Помоги проекту - поделись книгой:
А еще во времена Марко Поло Бадахшан был крупнейшим производителем опиумного мака на территории нынешнего Афганистана, а Афганистан всегда был и сейчас остается его первым в мире производителем. Но тогда венецианцы не увидели зла в этих цветах. Возможно, они использовали их в качестве лекарства, а потом перешли к курению. А вот подполковник группы «Вымпел» КГБ СССР Эркебек Абдуллаев вообще пишет так: «Подозреваю, что и Марко Поло грешил контрабандой опиума»{137}.
Доказать или опровергнуть это невозможно, но в любом случае именно это может служить объяснением длительной задержки венецианцев в Бадахшане.
У биографа Марко Поло Оливье Жермен-Тома читаем: «Марко Поло заболел; его болезнь длилась примерно год, пока ему не порекомендовали подняться в высокие горы Памира, где качество воздуха помогло восстановить здоровье»{138}. То есть, скорее всего, наш герой так пристрастился в Бадахшане к курению опиума, что вынужден был делать детоксикацию — проходить длительный и достаточно мучительный процесс очищения организма.
Как бы то ни было, Бадахшан задержал семейство Поло на целый год. А тем временем настал 1273 год, и они уже два года находились в пути, но путешествие их, по сути, только начиналось.
Вахан (Вокан)
Через некоторое время после выхода из Бадахшана караван венецианцев добрался до небольшой провинции, которую Марко Поло называет Вахан (Вокан). Так сейчас называется узкий северо-восточный «отросток» Афганистана, протянувшийся с запада на восток между территориями Таджикистана, Пакистана и Китая.
Народ Вахана — «мусульмане, говорит своим языком, в битвах храбр <…> подчинен он бадахшанскому царю»{139}.
Авторы относятся к рассказу Марко Поло по-разному. Например, П. Н. Лукницкий в своей книге «Путешествия по Памиру» пишет: «Три горных ханства — Горан, Ишкашим, Вахан — в верховьях Пянджа, по обеим сторонам реки, издавна входили в состав Бадахшана. Именно эти три ханства и пересекли Марко Поло, его отец и дядя на своем пути»{140}.
Не сомневается в этом и известный геоботаник О. Е. Агаханянц: «Крупные луговые массивы Марко Поло мог встретить только по верхнему Пянджу (в Вахане), по Аличуру и в верховьях Оксу[20],{141}.
А вот историк Б. И. Искандаров в этом не очень уверен: «Марко Поло, путешествовавший по этим местам во второй половине XIII века, называет жителей Вахана мусульманами. Напомним, что отдельные авторы сомневались в действительном пребывании Марко Поло в этих местах»{142}.
Памир
Еще больше сомнений вызывает официальная версия, гласящая, что после короткого привала Поло вновь двинулись круто вверх, в горы — к перевалу Терак на Памире, традиционной разделительной черте между Востоком и Западом. Это очень высокая горная система на территории нынешних Таджикистана, Афганистана и Китая. Общепринятой этимологии названия «Памир» нет. Есть лишь различные толкования: например, «Крыша мира», «Подножие смерти» и т. д. Наивысшая точка (пик Конгур) находится на территории нынешнего Китая, и ее высота составляет 7719 метров. В разреженной горной атмосфере тяжело дышится и чрезвычайно трудно варить пищу.
Марко Поло не мог вычислить высоту Памирских гор, но обратил внимание на то, что там совсем нет птиц — «оттого, что высоко и холодно»{143}.
Вопрос о том, был ли Марко Поло на Памире, разделил историков на два лагеря. Одни считают, что он там был и всё видел своими глазами. Другие это отрицают. Например, русский путешественник и военный географ М. И. Венюков пишет: «Этот великий человек мог переходить через Памир. <…> Но у Марко Поло не узнаешь, был ли он там. Судя по его рассказу о процессе горения на Памире, в котором он употребляет выражение “уверяют”, можно думать, что венецианец не был сам в этой местности. Он целый год провел за болезнью в Бадахшане; но оттуда в Кашгар легко мог пройти через Болор более южным путем»{144}.
Карл Риттер в своей книге «Землеведение» также отмечает: «Марко Поло <…> описывает в “Книге” своей не только те страны и владения, которые были им лично посещены, но и те, в сторону от его пути, о которых он слышал лишь от других лиц. Это надо постоянно иметь в виду, читая Марко Поло, иначе сочинишь ему, как и сочиняли, маршрут совершенно невозможный»{145}.
Он же пишет: «Известия о тех странах находим у Марко Поло, но из его рассказа никак нельзя заключать, чтобы он лично посетил их; сверх того, рассказ этот крайне неточен и слишком короток; да и мало держится в нем Марко Поло настоящего направления своего пути»{146}.
С другой стороны, известный историк Жак Хе-ерс в своей книге о Марко Поло дает следующую формулировку: «Сомневаемся мы в подлинности некоторых его пассажей или нет, кажется очевидным, что Марко ведет нас по дороге, отличной от той, что использовали миссионеры, а потом и торговцы задолго до них, то есть от дороги, проходившей к северу от Каспийского моря. Венецианец описывает более южный переход. <…> Он не доходит до Туркестана, но проходит еще южнее, оставаясь на левом берегу Аму-Дарьи, и поднимается к северу лишь через Памир. Это особый выбор, связанный с большими трудностями, где переходы замедляются суровостью климата и бедностью ресурсов. И нигде не приведены объяснения причин этого…»{147}
Переход через Памир требовал мужества, выдержки и терпения — венецианцы шли через места, куда даже не залетали птицы. Но не они первые испытывали свои силы в борьбе с этими горами. Например, кочевники веками ходили по этим суровым местам, и сам Чингисхан однажды провел здесь свои победоносные войска. Дойдя до высочайших горных пиков, последний оставил там тех своих «соратников, которые не способны были более к походам»{148}.
Шангри-Ла
Если Никколо, Маттео и Марко Поло действительно были на «Крыше мира», то они должны были видеть поразительное Шангри-Ла.
На самом деле название этого места — Чжундянь, а термин «Шангри-Ла» обозначает вымышленную страну, описанную в 1933 году писателем-фантастом Джеймсом Хилтоном в новелле «Потерянный горизонт». Ныне это китайский уезд, и он в 2001 году был переименован в Шангри-Ла с целью привлечения туристов.
Но суть не в этом. Суть в том, что восторженное описание Марко Поло остается достаточно точным и по сей день. В его книге, в частности, сказано: «Отсюда три дня идешь на северо-восток, всё по горам, и поднимаешься в самое высокое, говорят, место на свете. На том высоком месте между двух гор находится равнина, по которой течет славная речка. Лучшие в свете пастбища тут; самая худая скотина разжиреет здесь в десять дней. Диких зверей тут многое множество. Много тут больших диких баранов; рога у них в шесть ладоней и поменьше, по четыре или по три. Из рогов тех пастухи выделывают чаши, из них и едят; и еще из тех же рогов пастухи строят загоны, где и держат скот.
Двенадцать дней едешь по той равнине, называется она Памиром; и во всё время нет ни жилья, ни травы; еду нужно нести с собою»{149}.
Почти две недели путешественники шли через эти сказочные места. При этом они страдали от холода и разреженного воздуха. Костры, которые они пытались развести, задыхаясь без кислорода, горели плохо, и около них невозможно было согреться.
У Лоуренса Бергрина читаем: «В целом точное описание дороги через Памир дало Западу первое представление об этой отдаленной местности, связующей Восток и Запад. Хотя на Памире и сходились несколько ответвлений Шелкового пути, для европейцев этот регион оставался неизвестным»{150}.
Удивительно, но со времен Марко Поло ни один европеец с Запада долгое время не проникал в эти места, и лишь в 1838 году туда попал английский лейтенант Джон Вуд
Конечно, после Марко Поло были на Памире и другие просвещенные люди. Например, сведения о Памире и припамирских областях встречаются в записках русского унтер-офицера Филиппа Ефремова, много лет прожившего пленником в Бухаре и бежавшего оттуда в Тибет. Свое невольное путешествие в 1771 — 1780 годах он потом описал в книге «Девятилетнее странствование российского унтер-офицера Ефремова в Киргизской степи, Бухарин, Хиве, Персии, Тибете, Индии и возвращение его оттуда через Англию в Россию». Эта книга была впервые издана в 1786 году, а потом она многократно переиздавалась.
Но что удивительно — даже к началу XIX века представления европейцев о Памире лишь немногим отличались от тех, которые сложились после путешествия Марко Поло.
Кашгар, Хотан и Пейн
Если верить книге Марко Поло, наши путешественники спустились с Памира и вышли в широкие равнины. По сути, «Марко Поло пересек цветущую долину Кашемира и, перейдя с большим трудом горные страны, после сорокадневного путешествия достиг провинции Кашгар»{153}.
Жюль Верн в своей «Истории великих путешествий» уточняет: «Если бы Марко Поло держался прежнего направления, он приехал бы в Индию. Но он поднялся отсюда на север и через двенадцать дней прибыл в землю Ваханскую, орошаемую верхним течением Аму-Дарьи и изобилующую прекрасными пастбищами, на которых пасутся громадные стада диких баранов. Затем, через гористые пустыни Памира, после сорокадневного мучительного перехода, путешественники достигли провинции Кашгар»{154}.
Кашгар (Каши) — это уже нынешний Китай[21]. Считается, что название это обозначает богатство и изобилие, а слово «каш» на местном языке — это «место». В древних китайских летописях династии Хань это место упоминалось под названием «Сулэ» или «Цзюша», и это место еще до Рождества Христова славилось своими ярмарками и проходившей через него военной дорогой.
Трудности перехода через Памир закончились, и караван венецианцев в конечном итоге достиг цветущего оазиса с городом Хотан — важного перевалочного пункта на Великом шелковом пути, который находился на самом краю пустыни Такла-Макан в западной части нынешнего Китая. Этот район отличался особой труднопроходимостью, недаром же название «Такла-Макан» означает «покинутое обиталище».
Такла-Макан — одна из крупнейших песчаных пустынь мира. Длина ее с запада на восток превышает тысячу километров, а площадь песков составляет около 300 тысяч квадратных километров.
Хотан в XIII веке, как пишет В. В. Бартольд, «находился под властью императора Китая», хотя «позже Хотан, по-видимому, всегда разделял политические судьбы Кашгара и других городов этой области»{155}. А вот по мнению Лоуренса Бергрина, Хотан уже во времена Марко Поло «номинально подчинялся Хубилай-хану»{156}.
Хотан был удален от морских путей как ни одно другое место в мире. Тем не менее после лишений, испытанных при переходе через горы, венецианцы смогли оценить роскошь, которую он предлагал путникам, ведь там, как сказано в книге Марко Поло, было «всего вдоволь: хлопка родится много, у жителей есть виноградники и много садов; народ смирный, занимается торговлей и ремеслами»{157}.
Пополнив в Хотане запасы воды и провизии, Марко и его спутники постарались наверстать время, потерянное в Бадахшане, и немедля двинулись дальше, к легендарному двору великого хана Хубилая.
Через пять дней после отправления из Хотана они вступили в провинцию Пейн.
О ней в книге Марко Поло сказано: «Народ почитает Мухаммеда и подвластен великому хану. Городов, городков тут много. Пейн — самый знатный город и столица царства. Есть здесь река, где водятся яшма и халцедон. Всего тут вдоволь; хлопка много. Народ торговый и занимается ремеслами»{158}.
Пустыня Лоп (Лоб)
А потом караван Поло много дней пробивался через пустыню, останавливаясь в оазисах, пока не достиг Лопа.
Генри Харт пишет: «В Лопе (современный Чар-клык) путешественники стояли целую неделю, чтобы набраться сил для преодоления пустыни Гоби»{159}.
Пустыня эта[22] (Марко Поло называет ее пустыней Лоб) раскинулась на северо-западной окраине современного Китая. Она всегда считалась очень опасной, так как могла сбить с пути даже самых осторожных и опытных путников.
В книге Марко Поло говорится: «Лоб — большой город в начале пустыни. Там, где в нее входят, называется она пустыней Лоб и тянется на восток и северо-восток. Лоб принадлежит великому хану.
Жители — мусульмане. Кому дорога через пустыню, тот останавливается тут на неделю — самому отдохнуть, да и скоту дать набраться сил, а через неделю, набрав харчей на целый месяц и себе, и для скота, выходят из города в пустыню»{160}.
Перейти пустыню было крайне трудно, а в длину — просто невозможно. Марко Поло в связи с этим рассказывает: «Пустыня та, скажу вам, великая; в целый год, говорят, не пройти ее вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды; человек на пятьдесят или на сто хватит ее; так по всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, горькая, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть»{161}.
Устрашающее описание пустыни, приведенное Марко Поло, достаточно точно. Эта угрюмая и неприветливая пустыня простирается с юго-запада на северо-восток на 1600 километров и имеет площадь почти в полтора миллиона квадратных километров. Недаром китайцы называют ее Шамо, что в переводе означает «Пустыня смерти».
Карл Риттер описывает ее так: «Далее на восток начинаются горы подвижного песка, в которых нет ни одной тропинки; люди и животные, особенно во время знойных ветров, сбиваются там с пути и нередко гибнут в большом числе. Слышатся беспрестанно сильный свист, шум и стук, неизвестно откуда происходящие; страх и тоска обнимают душу. Иначе и быть не может: злые демоны живут здесь»{162}.
Тангут
Из пустыни караван венецианцев вышел в отдаленную провинцию Тангут, известную как Западное царство (или Западное Ся). В 982 году этот регион поднял восстание, что вынудило китайских императоров к 1006 году фактически признать независимость тангутов. Теперь же они хранили верность далекому Хубилай-хану. Тем не менее «в течение всего XIII века, несмотря на уничтожение тангутского государства, входившие в него ранее области продолжали рассматриваться как единое целое»{163}.
Удивительно, но Марко Поло даже в Тангуте, который он проехал с запада на восток, нашел следы несторианского христианства, но преобладал там явно буддизм, официальная религия тангутов.
В книге Марко Поло сказано: «Много у них аббатств и много монастырей, и во всех множество разных идолов; народ приносит им большие жертвы и всячески их чествует»{164}.
Описывая Тангут, Марко Поло уделяет внимание буддийским «идолам», и видно, что он остался под впечатлением от того, какого они размера — «деревянные, глиняные, каменные, все вызолоченные и хорошо сработанные»{165}.
Но еще больше его поразил местный ритуал сожжения умерших.
В книге Марко Поло говорится: «Тела мертвых идолопоклонников всюду сжигают; скажу вам еще, когда мертвого несут из дома туда, где его станут сжигать, по дороге родные его строят деревянный дом, покрывают тот дом шелковыми и золотыми тканями, перед ним, когда проходят, останавливаются и вдоволь преподносят тут вина и пищи мертвецу; а делают это, говорят, для того, чтобы и на том свете мертвецу был такой же почет; а когда принесут его туда, где сжигают, вырезывают родичи из бумаги людей, коней, верблюдов и монеты в безан; всё это тут же сжигается, и говорят, что на том свете у покойника рабов, скота, овец будет столько же, сколько они сожгли бумажных. Скажу вам еще, когда несут сжигать покойника, перед ним играют на всевозможных инструментах»{166}.
Этот обычай, недоступный пониманию европейцев, продемонстрировал Марко Поло, до какой степени его приверженцы верят в существование души и жизнь после смерти.
Камул
Далее караван прибыл в Камул (уйгурский город в Западном Китае), и Марко Поло рассказывает об этой местности так: «Камул теперь область, а в старину был царством. Городов и замков тут много, а главный город зовется Камулом. Страна эта между двух степей; с одной стороны — большая, с другой — поменьше, в три дня пути. Жители — идолопоклонники и говорят особенным языком; живут земледелием; еды и питья у них обилие; хлеб продают прохожим странникам. Народ веселый, то и дело что играют на инструментах, поют, пляшут да ублажают свою плоть»{167}.
Кстати сказать, переход от Камула через «малую пустыню» познакомил Марко Поло с асбестом, который, подобно многим другим чудесам Китая, был тогда неизвестен на Западе.
Сейчас всем известно, что асбест — это собирательное название группы тонковолокнистых минералов из класса силикатов. Асбест применяется в самых различных областях — в строительстве, автомобильной промышленности и т. д. А во времена Марко Поло ткани из асбеста ценились на вес золота.
Сам Марко называет это вещество «саламандра», по названию маленького, похожего на ящерицу животного, считавшегося неуязвимым для огня. «Исидор Севильский считал саламандру самым смертоносным из ядовитых существ. Марко Поло пояснял, что саламандра не животное, а субстанция; однако ткани из асбеста по-прежнему выдавали за саламандровую кожу»{168}.
В книге Марко Поло сказано: «Есть там жила, откуда добывают саламандру. Саламандра, знайте, не зверь, как говорят, а вот это что: сказать по правде, никакой зверь, никакое животное по природе своей не может жить в огне. <…> Люди не знали наверное, что такое саламандра, и стали говорить, что саламандра животное, и теперь говорят то же. Это неправда и вот почему. <…> Приятель мой рассказал мне то дело, и я сам его видел. Когда в горе докопаются до той жилы, о которой вы слышали, наломают [из нее кусков], разотрут их, и они разметливаются как бы в шерстяные нитки; потом их сушат, потом толкут в большой медной ступе, моют, и остаются те нитки, о которых я говорил, а землю выбрасывают как ненужную. Нитки словно шерстяные; их прядут и ткут из них полотно; а полотно, скажу вам, как соткут его, вовсе не бело; кладут его потом в огонь, и по малом времени становится оно бело, как снег; а покажется на полотне пятнышко или оно как-нибудь запачкается, так кладут его в огонь, подержат немного, и становится оно опять бело, как снег»{169}.
По сути, Марко Поло сделал для европейцев большое открытие, но тем не менее заблуждение о животном происхождении асбеста существовало еще весьма долго.
Канпичион
Как видим, Марко Поло едва ли не в первый раз употребляет формулировку «и я сам его видел». Тем не менее его биограф Генри Харт пишет: «Весьма сомнительно, побывал ли Марко в Камуле (Хами)»{170}.
А вот если верить рассказу Марко Поло, то затем караван прибыл в город Канпичион[23].
«Канпичион — большой, величественный город <…> самый главный и важный город в целой области. Народ — идолопоклонники, есть и мусульмане; есть здесь и христиане: у них в этом городе три большие прекрасные церкви; а у идолопоклонников, по их обычаю, много монастырей и аббатств; идолов у них многое множество, есть и десяти шагов в вышину; есть деревянные, глиняные и каменные, все вызолочены и хорошо сработаны. Кругом большого идола-великана много маленьких, и они как бы ему поклоняются и молятся»{171}.
В Канпичионе, городе на Великом шелковом пути, наши венецианцы вновь остановились на отдых. Обычно многословный Марко Поло отпускает по поводу этой длительной остановки лишь одно загадочное замечание: оно заключается в том, что Никколо, Маттео и Марко Поло «прожили целый год в этом городе по делу, о котором не стоит говорить»{172}.
Как видим, Марко Поло совершенно не был настроен разъяснять нам причину затянувшейся остановки в этом городе. Но вот Оливье Жермен-Тома берется рассуждать на эту тему и говорит, что там «Марко пал жертвой непреодолимой любви к молодой и хорошо танцующей жительнице Ганьчжоу»{173}. Более того, он утверждает, что Марко Поло бросили в тюрьму (хорошо, что вообще не убили) и освободили лишь после того, как «отцу девушки был сделан дорогой подарок»{174}. Естественно, потом венецианцы, оседлав своих верблюдов, бежали из этого города как можно быстрее.
Ланьчжоу
Из Канпичиона (Ганьчжоу) Поло прибыли в город, который ныне называется Ланьчжоу. Это уже был район Хуанхэ (Желтой реки), и здесь жили настоящие китайцы[24].
Таким образом, венецианцы прошли почти всю территорию нынешнего Северного Китая (Катая) с запада на восток. Говоря об этом, биограф Марко Поло Генри Харт недоумевает: «Читая эти страницы книги Марко и не находя в ней, к своему удивлению, ни слова о Великой Китайской стене, которую он должен был видеть не раз, ученые пытаются отождествить ее с упоминаемыми у Марко “Гогом и Магогом”. Такой взгляд опирается на знаменитую Каталонскую карту 1375 года, где Гог и Магог помещены за стеной, построенной Александром Македонским, в северо-восточном углу мира»{175}.
Чтобы было понятно: «…в преданиях дохристианского периода именами Гог и Магог обозначали воинственные племена врагов существующего народа земли, избранного Богом. Предводителем варваров был Гог, а Магогом назывались страна и сами племена»{176}.
Есть и иные трактовки. Одни, например, считают, что Гог и Магог (Яджудж и Маджудж) — это два народа, «великие сборища полчищ», другие отождествляют Магог со скифами или гуннами, третьи — называют эти два народа русскими и татаро-монголами.
Что касается «Каталонской карты 1375 года», то это Каталонский атлас
Так вот на этом атласе Гог и Магог помещены за стеной, якобы построенной Александром Македонским на территории современного Китая. В представлении средневековых мусульман так называемая Великая Китайская стена протяженностью в несколько дней пути была построена Александром Великим для защиты покоренных им народов от набегов варварских племен Яджудж и Маджудж (Гог и Магог).
Как Поло могли не заметить эту гигантскую стену — непонятно. Они и в самом деле должны были видеть ее не раз…
Как бы то ни было, долгое путешествие трех отважных венецианцев через равнины, горы и пустыни Азии практически подошло к концу. Оно заняло три с половиной года, и за это время Марко Поло немало повидал и многому научился.
Но это бесконечное путешествие, надо думать, очень утомило Поло, и можно себе представить их радость, когда они увидели приближающееся большое облако пыли, которое, как очень скоро выяснилось, было поднято конным отрядом, посланным Хубилаем, чтобы встретить дорогих гостей и сопроводить их к ханскому двору. Начальник отряда приветствовал измученных путников и сказал, что им надо сделать еще «сорок дневных переходов».
И остаток пути пролетел незаметно, ведь теперь на каждой остановке венецианцев ждал самый теплый прием и к их услугам было всё, что только требовалось.
НОВАЯ ВСТРЕЧА С ХУБИЛАЙ-ХАНОМ
Приезд в Чианду (Шанду)
На сороковой день на горизонте появился Чианду (Шанду) — летняя столица хана Хубилая. Это означало, что «осенью 1275 года Поло добрались до конечного пункта своего путешествия»{177}. И вскоре измученный караван венецианцев вошел в высокие городские ворота.
Жюль Берн в своей «Истории великих путешествий» пишет: «Наконец, Марко Поло, его отец и дядя <…> приехали <…> в Чианду (Шанду) <…> и там путешественники были приняты великим ханом Хубилаем, жившим в своей летней резиденции, расположенной за “Великой стеной” к северу от Ханбалыка (Пекина)»{178}.
На самом деле, город находился в 275 километрах к северу от нынешнего Пекина и в 28 километрах к северо-западу от современного города Долунь. Он состоял из квадратного в плане «внешнего города» площадью 2200 квадратных километров, «внутреннего города» площадью 1400 квадратных километров и летнего дворца Хубилай-хана площадью 500 квадратных километров.
Прием, оказанный путешественникам Хубилай-ханом, как это ни удивительно, Марко Поло, обычно не стеснявшийся в описаниях пышности ханских шествий и пиров, запечатлел всего в одной не самой длинной главе. Венецианцы по прибытии в Чианду (Шанду) отправились в главный дворец, где был великий хан. Там они опустились перед ханом на колени, но Хубилай милостиво велел им встать.
Ханский дворец
Потом, в течение своей многолетней службы у Хубилай-хана Марко Поло много раз бывал в Чианду (Шанду), и особенно запечатлелся в его памяти ханский дворец. Он его описывает так: «Залы и покои золоченые; чудесные и прекрасно вызолочены; а вокруг дворца на шестнадцать миль стена, и много тут фонтанов, рек и лугов; великий хан держит тут всяких зверей: оленей, ланей и антилоп; ими он кормит своих соколов в клетках. Раз в неделю сам ходит их смотреть. В эту равнину, что обнесена стеной, великий хан ездит часто на коне, с собою везет леопарда и выпускает его на оленя, лань или на антилопу, а что поймает, то соколам в клетках. Развлекается он так в свое удовольствие»{179}.
Поделиться книгой: