Иллюзия

— Да, именно поэтому он мне и понравился. То есть хотя бы поэтому. И это часть проблемы. Потому что все они так или иначе внушали подозрение.

— Это потому, что твой внутренний голос подсказывал тебе, что у всех до единого рыльце в пуху. У каждого есть карман, в котором он хранит свои маленькие грязные тайны.

— Возможно. Юнг-Сакс бахвалится тем, что сидит на наркотиках и ничего не знает о своей работе, хотя и числится начальником. Работа ему нужна лишь для того, чтобы иметь доступ к наркотикам. Готова спорить на что угодно. Под вторым номером с конца у меня идет Байден. Этот из кожи вон лезет, чтобы вас оскорбить, и у меня есть подозрение, граничащее с уверенностью, что он не дурак время от времени запустить лапу в кассу. А вот Поуп, наоборот, готов подставить левую щеку под насмешки и удары своего сводного братца. Но в твоих словах есть резон.

— То есть твой внутренний голос подсказывает тебе, что каждый из них так или иначе запятнал себя?

— Да, в этом-то и вся загвоздка.

Ева тоже поднялась с места и подошла к Рорку, стоявшему рядом с демонстрационной доской.

— Итак, выясняем методом от противного. Продолжай.

— Продолжаю. Как можно что-то подтасовать в отчетности — а здесь дело явно в отчетности, — если не знать, как эта отчетность работает? Юнг-Сакс тупой и некомпетентный. Жадный — да. Но лень перевешивает.

— Хорошо, временно сбросим его со счетов. Берись за следующего.

— Уговорила. Давай поближе посмотрим на Тайлера Байдена. Этот без тормозов. Вспыльчив, не имеет подхода к нижестоящим работникам. Зато настроить их против себя горазд. Имеет идиота в лице Сакса.

— Это точно. Но именно по этой причине ему было бы несложно мошенничать с отчетностью.

— Согласен, но у Сакса, как ни крути, очень даже умная помощница, которая к тому же с ним спит. И если ты наблюдательна, то не могла не заметить, что она влюблена в него. По крайней мере, эмоционально к нему привязана. Такую трудно склонить к тому, чтобы она закрыла глаза на какие-то махинации, когда те — если дело до этого дойдет — могут больно ударить по ее начальнику и любовнику. Да и по ней тоже, поскольку всем тотчас станет известно, что она выполняла за него всю его работу.

— Что ж, тоже верно подмечено. Но…

— Я еще не закончил, — перебил ее Рорк. Похоже, он вошел во вкус. — Он честолюбив, вспыльчив и наверняка отдает себе отчет в том, что многие в их фирме считают, будто он получил свое место исключительно благодаря протекции. И он просто обязан доказать, что это не так. Да, он любит деньги, любит статус, но для полноты счастья ему нужно уважение. Тот, на чьей совести это преступление, должен был привлечь на свою сторону еще нескольких, чтобы провернуть эту свою аферу. Они же уверены, что он не смог бы сделать это на голом месте. Это для него важно.

Ева внимательно следила за ходом мыслей Рорка, хотя и не во всем была с ним согласна.

— Хорошо, — кивнула она, — Временно исключим и его.

— Что касается Поупа… — продолжил свои рассуждения Рорк. — Порой вещи бывают таковы, какими кажутся на первый взгляд. По имеющимся у меня сведениям, он неплохо справляется со своей работой. Он обеспечен, хотя и не выставляет богатство напоказ. Демонстрирует власть и авторитет по отношению к своему сводному брату. Он старше и привык, чтобы к его голосу прислушивались. Он пользуется заслуженной любовью со стороны тех, кто с ним работает, в том числе под его началом, хотя его и считают легковесом. Желай он большего, легко добился бы своего, но он не хочет этого делать. Лично я с трудом представляю его в роли того, кто проворачивает грязные делишки в компании, принадлежащей его собственной матери. Хотя бы потому, что его преданность ей нам известна. Не говоря уже о том, чтобы организовать или поощрить убийство аудитора. Которая, между прочим, тоже мать.

— Убедил. Мне он тоже кажется чистым. Возможно, мы оба ошибаемся и он окажется криминальным гением, но вообще-то я так не думаю. Все время притворяться жлобом, и во имя чего? Нет, это как-то с ним не вяжется.

— Жлобом?

— Да, у меня такое впечатление. Александер презирает его.

— Но в мире бизнеса это ни для кого не секрет.

— Значит, это не секрет вообще, — сделала вывод Ева.

— Верно, это секрет, который плохо хранят.

— О'кей. Значит, нам остаются лишь «почему бы не?». Хотелось бы выслушать тебя.

— Сначала кофе.

— И мне тоже, — выпалила Ева и лишь затем спохватилась. Рорк вопросительно выгнул бровь.

— Я отвечал за ужин, — напомнил он ей.

— Да-да. — Ева схватила грязные тарелки и направилась в кухню готовить кофе.

— Знаешь, — раздался у нее за спиной его голос. — Мы могли бы обзавестись дроидом. Пусть убирает посуду, подает нам кофе.

— С меня хватает Соммерсета.

— Забавно.

— Я тоже так подумала. — Ева засунула тарелки в посудомоечную машину. — Зачем нам дроид, который будет вечно вертеться поблизости? — Сказать по правде, при одном лишь виде дроидов ее пробирали мурашки. — Мне проще такие мелочи сделать самой.

— Согласен. Огромному числу людей, достигших определенного уровня благосостояния, и в голову бы не пришло, что можно самим сделать такие простые вещи, как сварить кофе или убрать со стола. Возможно, беря на себя мелкие домашние дела, человек тем самым оберегает себя от соскальзывания в эти самые семь смертных грехов.

Ева протянула Рорку его кофе, затем взяла свою чашку и встала, прислонившись к столу.

— Ты хочешь сказать, что Александер не загружает посудомоечную машину?

— Я хочу сказать, что он крайне редко — если не сказать, вообще никогда — заглядывает в собственную кухню. Гордыня в некоторых людях столь же сильна, как и жадность. Он же горд своим положением, своим богатством, своим статусом. У него дома пять человек прислуги и в придачу к ним целых три дроида.

— Откуда тебе это известно?

— Главное — задать нужному человеку нужный вопрос, — ответил Рорк. — В отличие от него, у Поупа лишь два человека приходящей прислуги и никаких дроидов. Помимо этого, Александер держит в состоянии постоянной летной готовности двух пилотов, что, согласись, не только выпендреж, но и довольно накладно. Всякий раз встречаясь с дирекцией клиники, он выторговывает для себя разного рода мелочи. Например, особый сорт минеральной воды или же место во главе стола. Его супруга постоянно привозит из Милана в Нью-Йорк своего любимого дизайнера. Я уже не говорю о том, что Александер содержит любовницу.

— Любовницу? — переспросила Ева. — Я не обнаружила никакой любовницы. Где ты ее раскопал?

— В данный момент никакой любовницы лично у меня нет, поскольку моя жена вооружена. А вот у Александера она есть, причем давно. Но это не афишируется.

— Я хотела бы с ней поговорить.

— Если верить тому, что говорят, этой связи уже много лет, и его отец смотрел на это косо. Я бы предположил, эту женщину зовут Ларина Чемберс. Она — вдова и давний друг семьи. У меня пока не было времени проверить эту информацию, — уточнил Рорк. — Так что это лишь слух, и не более. Дело в другом. Что касается любовниц, наш Александер — записной консерватор и большой любитель бить в политический барабан, а также выставлять собственное семейство в качестве образца этих самых консервативных ценностей.

— Не поверю, будто жена пребывает в неведении. Ты ведь сам сказал, что это давняя связь. Так что жена обязана знать. И если вдруг этот роман станет всеобщим достоянием, не думаю, что это легло бы на него большим позором. Да и не слишком отразилось бы на его финансах.

— Хочешь сказать, на финансах компании? Не думаю. Некоторые считают его лицемером, но это скорее личное. Однако гордыня здесь точно присутствует.

Гордыня, подумала Ева. Один из семи смертных грехов.

— Возможно, частично это оплата счетов или подарки любовнице, путешествия — да что угодно. И он вынужден потихоньку запускать лапу в кассу компании? Аудит это тотчас выявил бы.

— Безусловно.

— Но чтобы из-за этого убивать? — Ева покачала головой. — Нет, люди подчас убивают из-за сущих мелочей, но в данном случае вряд ли. Равно как в данном случае нет никакого смысла впутывать в это дело других.

— Согласен. Денег наверняка хватает, чтобы поделиться со многими, и я спрашиваю себя: может, это сделано с расчетом на будущее? Или, по крайней мере, так задумывалось. Еще до убийства риск слишком велик, и если человек на него идет, то только ради еще большей выгоды.

— Что вновь возвращает нас к бухгалтерским книгам и аудиту. Хорошо. Ты сосредоточишь усилия на Александере и Поупе, вдруг что-то откопаешь по ним обоим? Тем более что ты и так собирался это сделать.

— Верно, собирался, — улыбнулся Рорк. — Остальное я оставляю тебе.

— Ты отлично проанализировал состояние дел.

— Я польщен, лейтенант. И если окажусь прав, меня ждет повышение.

— Если ты окажешься прав, ужин готовить буду я и убирать тарелки тоже. Кстати, это будет не пицца, — добавила она, поймав на себе его скептический взгляд.

— Согласен. Как там твое плечо?

— Больновато, но терпеть можно, — призналась Ева.

Рорк шагнул к ней, легонько прикоснулся к плечу губами, после чего привлек ее к себе и с минуту держал в объятьях.

— Я тоже в этой жизни успел поворовать. Частично, чтобы выжить. Частично забавы ради.

Можно подумать, ей это неизвестно!

— Скажи, сколько ты убил ни в чем не повинных матерей? Скольких детей оставил сиротами?

— Пока ни одного. — Рорк крепче прижал ее к себе. — Я не намерен извиняться ни за воровство, ни за обман, ни за что из того, что я был вынужден делать в те годы. Потому что вот он я, здесь, рядом с тобой, а все остальное мне просто неинтересно.

— А как же оказаться голым на тропическом острове?

— Ну, раз ты подняла эту тему…

Ева улыбнулась, и он вновь коснулся ее губ.

— Но нет, это мне тоже неинтересно. Главное — быть с тобой, здесь и сейчас.

— Потому что здесь хорошо.

— А про тропический остров подумаем после праздников, которые уже почти на носу.

— Я про праздники вообще пока не думала. — При этой мысли Ева слегка запаниковала. — Я даже не хочу думать про эту премьеру, о которой все только и говорят.

— Ничего, придумаем что-нибудь веселое. Главное, не наживи себе новых синяков и ушибов. Или ты забыла, что любишь открытые платья?

— Вот видишь? Очередная головная боль. Ладно, пойду искать любовницу.

— А я — корпоративные махинации. Вот видишь, нам с тобой уже весело.

Ева налила себе еще кофе, а так как Рорк уселся за ее рабочий стол, она заняла дополнительное рабочее место. При этом она отметила, что в какой-то момент к ним пожаловал Галахед и теперь этакой жирной тушкой растянулся на ее любимом кресле. Рорк постарался придать рабочему кабинету Евы сходство с ее старой квартирой, ее привычной средой обитания. Сейчас, когда они были здесь вдвоем, остальной дом, прекрасный, просторный дом, стоял пустым и притихшим.

Нет, подумала Ева, если ей где-то хорошо, то только здесь. Здесь и сейчас.

Сначала она набросала сухие факты, пробежала по ним глазами, сопоставила так и эдак, после чего перебросила их Пибоди. Ознакомившись с тем, что прислала ей помощница, она какое-то время сидела, забросив ноги на стол, и, глядя на доску, размышляла о том, что поведал ей Рорк.

Юнг-Сакс слишком ленив. Байден слишком горд. Поуп слишком скромен и, возможно, слишком честен.

Сосредоточимся на Стерлинге Александере.

Возможно, подумала Ева. Но не более того. Однако если это так, то высока вероятность того, что к этому могут быть причастны Джейк Ингерсол и Чаз Парзарри. Чуть меньшая вероятность, хотя и ее нельзя сбрасывать со счетов, — это Роберт Ньютон, играющий в рискованные игры с одним из клиентов своего делового партнера.

Ева не могла дождаться момента, когда наконец сможет поговорить один на один с Парзарри. Она возлагала на этот разговор большие надежды. Нужно поддать ему как следует, решила она. Пока он не пришел в себя после серьезной аварии.

Может, стоит попробовать убедить его, что это никакой не несчастный случай, хотя рапорт о нем она изучила вдоль и поперек. Троица пьяных выпускников колледжа, решивших отпраздновать небольшой куш в казино, врезались прямиком в такси, в котором ехали Арнольд и Парзарри, кстати, также из казино, назад к себе в отель.

Все попавшие в аварию провели какое-то время на больничной койке. Ева так и не нашла ничего подозрительного ни по одному из юных пьяных идиотов, что заставило бы ее сделать вывод, будто их наняли для того, чтобы переломать кости парочке аудиторов и себе самим.

Всего лишь авария, роковая черная карта, вытащенная судьбой. И несчастной женщины больше нет в живых.

Да, подумала Ева, почему бы этим не воспользоваться, чтобы расколоть Парзарри?

А пока следует присмотреться к любовнице Александера.

Первое, что ей бросилось в глаза в отношении Ларины Чемберс, — ее возраст. Пятьдесят семь лет. Это вам не сопливка-«золотоискательница». Кроме того, отметила про себя Ева, двадцать два года назад Чемберс и ее ныне покойный супруг открыли ресторанчик, который в последующее десятилетие превратился в процветающую цепь заведений общественного питания. Это автоматически выводило ее из разряда потенциальных охотниц за денежными мешками. Более того, в возрасте восемнадцати лет она получила стипендию на курс обучения в Гарварде, а в двадцать пять защитила магистерскую диссертацию. Нет, безмозглым дурочкам такое не под силу.

Затем профессиональная подозрительность подтолкнула Еву в другом направлении. Интересно, а при каких обстоятельствах умер муж Ларины? Увы, Ева тотчас была вынуждена оказаться от версии убийства. Нил Чемберс погиб во время сильного шторма у берегов Австралии, когда его парусник накренился и зачерпнул бортом воду. В тот момент вдова находилась в Нью-Йорке, помогая матери встать на ноги после небольшой операции. Расследование этого несчастного случая, повлекшего за собой смерть как самого Чемберса, так и еще четверых человек, команды и пассажиров, было проведено со всей тщательностью. Ева так и не смогла обнаружить никаких упущений, а самое главное, определить мотив.

Сколько она ни продолжала зондировать, прощупывать, ковыряться, копать, ей не удалось отыскать никаких свидетельств того, что Ларина Чемберс находится на чьем-то содержании. Ей в этом не было никакой необходимости. Зато Ева откопала немало свидетельств того, что Ларина и Александер связаны между собой, и в течение девяти лет, прошедших с момента гибели ее мужа, между ними, по всей видимости, вновь вспыхнула старая любовь, которая едва тлела предыдущие двадцать лет.

О чем тоже было бы неплохо поговорить, решила Ева, делая очередные заметки.

Александер, Ингерсол и Парзарри, в очередной раз задумалась она, после чего взялась методично за изучение жизненного пути каждого.

Глава 14

Он явно на что-то такое набрел. Казалось, еще немного, и оно щелкнет и приоткроется, как замок под отмычкой.

Он уже сумел обнаружить три офшорных банковских счета Александера. Один — абсолютно законный, хотя и слегка сомнительный с этической точки зрения.

В отличие от Евы, Рорк не нашел в этом ничего предосудительного. Наверно, у них просто разный порог чувствительности. Но даже будь этот счет незаконным, Рорк не узрел бы в этом особой проблемы. В худшем случае финансовому менеджеру грозил бы небольшой штраф, но, скорее всего, дело ограничилось бы небольшим скандалом и выговором.

В конечном итоге это позволило бы этому самому финансовому менеджеру привлечь новых клиентов.

Настораживало другое: с какой подозрительной легкостью он обнаружил эти счета. Тем более что они принадлежали тому, кто отлично знал, что, куда и как можно надежно запрятать. Что, в свою очередь, навело Рорка на мысль о том, что наверняка имеются и другие, не столь доступные постороннему взору и не столь законные.

Ничего, я их найду, подумал Рорк. У людей есть склонности, привычки и ритмы. Обнаружишь их, можно разматывать ниточку дальше.

И все же Рорк не сомневался, что за этим явно кроется нечто большее.

Он хорошо помнил это ощущение. Так бывает всегда, когда смотришь на что-то и ловишь себя на том, что видишь больше, чем ожидал увидеть. В такие мгновения кончики пальцев как будто становятся горячими и начинают пульсировать энергией.

Это почти что мистическое возбуждение, какое может ощутить и опознать лишь тот, кто сам когда-то воровал.

Впрочем, для него это уже в прошлом. Сейчас он испытывает это возбуждение в совершенно иные моменты: а именно раскапывая для своего любимого копа чужие тайны, чужие секреты.

Стоило ему подумать о ней, как он машинально посмотрел в ее сторону. Да, подумал он, Ева сейчас вырубится. Сама она еще этого не знает, а вот ему со стороны отлично видно. Плечи опущены, взгляд слегка рассеянный. Оставь ее одну, и она бы даже не заметила, как ее голова упала бы на письменный стол.