Газета Завтра 523 (48 2003)

Всё мощней и полноводнее поток пошлости, всё наглей беспринципный чиновник. Двигаешься по Москве — и за слякотью лужковских новоделов не видишь родного города. Будто чья-то лохматая лапа сгребла и порушила все дорогое и близкое. Будто Годзилла пробежалась по столице, разбив и разметав драгоценные приметы древнего города, оставив после себя осколки эпох и нагромождения застывших фекалий.

Не успели московские старожилы украдкой поплакать у обреченного на уничтожение массива гостиницы "Москва", попрощаться навеки с незабвенным "Военторгом", а столичные власти уже продавливают новый варварский проект, который состоит в том, что бы перекорежить и выпотрошить старую Тверскую улицу, превратив ее в сплошную вереницу пятизвездочных отелей.

Уже сейчас мэр Лужков, сей "строитель чудотворный", совершил в столице столько разрушительных маневров, что последствия их придется расхлебывать как минимум еще двум поколениям москвичей. Но главное творение Лужкова за десять лет бесконтрольного властвования в городе — это построенная на обломках прежней, человеческой Москвы разветвленная система социокультурного апартеида, результатом которой стало окончательное развращение власти и населения. Насаждаемое московскими властями тотальное плебейство растет быстрее, чем количество синих пластмассовых сортиров, установленных близ кремлевских стен. Нашу неповторимую Москву при нашем попустительстве превращают в какой-то жуткий комбинат по переработке истории, культуры и сырого человеческого мяса в "нетленные" валютные счета избранных лиц.

Как в новый Вавилон, стремятся сюда кочевые народы, но коренному московскому жителю всё больше и больше хочется бежать из города. Москвичей, живущих в исторических районах столицы, скоро вообще не останется. Внутри Садового кольца — офисы, офисы, офисы и приемные московских чиновников. Для центра время детских площадок, продуктовых магазинчиков и парикмахерских, похоже, закончилось. Наступила эпоха закрытых штабов неведомых корпораций, пустынных сверхдорогих бутиков, режимных административных территорий. Центр, из которого московские власти упорно вытрясают душу, уже не принадлежит москвичам. Скоро здесь будет социальная пустыня. Улицы всё больше напоминают бетонные желоба. Любое свободное пространство власти безапелляционно бросают под застройку, на месте старых скверов и площадей помещают архитектурных монстров, взглянув на которые хочется плакать. О фирменном лужковском стиле в архитектуре можно писать тома иллюстрированных "ужастиков". Но задача настоящей статьи — не напугать читателя, а исследовать тенденции, определяющие процесс деградации главного города России.

Делаем первый, вполне очевидный, страшный вывод — Лужков целенаправленно строит сити, не где-нибудь, а в пределах Садового кольца. Проект "Москва—Сити" на Пресне, очевидно, есть не что иное, как операция прикрытия, обманный маневр. Гниющая многолетняя стройка сожрала — вернее, отмыла — миллионы долларов, но дальше затопленных зловонных котлованов дело не идет. Суперблеф со строительством комплекса "Москва—Сити" оборачивается лишь тем, что исчезает как культурно-исторический феномен именно московский центр. Выстраивается новая концепция Москвы по Лужкову — выхолощенный, нежилой центр с офисами и дорогими гостиницами для иностранцев плюс такая же бесприютная окраина: безликие спальные районы, единственной достопримечательностью которых являются мачты высоковольтных ЛЭП. Всё это будет немного разбодяжено комплексами дорогого "элитного жилья". При такой конструкции ни о каком развитии, ни о каком благоприятном социальном климате говорить не приходиться. О культуре, о туризме можно вообще забыть.

Кстати, закономерное явление: т.н. "элитное жилье" возникает не на месте пустырей и свалок, оно жмется к охранным заповедным зонам Москвы. Это происходит при явном попустительстве московских властей. Возникает жуткая уродливая картина. Над дворцовой поляной в Царицыно уже нависает огромный, в 30 этажей "элитный" жилой дом.

В усадьбе Кусково по оси портика главного дворца виден здоровенный кранище, который строит очередной небоскреб. Почему уникальные заповедные ландшафты Москвы уничтожаются с такой легкостью? Ответ прост: культурному наследию нет места в новой структуре города-резервации.

Лужков очень любит говорить о "столичности" и "европейскости" нынешней Москвы. Ему вторят сотни всяческих подпевал и лизоблюдов. Но ведь если разобраться, то получается: ото всех лужковских начинаний прет азиатчиной. Превратить Москву в Новый Гонконг — задача не из легких, но, по всей видимости, она по плечу Юрию Михайловичу.

В сегодняшней Москве нет ни одной музейной экспозиции мирового класса. Да, главный музей страны — Исторический — по количеству экспонатов входит в тройку крупнейших музеев мира (4,5 миллиона единиц хранения). Но ведь на сегодня это склад. Экспозиционные площади Исторического музея смехотворны. В постоянной экспозиции с учетом всех филиалов находится 10 000 экспонатов, то есть менее 0,5% коллекции (средний показатель музеев мира — 10-15%; в Англии, Франции и Австрии — 20-30%.) Выходит, экспозиционные площади Исторического музея следует увеличить как минимум в 40 раз. Но что происходит? Происходит издевательство. Визитная карточка города и страны, Исторический музей — задыхается в тесноте, а в это время земли и памятники историко-культурного значения отчуждаются под Дома приемов московских властей.

Уникальное строение императорского Петровского подъездного дворца почему-то становится резиденцией Лужкова, Домом международного сотрудничества правительства Москвы с зарубежными странами, а попросту — VIP-гостиницей. Во флигеле, где почивали русские императоры, будет валяться какое-нибудь бизнес-мурло, а сам дворец и часть парка становятся недоступной для большинства людей, режимной территорией.

Между тем художественный раздел Исторического музея по количеству единиц хранения в два раза превышает фонды Третьяковки. Картины известнейших русских художников лежат в запасниках. Уникальная серия Василия Верещагина "Наполеон в Москве" недоступна для публики. Лужков же в "Петровском замке", связанном с именем Наполеона делает гостиницу. Не скотство ли это? И причем здесь тогда "европейскость"?

Бывший музей Ленина сегодня тоже не функционирует. Здание принадлежит как вы думайте кому? Правильно, Правительству Москвы… Главный дом усадьбы графа Дурасова по сохранности интерьеров уступает только дворцам в Кусково и Останкино: зрелый классицизм, с плафонами и барельефами, стенными росписями. Кто его захапал?.. Шедевр архитектуры, по которому можно изучать дворянскую культуру и интерьеры, московские начальники собираются использовать под какие-то ведомые только им представительские цели. Приусадебные строения спешно распродаются. Конный двор продан какому-то амбалу-кавказцу, с пальцами как сардельки… Нет, Европой здесь и не пахнет...

Лужков у власти сидит десять лет и не удосужился построить здание Музея города Москвы. Таковой существует полулегально в церквушке напротив Политеха. На Храм Иоанна Богослова под Вязом давно претендует Московская патриархия. Если строение перейдет церкви, миллион экспонатов вывозить будет некуда.

Для сравнения: Музей Виктории и Альберта в Лондоне имеет протяженность залов в 11 километров, а москвичам для того, чтобы познакомиться с историей своего города, приходится передвигаться чуль ли на четвереньках.

Музей изобразительных искусств имени Пушкина, имея всего 30 залов при имеющихся 600 000 единиц хранения, может выставить не более 1% своей коллекции. Мы не видим великих художников мировой цивилизации, а вместо этого строения и территория, предназначенные под расширение Пушкинского музея, отчуждается мэром в пользу галереи Александра Шилова. Может быть, искусство Шилова необходимо кому-то, как воздух, но зачем же Шилова тащить под самые стены Кремля? Открой ты себе в Бирюлеве музей Шилова… Или музей — лишь прикрытие каких-то афер с недвижимостью? Ведь при музее строится бизнес-центр площадью 26 000 кв. метров и гаражный комплекс в семь этажей. Прихватив часть земли Музея имени Пушкина, московские власти снесли двухэтажный дом причта и начали капитальное строительство на месте, где стояла церковь Николы стрелецкого. Не культурный фашизм ли это?

Париж зарабатывает только на туризме денег больше, чем весь годовой бюджет Москвы. Лужковская Москва, так сказать, "не дает повода" для туризма. Городской центр как сумма социально-недоступных и режимных территорий, в которых оставлены крысиные проходы для горожан, — нисколько не напоминает образ туристической Мекки. Возле Кремля жилое здание найти невозможно. Только, пожалуй, Дом на набережной. Жилые здания на огромном Кремлевском острове —явления единичные.

В Париже центр города заселен и даже перенаселен. Магазинчики, кафе, кинотеатры создают благоприятную социальную среду для парижан и для туристов. Крупнейший музей мира, Лувр стоит на берегу Сены, за ним сад Тюильри. Там находится другой музей: Оранжери. На противоположном берегу из вокзала д’ Орсе сделан музей: своеобразное продолжение Лувра. То есть мы видим сплошную культурную среду… И сама река — живая. Лодки, пароходики, катера. В Москве, как уже было отмечено, одна единственная "Столичная судоходная компания" — один “крутой маршрут” — от Киевского вокзала до Новоспасского моста. Говорят, при этой компании подвизался сын Лужкова. В Париже речных фирм на реке более 30. И доход городу они приносят неимоверный. А у нас и река шире, и возможностей, как говорится, больше — и ничего, мертвяк…

Вместо того, чтобы развивать социальную сферу и туризм, руководство Москвы зарабатывает деньги из воздуха, а точнее на контрасте "центр — периферия". Если запретить в центре города строить офисы, "золотой дождь" прекратится. Но власть на это не пойдет. Итог печальный: исторический центр изнасилован, заполонен паразитическими объектами, а москвичи приобрели в городе статус людей второго сорта. Город им не принадлежит, он принадлежит узкой группе лиц…

Что такое туризм в Москве? Как это выглядит на практике? Выпил рюмку, съел сосиску, сходил в пластиковый туалет. Представление о том, как жили москвичи в XVII веке, можно получить, сходив в закусочную в нижнем этаже комплекса на Манежной. Благо, она так и называется: "Семнадцатый век". Лужковская доктрина "Москва — город бизнес-туризма" является нонсенсом. Такого вида туризма в мире не существует. Есть религиозный, культурный, спортивный, наконец, сексуальный туризм. Но бизнес-туризм — это бред сумасшедшего. Так, для американцев в Ираке можно придумать вид военного туризма… До какого еще абсурда дойдут московские чиновники?

Деньги, деньги -— скажете вы — люди зарабатывают деньги.

Да, но откуда этот особый, спецфически плебейский, провинциальный и местечковый стиль управления столичным городом? Читаем биографию Лужкова: "Юрий Михайлович Лужков родился в Москве 21 сентября 1936 года. Детство и юность прошли в Замоскворечье. Поступил в Московский нефтяной институт имени Губкина". Интересно… родился и сразу — институт. Простите, а в какой он семье родился, какую школу закончил? Какой номер школы? Ведь ничего мы не знаем. В КПСС он вступил в 1968 году. В 1936 году родился, а в 1968 году вступил в КПСС. Вот такая биография. Читаю лужковскую исповедь, книгу "Мы дети твои, Москва". В ней рассказывается, как будущий мэр купался в фекальных отстойниках. Но очистные сооружения находятся в Курьянове, в Марьино. Но там, вроде, он не жил… Лужков в своей книге не описывает конкретный двор, где вырос, и все его рассказы про детство абстрактны, их очень сложно привязать к какому-либо месту. Нет географической привязки. У него так: родился — и сразу поступил в Московский нефтяной институт имени Губкина. Право, есть в этом нечто подозрительное…

Нет в книге воспоминаний про то, как посещал он в детстве музей имени Пушкина или Третьяковскую галерею. Купание в отстойниках с летальным исходом, прыжки через какие-то решетки и ловля на спиннинг презервативов в реке — это есть. Про Третьяковскую галерею ничего не сказано. Такое ощущение, что его забросили на эту планету из космоса, иначе как объяснить тот факт, что у человека нет от детства других, кроме этой мерзости, впечатлений. Может, и впрямь Лужков родился в Конотопе, но боится в этом признаться, чтобы сохранить рейтинг?

Березовский по сравнению с Лужковым — просто ребенок. Лужков — является классическим олигархом, совмещая в одном лице власть и капитал…

Феномен лужковщины заключается в том, что скандалы и протесты бессмысленны -— всё схвачено хваткой бульдога. Система работает, перемалывая всё на своем пути. Патрицианско-плебейская модель общества, насаждаемая в Москве, обеспечит непогрешимость и вечность Лужкова. Он, превративший мой любимый город в социально-паразитический объект, напоминает палача, ведущего на плаху приговоренную красавицу.

Москвичам, готовым сегодня проголосовать за кого угодно — хоть за черта лысого — наверное, всё-таки следует хотя бы задуматься перед выбором.

ЦУНАМИ В СТОЛИЦЕ

Юрий Макунин

2 декабря 2003 0

49(524)

Date: 03-12-2003

Author: Юрий МАКУНИН

ЦУНАМИ В СТОЛИЦЕ

— Как дела? — приветствую Валерия Николаевича, давнего приятеля, инженера со смешным окладом. Фамилию просил не тиражировать.

— Хорошо идут дела,— отвечает бодро,— голова ещё цела.

— Почему "ещё"? Кто-то покушается?

Показывает на ссадину правее носа:

— Спасибо жене, припудрила, а то бомж бомжом... Митинговал в Крылатском против незаконной стройки. Менты стали оттеснять и вот…

Валерий никакой не перманентный революционер, не фанат идеи, не маргинальный тип. Это москвич-середняк: вкалывает за гроши, любит родную Москву, но совершенно не терпит того, что с нею сегодня происходит. Администрация Лужкова и строительное братство Ресина лет 12-13 назад ещё демонстрировали созидательный вектор, ещё в чем-то противостояли беспределу дикого рынка. Сегодня, увы, остался лишь дикий рынок, где балом правят коррумпированные сообщества. Азербайджан, Грузия, Армения, Молдавия, Казахстан, прибалты — давно зарубеж, но рыночную волю диктуют они. Москвичам же, да и Подмосковью, приходится наваривать пришельцам рыночную ренту. Не поощряется такая бухгалтерия, при которой бы сравнивались криминальные долларовые откачки в банки Запада и в кубышки кавказско-азиатских "наездников" России.

— Ты перескочил со строительного конфликта в Крылатском на дикий наш капитализм и негатив столичных базаров. По-твоему, это звенья одной цепи?

— А по-твоему? Звенья из разных цепей? Не прикидывайся пиджачком! — Валерий горячо и убедительно доказывает, почему московская администрация уже не сможет с необходимой пользой для горожан управлять базарами, торговлей вообще, строительной индустрией, социальной защитой неимущих, ликвидировать диспропорции в ЖКХ, сдерживать коррупцию в правоохранных подразделениях. Завершая общение, молвил:

— Сейчас в Москве, куда ни ткни, безопасностью для горожанина и не пахнет. Затягивай пояс, готовься к худшему.

Мы попрощались, и я, любитель пешей ходьбы, пришагал на площадь Курского вокзала. Боже, какую же извращенную фантазию надо иметь, чтобы заполнить привокзальную площадь столь безвкусной и тесной застройкой. Бутики, ларьки, бизнес-центры, неподступные по ценам кафе, казино, игровые автоматы, автостоянки... В изобилии услуг мизерного спроса сложно найти именно вокзальные услуги. Пассажиру остаются запутанные, стесненные проходы к кассам, туалетам, камерам хранения. Вроде бы кругом сверкает иллюминация, из видео-аудио палаток выхлёстывается бьющая по ушам музыка, а пассажиры и озабочены, и растерянны.

— Как пройти к пригородным кассам? — крестьянка средних лет со старыми чемоданами не спрашивает, а умоляет. Веду её по вертепу-вокзалу, уточняя маршрут у кого только можно.

Бесконечный это процесс — совершенствование вокзалов, обновление их внутренностей, застройки на подходах и т.п. Противник бездумного подражательства Западу во всём, я, увидев некоторые европейские вокзалы, убежден: им подражать не грешно. Хотя бы по той причине, что вокзалы там — для пассажиров.

Между прочим, и наш заруганный социализм корректнее относился к функциональному назначению вокзалов: пассажиров не задуривали сторонним дурманом, скачками тарифов, гримасами для бедных и улыбками для богатых. Что же до привокзальных пространств, то они оставались неприкасаемыми для различных застройщиков. Выигрывали от этого миллионы пассажиров. Измочаленные столичными бегами, на вокзалах и в соседних скверах они восстанавливали силы, настраивались на ближнюю или дальнюю поездку.

Сегодня, похоже, тому положительному опыту сделали насильственный "капут". По торопливым новостройкам видно, что планировщики и застройщики впадают в нездоровое возбуждение, если видят свободные от зданий квадратные метры. Взять хотя бы площадь Савеловского вокзала. На один из выходов метро нахлобучена стекляшка с залом для игровых автоматов. При очевидном дефиците народных туалетов... У "Савелия" тесно настолько, что возмущение пассажиров поддерживает протестным лаем традиционная свора дворняг, которых тоже выжимают из газонов, урезая зелень при очередной лужко-стройке.

Увы, практически все привокзальные площади столицы подвержены болезненному эффекту сжимающейся "шагреневой кожи". И всё же особой строкой следует выделить вокзал Киевский. Элегантное здание Киевского вокзала возвела, как известно, ещё царская Россия. Дорогомиловский базар — тоже старожил. Но вот его филиал, почти вылезший на железнодорожные пути, — дитя нъю-реформаторов. Эта привокзальная толкучка ещё 3-4 года назад захлестнула гигантскую территорию. Мясо и рыба тут продавались азербайджанцами, стоявшими, по щиколотку в черной жиже. Помойки шевелились от крысиных популяций. Обвес, гнилой товар, хамство и угрозы правдоискателям тут были гарантированы. И всё же народ валил сюда валом. Почему? От ужасающей бедности москвичей, подмосковных трудяг (богатые сюда и носа не совали). Торговали исключительно кавказцы и азиаты. Но торгашей обогащали не традиционные для них фрукты и зелень. Шел супер-оборот списанных на свалки красивых упаковок чая, кофе, печений, вафель, паштетов, колбас, копченостей, рыбных и молочных продуктов, соков, сигарет, вин и т.п. И всё — по смешным ценам. Состояния наживались за счёт оборота. Сколько там покупателей ограбили, отравили, обманули, оскорбили — статистика не велась. Хаживал туда и автор данных строк. Грубостью и обвесом меня не пробрать, но однажды так "достали", что ринулся я в дирекцию рынка. Но и журналистский поиск кончился пшиком: вывески не соответствовали действительности, тот ушел, того нет. "А тэбэ зачэм?" Плюнул — ушел. А криминальный толчок остался. На сегодня его, правда, урезали в территории. Но разве возможно подобное зло без сговора криминала с властями?

Но есть в этом аспект и поважнее. Украина, болея, как и все бывшие советские республики пост-перестроечным кризисом, всё же готова передавать российскому рынку излишки сельско-консервной продукции. Тем более — на рынок у Киевского вокзала. Но как избавиться от посредников кавказско-азиатского происхождения в московском торге? Неподъёмно!

Московские вокзалы — не только и не столько начало длинных рельсовых путей во все стороны света. Это и узлы социально-политических противоречий, рожденных во многом навязанными нам "реформами". В частности, при мэрии и правительстве Москвы существует Комплекс перспективного развития города, а в его рамках — комиссия по использованию свободных городских пространств. Возглавляет это направление первый зам. Лужкова Ресин В.И. От него и зависит стесненность, дискомфорт на столичных улицах, площадях, при вокзалах.

Одна треть зеленого клина Москвы и ближайших пригородов ушла под бульдозерные новации последнего десятилетия. В итоге москвичам всё труднее дышать не только на крупных перекрестках, а и в двориках. Газоны съедаются малой архитектурой, рекламными вышками, самопальными гаражами, полчищами диких и домашних собак, стихийными автостоянками, джек-потами, лёгкими кафе. Деревья и кустарники вырубаются против воли местных жителей. Та же картина — в городских лесопарках.

Вот характерный пример. В 1991 году Лужков лишь примерял титул мэра. Да и время по тяжести было чуть ли не военное. Но всё же горожане, скудно питаясь, переживали за "лёгкие" столицы: на лесопарки саранчой накинулись вырубщики... Легендарный тяжелоатлет, олимпийский чемпион Юрий Власов, став народным депутатом от Северо-западного округа, забил тревогу об изведении деревьев в Серебряном Бору, лесопарке Покровское- Стрешнево. На разоблачительные публикации Власова последовало обвинение пресс-центра мэрии в клевете. Возглавив город, Лужков и его пиар-команда любили повторять сказ о выигранных сорока судебных исках и об отсутствии проигрышей. Этакое давление хоть на кого подействует. Но что терять тем, кто борется за правду?

Еще осенью 1992 года Юрий Власов в "Правде" опубликовал и более резкий протест, поскольку угроза лесному массиву столицы нарастала. Тогда автору, не знакомому с двойной дипломатией мэрии, многое приходилось предполагать. Сейчас, 11 лет спустя, можно лишь аплодировать точности прогнозов военного инженера и олимпийского чемпиона. Черные замыслы мэрии не только сбылись, а и превзошли по ужасам романы Эдгара По. На исторически-неприкасаемых Покровских холмах возведено скопище коттеджей а ля Швейцария для отдыха детишек посольств США, Англии, Канады и др. Скопище отделено от аборигенов километровыми заборами с новейшими системами слежения. Вырос масштабный санаторий вследствие сделки Правительства Москвы, АО "Покровское-Глебово" и Хайнс Интернэшнл Инк. из США.

Этот живописнейший зеленый уголок не тронули и большевики: при национализации имения Е.Шаховской, при стройке канала Москва-Волга. Не пощадил зеленого друга химик-демократ Лужков.

У ворот главного входа в городок вы увидите герб с буквами: "П" и "X". Вторая буква звучит чаще от мужиков, которым стройка обрезала традиционную тропу к родниковой воде. Но это мелочи в сравнении с развитием бездумной стройки. Коттеджами забугорные клиенты уже пользуются, но "покорение природы" продолжается, Отдельные очаги застройки заповедных мест слились воедино. Весь правый берег речки Химка, которая сочится из плотины Химкинского водохранилища, — театр строительных действий. Бывшие холмы могучей забугорной техникой выравниваются в плоскости. И тут, похоже, экологические боги вцепились в насильников мёртвой хваткой: земли-то рыхлые, сочатся от родников. Болотца, изгнанные из родных ложбин, накапливаются рядом. Хотя деревья и кусты здесь ликвидированы как класс, но их месть ещё впереди.

Если подняться на плотину Химкинского водохранилища, то слева от вас горделиво возвышается новодел — жилой комплекс "Дворянская усадьба XXI века". Жильё здесь стоит от 2000 долл. за кв.метр. Стройка началась одновременно с роспуском экологической милиции. Незаконная от и до даже по московскому законодательству. Но данный комплекс подпадает и под другую статью.

Если покопаться в книгах по истории войн, то можно найти примеры того, как противники-полководцы разрушали плотины, дабы утопить врага. Стратеги Гитлера, говоря о Москве, предлагали или сровнять её с землёй бомбёжками, или утопить, подорвав плотину Химкинского водохранилища. Стена из мегакубометров Н2О с напором в 42 метра (а именно таков перепад высот от Химок до Кремля) рушила бы недвижимость Белокаменной наподобие фишек домино. Чем не цунами?

Ещё позавчера Химкинское водохранилище и прилегающие земли были неприкасаемой жемчужиной страны. Хотя канал строился, как утверждают сегодня "на костях зэков", но экология столицы капитально выиграла: каждый москвич стал получать 500 литров воды за сутки вместо 165 в 1934 году. Стала судоходной сама Москва-река, превратив Речной вокзал в порт пяти морей. На полкилометра от объектов канала запрещались не только иные стройки, а и визиты гуляющих. Да, безопасность каналу была адекватной его стратегическому значению.

Теоретики перестроечной либерализации, взломав рубежи разумности, насадили общественно-опасную вседозволенность. Именно это иллюстрируют коммерческие новостройки, по сути, на корпусе земляной плотины с габаритами: длина у основания — 1600 м, ширина у основания — 210 м , на гребне — 12, высота насыпи — 34 метра. С 1937 года плотина не имела капитальной реконструкции. У столичных зодчих имелся блестящий шанс продемонстрировать лучшие намерения москвича — реконструировать плотину, исключив катастрофический прорыв-цунами. Но зодчие ринулись в сомнительную коммерцию, поплёвывая на безопасность москвичей. Живущие ниже плотины, переселите к себе "реформаторов"!

Как председатель комиссии пропаганды Федерации горных лыж и фристайла г.Москвы, я утверждаю, что и у Юрия Михайловича Лужкова лежал под рукой шанс облагодетельствовать зимний спорт, добившись надсыпки и нивелировки местных холмов под горные лыжи, вообще под спортивные досуги москвичей: как зимние, так и летние. Но и в этом направлении всё обернулось гобсековским уродством: кучи зеленых купюр затмили элементарную целесообразность плюс опасность затопления половины столицы… Между прочим, в случае прорыва потревоженной плотины, не приведи Всевышний, первым растворится в оползне иногородок а ля Швейцария.

Эскалация коммерческой агрессии на зеленые массивы Покровского-Стрешнева ширится. На месте сосен и грибов подрастает небоскрёб — сынуля другого "крутого" папаши: Международного коммерческого управления департамента гражданской авиации. И для этого застройщика мнение сотен протестантов — тьфу! По примеру сверху.

Мы уже знакомы с Валерием Николаевичем, а также олимпийским чемпионом Юрием Власовым. Из подобных единиц вырастает массовая армия горожан, возмущенных антинародной политикой правителей. Передо мной лежит документ: "Резолюция схода жителей муниципального района Покровское-Стрешнево". В нём предупреждения местным властям, исполняющим указания центра. Теплились ещё надежды на усекновение строительной гангрены. А вот — "Список членов координационного совета" из 28 ученых, отвергающих методы московского правительства в проведении экспертиз и конкурсов строительных фирм. "Социально-экологический Союз" в лице своего подразделения "Московской экологической федерации" направил "Открытое письмо Хайнс Интернэшнл Инк., американской компании девелоперу-застройщику Северной зоны Покровского-Глебова-Стрешнева". Ученый и активист этого союза Александр Нахимов (кстати — прямой наследник легендарного адмирала) так разъяснял мне цель письма: с бездушными московскими бюрократами истины не прояснишь, но цивилизованный Запад сам сражается с криминалом. Поддержать должны... "Открытое письмо…" ушло адресату. Если оно на что-то и повлияло, то лишь на ускорение преступной стройки.

Депутатам Федерального собрания адресовали шедевр экологического протеста руководители комитетов: "За сохранение парка Покровское-Стрешнево", "Общественного самоуправления "Петрово", "Защиты парка и архитектурного ансамбля "Нескучный сад", "Парка Чапаевский", "Михалково". В этом сигнале SOS, обращенном к сенаторам, есть знаковые строки. Приведем их: "На предложение рассмотреть вопрос о включении в границы парка озелененных участков и придания парку Покровское-Глебово-Стрешнево статуса ландшафтного заказника, изложенное в письме в адрес правительства Москвы ответа не последовало. На повторный запрос — Ресин отмолчался вновь.

Вот он, "табачок Мюллера" в арсенале приёмов взаимодействия начальства с электоратом — игнорировать жалобы. Контрприём тут единственный — с тем же спокойствием игнорировать начальников на очередных выборах.

СМЕРТЬ МЭРА Отрывок из романа "Крейсерова соната"

Александр Проханов

2 декабря 2003 0

49(524)

Date: 03-12-2003

Author: Александр ПРОХАНОВ

СМЕРТЬ МЭРА Отрывок из романа "Крейсерова соната"

Мэр, после мрачных сновидений, где он приснился сам себе в виде окурка, горящего с двух концов, почти не почувствовал бодрящего действия ледяной ванны. Исполненный дурных предчувствий, нырнул в прорубь и заплыл на середину водоема, так что пришлось пробивать лед лысиной. Теперь, когда он, по обыкновению, осматривал строительные объекты столицы, голова под кепкой болела. Да и объекты все были "больные", аварийные.

Первым объектом было проклятое место на Манежной площади. Подаренное Мэром чеченскому тейпу, оно было превращено в подземный супермаркет, где по доступным ценам продавались гранатометы, "Калашниковы", фугасы, гексоген в нарядной упаковке, а также боеприпасы к безоткатным орудиям и переносные зенитно-ракетные комплексы. Место было бойким. Сюда захаживали не только выходцы с Кавказа, но и представители братских народов Средней Азии, Афганистана, Северной Ирландии и Басконии. Говорят, одно время сюда любил приходить худощавый, с аскетическим горбоносым лицом араб, смуглый, чернобородый, в тюрбане и светлом, до земли, балахоне. Он был прост в обращении, и когда торговец взрывчаткой спрашивал его: "Как жизнь, Усама?" — тот застенчиво улыбался и неизменно отвечал: "Как на Манхэттене".

Всё бы ничего, и Москва могла бы гордится этим подземным рынком оружия, но грунтовые воды, донные ключи и источники затопили подземелье. Тейп недолго боролся с наводнением, купил под строительство Пушкинскую площадь и создал там еще более глубокую и удобную торговую точку. Здесь же, на Манежной, образовалось болото. Сначала оно поросло осокой и ряской. Затем в нем завелись головастики и лягушки. Появились целебные пиявки, и городские аптеки посылали ловцов за этими увертливыми водяными червяками, что мешало автомобильному движению и вызывало нарекания депутатов Думы и постояльцев гостиницы "Москва". Кончилось тем, что в подземном хранилище завелось чудище Ненси, перебравшееся из озера Лох-Несс. В самое неожиданное время, иногда в дни государственных праздников, оно высовывало из воды свою страшную драконью башку и хватало какого-нибудь зазевавшегося москвича.

С чудовищем пробовали бороться: насыпали в подземное водохранилище яд; старались умертвить его с помощью пения, для чего известный, облаченный в парик, певец спускался в штольню и пел над поверхностью вод, в результате чего был проглочен чудищем; наконец, попытались уничтожить дракона с помощью глубинных бомб, которые сбрасывал с самолетов престарелый маршал авиации, давно мечтавший побомбить Кремль и центр Москвы. Чудовище уцелело, а в результате бомбардировок в фундаментах гостиниц "Москва" и "Националь" пошли трещины, так что было решено их снести.

Наконец, Мэром было найдено решение. Чудовищу Ненси сохранили жизнь, и оно стало частью красочного представления в День Города — на глазах у туристов-миллионеров сглатывало девушку в кокошнике, за что приезжие платили немалые деньги.

Сейчас Мэр осматривал самый большой в мире террариум, получивший название "Манеж интернешнл", размышляя, не следует ли обложить его изнутри кафельной плиткой. Склонившись над пропастью, он смотрел на смоляную поверхность воды, думая, как бездарно они с Плинтусом проиграли Модельеру: сначала позволили умертвить пылкого и бескомпромиссного Роткопфа, чей труп покоился теперь на Арлингтонском кладбище; а затем направили в ловушку предводителей скинхедов и "Красных ватаг". Этот двойной проигрыш сулил политические преследования и требовал неординарных действий.

Обдумывая безвыходную ситуацию, Мэр провел у воды больше часа, пока на поверхности акватории не задрожали легкие круги, что свидетельствовало о приближении чудища. Слуга-кореец увел Мэра подальше от греха.

Другим несчастливым объектом была Кольцевая дорога. Казалось, совсем недавно, по наводке Модельера, прокуратура завела уголовное дело, обвиняя строителей дороги, а значит, и Мэра, в мошенничестве. Прокуроры ночами, когда спадало движение, ползали по трассе с аршинами, рулетками и штангенциркулями, и обнаружили, что полотно на десять сантиметров уже проектной ширины, а значит, асфальта не положено на площадь, равную тридцати миллионам квадратных сантиметров. Разгорался грандиозный скандал. Мэр собрал в кулак все коммунальные службы. За несколько дней под Кольцевую дорогу был подведен мощный нагреватель, что привело к тепловому расширению полотна, и судебная экспертиза не обнаружила нарушений.

И вот теперь, когда одна напасть миновала, накатилась другая. Все тот же Модельер подбил слабовольного мэра Санкт-Петербурга совершить в отношении своего недавнего московского друга диверсию. Из Центра по разработке биологического оружия, находящегося в городе на Неве, в Москву, под видом пивных дрожжей, был доставлен биологически активный грибок с кодовым названием "Балтика". Достаточно было поставить у обочины Кольцевой дороги одно пивное заведение в виде матерчатого шатра с красочной, из папье-маше, скульптурой бутылки, как грибок был перенесен на асфальт и начал свое разрушительное действие. Полотно уничтожалось со скоростью четыре метра в сутки. Прожорливый грибок съедал асфальт до земли, превращая трассу в рыхлую рытвину. Начались пробки, аварии. Ремонтные бригады едва успевали восстанавливать дорогу, как грибок тут же сжирал восстановленные участки, распространяясь все дальше по периметру кольца. Посыпались нарекания в прессе. Мэра обвиняли в халатности, в сокрытии дорожных налогов, в неумении организовать движение автотранспорта. Модельер, принимая представителей сексуаль- ных меньшинств, намекнул, что есть люди, готовые организовать саботаж на дорогах с целью понизить рейтинг Президента.

Назревал острейший конфликт между руководством Москвы и федеральным Центром. Мэр был взбешен. Желая отомстить вероломному коллеге, он напустил на Санкт-Петербург грибок из подмосковного биологического Центра, под кодовым названием "Новоогарево". Заброшенный в северную столицу грибок мгновенно сожрал весь Невский проспект, Александрийский столп, ростральные колонны и оставил от города, готового праздновать трехсотлетний юбилей, одни раскрашенные фасады.

Однако это проявление давнего соперничества двух столиц не спасало Кольцевую дорогу. Грибок сжирал автомобильные покрышки. Трейлеры "T.I.R." въезжали в город на ободах. Милицейские патрули стояли босиком или в развалившихся сапогах. Уничтожение грозило не только МКАД, но и всему мегаполису...

На экстренном заседании мэрии решили забросить проклятую дорогу и начать строительство новой, с радиусом в сто один километр, где когда-то коммунисты установили черту оседлости для отбывших срок политзаключенных. На отравленных и зараженных участках, оставшихся от съеденной МКАД, начали возводить бараки, куда переселялись из центра злостные москвичи-неплательщики освобождая квартиры разбогатевшим азербайджанцам и татам.

Теперь Мэр горестно созерцал рыхлую, напоминавшую пемзу трассу, где замерли обглоданные грузовики, "джипы" и "вольво" В некоторых виднелись скелеты водителей и пассажиров, среди которых он заметил костяк известной в прошлом исполнительницы советских песен, отказавшейся подписать "Слово к народу". Крупный скелет певицы держал на коленях скелет болонки, и всё это помещалось в металлическом остове "мерседеса".

Пугающие предчувствия не оставляли Мэра. Заговору против Счастливчика и Модельера, автором которого он являлся, грозило разоблачение. Надо было что-то делать. И вдруг решение возникло. Глядя на череп певицы, на ее поющий безгубый рот, он вдруг понял, что должен освободиться от Плинтуса, выдать его Модельеру; повиниться и мнимо покаяться, отведя от себя гнев всесильного временщика, переведя этот гнев на Плинтуса. Это позволит выиграть время; сохранит сердцевину заговора; сбережет проект "Московская коррида", во время которой тореадор Эскамильо преподнесет Счастливчику голову андалузского быка и пронзит Президента шпагой.

"Ложь есть всего лишь частный случай правды. Вероломство — частный случай преданности. Предательство — частный случай дружбы. Подвиг Христа невозможен без подвига Иуды",— повторял Мэр истины, почерпнутые у иезуитов, консультировавших проведение в Москве праздника Святого Игнация Лойолы.

Он отказался от посещения других строительных объектов: канала "Волга — Аму-Дарья", проходящего через Бородинское поле; нескольких мостов через Москву-реку, которые он приказал передвинуть, но которые были унесены течением и плыли теперь где-то в низовьях Оки, — и кинулся осуществлять свой новый план.

Модельер не отказал в приеме. Однако пригласил не в рабочий кабинет, где в прихожей толпились просители — министры, послы, генералы и олигархи,— но в кабинет массажа, где Мэр, облаченный в торжественный фрак, увидел абсолютно голого Модельера, возлежащего на канапе. Над ним склонился немолодой желтолицый непалец, заостренными костяными иглами, окуная их в фарфоровые мисочки с красками, наносил цветную татуировку. Мэр, весь в черном, с галстуком-бабочкой, каялся перед Модельером, глядя на его сытую спину, наполовину испещренную узорами.

— Токмо по слабости нашей и по недомыслию... Бес вожделения и гордыни душу восхитил... Секиру воздаяния за грехи наши да отведет милосердие от выи склоненной и от очей долу зрящих, бо небо затмило неразумение наше...— бубнил Мэр, глядя, как на розовой упитанной спине Модельера под острой точной иглой возникает причудливый орнамент.— Виноват, что долгое время шел на поводу у этой отвратительной ядовитой жабы, из-под языка которой то и дело вырывается хула на нашего несравненного Президента, и, да не разгневается ваша светлость, и в ваш адрес, что, в конце концов, переполнило чашу моего терпения, и я явился с повинной. Не только отрекаюсь от прежней с ним дружбы, но и готов показать на хулителя хоть под присягой...

Модельер лежал к нему затылком, рассыпав по узорной подушке черные, со стеклянным блеском волосы. Мэр не видел его лица.

— Это он, Плинтус, подбивал Фюрера и Предводителя, намереваясь направить толпы обезумевших коммуно-фашистов на Кремль. Перед началом футбольного матча мне стал известен его коварный план московских беспорядков. Я пытался дозвониться, но ваш мобильный телефон оказался выключенным...

Модельер не поворачивался, молчал, и Мэр не знал, какое действие оказывают его слова: достаточна ли степень признания, достигнут ли предел покаяния, у которого следует остановиться и который достаточен, чтобы получить прощение.

— Но главной миной, которую Плинтус подвел под здание новой российской государственности, является его омерзительная книга "Мед и пепел". Что там письма Курбского из Литвы "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева, "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына! В своей разрушительной книге он ставит под сомнение легитимность нашего любимого Президента, намекая на некие, чуть ли не колдовские, процедуры, приведшие его к власти. Он также высказывает ряд оскорбительных и крамольных суждений по поводу затянувшегося пребывания за границей Первого Президента России, намекая на фальсификацию телевизионных роликов, освещающих кругосветное турне. Якобы в шутливой форме высказывает предположение: не находился ли первый Президент на космической станции "Мир" в момент ее сожжения. И всё для того, чтобы посеять сомнение в преемственности власти, в добровольном отречении Первого Президента, в законности престолонаследия. Особенно глумливы те главы книги, где Плинтус подвергает сомнению происхождение нашего Президента от Рюрика, трактует предстоящее помазание как фарс, направленный на расчленение России в пользу Китая и Ирана. Зная влияние Плинтуса в международных кругах, следует ожидать осложнений во внешнеполитической сфере, особенно в треугольнике Америка—Сейшеловы острова—Люксембург...

Модельер молчал. Иссиня-черные волосы рассыпались по узорной, шитой золотом подушке. Спина была покрыта плотным кружевом голубых изображений, и колющие прикосновения иглы не вызывали в нем никакой реакции. Плечи и голые ягодицы оставались недвижны, словно были камнем в стене буддийского храма, на которую искусный резчик наносил барельеф.

На деле же Модельер был в смятении. Его эстетская натура, не ведавшая сострадания, глухая к этическим мотивам, подменявшая их красотой виртуозной интриги, блистательным фарсом, его циничная, высокомерная душа вдруг смутилась. Он слушал Мэра, зная всю его подноготную, ведая о его лукавстве, о беспощадном заговоре, в котором ему и Счастливчику была уготована смерть. Понимал психологию предателя и ренегата, стремящегося ценой измены выиграть для себя жизнь, отвести подозрение от глубинного страшного замысла, на который, словно на труп, наваливают ворох мусора и тряпья, скрывая за мнимым покаянием преступную мысль. И при всем при этом его душа томилась надеждой на чудо, на искреннее признание Мэра, на искреннее его раскаяние, которое своей наивной страстью и глубиной вызовет у него, Модельера, волну сострадания, любви, собственного раскаяния, даст его утомленной, изувеченной и изуродованной в интригах и зломыслии душе возможность воскреснуть, простить, полюбить прощеного, найти в нем друга и брата. И оба они, грешные, раскаявшиеся, кинутся на грудь друг к другу, простят, зальются жаркими слезами очищения.

Уповая на это, нуждаясь в этом, быть может, больше, чем сам Мэр, Модельер повернулся, устремив к нему свои большие, прекрасные, умоляющие глаза:

— Это всё, что вы мне хотели сказать? Нет ли еще чего, о чем бы вы сочли нужным оповестить меня?