос “кто ты?"'. На такой вопрос они не были в силах ответить. Я спросил их, кого они считают мудрецом. Тот, кто не знает себя? Какой смысл знать о чем-то еще? Что могут знать люди, которые не знают даже, кто они? Я обошел всех мудрецов и вернулся домой».
«Жрица сделала очень лукавое утверждение, - заключил Сократ. - Она сказала, что на свете нет никого мудрее Сократа».
Смысл ее слова заключался в том, что все деревенские жители были невежественными, но только Сократ осознавал, что он невежественен. И в ее словах больше нет никакого смысла. Никому в деревне не хватило разумности осознать свое невежество.
Только тот человек, который ощущает свое невежество, сможет пойти дальше седьмой сутры. Такой человек понимает, что ничего не знает. Он не понимает даже, кто он. Когда вы осознаете свое невежество ясно и глубоко, вам становится невыносимо больно. И эта боль, которая называется «кто я?», распространяется во все клетки. Вопрос перестает быть просто вопросом, интеллектуальным поиском. Перед вами не экзистенциальный вопрос, на который есть какой-то ответ. Поиск превращается в крик вашей души, жаждой всего вашего естества, непрерывным ожиданием вашего существа. Все бытие начинает трепетать одним жгучим вопросом. Вы хотите знать, кто вы, но нигде не находите ответ. Тот, кто получил где-то ответ, обманывает себя. Нет нигде ответа.
Когда вы нигде не находите ответ, этот вопрос причиняет вам все больше боли, сводит вас с ума, гложет вас изнутри. Если вопрос остается всего лишь вопросом, тогда исчезает даже надежда получить ответ, вы перестаете ожидать его. Остается лишь вопрос. Лучше сказать, что вопрошающий и вопрос становятся единым целым, вот тогда и исчезает вопрос. Вы не нашли ответ, он просто отпал сам собой. В состоянии прострации человек переходит от седьмой сутры к восьмой. В такой момент человек не спрашивает: «Кто я?» Он просит: «Скажите мне, кем я не являюсь». «Где меня нет?» - спрашивает он.
Однажды Нанак спал на пороге мечети в Мекке. Его ноги были направлены в сторону священной Каабы. К нему подошел мулла. «Убери ноги, глупец, -грозно зарычал он. - Тебе невдомек, что к священному камню запрещено направлять ноги. Твои пыльные сандалии попирают божественность».
«Я в затруднении, - признался Нанак. - Укажи мне, куда направить ноги. Где в этом мире не пребывает божественность?»
Мулла остолбенел. Он не смог указать Нанаку, куда ему направить ноги, ведь божественность пронизывает весь мир.
В тот день, когда отпадет вопрос «кто я?», уже не будет никакой надобности вопрошать о том, кто вы. С того дня всякий раз, когда человека будут спрашивать: «Кто ты?», он будет отвечать: «А кто не есть я? Я все сущее». Тогда исчезнет стена самости, стоящая перед ним. Стена падает. Эта стена построена исключительно из грез. Перед вами стена мыслей, стена воспоминаний, стена верований. Вы считали себя кем-то и были уверены в своем мнении, благодаря этому и держалась стена. Но теперь стена падает. С этой минуты человек становится единым с бесконечностью. Личность, центрированная на самости, исчезает.
И не то, чтобы вы пропали. Вы никуда не исчезаете. Нет, вы сохраняетесь, причем в еще большей полноте жизни. Но в вас уже нет «я», вы становитесь всем сущим. Вы уже не волна, а целый океан. Вы уже не капля, а океанская толща. Вы умираете как «я», но становитесь божественностью. Поэтому ничего по сути не теряется с утратой «я». Никто ничего не теряет, пробудившись от ночного сна, точно так же никто ничего не теряет после пробуждения от сна
Один христианский священник двадцать лет просидел в российской тюрьме. Потом он написал уникальную книгу, которую назвал «В подземелье Бога». Он был замечательным человеком, если назвал темную тюремную камеру подземельем Бога и посвятил ей небольшую книгу. Под землей скрывался божий дом. Священника посадили в мрачные застенки на целых двадцать лет. Кормили его раз в день, и он не слышал голоса людей. Но спустя неделю он вдруг услышал стук в стену. Он понял, что кто-то стучит в соседней камере. Главное - у него был собрат. Двадцать лет эти люди жили бок о бок, и их разделяла стена. Они начали выстукивать алфавит. Один удар означал «А», два удара - «Б», три удара - «В» и так далее. Постепенно они стали переговариваться подобным образом. Они узнали имена друг друга и начали обмениваться сообщениями. По утрам они приветствовали друг друга. По вечерам они желали друг другу доброй ночи. Потом они стали общаться быстрее, поскольку придумали код. Как будут общаться эти люди, когда выйдут из тюрьмы? Неужели стуча по стене? Нет, конечно. Им пришлось выдумать своеобразную «морзянку», без которой общаться через стену невозможно.
Человеческое «я» это кодовый язык, которым пользуются во всем мире, ведь мы разделены некими стенами, и нам приходиться перестукиваться для общения. Мы даем друг другу имена. Одного зовут Рамой, другого - Кришной и так далее. Все имена выдуманы. Ни один ребенок не рождается с именем, но без имени очень трудно общаться через стены. Кришна обозначает два удара, а Рама - три удара. Так мы знакомимся друг с другом. Если вы услышали три удара в стену, знайте, что это вызывают вас. Сейчас вы Рама или Кришна. Мы присваиваем людям имена, формируя кодовый язык, ведь иначе через стены не поговоришь. Мы называем друг друга. Если я хочу с кем-то побеседовать, то говорю: «Рама, подойди ко мне». У меня тоже есть имя. Но если я выкрикну свое имя, людям будет трудно разобрать, зову я себя или кого-то другого. Поэтому у кодового языка две стороны. Желая обозначить себя, я произношу слово «я». А если я хочу позвать другого человека, тогда мне нужно назвать его имя. Когда вы хотите обозначить себя, вы также произносите слово «я». Желая позвать другого человека, вы должны, опять же, назвать его по имени.
Свами Рама приехал в США и начал говорить о себе в третьем лице. Он перестал произносить слово «я». Разумеется, если вы отказались от кодового языка, то окажетесь в затруднительном положении. Он называл себя Рамой.
Если кто-то смеялся над ним или ругал его, тогда Свами Рама рассказывал о происшествии так: «Сегодня Раме пришлось туго. Какие-то люди остановились на дороге и начали ругать его».
Люди не понимали, что он имеет в виду, и уточняли: «Что вы говорите? О каком Раме вы рассказываете нам?»
«Об этом самом Раме», - отвечал он.
А люди ломали себе голову над его фразами. Но со временем они поняли, что Свами Рама отзывается так о самом себе.
Мы говорим о себе в третьем лице или пользуемся местоимением «я», но мы все равно рождаемся без имени, без какого-то «я». Дети сначала узнают место-имение «ты». И уже потом они узнают местоимение «я». Поначалу дети ориентированы на других людей, ведь они первым делом познают окружающий мир, а о существовании себя они узнают позднее. Если маленький ребенок затвердил понятие «ты», мы часто слышим от него такую фразу: «Он хочет есть». «Кто хочет есть?» - не поймут его люди. Ребенок еще не открыл местоимение «я», ему еще только предстоит сделать это.
Нам приходится разрабатывать кодовый язык для того, чтобы общаться друг с другом в мире, где каждый из нас вращается в самом себе, в собственных стенах. «Я» это указатель; и даже я сам не знаю, на кого обращен этот указатель. Кришна, Рама - все это указатели, обращенные неведомо к кому. Все мы стоим по разные стороны стены. Все мы заключенные, которые все время стучат в стену. Но такова жизнь. Мы не осознаем, что сидим в тюрьме, потому что носим свои стены с собой. Мы понимаем, что кто-то сидит в тюрьме, только тогда, когда стены стоят на одном месте.
С самого рождения мы носим наши тюрьмы с собой, поэтому никогда не осознаем, что отбываем срок заключения. Муж и жена всю жизнь разговаривают кодовым языком через две стены. Они понимают друг друга нечасто. А когда они не понимают друг друга, тогда случаются размолвки и ссоры. Отец и сын тоже разговаривают через стены. Это же верно в отношении друзей. Вы выстукиваете кодом одно, а другой человек понимает совсем другое. Он пугается и начинает выстукивать что-то в ответ, но теперь вы неверно истолковываете его послание. Но люди забывают о том, что как «я», так и «ты» представляют собой утилитарные слова, а не истину. От этих слов есть своя польза, но они еще не сама истина.
Поэтому мы, пустившись на поиски «я», ничего не найдем. «Я» невозможно нигде найти. Если человек по имени Кришна начнет искать в себе Кришну, то не добьется в этом деле успеха. Этот ярлык наклеен на внешней стороне объекта. Если вы станете искать ярлык внутри, то ничего не найдете. «Я» также нет внутри. Это утилитарные наименования, языковые средства, но по своей сути они не валены. На протяжении семи сутр они ничем не мешают искателю, даже помогают ему, поскольку все это время он ищет как раз «я». Человек стремится к силе «я», покою «я», свободе «я», божественности «я» на протяжении семи сутр. Все это время «я» утилитарное средство, а не истина. После седьмой сутры «я» превращается в препятствие, утрачивая полезность. В восьмой сутре нужно отменить кодовый язык. Разрушать его больно, потому что мы все делаем для «я», умираем за него. Ради «я» мы рождаемся очень много раз.
Из Индии в Китай приехал мастер Бодхидхарма. Встречать его вышел китайский император By. Когда Бодхидхарма подошел к границе, император поприветствовал его и, воспользовавшись случаем, сказал ему: «Я сильно беспокоюсь. Прошу тебя, укажи мне путь».
«Приди ко мне завтра в три часа утра, - ответил мастер. - Я успокою тебя».
Император просил многих мастеров, и они давали ему разные методы, но этот мастер показался ему странным.
Император By подумал, что от Бодхидхармы можно ожидать чего угодно. Император беспокоился всю жизнь и испытал множество средств, но так и не смог обрести покой. Он снова сказал Бодхидхарме: «Может быть, ты не знаешь мою трудность. У меня много денег, но совсем нет покоя. Я постился, как велели мне другие мастера, но и тогда не смог обрести мир в душе. Я построил немало храмов, но и они не принесли успокоение. Мне советовали совершать разные благотворительные поступки, и я все выполнял, но безрезультатно» .
«Хватит разговаривать, - прервал его Бодхидхарма. - Приди ко мне завтра в три часа утра, и я успокою тебя». Император сильно удивился, но подумал, что время покажет, на что способен новый мастер. Вообще-то, император сомневался, стоит ли ему идти к такому человеку. Он шел вниз по лестнице храма, в котором остался Бодхидхарма. Когда император ступил на последнюю ступень, мастер крикнул ему: «Надеюсь, ты не забудешь захватить с собой свое “я”, иначе кого же я станут успокаивать?»
«Он и вправду безумен!» - похолодел император и отметил про себя, что всякий человек, куда бы он ни направился, непременно несет с собой свое «я».
«Не забудь принести с собой свое “я”, - еще раз крикнул ему мастер. - Не оставляй его во дворце».
Ночью император By размышлял о том, стоит ли ему идти к Бодхидхарме, но все же решился, так как тот обещал успокоить его. Утром император, набравшись мужества, пришел к Бодхидхарме. В три часа он начал подниматься по лестнице, и тут мастер спросил его: «Ты захватил с собой свое “я”?»
«Наверно, ты подшучиваешь надо мной! - воскликнул император By. - Я пришел, и значит со мной мое “я”».
«Я знаю, о чем спрашиваю, - ответил Бодхидхарма. - Я сижу здесь перед тобой, но со мной нет никакого “я”. Именно поэтому я и спросил тебя, принес ли ты с собой свое “я”. Иначе кого же я стану успокаивать?»
Император By не понимал, о чем говорит мастер Бодхидхарма. Тогда мастер заговорил снова: «Итак, ты все-таки пришел ко мне. Ты утверждаешь, что принес с собой свое “я”. Садись. Закрой глаза и ищи свое “я”. Схвати его, а потом отдай мне. А я уже успокою твое “я”».
«Не зря я сомневался в том, стоит ли мне идти к тебе, - покачал головой император By. - О чем ты толкуешь? Неужели я и в самом деле могу схватить свое “я” и передать его тебе?»
«Не волнуйся, - не смутился Бодхидхарма. - Если у тебя не получится передать мне свое “я”, ты все же сможешь поймать его».
«Я еще никогда, не пытался поймать свое “я”», - промямлил император By.
«Значит теперь самая пора попытаться поймать его», - заключил мастер.
Император сел на пол и закрыл глаза, а Бодхидхарма сел напротив него и сжал в руках большой посох.
Император задрожал от страха. За окном была кромешная ночь, а он доверился странному монаху. Кто знает, что у него на уме? Иногда Бодхидхарма поднимал посох и говорил: «Ищи, загляни в каждый угол. Как увидишь свое “я”, сразу же хватай его!»
Миновало полчаса, час, два часа, и император где-то затерялся! Забрезжили лучи утреннего солнца.
«Я хотел бы умыться, - сказал мастер. - Неужели ты до сих пор не сумел поймать свое “я'’?»
Император By открыл глаза и упал перед Бодхидхармой на колени. «Я и не думал, что на самом деле во мне нет никакого “я”! - воскликнул он. - Я искал его повсюду, но так и не нашел. Я заглядывал во все уголки. Я осмотрел все, но ничего не нашел».
«Кого же мне успокаивать? - спросил Бодхидхарма. - Я уже три часа сижу перед тобой с посохом».
«Мое “я” смолкло, - объяснил император By. - Если во мне нет “я”, тогда откуда взяться беспокойству?» На протяжении трех часов я пребывал в безмолвии. Как только я начал смотреть в себя, так сразу же понял, что не достигаю “я”, что во мне царит тишина. Теперь я могу сказать, что зря называл себя беспокойным. Как раз “я” и было самим беспокойством».
«В дальнейшем остерегайся “я”, - посоветовал ему Бодхидхарма. - Больше никогда не цепляйся за него».
Император By повелел сделать на его могильном камне такую надпись: «Я слышал множество советов саньясинов и святых, я прочел тысячи священных писаний, но не мог раскрыть тайну. Пообщавшись со странным мастером, я стал смотреть в себя и тем самым раскрыл все тайны. Нет “я”, которое следует успокоить. Нет «я», которое следует очистить. Нет “я”, которое следует завоевать. Нет “я”, ради которого необходимо отыскать Бога и просветление. “Я” вообще не существует».
Восьмая сутра предписывает поиск «я», а потом его утрату. Вы достигаете все в тот миг, когда утрачиваете «я». Смысл «я» в том, что мы держимся за что-то несмотря ни на что. По сути, произнося слово «я», мы сопротивляемся.
Мы держимся за это «я», противостоя всем людям, враждуя с ними. Мы отреклись от всех и уцепились за «я». Это «я» похоже на государственную границу Индии и Китая. Если мы внимательно посмотрим, то не увидим природную грань, разделяющую эти страны. Нигде нет никаких границ, разделительная грань между Китаем и Индией находится лишь в головах политиков. А вообще-то границ нигде нет. Политикам очень неплохо бы поумнеть. Границы существуют только на политических картах. Если вы посмотрите в небо, то не увидите там Индию, Пакистан, Китай, Японию. В небе нет границ. Если на Марсе в самом деле развилась жизнь, то неужели обитатели этой планеты смогут рассмотреть в телескопы здесь какие-то границы?
Когда Юрий Гагарин впервые полетел в космос, жители СССР ожидали, что он будет делать на орбите громогласные заявления, вроде «Да здравствует Советский Союз!» или чего-то еще в таком духе. Но он сказал нечто совершенно замечательное, и его слова нужно оценить по достоинству. Гагарин сказал не «моя Россия», а «мой мир», «моя земля». Летя на такой громадной высоте, он не различал отдельные страны. Из космоса вся земля показалась Гагарину единой, он воспринял весь мир как цельное явление. Он говорил: «Мой мир! Моя земля!» Когда он вернулся на землю, московские политики спросили его: «Почему ты не произносил фразу “мой Советский Союз”?» «Из космоса не виден Советский Союз, - объяснил Гагарин. - Там все границы исчезают».
Когда человек погружается во внутреннее небо, границы «я» и «ты» исчезают. Это тоже утилитарные границы, которые человек чертит на карте. У моего дома имеются ложные границы, точно такие же ненастоящие границы есть у моего «я». У моей страны имеются ложные границы, это же верно в отношении моего «я». Но эта неправда действенна только на протяжении семи сутр, не далее. Если вы хотите ходить по земле, если хотите двигаться горизонтально, тогда вы будете видеть Россию, Индию, Пакистан. Но если вы взмоете в небо, то не увидите ни России, ни Индии. Тот, кто хочет подняться высоко во внутреннее небо, потеряет «я» и «ты». А когда исчезают «я» и «ты», остается лишь божественность. Об этом повествует восьмая сутра.
А девятая сутра совсем короткая. Ее комментарием я и закончу цикл своих бесед о сутрах йоги. Первая сутра, как я уже говорил, была посвящена жизненной энергии. Девятая сутра посвящена непосредственно йоге. Смерть это тоже энергия. А как же иначе? Жизнь объемлет то, что мы считаем жизнью, а также смертью. И следует любить не только жизнь, но и смерть. Не только жизнь достойна славословий, смерть тоже прекрасна. Следует приветствовать не только жизнь, перед смертью тоже следует распахивать дверь. Тот, кто не принимает смерть, будет лишен жизни. А тот, кто принимает смерть, приобретет высшую жизнь.
Смерть это тоже энергия, смерть божественна, и она от Бога. Об этом повествует последняя сутра йоги. Это высшая сутра, благодаря которой человек воспринимает смерть как часть жизни. Главное - осознать этот момент. После восьмой сутры человек обретает прямое познание жизни. В тот день, когда вы поймете, что «я» не существует, к вам придет также и знание о смерти. Что представляет собой смерть? Кто умирает? Кто может умереть? Я бессмертен, моя душа вечна до тех пор, пока люди не скажут, что я не умру. Тогда я понимаю, что они просто передают мне услышанную прежде информацию. Если кто-то говорит, что «я» не существует, что все сущее божественно, вот тогда я по достоинству оцениваю его слова. Я хочу быть бессмертным, но меня нет. Тот, кто хочет быть бессмертным, не существует, а тот, кто бессмертен, никому не известен.
Рамакришна объявил ученикам о том, что умрет через три дня. Его жена Шарада очень огорчилась и загоревала.
Поделиться книгой: