Помоги проекту - поделись книгой:
И торопливо пошагал дальше.
В двухэтажное здание, украшенное неброской солидной вывеской «Уральская инвестиционно-финансовая компания», я вошёл с пятиминутным опозданием. Ладно, семь бед — один ответ.
В здании, как вы уже догадались, обитает наша Контора. Солидная вывеска — чистейшей воды дезинформация, финансистов у нас не густо… Знающие люди именуют Контору иначе — «Уральско-Сибирский филиал». Но и они не добавляют, филиал чего именно… Потому что название «Новая Инквизиция» вслух произносить не рекомендуется.
Мой напарник и сосед по кабинету Генка Мартынов (иначе говоря — младший агент Мартин) уже сидел за своим рабочим столом и делал вид, что внимательно изучает какой-то документ.
— Опаздываете, сэ-э-э-р! — сообщил он, неудачно пародируя знаменитого дворецкого Бэрримора. Как будто я сам не знаю, что опаздываю…
— А тройка для рассмотрения твоего персонального дела уже собралась! — продолжил информировать агент Мартин.
Он всегда приходил на работу раньше положенного и все новости умудрялся узнавать первым в отделе.
— Почему тройка? — удивился я. — Мне бы хватило и одного Шмеля, честное слово.
Генка сделал непроницаемое лицо:
— Скоро сам всё узнаешь.
И включил свой раздолбанный двухкассетник. Сторонний человек и слов-то не разобрал бы в затёртой до дыр записи, но мы знали их наизусть:
В золотые времена моего школьного детства песенка стала неофициальным гимном нашего города. Но Генка крутил её каждое — без исключений! — утро отнюдь не оттого, что страдал уральско-республиканским патриотизмом. Лишь как напоминание об одной неприятной истории. Стряслась она несколько лет назад, когда финансирование весьма урезали зато разрешили филиалам Конторы подрабатывать на стороне, по договорам с частными и государственными структурами. И агент Мартин решил проявить инициативу. Тогда как раз шла великая пря вокруг романовских останков: где хоронить? Причислять ли к лику? Да и вообще — подлинные ли?
А Генку осенило: медицинские спецы Трёх Китов без проблем, легко и быстро, подтвердят или опровергнут идентичность «Николаши» и всего царского семейства, есть у них методы…
Чем не приработок? Шмель, уже тогда занимавший должность начальника филиала, запретил. Не объясняя причин. Геннадий обозвал его ретроградом, не понимающим рыночной экономики, и — в полном соответствии с уставом — послал рапорт вышестоящему начальству.
Ответ получился быстрым и неадекватным. Можно сказать, асимметричным. Прикатившая из Москвы комиссия два месяца перетряхивала все былые дела агента Мартина. И, заодно уж, — личную жизнь.
С тех пор о судьбе последнего самодержца Мартынов не заговаривал ни с кем и ни разу — но каждое его утро начинается с этой песенки… У Генки вообще хватает странностей. Например, таскает в кармане кастет — память о хулиганском детстве. Говорит — сувенир, на счастье…
Я решительно нажал клавишу «СТОП». И спросил о насущном:
— Слушай, что за тройка такая? Ты меня не на пушку берёшь часом?
— Уже трепещешь? Правильно делаешь. Во-первых, сам Шмель. Во-вторых, суб-командор, дорогой наш Альберт Иванович…
Он сделал зловещую паузу, чтобы я проникся.
Да уж… Не думал, что моими прегрешениями заинтересуется заместитель начальника Оперативного управления, курирующий наш филиал. Этак дело грозит закончиться не годом в «штрафбате»…
— Может, не по мою душу? — тоскливо предположил я.
— Может быть, может быть… — легко согласился Мартынов. — Прилетел попить водочки со Шмелём, потолковать за жизнь…
— А кто третий? — вспомнил я.
Генка округлил глаза и сообщил таинственным шёпотом:
— Во-о-о-т такенная клизма! Трёхвёдерная!
Тьфу… Высказать мнение об уровне юмора агента Мартина помешал телефонный звонок. Трубку я поднял с нехорошим предчувствием — и оно немедленно оправдалось.
— Зайдите ко мне, агент Хантер! — И Шмель дал отбой, не дожидаясь моего ответа.
Когда я уходил, Мартынов вновь запустил свой шлягер всех времён и народов:
И я поплёлся к начальству, как на каторгу. Под кандальный звон. Стать полным провидцем барду помешало лишь отсутствие рыдающей верной Светланки и злорадно улыбающейся мадам Гришняковой.
Трёхвёдерная клизма в кабинете начальника филиала не обнаружилась. По крайней мере от порога в глаза не бросалась. Но и мой непосредственный шеф — начальник оперативного отдела суб-координатор Шаман — в заседании не участвовал. Тройка оказалась-таки двойкой.
Плохи дела. Шаман мог бы замолвить за меня словечко… Тем более что санкцию на операцию дал именно он. Хотя — каюсь, каюсь, каюсь — формулировку «провести профилактические мероприятия» я истолковал более чем вольно.
— Проходите, агент Хантер, присаживайтесь, — ледяным тоном пригласил Шмель.
Прошёл. Присел. Суб-командор изучал меня с откровенным любопытством. Шмель, наоборот, так пристально уставился на раскрытую папку, словно она вместо служебных документов скрывала от посторонних взглядов журнал «Плейбой».
Я тоже изучал Альберта Ивановича, разве что не с таким явным интересом. Всех, кто считает, что столичные суб-командоры — двухметровые мускулистые супермены с саженным разворотом плеч и волевым подбородком, наш куратор разочаровал бы. Роста он был среднего, плечи вполне соответствовали росту. А подбородок… Обычный подбородок. Чисто выбритый, с ямочкой. И глаза, как в том анекдоте, — добрые-добрые.
Пауза затягивалась. Нарушил её Шмель, оторвавшись наконец от «Плейбоя»:
— Докладывайте, агент Хантер. О вашей последней операции. Все узловые моменты, без мелких подробностей.
Как будто агент Хантер не набивал ему три часа отчёт! Самолично, двумя пальцами… Но с начальством у нас спорить не положено.
И я начал докладывать о моём ночном позоре, стараясь излагать суть дела на отборнейшем канцелярите. Как ни странно, но даже самые авантюрные поступки приобретают некую весомость и осмысленность — если облечь их в сухие казённые формулировки.
Рассказал, как два года назад обнаружил в Интернете сайт, где виртуально тусовались эти самые «Дети Сумрака» — изображающие из себя персонажей романчика, довольно популярного среди старшего школьного возраста:
Вообще-то уголовные преступления в сферу интересов Конторы не входят, но здесь случай был особый. К подобным сборищам внимательно приглядываемся не только мы. Но и наши противники — люди, всерьёз практикующие кровавые мистические ритуалы. Приглядываются — и зачастую рекрутируют новых адептов…
Короче говоря, Шаман дал добро на профилактическую операцию. Спланировал я её с размахом, что и говорить. И в случае успеха пожал бы заслуженные лавры. Но что выросло, то выросло… Никак не лавры.
Когда мой скорбный доклад коснулся технического обеспечения операции, суб-командор оживился, начал задавать вопросы.
Я тоскливо поведал, как накануне профессионального праздника «Сумрачных» (Вальпургиевой ночи) в их клубе негласно и незаметно была размещена необходимая аппаратура: голографический проектор, мощные динамики, инфра-звуковой генератор… И даже генератор запахов.
Одним из номеров праздничной шоу-программы у ребятишек числилось вызывание «Духа Бездны». Достаточно дилетантское вызывание — пресловутый дух объявился бы всего лишь в качестве замогильного голоса…
В этот момент и должен был сработать
Всё рухнуло самым позорным образом.
В самом начале моей инсценировки, едва лишь заработавшие приборы проявили себя, — в клубе «Сумрачных» обрубилось электричество…
Тут Шмель не удержался — наябедничал, сколько стоила разгромленная и частично похищенная юными вандалами аппаратура.
— Неужели вы не предусмотрели подобный вариант, агент Хантер? — неодобрительно покачал головой Альберт Иванович.
Я изобразил смущённое раскаяние. Или покаянное смущение. Что толку теперь оправдываться… Предусмотрел, понятное дело, и со стороны подстанции никаких отключений ждать не приходилось. Самодеятельность проявил начальник местного ЖЭКа — отреагировал на жалобы тревожимых шумом жильцов и обесточил клуб ровно в полночь. Вот уж воистину услужливый дурак…
Вновь повисло тяжёлое молчание. Начальники обменивались полными потаённого смысла взглядами. Я же занимался печальной арифметикой: вычислял, сколько лет мне придётся рассчитываться с Конторой за канувшую в Бездну аппаратуру… Цифра получалась неутешительная. Если, конечно, суб-командор не примет решение оставить агента Хантера вообще без жалования — работающим за паёк и спецодежду.
— Ну что же, агент Хантер, — заговорил наконец суб-командор. — Я считаю, что…
Он многозначительно замолчал. Я затаил дыхание.
— Я считаю, что операцию «Дети» можно было бы включать в учебники… если бы она увенчалась успехом, — сказал Альберт Иванович. — Но она провалилась. Вопрос: что теперь делать?
Вопрос глобальный, с лёту не ответишь… Но я попытался, предчувствуя, что сейчас прозвучит второй классический вопрос: «Кто виноват?» — причём с заранее известным ответом. Заодно стоит проверить, так ли страшен наш куратор, как его малюют…
— Может, скорректируем финал для учебников? — предложил я с самым невинным видом. — Дескать, всё закончилось по плану, как и было задумано. Учебники истории, например, именно так и пишут.
Ох, зря… Суб-командор ни слова не ответил на безответственное предложение, но его тяжёлый, давящий взгляд подействовал лучше любых гневных тирад. «Тяжёлый» и «давящий» в данном контексте отнюдь не образные эпитеты — я физически ощутил давление и покалывание в висках. Вопреки всем установлениям Конторы Альберт Иванович демонстративно попытался применить к сотруднику суггестию… Недаром говорится, что уставы пишут для подчинённых.
Впрочем, лишь попытался. Внешние симптомы быстро исчезли. А Шмель торопливо вступил в разговор:
— Принято решение по вашему делу, агент Хантер. Вы назначаетесь резидентом в город Лесогорск.
Я взглянул на карту, украшавшую стену кабинета. Название города ничего не говорило. Значит, какая-то тьмутаракань у чёрта на куличках, резидентура третьего ранга… Именно в таких медвежьих углах служат резидентами сотрудники, уже не способные ввиду преклонного возраста к оперативной и аналитической работе. Но и для ссылки проштрафившегося агента Хантера лучшего места не придумать. Уж там-то операцию не провалишь… Не случаются в Лесогорсках операции.
Шмель проследил направление моего тоскливого взгляда. Взял со стола лазерную указку. По карте поползло фиолетовое пятнышко.
— Вот он, Лесогорск…
Ох… Подозрения полностью оправдались. Не иначе как Шмель при помощи линейки и циркуля долго вычислял наиболее удалённый от Екатеринбурга городок. Зона ответственности нашего филиала протянулась от Урала до Енисея — далее на восток начинается епархия Восточно-Сибирского филиала с центром в Иркутске. Крохотный кружочек, изображавший Лесогорск, обнаружился почти на границе с территорией восточных соседей.
Хотелось спросить: «Надолго?» — но такие вопросы устав Конторы не приветствует.
— Слушаюсь… — вздохнул я.
— Как у тебя дела на семейном фронте, Серёжа? — поинтересовался Шмель, бесталанно изображая отеческую заботу. Он давно намекал мне, что отягощённым семьёй сотрудникам Конторы на бурный карьерный рост рассчитывать не стоит.
— Разошёлся, но пока не развёлся.
Шмель не подал виду, но наверняка обрадовался. Назло ему я добавил:
— Надеюсь, что всё ещё наладится.
Едва ли что-то у нас наладится… Уверен — мадам Гришнякова уже хлопочет о новом замужестве дочери, на сей раз удачном.
— Отлично, — ответил начальник явно на первую мою реплику. — В Лесогорск в любом случае поедешь один, без жены. Резидентство твоё долго не затянется. Три-четыре месяца, а потом… В общем, как там себя проявишь — так дальше служба и пойдёт.
Ну-ну… Чем же я себя проявлю в заштатной дыре? Какими подвигами? Разве что сумею не спиться от тоски — и начальство в полной мере оценит мой героизм…
— Все незаконченные дела сдай агенту Мартину, — сказал Шмель. — Срок — час. Потом подойдёшь сюда, Альберт Иванович введёт тебя в курс дела.
Суб-командор покосился на дверь, закрывшуюся за агентом Хантером.
— Ушёл? Включай…
Пальцы начальника филиала пробежались по кнопкам, тумблер переместился в другое положение. Акустическая защита включилась.
— И часто они у тебя так… инициативу проявляют? — Шмель загорячился:
— А что делать, что делать, Сапсан? — Именно такой псевдоним носил человек, известный младшему агенту Хантеру как Альберт Иванович. — Сам видишь, с кем работать приходится! Сколько я просил: дайте в штат хоть одного полевого агента! Про «ос» уж не говорю… Дети ведь! Детсадовцы, насмотревшиеся Х-файлов и мнящие себя круче Малдера. Этот ещё лучший…
Сапсан пожал плечами. На лице оставалось сомнение.
— Действительно лучший? Говорлив слишком, если верить прослушке… Не боишься, что…
Суб-комаидор сделал многозначительную паузу. Закончить фразу пришлось Шмелю:
— Что кто-то или что-то сможет расшатать гипноблоки, страхующие от утечек информации?
Сапсан кивнул. Добавил:
— Или рядом окажется некто, кто сумеет за достаточно долгое время сложить головоломку из кусочков, обрывочков, обмолвочек…
Начальник филиала пожал плечами. От такого никакая суггестия не поможет — и оба это знали. Если агент Хантер начнёт приоткрывать тайны Конторы по чуть-чуть, день за днём, и в мыслях не имея отступничать, — умереть в одночасье от сердечного приступа ему никак не грозит. Медицинские светила из Трёх Китов проблему непреднамеренного и постепенного слива информации пока не решили…
Шмель вздохнул:
— А что делать?..
Столичный гость на обсуждение скупости и щедрости обер-инквизитора не сбился. Помолчал, затем вернулся к предыдущей теме:
— И как же ты своего лучшего… Не жалко? — Шмель с изумлением воззрился на собеседника:
— Т-ты… — Он сделал паузу, сглотнул комок в горле, продолжил: — Так ты его без подстраховки хочешь отправить? Одного? Я-то, старый дурак, думал…
Он встал — вернее, сделал незаконченную попытку выкарабкаться из недр начальственного кресла.
— Сядь! — рявкнул Сапсан. Шмель плюхнулся обратно. Несколько секунд они мерялись взглядами. Потом субкомандор снова заговорил — и уже значительно мягче:
— Ты не представляешь, Стёпа, что творится в Москве и Питере… Я и сам не представлял, что такое возможно — сейчас, без войны, без каких-либо катаклизмов… Ты получал циркуляр о военном положении?
Поделиться книгой: