Заложник

Алекс взял пустую кофейную чашку и направился в буфет.

Тогда он получил новое задание от управления криминальной полиции. Достойная работа с настоящими профессионалами. Интересный случай хорошо спланированного тяжкого преступления. Он не мог избавиться от мысли, что это как раз то, чего ему сейчас не хватало.

Обед с Фредрикой словно разбередил старые раны. Она хотела от него уйти и именно поэтому добивалась работы в Министерстве юстиции. Алекс все понимал, и в то же время ему было сложно в чем-либо ее обвинять. Фредрика талантливый человек, таким не сидится на месте. Но чем она занимается в министерстве — об этом Алексу оставалось только догадываться. Без сомнения, у нее какие-то связи с СЭПО, но он не имел сил углубляться в эту тему.

Алексу и без того хватало поводов для головной боли. К примеру, люди, которых он терял при разных обстоятельствах.

— Не надо так мучиться, — говорила ему Диана за день до того, как все случилось. — Что прошло, то прошло.

Диана Тролле.

Без нее Алексу было бы совсем плохо. Ей тоже приходилось испытывать боль — не меньшую, чем ему. Иногда Алекс размышлял над тем, что их все-таки объединяло — любовь или чувство отчаяния? Скорбь? Потери? Страдание?

Он понимал, что все это нельзя сбрасывать со счетов. Смерть и разрушение тоже часть жизни. Или все-таки нет? Алекс вспомнил Петера и снова испытал прилив досады. Черт с ним! Кто же виноват в том, что он так и не нашел в себе силы оправиться от шока?

Он мог бы по-прежнему работать в полиции с Алексом и Фредрикой. В конце концов, Алекс добивался именно этого. И в результате потерял компетентного и надежного сотрудника. Он прекрасно осознавал несправедливость случившегося и то, что такое трудно будет простить.

Дверь приоткрылась, шеф просунул голову в кабинет.

— Угроза взрыва, — сообщил он. — Звонили только сейчас.

— Уже иду, — ответил Алекс, поднимаясь со стула.

Угроза взрыва. Алекс представил себе разрушенное здание, под обломками которого погребены разорванные в клочья люди. Злодеяние в чистом виде.

Спустя несколько минут он уже входил в курс дела. Речь шла об угрозе не одного, а четырех взрывов в разных районах Стокгольма. В том числе и в Розенбаде.

Алекс недоумевал.

Четыре бомбы! Что, черт возьми, происходит?

3

12:32

Откуда берется эта агрессия? Эден Лунделль была в растерянности. Он нее, как от руководителя антитеррористического подразделения службы безопасности, ожидали более-менее четкого объяснения происходящему. Она же признавалась себе сама, что мотивы данного преступления находятся далеко за гранью ее понимания. Ресурсы на исходе, и ей хотелось бы видеть результат. Терпение — вот то, чего ей всегда недоставало. С тех пор как она получила пост в СЭПО, в этом плане мало что изменилось.

Если бы мы только знали источник этой ненависти!

Бывает, молодые люди забывают о святости чужой жизни только ради того, чтобы подвигнуть общество на перемены, которые кажутся им необходимыми. Так совершаются теракты. Эден часто спрашивала себя, что могло бы заставить ее перешагнуть грань дозволенного, взяться за оружие и вступить в бой со своими соотечественниками, к которым она прежде не питала никакой антипатии? Угроза близким, ее семье — так каждый раз отвечала себе Эден на этот вопрос. Одно это было бы способно толкнуть ее на самое страшное из преступлений.

«Я разорила бы дом врага моего, не дай бог такому случиться!»

Но агрессия, с которой Эден приходилось иметь дело по работе, не была направлена на конкретных людей. Ненависть зрела в преступниках по совершенно другой причине. Эден вообще представлялось несерьезным искать какой-либо определенный фактор, объясняющий весь феномен в целом. Хотя именно этого от нее и ждали.

Эден внимательно просматривала материалы по одному из последних дел. Все гораздо тоньше, чем они думают. Выводы предварительного расследования однозначны: подозреваемые — молодые парни — занимались финансированием террористических группировок в Колумбии. Но информация разведывательных служб не может напрямую использоваться в суде. Поэтому СЭПО была вынуждена искать новые улики, подтверждающие то, что следователи уже знали и что позволило бы вынести окончательный приговор.

Но все чаще случалось, что разведывательные группы говорили одно, а следователи другое, — поэтому прокурор не знал, что ему делать, и терялся на суде или даже раньше. Власть демонстрировала свое бессилие и некомпетентность. И тогда всем становилось ясно, что преследованию подвергались невинные люди, совершенно случайно обратившие на себя внимание спецслужб.

Эден не совсем понимала причины поднявшейся шумихи. За год работы в криминальной полиции у нее бывали удачные расследования и не очень, но ни одно из них не привлекло такого внимания общественности и СМИ. Эден чувствовала, как все изменилось после того взрыва на Дроттнинггатан. Люди стали требовательнее. Если бы не последнее успешное дело в Верховном суде, работать было бы еще тяжелее.

В дверь постучали. После разрешения войти на пороге появился главный аналитик ее подразделения Себастьян. Эден подвинула в его сторону папку с бумагами:

— И что ты об этом думаешь?

— Все то же, что говорил в течение последних нескольких недель. Против этих парней ничего нет. Их надо отпустить.

Она в задумчивости кивнула:

— А как же деньги, которые они посылали террористам в Южную Америку?

Аналитик пожал плечами:

— Мы не можем побеждать каждый раз.

Эден забросила бумаги в шкаф и захлопнула дверцу. Исчезнув с ее стола, дело становилось достоянием истории.

Теперь в центре ее внимания оказался Захария Келифи. Этот человек был оправдан Верховным судом, в то время как его приятели признаны виновными.

— Когда заседание в Министерстве юстиции?

— Через полчаса. Я думал, мы могли бы прогуляться до Розенбада.

Эта идея Эден понравилась. Дорогой она могла бы покурить и поразмыслить над тем, как ей убедить министра юстиции выслать алжирца Захарию Келифи из страны.

Учитывая информацию, которой они располагали, и то, что миграционный суд разделял точку зрения Эден, эта задача не представлялась особо сложной. А отъезд Келифи, помимо всего прочего, означал конец операции «Рай».

Заседание проходило в одном из самых мрачных кабинетов министерства. Помимо Мухаммеда Хаддада, присутствовали госсекретарь, эксперт по политическим вопросам и несколько имеющих отношение к делу сотрудников министерства. Фредрика Бергман принадлежала к числу последних. Представители СЭПО явились в Розенбад ради одного иностранного гражданина, представлявшего, как они полагали, потенциальную угрозу безопасности страны. Его хотели лишить вида на жительство. Решение исходило от миграционного управления, уже прошло через миграционный суд и ожидало рассмотрения в правительстве.

Фредрика обратила внимание, как расположились за столом участники заседания: на одной стороне СЭПО, на другой — люди из министерства. Те, кто был из СЭПО, так или иначе представлялись начальниками: руководитель подразделения, директор отдела, главный аналитик блока. Женщина, назвавшая себя руководителем подразделения, имела рост под сто восемьдесят сантиметров и волосы столь насыщенного медового цвета, что Фредрика усомнилась в его натуральности. Он нее пахло сигаретами, и это показалось Фредрике самым удивительным. Для курильщицы у Эден Лунделль был слишком свежий цвет лица.

— Что ж, начнем, — объявил министр. — В нашем распоряжении полчаса.

Главный аналитик достал из футляра ноутбук и привычным движением нажал кнопку. Эден протянула руку и воткнула штекер в розетку на столе.

— Вы можете включить проектор? — обратилась она к Фредрике.

Голос у Эден оказался хриплый. Она говорила с акцентом, происхождение которого Фредрика так и не смогла определить. Фредрика обратила внимание на длинные тонкие пальцы Эден с ненакрашенными ногтями. «Если бы она сделала маникюр, могла бы, пожалуй, заполучить себе домой любого парня из бара», — подумала Фредрика. На левой руке Эден носила кольцо. Она либо состояла в браке, либо была помолвлена. Это удивило Фредрику не меньше, чем исходящий от нее запах сигарет.

— Разумеется, — ответила Фредрика на просьбу Эден. И нажатием двух кнопок включила расположенный на потолке проектор.

Главный аналитик начал выступление. На экране появилась первая картинка: логотип СЭПО на голубом фоне с разбросанными по всему изображению белыми пятнами. Потом возник заголовок: «Дело Захарии Келифи». На следующем слайде стояла тема первого доклада: «История вопроса». Далее слово взяла Эден.

— Как все мы знаем, — начала она, — Захария Келифи проходил по тому делу, что слушалось в Верховном суде на прошлой неделе. Прокурор добивался признания его виновным в подготовке террористического акта, но Захария Келифи был оправдан и отпущен на свободу.

Директор отдела и, по-видимому, начальник Эден, который сидел рядом с ней, кашлянул в кулак. Эден продолжила:

— Тем не менее тогда нам удалось обезвредить двух его сограждан из Северной Африки, планировавших страшное преступление. Нам посчастливилось доказать, что последние несколько месяцев накануне задержания эти люди готовили взрыв в шведском риксдаге. Заодно мы обнаружили одну практически готовую бомбу и все необходимое для изготовления еще по крайней мере двух. Как мы полагаем, действия террористов связаны с обещанными, но так и несостоявшимися дебатами по вопросам иммиграции и интеграции иностранцев в шведское общество.

— Дебаты состоятся не далее как завтра, — вставил министр, — в первой половине дня.

Фредрика посмотрела на него с недоверием. Никто не ждал этого события так, как ксенофобы из парламента. Не эти ли дебаты и должны были стать сценой трагедии? В таком случае боевикам оставалось затаиться и ждать наиболее эффектного момента для нанесения удара, ведь о предстоящем обсуждении говорилось уже несколько недель.

— У нас никого нет, кроме этих двоих, уже осужденных, — продолжала Эден. — Факты говорят только против них. Нет никаких оснований для пересмотра дела. Поэтому, несмотря на завтрашнее событие, мы не собираемся принимать дополнительных мер по усилению охраны риксдага. Кроме тех, что уже запланированы, разумеется. Мы говорили с коллегами из органов охраны правопорядка, они обеспечат безопасность дискуссии.

«Конечно, — подумала Фредрика, — принципами демократии можно поступиться не иначе как следуя этим самым принципам и только под надзором полиции».

— Успехи в Верховном суде и судах первой инстанции много для нас значат, — прервал доклад Эден ее начальник. — Самое главное для служб безопасности — вовремя обезвредить террористов. Мы действуем слишком рано и постоянно опаздываем, делаем слишком много и в то же время недостаточно. Все чаще приходится об этом слышать.

Фредрика понимала, что он имеет в виду. В тех случаях, когда суды оправдывали обвиняемых по делам СЭПО, работа властей подвергалась ожесточенной критике. Тем более если не находилось достаточных оснований даже для предъявления подозреваемому обвинения. Спецслужбам приходилось постоянно балансировать между законом и требованиями общества. Фредрика часто спрашивала себя, хватило бы у нее терпения и сил выполнять такую неблагодарную работу?

После Дроттнинггатан ветер переменился. Те же самые журналисты, что упрекали власти в недемократичности, стали требовать самых жестких мер в отношении террористов. Человек, который взорвал себя на Дроттнинггатан, выступал с недвусмысленными угрозами в «Фейсбуке». Почему же спецслужбы не отреагировали вовремя?

«Но кому надо, чтобы СЭПО контролировала чей-то „Фейсбук“? — спрашивала себя Фредрика. — По-видимому, многим».

Эден продолжала доклад. Фредрика мысленно поинтересовалась, в чем состоят обязанности главного аналитика? Носить за ней ноутбук?

— На сегодняшний день мы действительно имеем лишь двоих уже осужденных преступников, — говорила Эден. — Однако, как выяснилось, у них было множество помощников. Захария Келифи — один из них. — Она показала на фотографию на экране. — Причем собранных на него улик оказалось достаточно и для ареста, и судебного преследования.

Министр юстиции склонил голову набок:

— В Швеции не так-то просто осудить человека, тем более по такому делу. И в этом, как мне кажется, нужно видеть положительный момент…

— Разумеется, — кивнула Эден. — Итак, Захария Келифи. Именно ради него мы здесь.

В зале повисла тишина.

4

13:12

Захария Келифи приехал в Швецию из Алжира в 2008 году. На родине его якобы преследовала семья, с представительницей которой у него одно время был роман. Женщина забеременела, не успев выйти замуж, за что ее убили разъяренные родственники. Захария попросил убежища в Швеции.

— Весной мы получили информацию о террористических группах, действующих скоординированно на территории нескольких европейских стран, и взрывах, готовящихся в разных населенных пунктах Швеции. Однако только в одном случае нашлось достаточно подтверждений, чтобы воспринимать угрозу всерьез.

Новый слайд. Фредрика узнала этих людей по фотографиям в газетах. Двоих из них Верховный суд недавно признал виновными в подготовке теракта. Третьего, Захарию Келифи, оправдали.

— В первое время у нас не было никаких оснований подозревать в чем-либо Захарию Келифи. Однако потом его все чаще стали видеть в компании наших главных подозреваемых. Один из них как-то сказал по телефону Захарии, что тот должен «съездить и забрать то, о чем говорили вчера». И Захария поехал и получил пакет. В нем, как выяснилось позже, находились вещества, которые могли быть использованы как компоненты взрывчатой субстанции.

— На суде он сказал, что не знал о содержимом пакета, — напомнил госсекретарь.

— Нет сомнений в том, что ему это было известно, — возразила Эден. — На кадрах, отснятых скрытой камерой, он выглядел уж слишком беспокойным, забирая пакет из бутика. Он несколько раз обернулся и взмок от пота, прежде чем донес его до машины и сел за руль. К этому можно добавить, что один из двух главных фигурантов, Эллис, указал на него как на сообщника.

— Но впоследствии он отрекся от своих слов, не так ли?

— Да, и это нас удивило. До суда он достаточно определенно разъяснил нам роль Келифи во всей этой истории. Келифи оказывал им большую помощь. Для нас осталось загадкой, почему Эллис пошел на попятную, когда прокурор стал его допрашивать. Мы пробовали выяснить, не подвергался ли он угрозам, но Эллис отказывался отвечать на наши вопросы. Он перепутал людей и имена и, к сожалению, дезинформировал нас — вот единственное объяснение, которое удалось из него вытянуть. Разумеется, никто этому не поверил. Эллис говорил правду на допросах предварительного следствия и солгал на суде.

Министр юстиции молчал. Эден продолжила:

— И как потом выяснилось, это был не единственный случай сотрудничества Келифи с террористами. Задним числом мы установили, что он фигурировал в аналогичном деле еще в две тысячи девятом году, то есть сразу после того, как получил вид на жительство. Тогда мы преследовали нескольких человек по подозрению в финансировании террористических группировок за границей. К сожалению, дело закрыли за недостатком улик.

На экране появилось новое изображение. Фредрика и остальные подняли глаза.

— Мы собрали информацию о телефонных контактах подозреваемых. Несколько номеров так и не удалось идентифицировать. Однако впоследствии выяснилось, что одним из этих номеров пользовался Келифи. Благодаря этому задним числом было установлено, что он являлся фигурантом еще по крайней мере в одном расследовании, а именно том, которое мы инициировали в связи с террористической угрозой во Франции в прошлом году.

Министр перевел недоверчивый взгляд на Эден:

— И в том деле он тоже оказался замешан?

— Точно сказать нельзя. Но нам известно, что еще до совершения теракта Келифи вступал в контакт с одним из главных подозреваемых, который был весной осужден французским судом. Хотя, как я уже упоминала, владельца этого номера установить так и не удалось.

Фредрика насторожилась. Прослушивание и отслеживание телефонных разговоров — кропотливый труд, отнимающий много времени. Она знала это по работе в полиции, где когда-то сама занималась чем-то подобным. Нелегко бывает понять, как связаны между собой на первый взгляд совершенно разрозненные факты.

— А вы спрашивали об этом самого Келифи? — поинтересовалась Фредрика. — Что он говорит по поводу того контакта и своего участия во французском деле?

— Он утверждает, что купил свой первый мобильник в феврале-марте две тысячи одиннадцатого года, — ответила Эден. — До того этот номер принадлежал кому-то другому.

— И вы можете это опровергнуть? — подал голос госсекретарь.

— Нет, но этого и не требуется, — покачала головой Эден. — Он не может назвать ни более-менее определенное время покупки, ни продавца, ни цену. Очевидно, все это придумано задним числом.

— Так-так… — вздохнул министр, не скрывавший желания покончить с этим вопросом. — Захария Келифи оправдан судом, а вы хотите лишить его вида на жительство?

— Именно, — подтвердила Эден. — Мы полагаем, того, что вы здесь услышали, достаточно для отзыва его временного вида на жительство. Захария Келифи должен быть задержан для последующей депортации на родину, в Алжир. Так или иначе он фигурировал в трех расследованиях, а один из главных обвиняемых по последнему делу показал на него как на своего сообщника в подготовке теракта.

Министр откинулся на спинку стула:

— И что его ждет в Алжире? Нет ли там препятствий для исполнения подобного решения, если оно будет принято?

— Миграционный суд считает, что препятствий нет. Алжирские спецслужбы не были вовлечены в нашу работу и не имеют собственных причин преследовать Келифи. Опасаться, что он будет убит или подвергнут пыткам, нет никаких оснований.

— А как же угроза, которая стала причиной выдачи вида на жительство? — снова вмешался госсекретарь.

— Уже не актуальна, — ответила Эден. — Отец и брат его бывшей гражданской жены погибли в автокатастрофе. Оставшиеся члены семьи не выказывают намерения мстить Келифи.

Фредрика молчала. То, что рассказывала сейчас Эден, напоминало ей историю из жизни инопланетян.

— А чем живет этот Захария? — поинтересовался министр.

— Работает в клубе.

Фредрика вспомнила портрет Келифи в одной из газет: парень с честным лицом, любимец молодежи. Помогает юным иммигрантам интегрироваться в шведское общество. Свободно говорит по-шведски и может считаться образцом для подражания во многих отношениях. Такой вот клубный работник, в свободное время помогающий террористам. Фредрика не понимала, как один человек может это совмещать.

— И как будет выглядеть в массмедиа наша почтенная организация? — Министр заерзал так, что ножка стула шаркнула по паркету. — Один раз Захария Келифи был оправдан в зале суда, в другой раз отпущен за недостаточностью улик, тем не менее СЭПО высылает его из страны.

— А что вы предлагаете? — задала встречный вопрос Эден. — Оставить все как есть? Держать его под наблюдением? Сделать лидером парней из предместий с иммиграционным прошлым? О, ему есть на что их вдохновить! Конечно, можно и так. Но и для вас, и для нас это было бы непростительной профессиональной ошибкой. Потому что это наша с вами задача — избавить страну от присутствия людей, представляющих угрозу ее безопасности. — Она тряхнула головой. — Вы знаете, что такое эффект домино? Мы не имеем права так рисковать и должны четко обозначить свою позицию. Плевать на негативные отзывы в газетах! Пусть те, кто смотрит в рот таким, как Захария Келифи, поймут главное: со шведской демократией шутки плохи.