Кровавая Земля (ЛП)

— Что за приказы? — спросил он Мейтленда.

Полковник Мейтленд не ответил — его взгляд был устремлен сквозь бледноватые лучи восходящего солнца на особняк за рекой.

— Шантильи, — задумчиво произнес он. — Полагаю, это Шантильи.

— Чего? — переспросил Старбак, натягивая сорочку и сражаясь с немногими оставшимися пуговицами.

— Вон тот дом. Он называется «Шантильи». Славное местечко. Я танцевал там пару раз и непременно станцую еще, когда прогоним янки… где я могу найти полковника Свинерда?

— Стоящим на коленях, надо полагать, — ответил Старбак. — Вы мне приказы дадите или нет?

— Разве вам не положено называть меня «сэр»? — вежливо спросил Мейтленд. Однако вежливость эта несла оттенок нетерпения, вызванного враждебностью Старбака.

— Держи карман шире, — кратко ответил Старбак, сам удивленный агрессивностью, которая, похожа, становилась одной из главных черт его характера.

Мейтленд решил не доводить дело до конфликта.

— Мне предписано передать вам приказы в присутствии полковника Свинерда, — объяснил он и замолчал, ожидая, когда Старбак закончит справлять нужду под деревом. — Вы выглядите юным для майора, — заметил он, пока Старбак застегивал брюки.

— Вы выглядите юным для полковника, — угрюмо отрезал Старбак. — Мой возраст, полковник, может волновать лишь меня да парня, что вырежет его на надгробном камне, если он у меня будет. У многих солдат его вообще нет, если, конечно, они не сражаются, сидя за столом в Ричмонде.

Отпустив это оскорбительное замечание человеку, который весьма смахивал на сражающегося из-за стола, Старбак, наклонившись, завязал шнурки ботинок, снятых им с мертвого янки у Кедровой горы. Дождь прекратился, но воздух весь пропитался влагой, а трава — водой. Несколько легионеров вышли из-за деревьев, чтобы потаращиться на щеголя-подполковника. Офицер терпеливо выдержал их осмотр, дожидаясь, пока Старбак захватит свой мундир. С пригоршней кофейных зерен вернулся Люцифер, получивший от Старбака указание отнести их к палатке Свинерда. Нат нахлобучил отсыревшую шляпу и махнул Мейтленду.

— Сюда.

Старбак нарочно повел разодетого Мейтленда сквозь наиболее труднопроходимые участки леса, принудив, таким образом, полковника спешиться. Полковничий плащ с шелковой подкладкой немедленно промок. Мейтленд не протестовал, Старбак тоже молчал. Они вышли к палатке Свинерда, где, как и предсказывал Нат, полковник как раз молился. Вход в палатку был распахнут. Полковник стоял на коленях на полу палатки, Библия лежала перед ним на походной койке.

— Он познал Господа нашего три недели назад, — громко, чтобы потревожить полковника, сказал Старбак, обращаясь к Мейтленду. — И с тех пор беспрестанно приседает Ему на уши.

За три недели произошло настоящее чудо — Свинерд из отупевшей от пьянства развалины превратился в славного солдата. Сейчас же он, в сорочке и серых панталонах, повернул свой зрячий глаз к потревожившим утреннюю молитву людям.

— Господь простит вас за это вторжение, — великодушно объявил он. Поднявшись на ноги, он натянул подтяжки на худые плечи. Мейтленд невольно содрогнулся при виде Свинерда, который выглядел еще непрезентабельней, чем Старбак. Полковник был худощавым, испещренным шрамами мужчиной с неопрятной бородкой, пожелтевшими зубами и без трех пальцев на левой руке.

— Ногти грызет, — пояснил Старбак, заметивший взгляд, брошенный Мейтлендом на три обрубка.

Мейтленд поморщился и шагнул вперед с протянутой рукой. Свинерд, казалось, удивился жесту, но вполне дружелюбно пожал ее, а затем кивнул Старбаку.

— Утро доброе, Нат.

Старбак, не ответив, кивнул в сторону Мейтленда:

— Подполковник Мейтленд. Имеет для меня приказы, но говорит, что сначала хочет увидеть вас.

— Что ж, вы меня увидели, — обратился к Мейтленду Свинерд, — так что передайте Нату приказы.

Но Мейтленд сначала подвел коня к ближайшему дереву и привязал его к свисающей ветке. Он расстегнул седельную сумку и извлек пакет с бумагами.

— Вы меня не помните, полковник? — спросил он через плечо, застегивая сумку.

— Увы, нет, — настороженно ответил Свинерд, опасаясь, что встретил человека из своего дохристианского прошлого. — А должен?

— Ваш папаша моему сбыл несколько рабов. Двадцать лет назад.

Свинерд расслабился, поняв, что его старые грехи тут ни при чем:

— Наверное, вы были еще мальчиком, полковник.

— Был, но я помню, как ваш отец убеждал моего, что рабы — хорошие работники. Но как бы не так, они оказались чертовски плохими работниками.

— В торговле, — ответил Свинерд, — говорят: какой хозяин, такие и рабы, — полковник говорил ровно, хотя из слов его было понятно, что Мейтленд ему, как и Старбаку, крайне не нравился. Возможно, обоим претило чувство надменности; возможно, их раздражало вторжение в жизнь человека, который явно никогда не слышал свист пролетающих над головой пуль.

— Люцифер скоро принесет кофе, — сказал Свинерду Старбак.

Полковник подхватил пару походных стульев и пригласил Мейтленда садиться. Сиденьем для Старбака послужил перевернутый ящик, еще один заменил стол.

— Ну и где ваши приказы, полковник? — спросил Свинерд.

— Тут, — ответил Мейтленд, кладя бумаги на ящик. Он прикрыл их шляпой, чтобы Старбак и Свинерд не забрали их раньше времени. Сняв мокрый плащ и явив собеседникам безукоризненный мундир, украшенный двойным рядом начищенных до рези в глазах латунных пуговиц. Оба плеча были украшены парой золотых звезд, который вполне могли быть и впрямь изготовлены из настоящего золота. Рукава же его были расшиты, по всей видимости, золотой нитью. Потертый китель Старбака не знал ни золота, ни латуни, ни даже нашитых погон его ранга — лишь разводы белой соли там, где пот впитался в ткань. Мейтленд протер сиденье стула и подтянул украшенные желтыми лампасами брюки перед тем, как сесть. Он приподнял шляпу, отложил запечатанные бумаги и протянул Свинерду одиночный листок.

— В соответствии с отданными мне приказами докладываю о своем прибытии, полковник, — донельзя официально произнес он.

Свинерд развернул бумагу, пробежав ее глазами. Моргнув, он прочел ее снова. Взгляд его уперся в Мейтленда, затем снова в бумагу.

— Когда-нибудь принимали участие в сражениях, полковник? — Старбаку послышалась горечь в тоне Свинерда.

— Я некоторые время служил с Джонстоном.

— Я не об этом спрашиваю, — ровно ответил Свинерд.

— Я видел сражения, полковник, — сухо произнес Мейтленд.

— Принимали участие? — свирепо выплюнул Свинерд. — Я спрашиваю, стояли вы когда-нибудь в стрелковой цепи? Стреляли из своего оружия, перезаряжали его под прицелом шеренг янки? Было у вас такое, полковник?

Мейтленд покосился на Старбака, и Нат, несколько растерявшись от этих разговоров, увидел в брошенном на него взгляде толику вины.

— Я видел сражения, — упрямо ответил Мейтленд.

— Сидя верхом на штабной лошади, — съязвил Свинерд. — Это далеко не то же самое, полковник, — с грустью заметил он. Наклонившись вперед, он выдернул запечатанные бумаги и бросил на колени Старбаку. — Не будь моя душа спасена, — заметил он, — не будь я искупан в исцеляющей крови Христа, я бы испытывал жгучее желание немедленно выругаться. И мне кажется, Господь простил бы меня за это. Мне жаль, Нат, даже передать не могу, как мне жаль.

Старбак сорвал печати и развернул бумаги. Первый лист оказался пропуском, дающим ему право посетить Ричмонд. Вторая бумага оказалась адресованным ему приказом доложить по прибытии в ричмондский лагерь «Ли» полковнику Холборроу. Майору Старбаку также предписывалось принять на себя командование Вторым специальным батальоном.

— Сукин же ты сын… — тихо произнес Старбак.

Свинерд, взяв у Ната приказы, прочел их, затем вернул обратно.

— Они забирают тебя, Нат, а взамен Легион достается мистеру Мейтленду, — имя новоприбывшего он выговорил с горечью.

Мейтленд проигнорировал тон Свинерда. Он достал серебряный футляр, вытащил сигару и поджег ее шведской спичкой, а потом безмятежно уставился на мокрый лес, где солдаты бригады Свинерда пытались разжечь костры и кромсали галеты тупыми штыками.

— Сомневаюсь, что дождь продолжится, — беззаботно произнес он.

Старбак снова прочитал приказ. Он командовал Легионом всего несколько недель, и на этот пост его назначил генерал-майор Джексон собственной персоной, но теперь ему приказали передать своих людей этому хлыщу из Ричмонда и принять командование неизвестным батальоном.

— Почему? — спросил он, но никто не ответил. — Хрень Господня! — выругался он.

— Это неправильно! — присоединился к его протестам Свинерд. — Полк — это штука деликатная, полковник, — объяснил он Мейтленду. — Не только янки могут превратить его в осколки, но и собственные офицеры. У полка была черная полоса, но Нат снова превратил его в нормальное подразделение. Не имеет никакого смысла сейчас менять командующего.

Мейтленд лишь пожал плечами. Он был человеком привлекательной наружности, пользующимся своим положением с холодной самоуверенностью. Если он и сочувствовал Старбаку, то не выдавал этого, а просто пропустил все протесты мимо ушей.

— Это ослабит мою бригаду! — рассердился Свинерд. — Почему?

Мейтленд беспечно махнул сигарой.

— Я лишь гонец, полковник, лишь гонец.

На секунду могло показаться, что Свинерд набросится на Мейтленда с ругательствами, но он совладал с этим импульсом и просто покачал головой.

— Почему? — повторил он. — Бригада отлично сражалась! Неужели всем плевать на то, что мы сделали на прошлой неделе?

Похоже, всем было плевать, по крайней мере тем, кого знал Мейтланд. Свинерд на мгновение закрыл глаза, а потом посмотрел на Старбака.

— Мне жаль, Нат, правда жаль.

— Сукин сын, — сказал Старбак, не обращаясь ни к кому конкретно. Хуже всего было то, что он был северянином, сражающимся за Юг, и Легион Фалконера стал его домом и убежищем. Он опустил глаза на приказ. — А что за Второй специальный батальон? — спросил он Мейтленда.

На мгновение можно было подумать, что Мейтленд не ответит, а потом элегантный полковник криво улыбнулся Старбаку.

— Полагаю, больше он известен под названием Желтоногие, — сообщил он своим раздраженным и насмешливым тоном.

Старбак выругался и поднял глаза к затянутому облаками небу. Желтоногие получили свое прозвище и потеряли репутацию за неделю весенних сражений, когда Ли в конце концов отогнал от Ричмонда армию северян под командованием Макклелана. Джексон привел своих людей на помощь из долины Шенандоа, и среди них был Шестьдесят шестой виргинский полк, только что собранный и отправленный на первое сражение близ холма Малверн. Они побежали, не от ожесточенной схватки, а просто от первых же разорвавшихся рядом снарядов. Прозвище Желтоногие отражало цвет их штанов, после того как они обмочились от страха.

— Обоссались все разом, — сообщил Траслоу Старбаку, услышав эту историю, — прям новое болото напрудили.

Позже было решено, что полк собрали слишком наспех, слишком мало обучали и слишком плохо им командовали, так что их винтовки передали тем, кто имел желание сражаться, а полк отправили на переподготовку.

— Так кто такой полковник Холборроу? — спросил Свинерд Мейтленда.

— Он занимается обучением штрафных батальонов, — беззаботно ответил Мейтленд. — Разве на прошлой неделе один из них здесь не сражался?

— Чёрт, ну да, — подтвердил Старбак. — И чертовски плохо.

Штрафной батальон, принимавший участие в сражении на прошлой неделе, был сборищем уклоняющихся от своих обязанностей и отставших на марше солдат, и он не продержался и нескольких минут.

— Чёрт! — повторил Старбак. Теперь, похоже, Шестьдесят шестой виргинский переименовали в штрафной батальон, а значит, их боевой дух был не выше, чем когда они заслужили свое прозвище, учитывая поведение Первого штрафного батальона, и выучка вряд ли лучше.

Люцифер поставил две кружки с кофе на импровизированный стол и, поглядев на расстроенную физиономию Старбака, отошел подальше, чтобы трое офицеров не решили, будто он подслушивает.

— Это безумие! — с новыми силами запротестовал Свинерд. — Кто отправил этот приказ?

— Военный департамент, конечно, — ответил Мейтленд.

— А кто именно из Военного департамента? — напирал Свинерд.

— Разве вы не можете прочитать его подпись, полковник?

Имя под приказом ни о чем не говорило ни Старбаку, ни Свинерду, но Гриффину Свинерду пришло в голову подозрение, откуда могут исходить эти бумаги.

— А генерал Фалконер служит в Военном департаменте? — спросил он Мейтленда.

Тот вытащил изо рта сигару, сплюнул кусочек табачного листа, оставшийся на губах, и пожал плечами, словно вопрос был неуместным.

— Генерал Фалконер — заместитель военного министра, — ответил он. — Нельзя же оставить достойного человека без дела только от того, что его невзлюбил Том Джексон.

— И генерал Фалконер назначил вас командовать Легионом, — предположил Свинерд.

— Полагаю, генерал замолвил за меня словечко, — признался Мейтленд. — Легион — виргинский полк, полковник, так что генерал рассудил, что и командовать им должен выходец из Виргинии. И вот я здесь, — улыбнулся он Свинерду.

— Вот сукин сын, — сказал Старбак. — Фалконер. Мне следовало догадаться.

Генерал Вашингтон Фалконер являлся основателем Легиона и командиром бригады, пока Джексон не сместил его за некомпетентность. Фалконер покинул армию в убеждении, что ответственность за его бесчестье несли Старбак и Свинерд, но вместо того, чтобы удалиться в свое сельское имение и бередить раны, он отправился в Ричмонд и использовал свои связи и состояние, чтобы получить пост в правительстве. Теперь, находясь в безопасности в столице Конфедерации, Фалконер решил отомстить тем двоим, которых считал своими злейшими врагами. Свинерду он отправил человека одного с ним звания, который, без сомнения будет постоянным источником раздражения, а карьеру Старбака Фалконер попытался разрушить полностью.

— Без сомнения, он и от меня хотел бы отделаться, — заметил Свинерд. Он отвел Старбака подальше от палатки и расхаживал вместе с ним взад-вперед, чтобы их не услышал Мейтленд. — Но Фалконер знает, кто такой мой кузен.

Кузен Свинерда был издателем «Ричмонского наблюдателя», самой влиятельной из пяти ежедневных газет столицы Конфедерации, и эти родственные связи, очевидно, сдержали Фалконера от попытки отомстить Свинерду, но Старбак был более простой добычей.

— Но есть кое-что еще, Нат, — продолжал полковник, — еще одна причина, по которой Мейтленду досталась ваша работа.

— Потому что он виргинец, — с горечью произнес Старбак.

Свинерд покачал головой.

— Мейтленд ведь пожал вам руку, так?

— Да. Ну и что?

— Он хотел понять, масон ли вы, Нат. А вы им не являетесь.

— Какая, к чёрту, разница?

— Большая, — отрезал Свинерд. — В нашей армии полно масонов, как и в армии янки, а масоны приглядывают друг за другом. Фалконер — масон, как Мейтленд, да и я тоже, если на то пошло. Масоны неплохо мне послужили, Нат, но что они сделали для вас! Желтоногие! — полковник затряс головой от подобной жуткой перспективы.

— Больше я ни для чего не гожусь, полковник, — согласился Старбак.

— А это что еще означает?

Старбак поколебался, стесняясь признаться, но ему нужно было рассказать кому-нибудь о своих страхах.

— Думаю, я превращаюсь в труса. Вчера я смог лишь пересечь кукурузное поле, но не уверен, что смогу это повторить. Полагаю, я истощил всё то мужество, которым обладал. Может, батальон трусов заслуживает труса в качестве командующего.