Молитва о крыльях
Ниц простертые, унылые,Безнадежные, бескрылые,В покаянии, в слезах —Мы лежим во прахе прах,Мы не смеем, не желаем,И не верим, и не знаем,И не любим ничего.Боже, дай нам избавленья,Дай свободы и стремленья,Дай веселья Твоего.О, спаси нас от бессилья,Дай нам крылья, дай нам крылья,Крылья Духа Твоего!Март
Больной, усталый лед,Больной и талый снег…И всё течет, течет…Как весел вешний бегМогучих мутных вод!И плачет дряхлый снег,И умирает лед.А воздух полон нег,И колокол поет.От стрел весны падетТюрьма свободных рек,Угрюмых зим оплот, —Больной и темный лед,Усталый, талый снег…И колокол поет,Что жив мой Бог вовек,Что смерть сама умрет!«О, если бы душа была полна любовью…»
О, если бы душа была полна любовью,Как Бог мой на кресте – я умер бы любя.Но ближних не люблю, как не люблю себя,И все-таки порой исходит сердце кровью.О, мой Отец, о, мой Господь,Жалею всех живых в их слабости и силе,В блаженстве и скорбях, в рожденьии в могиле,Жалею всякую страдающую плоть.И кажется порой – у всех одна душа,Она зовет Тебя, зовет и умирает,И бредит в шелесте ночного камыша,В глазах больных детей, в огнях зарницсияет.Душа моя и Ты – с Тобою мы одни.И смертною тоской и ужасом объятый,Как некогда с креста Твой Первенецраспятый,Мир вопиет: Лама́! Лама́! Савахфани́.Душа моя и Ты – с Тобой одни мы оба,Всегда лицом к лицу, о, мой последнийВраг,К Тебе мой каждый вздох, к Тебе мойкаждый шагВ мгновенном блеске дня и в вечнойтайне гроба,И в буйном ропоте Тебя за жизнь кляня,Я всё же знаю: Ты и я – одно и то же,И вопию к Тебе, как Сын Твой: Боже, Боже,За что оставил Ты меня?Бог
О, Боже мой, благодарюЗа то, что дал моим очамТы видеть мир, Твой вечный храм,И ночь, и волны, и зарю…Пускай мученья мне грозят, —Благодарю за этот миг,За всё, что сердцем я постиг,О чем мне звезды говорят…Везде я чувствую, вездеТебя, Господь, – в ночной тиши,И в отдаленнейшей звезде,И в глубине моей души.Я Бога жаждал – и не знал;Еще не верил, но, любя,Пока рассудком отрицал, —Я сердцем чувствовал Тебя.И Ты открылся мне: Ты – мир.Ты – всё. Ты – небо и вода,Ты – голос бури, Ты – эфир,Ты – мысль поэта, Ты – звезда.Пока живу – Тебе молюсь,Тебя люблю, дышу Тобой,Когда умру – с Тобой сольюсь,Как звезды с утренней зарей.Хочу, чтоб жизнь моя былаТебе немолчная хвала,Тебя за полночь и зарю,За жизнь и смерть – благодарю!..
Константин Дмитриевич Бальмонт
1867–1942
Звезда пустыни
Иногда в пустыне возникают голоса,но никто не знает, откуда они.Слова одного бедуина1О Господи, молю Тебя, приди!Уж тридцать лет в пустыне я блуждаю,Уж тридцать лет ношу огонь в груди,Уж тридцать лет Тебя я ожидаю.О Господи, молю Тебя, приди!Мне разум говорит, что нет Тебя,Но слепо я безумным сердцем верю,И падаю, и мучаюсь, любя.Ты видишь: я душой не лицемерю,Хоть разум мне кричит, что нет Тебя!О, смилуйся над гибнущим рабом!Нет больше сил стонать среди пустыни.Зажгись во мраке огненным столбом,Приди, молю Тебя, я жду святыни.О, смилуйся над гибнущим рабом!2Только что сердце молилось Тебе,Только что вверилось темной судьбе, —Больше не хочет молиться и ждать,Больше не может страдать.Точно задвинулись двери тюрьмы, —Душно мне, страшно от шепчущей тьмы,Хочется в пропасть взглянуть и упасть,Хочется Бога проклясть.3О Даятель немых сновидений,О Создатель всемирного света,Я не знаю Твоих откровений,Я не слышу ответа.Или трудно Тебе отозваться?Или жаль Тебе скудного слова?Вот уж струны готовы порватьсяОт страданья земного.Не хочу славословий заемных, —Лучше крики пытаемых пленных,Если Ты не блистаешь для темныхИ терзаешь смиренных!4О, как Ты далек! Не найти мне Тебя,не найти!Устали глаза от простора пустынибезлюдной,Лишь кости верблюдов белеютна тусклом путиДа чахлые травы змеятся над почвоюскудной.Я жду, я тоскую. Вдали вырастают сады.О, радость! Я вижу, как пальмы растут,зеленея.Сверкают кувшины, звеня от блестящейводы.Всё ближе, всё ярче! – И сердцезабилось, робея.Боится и шепчет: «Оазис!» – Как сладкоцвестиВ садах, где, как праздник, пленительнажизнь молодая.Но что это? Кости верблюдов лежатна пути!Всё скрылось. Лишь носится ветер,пески наметая.5Но замер и ветер средь мертвых песков,И тише, чем шорох увядших листов,Протяжней, чем шум океана,Без слов, но слагаясь в созвучия слов,Из сфер неземного туманаПослышался голос, как будто бы зов,Как будто дошедший сквозь бездну вековУтихший полет урагана.6«Я откроюсь тебе в неожиданный миг —И никто не узнает об этом,Но в душе у тебя загорится родник,Озаренный негаснущим светом.Я откроюсь тебе в неожиданный миг.Не печалься, не думай об этом.Ты воскликнул, что Я бесконечно далек, —Я в тебе, ты во Мне безраздельно.Но пока сохрани только этот намек:Всё – в Одном. Всё глубоко и цельно.Я незримым лучом над тобою горю,Я желанием правды в тебе говорю».7И там, где пустыня с лазурью слилась,Звезда ослепительным ликом зажглась.Испуганно смотрит с немой вышины, —И вот над пустыней зареяли сны.Донесся откуда-то гаснущий звон,И стал вырастать в вышину небосклон.И взорам открылось при свете зарниц,Что в небе есть тайны, но нет в нем границ.И образ пустыни от взоров исчез,За небом раздвинулось Небо небес.Что жизнью казалось, то сном пронеслось,И вечное, вечное счастье зажглось.«Одна есть в мире красота…»
Одна есть в мире красота.Не красота богов Эллады,И не влюбленная мечта,Не гор тяжелые громады,И не моря, не водопады,Не взоров женских чистота,Одна есть в мире красота —Любви, печали, отреченьяИ добровольного мученьяЗа нас распятого Христа.Мост
Между Временем и Вечностью,Как над брызнувшей водой,К нам заброшен бесконечностьюМост воздушно-золотой, —Разноцветностью играющий,Видный только для того,Кто душою ожидающейЛюбит Бога своего, —Кто, забыв свое порочное,Победил громаду золИ, как радуга непрочная,Воссиял – и отошел.Белая страна
Я – в стране, что вечно в белое одета,Предо мной – прямая долгая дорога.Ни души – в просторах призрачногосвета,Не с кем говорить здесь, не с кем,кроме Бога.Всё, что было в жизни, снова улыбнется,Только для другого, – нет, не для меня.Солнце не вернется, счастье не проснется,В сердце у меня ни ночи нет, ни дня.Но еще влачу я этой жизни бремя,Но еще куда-то тянется дорога.Я один в просторах, где умолкло время,Не с кем говорить мне, не с кем,кроме Бога.Не лучше ли страдание
«Не лучше ли страдание,Глухое, одинокое,Как бездны мироздания,Непонято-глубокое?Не лучше ли мучение,Чем ясный, звонкий смех?Полюбим отречение,Разлюбим сладкий грех».«О, нет, мой брат единственный,Душа моя смущается;В ней вечен клич воинственный,Ей много обещается.Весь мир нам обещается,Когда его хотим,И всякий грех прощается,Когда простим другим».На мотив Экклезиаста
Год проходит и снова приходит,Вновь к истокам стекаются реки,Солнце всходит и Солнце заходит,А Земля пребывает вовеки.Веет ветер от Севера к Югу,И от Юга на Север стремится,И бежит он во мраке по кругу,Чтобы снова под Солнцем кружиться.Суета! Что премудрость и знанье!Нам одно все века завещали:Тот, кто хочет умножить познанья,Умножает тем самым печали.Полдень жжет ослепительным зноем,Ночь смиряет немым усыпленьем:Лучше горсть с невозбранным покоем,Чем пригоршни с трудом и томленьем.Смех напрасен, забота сурова,И никто ничего не откроет,И ничто здесь под Солнцем не ново,Только Смерть – только Смерть успокоит!Оклик
Кто там вздыхает в недрах темной бездны?Чьи слезы льются скорбно по лицу?Кто шлет свой крик бессильный в мирнадзвездныйВзывая святотатственно к Творцу?Богохуленья ропот бесполезный,Слова упрека, от детей к отцу,Поймет ли человек закон железный —Без вечных мук пришел бы мир к концу.Ужели маловерным непонятно,Что правда – только в образе Христа?Его слова звучат светло и внятно.«Я – жизни смысл, печаль и красота…К блаженству Я пришел стезей мученья…Смерть победил Я светом отреченья…»На мотив Псалма 18
Ночь ночи открывает знанье,Дню ото дня передается речь.Чтоб славу Господа непопранной сберечь,Восславить Господа должны Его созданья.Все от Него – и жизнь, и смерть.У ног Его легли, простерлись бездны,О помыслах Его вещает громко твердь,Во славу дел Его сияет светоч звездный.Выходит Солнце-исполин,Как будто бы жених из брачногочертога,Смеется светлый лик лугов, садов, долин,От края в край небес идет его дорога.Свят, свят Господь, Зиждитель мой!Перед лицом Твоим рассеялась забота.И сладостней, чем мед, и слаще капель сотаЕдиный жизни миг, дарованный Тобой! Зинаида Николаевна Гиппиус
1869–1945
О другом
Господь. Отец.Мое начало. Мой конец.Тебя, в Ком Сын, Тебя, Кто в Сыне,Во имя Сына прошу я нынеИ зажигаю пред ТобойМою свечу.Господь. Отец. Спаси, укрой —Кого хочу.Тобою дух мой воскресает.Я не о всех прошу, о Боже,Но лишь о том,Кто предо мною погибает,Чье мне спасение дороже,О нем, – одном.Прими, Господь, мое хотенье!О, жги меня, как я – свечу,Но ниспошли освобожденье,Твою любовь, Твое спасенье —Кому хочу.Христу
Мы не жили – и умираемСреди тьмы.Ты вернешься… Но как узнаемТебя – мы?Всё дрожим и себя стыдимся,Тяжел мрак.Мы молчаний Твоих боимся…О, дай знак!Если нет на земле надежды —То всё прах.Дай коснуться Твоей одежды,Забыть страх.Ты во дни, когда был меж нами,Сказал Сам:«Не оставлю вас сиротами,Приду к вам».Нет Тебя. Душа не готова,Не бил час.Но мы верим, – Ты будешь сноваСреди нас.Нескорбному Учителю
Иисус, в одежде белой,Прости печаль мою!Тебе я дух несмелыйИ тяжесть отдаю.Иисус, детей надежда!Прости, что я скорблю!Темна моя одежда,Но я Тебя люблю.Сообщники
В. Брюсову
Ты думаешь, Голгофа миновала,При Понтии Пилате пробил час,И жизнь уже с тех пор не повторялаТого, что быть могло – единый раз?Иль ты забыл? Недавно мы с тобоюПо площади бежали второпях,К судилищу, где двое пред толпоюСтояли на высоких ступенях.И спрашивал один, и сомневался,Другой молчал, – как и в былые дни.Ты всё вперед, к ступеням порывался…Кричали мы: распни Его, распни!Шел в гору Он – ты помнишь? —без сандалий…И ждал Его народ из ближних мест.С Молчавшего мы там одежды снялиИ на веревках подняли на крест.Ты, помню, был на лестнице, направо…К ладони узкой я приставил гвоздь.Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, —И вникло острие, не тронув кость.Мы о хитоне спорили с тобою,В сторонке сидя, у костра, вдвоем…Не на тебя ль попала кровь с водою,Когда ударил я Его копьем?И не с тобою ли у двери гробаМы тело сторожили по ночам?. . . . . . . . . . . .Вчера, и завтра, и до века, оба —Мы повторяем казнь – Ему и нам.Вместе
Я чту Высокого,Его завет.Для одинокого —Победы нет.Но путь единственныйДуше открыт,И зов таинственный,Как клич воинственный,Звучит, звучит…Господь прозрениеНам ныне дал;Для достижения —Дорогу тесную,Пусть дерзновенную,Но неизменную,Одну – совместную —Он указал.Мера
Всегда чего-нибудь нет, —Чего-нибудь слишком много…На всё как бы есть ответ —Но без последнего слога.Свершится ли что – не так,Некстати, непрочно, зыбко…И каждый не верен знак,В решеньи каждом – ошибка.Змеится луна в воде, —Но лжет, золотясь, дорога…Ущерб, перехлест везде.А мера – только у Бога.Белая одежда
Побеждающему Я дамбелые одежды.АпокалипсисОн испытует – отдалением,Я принимаю испытание.Я принимаю со смирениемЕго любовь, – Его молчание.И чем мольба моя безгласнее —Тем неприступней, непрерывнее,И ожидание – прекраснее,Союз грядущий – неразрывнее.Времен и сроков я не ведаю,В Его руке Его создание…Но победить – Его победою —Хочу последнее страдание.И отдаю я душу смелуюМое страданье Сотворившему.Сказал Господь: «Одежду белуюЯ посылаю – победившему».Грех
И мы простим, и Бог простит.Мы жаждем мести от незнанья.Но злое дело – воздаяньеСамо в себе, таясь, таит.И путь наш чист, и долг наш прост:Не надо мстить. Не нам отмщенье.Змея сама, свернувши звенья,В свой собственный вопьется хвост.Простим и мы, и Бог простит,Но грех прощения не знает,Он для себя – себя хранит,Своею кровью кровь смывает,Себя вовеки не прощает —Хоть мы простим и Бог простит.Б. Б-у
«…И не мог
совершить там
никакого чуда…»
Не знаю я, где святость, где порок,И никого я не сужу, не меряю.Я лишь дрожу пред вечною потерею:Кем не владеет Бог – владеет Рок.Ты был на перекрестке трех дорог, —И ты не стал лицом к Его преддверию…Он удивился твоему невериюИ чуда над тобой свершить не мог.Он отошел в соседние селенияНе поздно, близок Он, бежим, бежим!И, если хочешь, – первый перед НимС безумной верою склоню колени я…Не Он Один – все вместе совершим,По вере, – чудо нашего спасения… Иван Александрович Бунин
1870–1953
«За всё Тебя, Господь, благодарю!…»
За всё Тебя, Господь, благодарю!Ты, после дня тревоги и печали,Даруешь мне вечернюю зарю,Простор полей и кротость синей дали.Я одинок и ныне – как всегда.Но вот закат разлил свой пышный пламень,И тает в нем Вечерняя Звезда,Дрожа насквозь, как самоцветный камень.И счастлив я печальною судьбой,И есть отрада сладкая в сознанье,Что я один в безмолвном созерцанье,Что всем я чужд и говорю – с Тобой.Троица
Гудящий благовест к молитве призывает,На солнечных лучах над нивами звенит;Даль заливных лугов в лазури утопает,И речка на лугах сверкает и горит.А на селе с утра идет обедня в храме:Зеленою травой усыпан весь амвон,Алтарь, сияющий и убранный цветами,Янтарным блеском свеч и солнца озарен.И звонко хор поет, веселый и нестройный,И в окна ветерок приносит аромат…Твой нынче день настал, усталый,кроткий брат,Весенний праздник твой, и светлыйи спокойный!Ты нынче с трудовых засеянных полейПринес сюда в дары простые приношенья:Гирлянды молодых березовых ветвей,Печали тихий вздох, молитву —и смиренье.Столп огненный
В пустыне раскаленной мы блуждали,Томительно нам знойный день светил,Во мглистые сверкающие далиТуманный столп пред нами уходил.Но пала ночь – и скрылся столптуманный,Мираж исчез, свободней дышит грудь —И пламенем к земле обетованнойНам Ягве указует путь!Новый храм
По алтарям, пустым и белым,Весенний ветер дул на нас,И кто-то сверху капал меломНа золотой иконостас.И звучный гул бродил в колоннах,Среди лесов. И по лесамМы шли в широких балахонах,С кистями, в купол, к небесам.И часто, вместе с малярами,Там пели песни. И Христа,Что слушал нас в веселом храме,Мы написали неспроста.Нам всё казалось, что под этиПростые песни вспомнит ОнПорог на солнце в Назарете,Верстак и кубовый хитон.Долина Иосафата
Отрада смерти страждущим дана.Вы побелели, странники, от пыли,Среди врагов, в чужих краях вы были.Но вот вам отдых, мир и тишина.Гора полдневным солнцем сожжена,Русло Кедрона ветры иссушили.Но в прах отцов вы посохи сложили,Вас обрела родимая страна.В ней спят цари, пророки и левиты.В блаженные обители еяВсех, что в чужбине не были убиты,Сбирает милосердый Судия.По жестким склонам каменные плитыСтоят раскрытой Книгой Бытия.«Мелькают дали, черные, слепые…»
Мелькают дали, черные, слепые,Мелькает океана мертвый лик:Бог разверзает бездны голубые,Но лишь на краткий миг.«Да будет свет!» Но гаснет свет, и сонный,Тяжелый гул растет вослед за ним:Бог, в довременный хаос погруженный,Мрак сотрясает ропотом Своим.Гробница Рахили
«И умерла, и схоронил ИаковЕе в пути…» И на гробнице нетНи имени, ни надписей, ни знаков.Ночной порой в ней светит слабый свет,И купол гроба, выбеленный мелом,Таинственною бледностью одет.Я приближаюсь в сумраке несмелоИ с трепетом целую мел и пыльНа этом камне, выпуклом и белом…Сладчайшее из слов земных! Рахиль!Сон
Из книги пророка Даниила
Царь! вот твой сон: блистал перед тобоюСреди долин огромный истукан,Поправший землю глиняной стопою.Червонный лик был истукану дан,Из серебра имел он грудь и длани,Из меди – бедра мощные и стан.Но пробил час, назначенный заране, —И сорвался в долину сам собойТяжелый камень с дальней горной грани.Царь! пробил час, назначенный судьбой:Тот камень пал, смешав металлы с глиной,И поднял прах, как пыль над молотьбой.Бог сокрушил металла блеск в единыйИ краткий миг: развеял без следа,А камень стал великою вершиной.Он овладел вселенной. Навсегда.Самсон
Был ослеплен Самсон, был Господомобижен,Был чадами греха поруган и униженИ приведен на пир. Там, опустив к землеНезрячие глаза, он слушал смех и клики,Но мгла текла пред ним – и в этойжуткой мглеПылали грозные архангельские лики.Они росли, как смерч, – и вдругразверзлась твердь,Прорезал тьму глагол: «Восстань, Мойраб любимый!»И просиял слепец красой непостижимой,Затрепетал, как кедр, и побледнел,как смерть.О, не пленит его теперь Ваала хохот,Не обольстит очей ни пурпур, ни виссон! —И целый мир потряс громовый гул и грохот:Зане был слеп Самсон.«И цветы, и шмели, и трава, и колосья…»
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,И лазурь, и полуденный зной…Срок настанет – Господь сына блудногоспросит:«Был ли счастлив ты в жизни земной?»И забуду я всё – вспомню только вот этиПолевые пути меж колосьев и трав —И от сладостных слез не успею ответить,К милосердным коленям припав.Новый Завет
С Иосифом Господь беседовал в ночи,Когда Святая Мать с Младенцемпочивала:«Иосиф! Близок день, когда мечиПерекуют народы на орала.Как нищая вдова, что плачет в часночнойО муже и ребенке, как ПророкиМой древний Дом оплакали со Мной,Так проливает мир кровавых слез потоки.Иосиф! Я расторг с жестокими завет.Исполни в радости Господнее веленье:Встань, возвратись в Мой тихий Назарет —И всей земле яви Мое благословенье».Бог
Дул с моря бриз, и месяц чистымрогомСтоял за длинной улицей села.От хаты тень лежала за порогом,А хата бледно-белою была.Дул южный бриз, и ночь была тепла.На отмелях, на берегу отлогом,Волна, шумя, вела беседу с Богом,Не поднимая сонного чела.И месяц наклонялся к балке темной,Грустя, светил на скалы, на погост,А Бог был ясен, радостен и прост.Он в ветре был, в моей душебездомнойИ содрогался синим блеском звездВ лазури неба, чистой и огромной.
Бегство в Египет
По лесам бежала Божья Мать,Куньей шубкой запахнув младенца!Стлалось в небе Божье полотенце,Чтобы ей не сбиться, не плутать.Холодна, морозна ночь была,Дива дивьи в эту ночь творились:Волчьи очи зеленью дымились,По кустам сверкали без числа.Две седых медведицы в лугуНа дыбах боролись в ярой злобе,Грызлись, бились и мотались обе,Тяжело топтались на снегу.А в дремучих зарослях, впотьмах,Жались, табунились и дрожали,Белым паром из ветвей дышалиЗвери с бородами и в рогах.И огнем вставал за лесом мечАнгела, летевшего к Сиону,К золотому Иродову трону,Чтоб главу на Ироде отсечь. Валерий Яковлевич Брюсов
1873–1924
Моисей
Я к людям шел назад с таинственныхвысот,Великие слова в мечтах моих звучали.Я верил, что толпа надеется и ждет…Они, забыв меня, вокруг тельца плясали.Смотря на этот пир, я понял их, —и вотО камни я разбил ненужные скрижалиИ проклял навсегда Твой избранныйнарод.Но не было в душе ни гнева, ни печали.А Ты, о Господи, Ты повелел мне вновьСкрижали истесать. Ты для толпыпреступнойОставил Свой закон. Да будет так. ЛюбовьНе смею осуждать. Но мне, – мненедоступнаОна. Как Ты сказал, так я исполню всё,Но вечно, как любовь, – презрение мое.Отрады
Знаю я сладких четыре отрады.Первая – радость в сознании жить.Птицы, и тучи, и призраки – рады,Рады на миг и для вечности быть.Радость вторая – в огнях лучезарна!Строфы поэзии – смысл бытия.Тютчева песни и думы Верхарна,Вас, поклоняясь, приветствую я.Третий восторг – то восторг бытьлюбимым.Ведать бессменно, что ты не один.Связаны, скованы словом незримым,Двое летим мы над страхом глубин.Радость последняя – радость предчувствий,Знать, что за смертью есть мир бытия.Сны совершенства! в мечтах и в искусствеВас, поклоняясь, приветствую я!Радостей в мире таинственно много,Сладостна жизнь от конца до конца.Эти восторги – предвестие Бога,Это – молитва на лоне Отца.Ангел благого молчания
Молитва
Ангел благого молчания,Властно уста заградиВ час, когда силой страданияСердце трепещет в груди!Ангел благого молчания,Радостным быть помогиВ час, когда шум ликованияК небу возносят враги!Ангел благого молчания,Гордость в душе оживиВ час, когда пламя желанияБыстро струится в крови!Ангел благого молчания!Смолкнуть устам повелиВ час, когда льнет обаяниеВечно любимой земли!Ангел благого молчания,Душу себе покориВ час, когда брезжит сияниеДолго желанной зари!В тихих глубинах сознанияСветят святые огни!Ангел благого молчания,Душу от слов охрани!Крестная смерть
Настала ночь. Мы ждали чуда.Чернел пред нами черный крест.Каменьев сумрачная грудаБлистала под мерцаньем звезд.Печальных женщин воздыханья,Мужчин угрюмые слова, —Нарушить не могли молчанье,Стихали, прозвучав едва.И вдруг Он вздрогнул. Мы метнулись,И показалось нам на миг,Что глуби неба распахнулись,Что сонм архангелов возник.Распятый в небо взгляд направилИ, словно вдруг лишенный сил,«Отец! почто Меня оставил!»Ужасным гласом возопил.И римский воин уксус жгучийНа губке протянул шестом.Отведав, взор Он кинул с кручи,«Свершилось!» – произнес потом.Всё было тихо. Небо черно.В молчаньи холм. В молчаньи дол.Он голову склонил покорно,Поник челом и отошел.Блудный сын
Так отрок Библии,безумный расточитель…ПушкинУжели, перешедши реки,Завижу я мой отчий домИ упаду, как отрок некий,Повергнут скорбью и стыдом!Я уходил, исполнен веры,Как лучник опытный на лов,Мне снились тирские гетерыИ сон сидонских мудрецов.И вот, что́ грезилось, всё было:Я видел всё, всего достиг.И сердце жгучих ласк вкусило,И ум речей, мудрее книг.Но, расточив свои богатстваИ кубки всех отрав испив,Как вор, свершивший святотатство,Бежал я в мир лесов и нив.Я одиночество, как благо,Приветствовал в ночной тиши,И трав серебряная влагаБыла бальзамом для души.И вдруг таким недостижимымПредставился мне дом родной,С его всходящим тихо дымомНад высыхающей рекой!Где в годы ласкового детстваСвятыней чувств владел и я, —Мной расточенное наследствоНа ярком пире бытия!О, если б было вновь возможноНа мир лицом к лицу взглянутьИ безраздумно, бестревожноВ мгновеньях жизни потонуть!Библия
О, Книга книг! Кто не изведал,В своей изменчивой судьбе,Как ты целишь того, кто предалСвой утомленный дух – тебе!В чреде видений неизменных,Как совершенна и чиста —Твоих страниц проникновенныхМладенческая простота!Не меркнут образы святые,Однажды вызваны тобой:Пред Евой – искушенье змия,С голубкой возвращенной – Ной!Все, в страшный час, в горах, застылиОтец и сын, костер сложив;Жив облик женственной Рахили,Израиль-богоборец – жив!И кто, житейское отбросив,Не плакал, в детстве, прочитав,Как братьев обнимал ИосифНа высоте честей и слав!Кто проникал, не пламенея,Веков таинственную даль,Познав сиянье Моисея,С горы несущего скрижаль!Резец, и карандаш, и кисти,И струны, и певучий стих —Еще светлей, еще лучистейТворят ряд образов твоих!Какой поэт, какой художникК тебе не приходил, любя;Еврей, христианин, безбожник,Все, все учились у тебя!И столько мыслей гениальныхС тобой невидимо слиты:Сквозь блеск твоих страниц кристальныхНам светят гениев мечты.Ты вечно новой, век за веком,За годом год, за мигом миг,Встаешь – алтарь пред человеком,О Библия! о Книга книг!Ты – правда тайны сокровенной,Ты – откровенье, ты – завет,Всевышним данный всей вселеннойДля прошлых и грядущих лет!
