Болтливые куклы

Зар посмотрел на старика изумленно. Он не ослышался?

- Да, ты прав, - сказал настоятель, - немного поздновато для того, чтобы начинать. Но у тебя сильное и ловкое тело. Ты справишься. А теперь иди.

В своем родном доме сын Первого Советника мало общался с ровесниками, но при этом никогда не ощущал себя одиноким. В новой храмовой жизни Зар оказался окружен детьми, однако именно среди них он впервые познал, что такое одиночество.

Одиночество болезненное и глухое - как неожиданный удар под дых.

Дети, словно дикие звереныши, не знали что такое милосердие - они с первых же дней взялись испытывать новичка на прочность. Возможно, причиной тому и в самом деле были белые волосы Зара, которые так не давали им покоя, но скорее всего человеческие детеныши просто испытывали острую нехватку новых впечатлений.

Зар не стал долго над этим размышлять и анализировать - он просто разбил пару носов и украсил несколько физиономий цветистыми синяками. После этого откровенные нападки сразу же прекратились, но друзей у Зара больше не стало.

Впрочем, его это не особенно и огорчало.

Он не верил ни в богов, ни в людей. Презирал саму храмовую жизнь и трусливое смирение служителей, обреченных на это рабское существование.

Сам Зар ни за что бы не сдался, будь у него выбор. Он пытался бы убежать от такой жизни раз за разом. Даже если бы его раз за разом возвращали обратно и отрубали бы каждый раз по части тела.

Вот только выбора у него не было. А значит, следовало смириться, как и советовал настоятель.

И это оказалось труднее всего.

Унылые каменные своды общей спальни, жесткая циновка, однообразная еда, глупые мальчишки и покорные служители - все это вызывало у Зара глубокое отвращение. Он привык жить совсем иначе. Он знал цену красоте во всех ее проявлениях. И не мог найти ее в стенах храма.

Как это ни странно, единственным спасением для него стал танец.

Никогда прежде Зар и помыслить не мог, что будет посвящать часы и дни этому ремеслу... Не верховой езде, не воинскому делу, не изучению высоких наук, а всего лишь танцу. Конечно, в школе для юных актеров были разные занятия - и музыкальные, и развивающие ум, но все они не могли сравниться с тем, чему обучался юный наследник дома Тадэ. В свои восемь он был во много крат образованней даже тех мальчиков, которым уже исполнилось больше двенадцати лет.

Погружаясь в отрешенность танца, Зар вспоминал свои занятия с отцом - как они кружили друг напротив друга с острыми кинжалами в руках или тонкими палками из бамбука. Обучение в танцорской школе имело мало общего с воинскими танцами, но все же... Все же так он мог хоть немного приблизиться к своей истинной судьбе и тому, что было ему дорого.

Учителя хвалили его. За глубокую сосредоточенность, молниеносную реакцию и точность движений. Эти навыки остались из той, прежней жизни, и весьма пригодились в новой.

- Ты будешь хорошим танцором, Зар, - сказал как-то мастер Хо. - Огня в тебе хватает. И тело свое ты чувствуешь. Но вот думаешь - слишком много. Негоже танцору столько думать. Ты здесь не для этого, парень. Не знаю, кем ты был прежде и почему попал сюда, только забудь ты, ради всех богов, свое прошлое. Его уже не вернуть. Забудь и просто танцуй. Обещаю, если однажды ты выйдешь на сцену, тебя забросают цветами и вознесут до небес. Ты обнаружишь, что жизнь не просто хороша - она прекрасна. Но чтобы это сбылось, тебе надо кое-что изменить в своей голове уже сейчас. Понимаешь?

Зар понимал.

Мастер Хо вообще редко разговаривал вот так со своими учениками - обычно гонял их в хвост и в гриву, ругал на все лады и раздавал увесистые затрещины. И если уж он снизошел до подобного монолога, значит, причины для того были вескими. А еще это означало, что мастер счел собеседника достаточно осознанным для взрослого разговора.

Но не смотря на обещание 'забыть', Зар не мог сдержать свое слово. Причиной тому была не только жгучая обида и неприятие нового образа жизни, но еще и сны.

Сны, которые он, как ни старался не мог отогнать от себя.

Ему снился дом. Снились добрые веселые сестры с их яркими лентами в волосах. Снился отец - сильный и большой, верхом на черном Призраке... Он подхватывал Зара и уносил прочь от ненавистного храма. Снилась мама... И такие сны были особенно жестоки, потому что в них Зар особенно остро понимал, как скучает по ее нежным рукам, теплой улыбке и ласковому голосу. Он просыпался в слезах и бессильно вцеплялся зубами в край жесткой циновки, чтобы не выдать себя перед другими мальчишками.

Но хуже всего были сны про змей. Черные, скользкие, бесшумные, они скользили по коридорам, заползали в его кровать и обвивали руки и ноги, лишая возможности двинуться. Он мог только кричать.

И кричал. Звал на помощь, но не мог проснуться, пока другие дети не сталкивали его с кровати на пол. Падение было коротким и безопасным. Оно было спасительным.

За этот страх, за частые крики по ночам его прозвали Змеем. Словно в отместку за растревоженные ночи дали самое гадкое, самое унизительное имя. А когда однажды он у всех на виду поскользнулся в бане и неудачно упал в мелкую чашу бассейна, его обозвали водяной змеей. И это прозвище пристало глубже, чем темный, болезненный кровоподтек на ноге.

Дети не любили его. Никто не хотел сидеть или стоять рядом с ним, никто не звал его играть в свободные от учебы часы. И пусть они не насмешничали открыто, однако меж собой говорили о 'белом змееныше' с презрением.

Но разве расскажешь об этом мастеру Хо? Разве объяснишь?

Зар привык молчать.

Мастер Хо, однако же, не был ни слепцом, ни глупцом. Он не привык вмешиваться в дела учеников, но обычно детские проблемы и не стоили того. А с Заром вышло совсем иначе. Таких очевидных и безусловных изгоев в танцорской школе не было уже очень много лет. И Хо понимал, что странный белый мальчишка если и не сломается от постоянной незаметной травли, то уж точно превратится в озлобленного звереныша.

В тот день тихое едкое напоминание про водяного змея оцарапало спину Зара после долгой и утомительной тренировки, где он одним из немногих не упал и не расплакался от усталости.

Зар кожей почувствовал этот полный злости и зависти шепоток и застыл над своими деревянными кирпичами для упражнений. Стиснув зубы, он не мог ни наклониться, ни сделать шаг вперед. Все его тело сковали ярость и желание метнуть увесистый кирпич в обидчика. Он знал, что за подобную выходку его строго накажет мастер Хо, а мальчишки в спальне найдут возможность отомстить еще хуже. Но на самом деле его держал страх потерять над собой контроль. Это уже случилось однажды, когда Зар так приложил одного из учеников, что тот ненадолго потерял сознание. До наставников та история не дошла, поскольку произошла она далеко от их глаз, но с той поры мальчишки - даже самые старшие - предпочитали говорить гадости только за спиной у белого драчуна.

И потому теперь Зар стоял над своими кирпичами и изо всех сил пытался удержать рвущийся наружу гнев.

Он вздрогнул, когда на плечо его легла тяжелая ладонь.

Зар быстро обернулся.

- Мастер? - он не боялся наставника, но понимал, что без важного повода тот не подойдет. - Я что-то сделал не так?

Мастер Хо молча покачал головой. Его плотно сжатые губы дали понять Зару, что разговор состоится не здесь.

Когда они покинули зал для тренировок, тяжелая ладонь на плече направила Зара в сторону выхода в сад.

Снаружи Зар быстро озяб - в осенние дни густая прохлада рано опускалась на храмовый комплекс.

Мастер Хо довел его до одинокой беседки возле пруда. Там он, не замечая холода, сел на каменную скамью за широким столом.

- Зар, - взгляд наставника был суров, но осуждение в нем не отражалось, - ты наделен большой силой и знаешь это. Мне не в чем тебя упрекнуть - твои прежние наставники хорошо преподали тебе мудрость владения собой. Но я вижу, как яд этой горечи отравляет тебя изнутри. Позволь дать тебе один ценный совет мальчик... - мастер Хо смотрел Зару прямо в глаза. - Когда гнев переполняет чашу твоего терпения, помни - ты выше этого. Просто выше. Настолько, что эти мелкие укусы трусливых мышей на самом деле не способны ранить твою шкуру.

Зар нахмурился. Наставник был прав... Нечто похожее говорил когда-то и отец.

Но как вытерпеть оскорбления?

- Ты выше, - еще раз сказал мастер Хо. - И с этого дня у тебя будет отдельное задание на долгий срок. В часы уединения и медитации работай над своим гневом. Осознавай его. Осознавай, что слова - ничто, прах. Глухие не слышат слов. И если тебе нужно понять насколько это легко, просто стань глухим.

От волнения Зар укусил себя за кончик языка. Это был ключ. И весьма недурной.

В знак повиновения он коротко почтительно кивнул.

Но беседа не была окончена. Не совсем.

- И еще, - сказал мастер Хо, вставая. - Знаешь, некоторые змеи однажды превращаются в драконов.

Шаги наставника давно растворились в вечерних сумерках, а Зар все стоял у каменного стола, широко распахнув глаза и стиснув рубашку на груди.

Дракон!

Как он мог не догадаться?

Дракон! Таково было его древнее родовое имя, сокрытое имя, неизвестное никому, кроме семьи! Имя, которое сулило ему золотой венец Продолжателя. Имя, которое у него отняли вместе с именем обычным.

Дракон...

Зар почувствовал, что гнилой отравленный гнев покидает его тело, выходит из стоп и ладоней, растворяется в темноте сада. Он почувствовал, как становится легким и сильным. Таким сильным, что может перевернуть весь мир.

И тогда Зар, будущий Белый Дракон, запрокинул голову и звонко счастливо рассмеялся в синее ночное небо.

Под рубашкой, на спине, у него впервые шевельнулись маленькие острые крылья.

Следуя совету мастера Хо, Зар той же ночью залепил уши воском и весь следующий день наслаждался тишиной. Сквозь плотные затычки до его слуха долетали только громкие распоряжения наставника, который с утра до вечера гонял юных танцоров по главному тренировочному залу. Мастер Хо всегда славился зычным голосом. А вот злые шепотки, оброненные словно невзначай едкие замечания, упреки и фырканье мальчишек оставались за пределами восприятия.

С удивлением Зар понял, что может совершенно спокойно смотреть на искривленные скверными словами губы своих 'друзей'. Не слыша слов, он не ощущал и гнева.

Затычки оставались в его ушах еще три дня, а потом Зар спокойно и решительно вытряхнул их во время утреннего умывания. Первые часы он настороженно следил за собой, ждал, когда чье-нибудь недоброе слово привычно оцарапает, вызовет вспышку ярости.

Но тишина все так же оставалась его молчаливой спутницей.

Внутренняя тишина.

Мастер Хо был прав - слова ничего не значили.

Нет, конечно, все изменилось не сразу. Но однажды Зар понял, что глупые мальчишки больше не докучают ему. Самые старшие были озабочены только тем, как бы получше подготовиться к своему главному испытанию, дающему право завершить обучение и войти в число взрослых актеров, а остальные... остальные понемногу привыкли к странному белому обитателю танцорской школы и перестали выделять его в своих разговорах и делах. Они не стали его друзьями, но и отравлять жизнь больше не стремились.

Все, кроме одного.

Аката был старше Зара почти на три года и выше на целую голову. Он обладал настолько же скверным характером, насколько прекрасным лицом. И если Зар находил в своей кровати дохлую вонючую жабу или его чистая запасная одежда оказывалась в несмываемой грязи, то можно было не гадать, кто стоит за этими глупыми выходками.

Будь у него такая возможность, Аката заставил бы каждого мальчика в спальне подчиняться своей мелочной власти, но, по счастью, его нередко осаждали старшие ученики, которые не считали юного красавчика достойным такого почитания.

Зар просто игнорировал любые попытки Акаты утвердиться за свой счет. А помыкать остальными детьми он не мешал - каждый сам выбирает себе роль в этой жизни. Быть слугой или не быть - это решается внутри, а не снаружи.

Не мешал ровно до того момента, пока в танцорской школе не появился очередной новый мальчик.

Он был странный, этот малявка. Совсем не походил на остальных учеников. Сначала Зар подумал, что мальчишка немного не в себе, но вскоре понял - нет, просто такой чудак.

У него были очень длинные (словно ни разу не тронутые ножницами) волосы и темные синие глаза, взгляд которых почти всегда казался обращенным внутрь. Но когда однажды Зар все же поймал этот взгляд, он поразился его недетской глубине. Маленький даже для своих лет, этот мальчик неожиданно привиделся Зару самым взрослым из всех учеников. И это было так непонятно и необъяснимо, что осталось занозой в его пытливом уме.

Аката, между тем, решил, что новый ученик - прекрасный объект для его издевок. Зар был ему не по зубам даже в первые дни своего появления, а уж теперь, спустя год и вовсе не давал никакой возможности насладиться властью.

То ли дело этот наивный домашний малыш. Такая прекрасная мишень...

Для начала Аката велел своим 'помощникам' стащить у новенького накидку с кровати. Однако никакого удовольствия от этой выходки не получил - странный мальчишка просто ничего не понял. Укладываясь вечером спать, он с удивлением отметил исчезновение одеяла, но не огорчился и не стал искать виноватых. Похоже, просто решил, что так и должно быть. Свернулся на циновке и уснул в тот же миг, как только голова его коснулась жесткой подушки.

Зар наблюдал за этим молча.

Убедившись, что новый обитатель спальни крепко спит, он встал и без единого слова сдернул одеяло с самого Акаты, чтобы потом набросить на озябшего малыша.

Ядовитые слова про водяного змея ему без труда удалось пропустить мимо ушей. А на большее Аката не осмелился - однажды Зар уже изрядно подпортил его красивую физиономию.

Если бы добрые боги дали Акате не только красоту, но и толику ума, тот не стал бы больше задирать странного мальчишку в присутствии Зара. Но такой роскоши Аката не удостоился.

В тот день мастер Хо долго и пристально разглядывал нового ученика на своих занятиях. Гонял его так и этак, заставлял показывать все, на что тот был способен. Выжал из него все соки и очевидно остался доволен. Малыш этого, конечно не понял, он от усталости едва не падал, когда всех мальчиков, наконец, отпустили заниматься своими делами. Всех, кроме этого заморыша с длинной косой. Мастер Хо пожелал дать ему отдельные наставления.

Зар тоже устал. Ему пришлось разучивать очень сложный трюк с шестами, и к концу урока он чувствовал себя выжатым, как старая тряпка. Но в спальне для учеников, где он рассчитывал отдохнуть, уже медленно закипал котелок с неприятностями.

Аката строил планы 'воспитания' нового мальчишки.

- Я вам зуб даю, - мрачно доказывал он своим товарищам, - этот малявка еще станет здесь любимчиком, если его вовремя не охладить. Видали, как мастер Хо на него смотрел? Нет? Не заметили? Болваны... А я заметил. Потому что сам смотрел внимательно. И знаете, что я скажу... - Аката задумался, подбирая слова. - Он слишком хорош. Вот как. Надо его заранее немного проучить, чтобы не лез вперед и не пытался тут стать лучше всех. Как придет, устроим этому крысенку небольшой урок... Вы вперед меня не лезьте, - он сердито сверкнул глазами на мальчишек-подхалимов, - я сам...

Вид у Акаты был предвкушающий и на редкость гадкий. Зар даже удивился тому, сколько мерзости может быть внутри у человека со столь прекрасным лицом... Нет, он никогда не питал иллюзий в отношении своего недруга, но не думал, что тот окажется до такой степени подлым. Затевать подобные козни против малыша, который не провел в храме и трех ночей... малыша на шесть лет младше... Этого Зар понять не мог, как ни силился.

Когда мальчик возник на пороге спальни, голоса разом стихли.

Устало потирая глаза, он направился к своей постели, но не успел до нее дойти.

Дорогу ему преградил Зар.

- После занятий стоит хорошенько умыться, - негромко сказал он малышу. - Иначе твоя одежда и постель будут дурно пахнуть.

Мальчик посмотрел куда-то в направлении сандалий Зара и, не поднимая головы, кивнул. Он вышел с опущенными плечами и таким усталым видом, что казалось вот-вот расплачется где-нибудь в умывальне.

Едва только он покинул спальню, Зар подошел к онемевшему от злости Акате. Сердце у него стучало громко, а на кончиках пальцев закипал жар. Но страха не было. Нисколько. Он был ниже своего недруга почти на голову, но в отличие от него умел драться с трех лет.

-Ты! - воскликнул Аката. - Ты, мерзкий водяной змей! Да я тебе... - больше он ничего сказать не успел. Горячие ладони Зара сомкнулись у него на горле.

Ах, как давно он жаждал такого момента!

- Еще раз тронешь этого маленького - придушу, - прошептал Зар в самое ухо красавчика. Аката пытался вырваться, бился, точно зверь в силках, но руки у Зара были сильными. Очень сильными. А ярость делала его еще сильней. - Хоть раз кого-нибудь еще тронь... - он сильнее стиснул свой почти смертельный захват, так, что Аката невольно заскулил, суча ногами по полу, - сдохнешь, как собака.

И рывком отбросил взмокшего от страха маленького шакала. Так что тот не устоял на ногах и упал, крепко приложившись плечом об пол.

Нет, он вовсе не выглядел теперь старшим и хоть сколько-нибудь опасным.