Помоги проекту - поделись книгой:
С петровских времен в городе устраивались массовые военные церемонии – парады и смотры. Они проводились часто, были многочисленными и разнообразными. Главной частью военного парада является торжественное прохождение войск, а смотра – построение и объезд (обход) строя монархом или иным высшим военачальником. В царствование Павла I широкое распространение получили вахтпарады – ежедневные разводы караулов. Регулярными были парады в дни именин и восшествия на престол императоров, Новогодний парад, Крещенский парад на льду Невы. После Отечественной войны 1812 года число парадов и смотров неуклонно возрастало, ими отмечались победы и годовщины побед в войнах и сражениях, возвращение войск с полей сражений, дни полковых праздников, окончания лагерных сборов гвардии, выпусков из военно-учебных заведений.
Местами проведения парадов и смотров служили преимущественно Дворцовая площадь и Марсово поле, а также обширные полковые плацы (плац-парады) в местах расквартирования гвардейских полков.
Столичные парады, поражавшие своими масштабами и блеском, были любимым зрелищем петербуржцев. Неудивительно, что на картине Г. Г. Чернецова «Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года» представлена портретная галерея всего столичного общества того времени. Среди 223 человек, изображенных художником, в толпе зрителей фантастического спектакля на Марсовом поле можно рассмотреть литераторов Ивана Крылова, Василия Жуковского, Николая Гнедича и Александра Пушкина. «Пехотных ратей и коней однообразная красивость» вызывала восхищение у многих пушкинских современников. Один из них писал: «Кто станет отрицать, что военные эволюции, как ни механистическими нашей гражданской философии кажутся, пленительны; что это многолюдство, составляющее правильные фигуры, движущиеся и переменяющиеся одна в другую по одному мановению как бы волшебным образом, что эта приятная и блестящая пестрота среди единообразия занимает взор необыкновенно, как звук музыки и гром пушек – слух».
Среди петербургских парадов особое место занимал ежегодный майский парад на Марсовом поле. Этим «апофеозом военного великолепия» заканчивался зимний сезон столичной зимней жизни, который открывался осенью балом в Морском кадетском корпусе. В грандиозном параде, имевшем строгую, детально проработанную последовательность, участвовали все войска петербургского гарнизона. Свидетельствует непосредственный участник майских парадов в начале XX столетия генерал А. А. Игнатьев: «Постепенно кавалерийские полки выстраивались в резервные колонны, занимая всю длину Марсова поля, противоположную Летнему саду. Перед этой конной массой выезжал на середину поля сам генерал-инспектор кавалерии [великий князь] Николай Николаевич. Он высоко подымал шашку в воздух. Все на мгновение стихало. Мы, с поднятыми палашами, не спускали глаз с этой шашки. Команды не было; шашка опускалась, и по этому знаку земля начинала дрожать под копытами пятитысячной конной массы, мчавшейся к Летнему саду. Эта лавина останавливалась в десяти шагах от царя».
Помимо традиционных военных церемоний внимание петербуржцев время от времени привлекалось различными в них нововведениями. Так, в начале 70-х годов XIX века были введены так называемые «тревоги» с целью поддерживать в войсках постоянную боевую готовность. «Мирным жителям Петербурга, – пишет очевидец „тревоги“ 20 декабря 1872 года, – было сначала невдогад: что бы значило неожиданное стремление кавалерии по улицам, грохот ехавших пушек, неспешное движение пехоты? Чем ближе к сборному пункту, тем оживленнее, красивее становилась военная картина, и особенно эффектно было видеть дебушированье войск на Дворцовую площадь, с трех сторон ее: из-под арки [Главного штаба], от Марсова поля и со стороны Исаакиевского собора».
Наряду с военными церемониями, на петербургских площадях проходили народные гулянья во время Масляной и Пасхальной недель. Праздники «на балаганах», в которых ярко проявлялась традиция народного театрального искусства, привлекала горожан обилием зрелищ и развлечений, атмосферой непринужденного веселья. Городские площади – Театральная, Сенатская, Дворцовая, Адмиралтейская, Царицын луг (Марсово поле), Семеновский плац – были местами проведения праздничного досуга всех слоев столичного населения.
«Масленица во всей Европе есть время торжества забав, – писал П. П. Свиньин, – а для русских главнейшее удовольствие составляют ледяные горы». Катальных гор всегда было две, их высота достигала 18 метров. Они сооружались параллельно друг другу, но в разных направлениях – скатами навстречу. В последней четверти XVIII века деревянные катальные горы стали возводить не только на Масленицу, но и на Пасхальных гуляниях. С этих «летних» гор спускались на специальных маленьких колясках. Возле катальных гор и разнообразных качелей располагались временные строения, получившие с 1820-х годов название балаганов. Здесь выступали фокусники, кукольники, вольтижеры и комедианты.
Светская публика и состоятельные горожане выезжали на гулянье, чтобы продемонстрировать новые экипажи и последние моды, а также посмотреть на забавы простого народа, который, в свою очередь, с любопытством взирал на барские кареты и наряды. Праздничная площадь превращалась в своеобразную театральную сцену, а участники гулянья были одновременно и зрителями, и действующими лицами.
С 1827 года гулянья «на горах» и «под качелями» постоянно устраивались на Адмиралтейской площади. Дважды в год здесь возникал увеселительный городок, растянувшийся на полверсты – от Дворцовой до Исаакиевской площади, с двумя линиями многочисленных построек. Первую линию занимали большие балаганы, обращенные фасадами в сторону Невского проспекта. Вдоль Адмиралтейства тянулись две катальные горы. Всего на площади в самом центре Петербурга возводилось до шестнадцати балаганов. «Никогда не бывало такового количества комедий или балаганов, заключавших большое разнообразие в представлениях, – говорилось в обозрении Пасхального гулянья 1827 года. – Кроме двух летних гор, разного рода каруселей и качелей – парижских, маховых, круглых и т. п., было 14 сараев, выстроенных вдоль Адмиралтейского бульвара, кои с пестрыми флагами своими и разноцветными вывесками походили на какой-то китайский или японский городок. <…> Экипажи ездили в три или четыре ряда мимо качелей». К середине XIX века на Адмиралтейской площади появляются карусели в виде пароходов и паровозов, ударные силомеры, «механические музеи» с автоматами и даже «американские круговые велосипеды».
В первый майский день Пасхальной недели 1836 года случилась самая большая трагедия в истории петербургских гуляний – во время представления загорелся огромный балаган Христиана Лемана, в пожаре погибло 127 зрителей. 18 апреля 1872 года сгорели балаганные театры Вильгельма Берга и В. М. Малафеева. После этого пожара гулянья перенесли с Адмиралтейской площади на Марсово поле.
Вспоминает сын владельца балаганных театров А. В. Лейферт: «На Марсово поле шел народ, привлекаемый пестротой и яркостью всей обстановки, создававшейся на это время на громадной площади оглушительным хаосом разнообразных звуков, бесчисленностью всяких развлечений и забав и, наконец, исключительным, повышенным темпом всех впечатлений и действий. Всякий, кто попадал на Марсово поле в эти дни, чувствовал себя в совершенно иных, непривычных условиях, приобщался к общему веселью и испытывал самое удовлетворенное благодушное настроение». В 1890-х годах на гуляньях появляется карусель в виде парусных лодок, которые, кружась, покачивались, как на волне; «летние» катальные горы превращаются во внушительное сооружение, получившее название «американских гор»; перекидные качели обретают очертания паркового «колеса обозрения». Во второй половине 1890-х годов гулянья перенесли с Марсова поля на Семеновский плац, но эти традиционные народные праздники проходили здесь недолго, 1899 год оказался последним в истории петербургских гуляний «на балаганах».
Площадям Северной столицы было суждено стать аренами не только военных парадов и народных гуляний, но и восстаний. «Петербургские революции совершались на площадях; декабрьская 1825 года и февральская 1917 года произошли на двух площадях. И в декабре 1825 года, и в октябре 1917 года Нева участвовала в восстаниях: в декабре восставшие бежали по льду, в октябре крейсер „Аврора“ с Невы грозил дворцу. Для Петербурга естественен союз реки с площадями, всякая же война внутри его неминуемо должна обращаться в войну площадей». Тынянов мог бы вспомнить и другие страницы хроники Петербурга: возмущение Семеновского полка в октябре 1820 года, Холерный бунт на Сенной площади в феврале 1831 года, Кровавое воскресенье 9 января 1905-го, ставшее прологом Первой российской революции… Не будет преувеличением сказать, что на площадях Петербурга – Петрограда вершилась история России.
В заключение надо отметить, что со второй половины XIX столетия градостроительство Петербурга утратило былой размах и ансамблевую направленность. Появились лишь немногие новые планировочные узлы: Благовещенская площадь у Невы (ныне – пл. Труда), Знаменская площадь перед Николаевским вокзалом (ныне – пл. Восстания). Перефразируя Тынянова, скажем, что Петербург как бы «испугался пустоты». Развернулась борьба с «бесполезными» городскими пространствами. Простор старых площадей стал казаться чрезмерным, подавляющим человека. На них устраивались сады, парки, скверы. Зелень расчленила или частично поглотила пространства многих площадей (например, на месте Адмиралтейской площади в 1872–1874 годах разбили Александровский сад), изменила восприятие архитектурных ландшафтов Северной Пальмиры.
Послереволюционная разруха затормозила развитие города, потерявшего в 1918 году статус столицы и переименованного в 1924 году в Ленинград. В первые советские годы градостроительным проектированием руководили архитекторы Иван Фомин и Лев Ильин – приверженцы старого Петербурга, опиравшиеся на традиции классицизма. В 1917 году в центре Марсова поля были похоронены жертвы Февральской революции, а в 1920-м вокруг братских могил (мемориал «Борцам революции») разбили грандиозный партерный сквер.
В середине 1930-х годов разработали генеральный план развития «социалистического Ленинграда». Город должен был расти в южном направлении, на удаленных от Невы, не затопляемых наводнениями территориях. Стержнем нового Ленинграда, главной парадной магистралью становился Международный (с 1956 г. – Московский) проспект. На его пересечении с дуговой магистралью намечался общегородской центр с монументальным Домом Советов (1936–1941 гг., арх. Н. А. Троцкий) и гигантской площадью перед ним, которая предназначалась для парадов, митингов и демонстраций. Московская площадь с памятником В. И. Ленину в центре (1970 г., ск. М. К. Аникушин, арх. В. А. Каменский) и по сей день остается самой большой в городе (13 га). Активное строительство новых районов было прервано Великой Отечественной войной, а в послевоенные годы нежизненная идея переноса центра Ленинграда на южную окраину была отвергнута.
В историческом центре получила архитектурное завершение старейшая Троицкая площадь на Петроградской стороне, была создана также открытая к Неве площадь Ленина перед новым зданием Финляндского вокзала, построенным в 1955–1960 годах. В конце Московского проспекта в 1970-х годах сформировался ансамбль площади Победы. Это парадные южные ворота Петербурга. Идейное ядро ансамбля – Монумент героическим защитникам Ленинграда в годы блокады 1941–1944 годов.
В современном Петербурге насчитывается более 60 самых разнообразных площадей. Без этих открытых пространств, заключенных в архитектурные рамы различных эпох и стилей, без площадей, на которые время от времени выплескиваются волны городской жизни, Петербург непредставим.
Литература
Петербургские балаганы / Сост. А. М. Конечный. СПб., 2000.
Санкт-Петербург. Планы и карты. СПб., 2004.
Санкт-Петербург: Энциклопедия. 2-е изд., испр. и доп. СПб.; М., 2006.
Петербургские дворцы и особняки Романовых
В течение трех веков в Москве и Петербурге, а также в различных частях Московского царства и Российской империи было специально построено или приобретено для членов августейшей семьи[44] свыше сотни различных дворцов и особняков. Больше половины из них (более 60) находились в Петербурге и окрестностях столицы империи (см. Приложение). Для возведения и украшения этих палаццо Северной Венеции приглашали лучших иностранных и отечественных мастеров барокко, классицизма, эклектики, модерна и неоклассицизма. Среди них архитекторы Доменико Трезини, Жан-Батист Леблон, Андреас Шлютер, Никколо Микетти, Иоганн Фридрих Браунштейн, Георг Иоганн Маттарнови, Михаил Земцов, Петр Еропкин, Григорий Дмитриев, Алексей Квасов, Франческо Растрелли, Антонио Ринальди, Юрий Фельтен, Иван Старов, Чарльз Камерон, Джакомо Кваренги, Винченцо Бренна, Карло Росси, Андрей Воронихин, Луиджи Руска, Василий Стасов, Адам Менелас, Александр Брюллов, Андрей Штакеншнейдер, Гаральд Боссе, Христиан Мейер, Роман Кузьмин, Александр Резанов, Ипполит Монигетти, Карл Рахау, Антоний Томишко, Роман Мельцер, Александр Хренов, Карл Шмидт; ваятели – Николя Пино, Бартоломео Растрелли, Иоганн Франц Дункер, Федот Шубин, Михаил Козловский, Агостино Трискорни, Иван Мартос, Василий Демут-Малиновский, Степан Пименов, Александр Теребенев, Давид Иенсен и другие.
Речь идет о ценнейшем комплексе памятников истории и культуры, абсолютное большинство которых числится в наши дни под охраной государства.[45] Не будет преувеличением сказать, что дворцы Романовых во многом определяют облик Петербурга как одного из красивейших городов мира. Значение резиденций членов царской семьи в общей эволюции зодчества усиливается тем, что они играли роль своего рода эталонов, способствовали распространению новых художественных идей и приемов.
Домик Петра I, срубленный за три дня в мае 1703 года из сосновых бревен, самый ранний и самый скромный из петербургских дворцов.[46] От него разительно отличается Зимний дворец – главная официальная императорская резиденция, нынешний внешний облик которой в основном сложился к 1762 году.[47] Здесь было более тысячи покоев, а общая протяженность фасадов по периметру составляет почти два километра.
Наряду с Зимним дворцом гениальный мастер русского барокко Франческо Растрелли перестроил для императрицы Елизаветы Петровны загородные резиденции в Царском Селе и Петергофе, придав им неслыханные роскошь и блеск. Современников поражали масштабы и великолепие царских жилищ. Удивляли не только апартаменты веселой императрицы, но и грандиозные церемонии и празднества, которые устраивались в них.[48] Отметим, что пригородные резиденции составляли почти половину дворцов Романовых в Петербурге и окрестностях.
На дороге между Петербургом и Москвой было построено 25 путевых дворцов, в среднем через 20–30 верст. До наших дней дошел в перестроенном виде Чесменский императорский путевой дворец. Эта романтическая резиденция в ложноготическом стиле построена в середине 1770-х годов по проекту Юрия Фельтена.[49]
В царствование Екатерины II, которая предпочитала чувственной пышности барокко строгость и рациональность классицизма, Петербург украсился такими шедеврами этого стиля, как Мраморный и Таврический дворцы.[50] Хотя строились они для фаворитов императрицы – Григория Орлова и Григория Потемкина соответственно, – с течением времени Екатерина выкупила их в казну. Таврический дворец стал любимой осенней резиденцией императрицы в последние годы жизни, а Мраморный был пожалован ею великому князю Константину Павловичу. Здесь уместно отметить, что свыше 20 % от общего количества дворцов Романовых были приобретены для императорской семьи у других владельцев.
Короткая эпоха Павла I дала Петербургу романтический Михайловский замок, где император был убит заговорщиками в ночь с 11 на 12 марта 1801 года.[51] В дворцовый комплекс, который занимает особое место в истории русского зодчества, входили конюшни, манеж и павильоны, размещенные вдоль аллеи, проложенной от Невского проспекта. На площади перед южным фасадом установили монумент Петру Великому работы Бартоломео Растрелли. Эта гигантская архитектурная декорация ассоциировалась у Павла Петровича с воспоминаниями о любимом им замке Шантийи, памятнике французского ренессанса.
Особой торжественности и монументальной мощи зодчество Северной Пальмиры достигло при Александре I. Одна из лучших ампирных построек – Михайловский дворец, сооруженный Карло Росси для великого князя Михаила Павловича. К сожалению, из восхищавших своим великолепием интерьеров великокняжеского дворца уцелели только вестибюль с парадной лестницей и Белоколонный зал.[52] Гораздо лучше представлено изысканное убранство Елагиноостровского дворца, перестроенного и заново отделанного Карло Росси для вдовы Павла I императрицы Марии Федоровны на одном из Невских островов.[53]
При Николае I архитекторы зарождавшейся эклектики свободно заимствовали формы древнегреческих и древнеримских построек, готических замков, ренессансных палаццо или версальских дворцов. Даже на одном фасаде нередко соединялись произвольно воспроизведенные элементы разных стилей прошлого. Наиболее востребованный Романовыми в середине XIX века архитектор Андрей Штакеншнейдер строит на Исаакиевской площади Мариинский дворец – резиденцию дочери Николая I, великой княгини Марии Николаевны. Оставаясь в русле классицизма, зодчий внес в убранство дворца элементы, характерные для итальянского и французского возрождения. Еще более откровенно мотивы итальянской архитектуры XVI века Штакеншнейдер использовал при строительстве великокняжеского Николаевского дворца на Благовещенской площади (ныне – пл. Труда).[54]
Во второй половине XIX века монументальные дворцы-усадьбы постепенно сменяются зданиями, которые приобрели «дворцовый» облик только благодаря богатству декора. Одна из характерных построек той эпохи – дворец сына Александра II, великого князя Владимира Александровича.[55] Здание стоит в сомкнутом ряду жилых домов по Дворцовой набережной, а общая система застройки участка Владимирского дворца схожа с многоквартирными доходными домами.
Начало XX века стало временем заката дворцового строительства. В формах модерна архитектор Роман Мельцер перестроил в 1910–1913 годах дворец для брата Николая II, великого князя Михаила Александровича.[56] Его довольно сдержанный фасад почти не выделяется из фронта застройки Английской набережной. Любопытно, что первой постройкой в стиле модерн в России считается дача великого князя Бориса Владимировича в Отдельном парке Царского Села, которая датируется 1896–1897 годами.[57] Накануне Первой мировой войны на краю Троицкой площади, рядом с Домиком Петра I, возвели дворец великого князя Николая Николаевича (Младшего). Здание, построенное по проекту Александра Хренова в стиле неоклассицизма, сразу стало архитектурной доминантой западной части Петровской набережной. Таким образом, несмотря на очевидное сокращение масштабов дворцового строительства, оно продолжало играть заметную роль в эволюции петербургского зодчества рубежа веков.
Еще до революции радикально изменился характер использования многих романовских дворцов. К февралю 1917 года почти треть из них уже не принадлежала императорской семье. В «первоначальном дворце» (Домик Петра I) еще в середине XVIII века устроили часовню Христа Спасителя,[58] тогда же «дворец Петра II» передали Шляхетскому Сухопутному корпусу, а в 1867 году – Императорскому историко-филологическому институту.[59] Дворец Петра I в Стрельне стал госпиталем, а Чесменский дворец – богадельней. В Михайловском замке с 1823 года находилось Главное инженерное училище, в Николаевском дворце с конца XIX века – Ксениинский женский институт. В Таврическом дворце с 1906 года размещалась Государственная дума, а в Мариинском дворце заседали Государственный совет и Комитет министров Российской империи. В Среднерогатском путевом дворце устроили трактир, а затем – фабрику типографской краски и чернил. Частным владельцам проданы Малый Мраморный, Алексеевский, Мало-Михайловский и Сергиевский великокняжеские дворцы. Важно отметить, что некоторые дворцы по инициативе Романовых были превращены в мемориальные и художественные музеи. Своеобразный мемориальный Музей Петра I устроен в петергофском дворце Марли уже в середине XVIII века. Крупнейшим хранилищем произведений отечественного изобразительного искусства стал Русский музей Александра III, разместившийся в Михайловском дворце в конце 1890-х годов.
Минувшее столетие оказалось нелегким временем для Петербурга и его культурного наследия. После революции дворцы и особняки Романовых подвергались разграблению, многие из них были заняты различными советскими учреждениями и утратили значительную часть своего убранства. Еще более тяжкими оказались для них годы Великой Отечественной войны. В результате артиллерийских обстрелов и бомбардировок серьезные повреждения получили Зимний дворец и здания Эрмитажа, Михайловский, Владимирский и Таврический дворцы, Михайловский замок, сгорел Елагин дворец. Превращены в обуглившиеся руины Павловский дворец, Екатерининский дворец в Царском Селе, Большой и Английский дворцы в Петергофе.
Сразу после освобождения города от вражеской блокады началась растянувшаяся на десятилетия кропотливая работа по воссозданию разрушенных дворцовых ансамблей, изумившая весь мир.[60] Памятники, казавшиеся безвозвратно погибшими в огне войны, вернула к жизни самоотверженная деятельность ленинградских реставраторов, среди которых И. Н. Бенуа, А. Э. Гессен, Е. В. Казанская, И. Г. Капцюг, А. А. Кедринский, Ф. Ф. Олейник, М. М. Плотников, С. В. Попова-Гунич, В. М. Савков, Н. М. Уствольская и многие другие. Они с полным правом могут считаться соавторами великих мастеров прошлого.
В наши дни более трети сохранившихся романовских дворцов в Петербурге и окрестностях являются популярными музеями.[61]
В заключение следует напомнить о памятниках, до сих пор находящихся под угрозой. Это прежде всего Ропшинский дворец, расположенный на территории Ломоносовского района Ленинградской области. Знаменит как место убийства Петра III в 1762 году. Был отреставрирован во второй половине 1980-х годов. Серьезно пострадал от пожара в 1990 году, но реставрационные работы все еще не начались.[62] До сих пор не восстановлен царскосельский Баболовский дворец, построенный в 1783–1785 годах в «готическом вкусе» по проекту архитектора И. В. Неелова и поврежденный во время войны. В 2001 году включен в перечень выявленных объектов культурного наследия дворец Александра I в Красном Селе, возведенный в 1820 году и частично перестроенный в начале XX века. Поврежден в период блокады Ленинграда, восстановительные работы так и не начались. С Нижней дачей Николая II в Петергофе связано немало исторических событий начала XX века. Во время войны дворец был поврежден, а в 1961 году разрушен.
Определенный оптимизм внушает тот факт, что Ропшинский дворец и руины Нижней дачи входят сейчас в состав Музея-заповедника «Петергоф», а Баболовский дворец вместе с парком может быть передан Музею-заповеднику «Царское Село» для последующей реставрации и музеефикации.
Приложение
Императорские и великокняжеские резиденции в Петербурге и его окрестностях
1. Домик Петра I. Петровская наб., 6 (24–26 мая 1703 г.).
2. Дворец Петра I в Стрельне. Большая горка, 2 (1704–1706 гг.; перестройки: 1749–1750 гг., арх. Ф. Растрелли, С. А. Волков; 1837–1839 гг., арх. Х. Ф. Мейер).
3. Зимний дворец Петра I. Дворцовая наб., 32/2 (1707–1726 гг., арх. Г. И. Маттарнови, Д. Трезини; перестройка: 1783–1787 гг., арх. Дж. Кваренги).
4. Летний дворец Петра I. Летний сад (1710–1714 гг., арх. Д. Трезини).
5. Большой дворец в Петергофе. Разводная ул., 2 (1710–1716 гг.; 1716–1725 гг., арх. Ж.-Б. Леблон, Н. Микетти, И.-Ф. Браунштейн, ск. Н. Пино; перестройка: 1745–1755 гг., арх. Ф. Растрелли). 6. Екатерингофский дворец. Парк «Екатерингоф» (1711 г., арх. неизвестен; в 1924 г. пострадал от пожара и был разобран на дрова).
7. Дворец Монплезир в Петергофе. Нижний парк (1714–1723 гг., арх. И. Ф. Браунштейн, Ж.-Б. Леблон, Н. Микетти, ск. Б. Растрелли).
8. Дворец Марли в Петергофе. Нижний парк (1720–1723 гг., арх. И. Ф. Браунштейн, ск. Н. Пино; 1898–1899 гг., разобран и восстановлен, арх. А. И. Семенов).
9. Екатерининский (Большой) дворец в Царском Селе. Садовая ул., 7 (1717–1723 гг., арх. И. Ф. Браунштейн; перестройки: 1743–1751 гг., арх. А. В. Квасов, С. И. Чевакинский; 1752–1756 гг., арх. Ф. Растрелли, ск. И. Ф. Дункер; 1778–1784 гг., Зубовский корпус, арх. Ю. М. Фельтен; 1779–1784 гг., Церковный корпус, арх. И. В. Неелов).
10. Стрельнинский (Константиновский) дворец. Березовая аллея, 3 (1720–1730 гг., арх. Н. Микетти, Г. Киавери, М. Г. Земцов, Т. Н. Усов, П. М. Еропкин; перестройки: 1747–1755 гг., арх. Ф. Растрелли; 1800–1805 гг., арх. А. Н. Воронихин, Л. Руска, Г. П. Пильников; 1847–1851 гг., арх. Х. Ф. Мейер, А. И. Штакеншнейдер).
11. Дворец Петра II. Университетская наб., 11 (1727 г.; 1759–1761 гг.; перестройка: 1867–1870 гг., арх. В. И. Собольщиков, Р. Б. Бернгард).
12. Большой дворец в Ораниенбауме. Верхний парк, 1 (1711–1727 гг., арх. И.-Ф. Браунштейн, Г. И. Шедель; перестройки: 1737–1740 гг., арх. М. Г. Земцов, П. М. Еропкин, И. К. Коробов; 1748–1755 гг., арх. Ф. Растрелли; 1765–1770-е гг., арх. А. Ринальди).
13. Аничков дворец. Невский пр., 39 (1741–1754 гг., арх. М. Г. Земцов, Г. Д. Дмитриев, Ф. Растрелли; перестройки: 1778–1779 гг., арх. И. Е. Старов; 1809–1810 гг., арх. Л. Руска; 1817–1818 гг., арх. К. И. Росси; 1874–1876 гг., арх. И. А. Монигетти, К. К. Рахау, 1936–1937 гг., арх. А. И. Гегелло, Д. Л. Кричевский).
14. Ропшинский дворец. Ломоносовский р-н Ленинградской обл., пос. Ропша (1725 г., арх. П. М. Еропкин; перестройки: 1750–1756 гг., арх. Ф. Растрелли; 1785–1800 гг., арх. С. П. Берников, А. Порто, Е. Т. Соколов, Ю. М. Фельтен, инж. Г. И. Энгельман; 1938–1940 гг.).
15. Зимний дворец. Дворцовая наб., 38 (1754–1762 гг., арх. Ф. Растрелли, ск. И. Ф. Дункер; 1838–1839 гг., восстановлен после пожара, арх. В. П. Стасов, А. П. Брюллов).
16. Среднерогатский путевой дворец. Пл. Победы (1751–1753 гг., арх. Ф. Растрелли; 1971 г., разобран при строительстве Монумента героическим защитникам Ленинграда).
17. Дворец Петра III в Ораниенбауме. Верхний парк (1758–1762 гг., арх. А. Ринальди).
18. Китайский дворец в Ораниенбауме. Верхний парк (1762–1768 гг., арх. А. Ринальди; перестройка: 1852–1853 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер, Л. Л. Бонштедт).
19. Чесменский путевой дворец. Ул. Гастелло, 15 (1774–1777 гг., арх. Ю. М. Фельтен; перестройка: 1832–1834 гг., арх. А. Е. Штауберт).
20. Каменноостровский дворец. Наб. Малой Невки, 1 (1776–1780 гг., строитель-арх. Ю. М. Фельтен; перестройки: 1810–1811 гг., арх. Л. Руска, 1827–1829 гг., арх. З. Ф. Дильдин).
21. Гатчинский дворец. Красноармейский пр., 1 (1766–1781 гг., арх. А. Ринальди; перестройки: 1792–1797 гг., арх. В. Бренна; 1845–1856 гг., арх. Р. И. Кузьмин).
22. Мраморный дворец. Миллионная ул., 5 (1768–1785 гг., арх. А. Ринальди, ск. Ф. И. Шубин; перестройки: 1843–1849 гг., арх. А. П. Брюллов; 1889 г., арх. А. К. Джиоргули).
23. Баболовский дворец в Царском Селе. Парковая ул. (1783–1785 гг., арх. И. В. Неелов; перестройка:1824–1825 гг., арх. В. П. Стасов).
24. Павловский дворец. Ул. Революции, 20 (1782–1786 гг., арх. Ч. Камерон; перестройка: 1786–1799 гг., арх. В. Бренна).
25. Таврический дворец. Шпалерная ул., 47 (1783–1789 гг., арх. И. Е. Старов; перестройки: 1905–1906 гг., арх. А. Р. Бах, П. И. Шестов; 1910 г., арх. А. А. Бруни).
26. Английский дворец в Петергофе. Английский парк (1781–1796 гг., арх. Дж. Кваренги; разрушен в 1942 г.).
27. Александровский дворец в Царском Селе. Дворцовая ул., 2 (1792–1796 гг., арх. Дж. Кваренги).
28. Приоратский дворец в Гатчине. Приоратский парк (1797–1799 гг., арх. Н. А. Львов).
29. Михайловский (Инженерный) замок. Садовая ул., 2 (1797–1800 гг., арх. В. Бренна, ск. М. П. Александров-Уважный, Ф. Квадри, П.-Д. и Л. Стаджи, Ф. Тибо, А. Трискорни).
30. Владимирский (Запасной) дворец в Царском Селе. Садовая ул., 22 (1817–1818 гг., арх. В. П. Стасов).
31. Елагин дворец. Елагин остров, 4 (1818–1822 гг., арх. К. И. Росси, ск. С. С. Пименов, В. И. Демут-Малиновский).
32. Дворец Александра I в Красном Селе. Железнодорожная ул., 5 (1820 г., арх. неизв.).
33. Михайловский дворец. Инженерная ул., 4 (1819–1825 гг., арх. К. И. Росси, ск. С. С. Пименов, В. И. Демут-Малиновский; перестройка: 1895–1897 гг., арх. В. Ф. Свиньин).
34. Дворец вел. князя Михаила Павловича в Красном Селе. Пр. Ленина, 114 (1827–1828 гг., арх. З. Ф. Дильдин).
35. Императорский Коттедж в Петергофе. Парк «Александрия», 7 (1826–1829 гг., арх. А. А. Менелас).
36. Фермерский дворец в Петергофе. Парк «Александрия», 19 (1828–1830 гг., арх. А. А. Менелас; перестройка: 1838–1859 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер).
37. Дворец вел. княгини Марии Николаевны и герцога Максимилиана Лейхтенбергского в Сергиевке. Ораниен баумское шоссе, 2 (1839–1842 гг., арх. А. И. Штакен шнейдер).
38. Мариинский дворец. Исаакиевская пл., 6 (1839–1844 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер; перестройка: 1907–1908 гг., арх. Л. Н. Бенуа).
39. Собственная дача в Петергофе. Собственный пр., 84 (1727–1729 гг.; перестройка: 1844–1850 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер).
40. Сергиевский (Белосельских-Белозерских) дворец. Невский пр., 41 (1847–1848 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер, ск. Д. И. Иенсен).
41. Дворец Бельведер в Петергофе. Бабигонский холм в Луговом парке (1852–1856 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер, ск. А. И. Теребенев).
42. Лисинский охотничий дворец. Тосненский р-н Ленинградской обл., пос. Лисино-Корпус (1853–1861 гг., арх. Н. Л. Бенуа).
43. Дворец вел. князя Николая Николаевича (старшего) в Знаменке. Санкт-Петербургское шоссе, 115 (1836 г., арх. А. И. Штакеншнейдер; перестройка: 1857–1859 гг., арх. Г. Э. Боссе).
44. Николаевский дворец. Пл. Труда, 4 (1853–1861 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер).
45. Ново-Михайловский дворец. Дворцовая наб., 18 (1857–1861 гг., арх. А. И. Штакеншнейдер, ск. Д. И. Иенсен).
46. Дворец вел. князя Михаила Николаевича в Михайловке. Санкт-Петербургское шоссе, 109 (1858–1861 гг., арх. Г. Э. Боссе, ск. Д. И. Иенсен).
Поделиться книгой: