Молитва
Я, Матерь Божия, ныне с молитвоюПред Твоим образом, ярким сиянием,Не о спасении, не перед битвою,Не с благодарностью, иль с покаянием.Не за свою молю душу пустынную,За душу странника в свете безродного;Но я вручить хочу деву невиннуюТеплой Заступнице мира холодного.Окружи счастием счастья достойную,Дай ей сопутников, полных внимания,Молодость светлую, старость покойную,Сердцу незлобному – мир упования.Срок ли приблизится часу прощальному,В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,Ты восприять пошли к ложу печальномуЛучшего ангела – душу прекрасную.Демон
(Отрывок)
В пространстве синего эфираОдин из ангелов святыхЛетел на крыльях золотых,И душу грешную от мираОн нес в объятиях своих;И сладкой речью упованьяЕе сомненья разгонял,И след проступка и страданьяС нее слезами он смывал.Издалека уж звуки раяК ним доносилися, – как вдруг,Свободный путь пересекая,Взвился из бездны адский дух.Он был могуч, как ветер шумный,Блистал, как молнии струя,И гордо, в дерзости безумной,Он говорил: «Она моя!»…Каким смотрел он злобным взглядом,Как полон был смертельным ядомВражды, не знающей конца,И веяло могильным хладомОт неподвижного лица.«Исчезни, мрачный дух сомненья!»Посланник неба отвечал:«Довольно ты торжествовал;Но час суда теперь настал, —И благо Божие решенье!Дни испытания прошли;С одеждой бренною землиОковы зла с нее ниспали.Узнай, давно ее мы ждали!Ценой жестокой искупилаОна сомнения свои…Она страдала и любила,И рай открылся для любви!»…И ангел строгими очамиНа искусителя взглянулИ, радостно взмахнув крылами,В сияньи неба потонул.И проклял демон побежденныйМечты безумные свои,И вновь остался он надменный,Один, как прежде, во вселеннойБез упованья и любви.
Алексей Константинович Толстой
1817—1875
«Господь, меня готовя к бою…»
Господь, меня готовя к бою,Любовь и гнев вложил мне в грудь,И мне десницею святоюОн указал правдивый путь;Одушевил могучим словом,Вдохнул мне в сердце много сил,Но непреклонным и суровымМеня Господь не сотворил.И гнев я свой истратил даром,Любовь не выдержал свою,Удар напрасно за ударомЯ отбивая устаю.Навстречу их враждебной вьюгиЯ вышел в поле без кольчугиИ гибну раненный в бою.Мадонна Рафаэля
Склоняся к юному Христу,Его Мария осенила;Любовь небесная затмилаЕго земную красоту.А Он, в прозрении глубоком,Уже вступая с миром в бой,Глядит вперед – и ясным окомГолгофу видит пред Собой.«Я задремал, главу понуря…»
Я задремал, главу понуря,И прежних сил не узнаю;Дохни, Господь, живящей бурейНа душу сонную мою.Как глас упрека, надо мноюСвой гром призывный прокати,И выжги ржавчину покоя,И прах бездействия смети.Да вспряну я, Тобой подъятый,И, вняв карающим словам,Как камень от удара млата,Огонь таившийся издам!Благовест
Среди дубравыБлестит крестамиХрам пятиглавыйС колоколами.Их звон призывныйЧерез могилыГудит так дивноИ так уныло!К себе он тянетНеодолимо,Зовет и манитОн в край родимый, —В край благодатный,Забытый мною, —И непонятнойТомим тоскою,Молюсь и каюсь я,И плачу снова,И отрекаюсь яОт дела злого;Далеко странствуяМечтой чудесною,Через пространства яЛечу небесные:И сердце радостноДрожит и тает,Пока звон благостныйНе замирает.Христос
В Его смиренном выраженьеВосторга нет и вдохновенья,Но мысль глубокая леглаНа очерк дивного чела.То не пророка взгляд орлиный,Не прелесть ангельской красы —Делятся на две половиныЕго волнистые власы;Поверх хитона упадая,Одела риза шерстянаяПростою тканью стройный рост;В движеньях скромен Он и прост;Ложась вкруг уст Его прекрасных,Слегка раздвоена брада;Таких очей благих и ясныхНикто не видел никогда.Любовью к ближним пламенея,Народ смиренью Он учил.Он все законы МоисеяЛюбви закону подчинил.Не терпит гнева Он, ни мщенья,Он проповедует прощенье,Велит за зло платить добром,Есть неземная сила в Нем;Слепым он возвращает зренье,Дарит и крепость, и движеньеТому, кто был и слаб и хром.Ему признания не надо,Сердец мышленье отперто,Его пытующего взглядаЕще не выдержал никто.Целя недуг, врачуя муку,Везде Спасителем Он был,И всем простер благую рукуИ никого не осудил. Иван Сергеевич Тургенев
1818–1883
«Грустно мне, но не приходят слезы…»
Грустно мне, но не приходят слезы,Молча я поникнул головой;Смутные в душе проходят грезы,Силы нет владеть больной душой.Смотрит месяц в окна, как виденье,Долгие бегут от окон тени;Грустно мне – в тоске немого мленьяПал я на дрожащие колени.Бог мой, Бог! Коснись перстом творящимДо груди разрозненной моей,Каплю влаги дай глазам палящим,Удели мне тишины Твоей.И, Тобой, Творец, благословенный,Бледное чело я подыму —Всей душой, душой освобожденной,Набожно и радостно вздохну.Первый звук из уст моих дрожащих,Первый зов души моей молящейБудет песнь, какая б ни была, —Песнь души, веселый гимн творенья,Полный звук – как звуки соловья.Когда я молюсь
Когда томительное, злоеБерет раздумие меня…Когда, как дерево гнилое,Все распадается святое,Чему так долго верил я…Когда так дерзко, так нахальноШумит действительная жизнь —И содрогается печальноДуша – без сил, без укоризн…Когда подумаю, что даромМой страстный голос прозвенит —И даже глупым, грубым жаромНичья душа не загорит…Когда ни в ком ни ожиданья,Ни даже смутной нет тоски,Когда боятся так страданья,Когда так правы старики…Тогда – тогда мои молитвыСтремятся пламенно к Нему,Стремятся жадно к Богу битвы,К живому Богу моему. Яков Петрович Полонский
1819–1898
В потерянном раю
Уже впервые дымной мглоюПодернут был Едемский сад,Уже пожелкнувшей листвоюУсеян синий был Евфрат,Уж райская не пела птица —Над ней орел шумел крылом,И тяжело рычала львица,В пещеру загнанная львом.И озирал злой дух с презреньемДобычу смерти – пышный мирИ мыслил: смертным поколеньямОтныне буду я кумир.И вдруг он видит, в райской сени,Уязвлена, омрачена,Идет, подобно скорбной тени,Им соблазненная жена.Невольно прядью кос волнистыхОна слегка прикрыла грудь,Уже для помыслов нечистыхПролег ей в душу знойный путь.И, ей десницу простирая,Встает злой дух, – он вновь готов,Ей сладкой лестью слух лаская,Петь о блаженстве грешных снов.Но что уста его сковало?Зачем он пятится назад?Чем эта жертва испугалаТого, кому не страшен ад?Он ждал слезы, улыбки рая,Молений, робкого стыда…И что ж в очах у ней? – такаяНепримиримая вражда,Такая мощь души без страха,Такая ненависть, какойНе ждал он от земного прахаС его минутной красотой.Грозы божественной сверканье —Тех молний, что его с небесНизвергли, – не без содроганьяВ ее очах увидел бес,И в мглу сокрылся привиденьем,Холодным облаком осел,Змеей в траву прополз с шипеньем,В деревьях бурей прошумел.Но сила праведного гневаЗемного рая не спасла,И канула слеза у древаПознания добра и зла…Ангел
Любил я тихий свет лампады золотой,Благоговейное вокруг нее молчанье,И, тайного исполнен ожиданья,Как часто я, откинув полог свой,Не спал, на мягкий пух облокотясьрукою,И думал: в эту ночь хранитель-ангел мойПрийдет ли в тишине беседоватьсо мною?..И мнилось мне: на ложе, близ меня,В сияньи трепетном лампадного огня,В бледно-серебряном сидел он одеянье…И тихо шепотом я поверял емуИ мысли, детскому доступные уму,И сердцу детскому доступные желанья.Мне сладок был покой в его лучах;Я весь проникнут был божественноюсилой.С улыбкою на пламенных устах,Задумчиво внимал мне светлокрылый;Но очи кроткие его глядели вдаль —Они грядущее в душе моей читали,И отражалась в них какая-то печаль…И ангел говорил: «Дитя, тебя мне жаль!Дитя, поймешь ли ты слова моей печали?»Душой младенческой я их не понимал,Края одежд его ловил и целовал,И слезы радости в очах моих сверкали.Светлое Воскресение
Для детского журнала
Весть, что люди стали мучить Бога,К нам на север принесли грачи… —Потемнели хвойные трущобы,Тихие заплакали ключи…На буграх каменья – обнажилиЛысины, прикрытые в мороз,И на камни стали капать слезыЗлой зимой ощипанных берез.И другие вести, горше первой,Принесли скворцы в лесную глушь:На кресте распятый, всех прощая,Умер – Бог, Спаситель наших душ.От таких вестей сгустились тучи,Воздух бурным зашумел дождем…Поднялись, – морями стали реки…И в горах пронесся первый гром.Третья весть была необычайна:Бог воскрес, и смерть побеждена!Эту весть победную примчалаБогом воскресенная весна… —И кругом луга зазеленели,И теплом дохнула грудь земли,И, внимая трелям соловьиным,Ландыши и розы расцвели. Афанасий Афанасьевич Фет
1820–1892
«Когда кичливый ум, измученный борьбою…»
Когда кичливый ум, измученный борьбоюС наукой вечною, забывшись, тихо спит,И сердце бедное одно с самим собою,Когда извне его ничто не тяготит,Когда, безумное, но чувствами всесильно,Оно проведает свой собственный позор,Бестрепетностию проникнется могильнойИ глухо изречет свой страшный приговор:Страдать, весь век страдать бесцельно,безвозмездно,Стараться пустоту наполнить – и взирать,Как с каждой новою попыткой глубжебездна,Опять безумствовать, стремитьсяи страдать, —О, как мне хочется склонить тогда колени,Как сына блудного влечет опять к Отцу! —Я верю вновь во все, – и с шепотоммоленьяСлеза горячая струится по лицу.«Ночь тиха. По тверди зыбкой…»
Ночь тиха. По тверди зыбкойЗвезды южные дрожат;Очи Матери с улыбкойВ ясли тихие глядят.Ни ушей, ни взоров лишних.Вот пропели петухи,И за ангелами в вышнихСлавят Бога пастухи.Ясли тихо светят взору,Озарен Марии лик…Звездный хор к иному хоруСлухом трепетным приник.И над Ним горит высокоТа звезда далеких стран!С ней несут цари востокаЗлато, смирну и ливан.В альбом
В первый день пасхи
Победа! Безоружна злоба.Весна! Христос встает из гроба, —Чело огнем озарено.Все, что манило, обманулоИ в сердце стихнувшем уснуло,Лобзаньем вновь пробуждено.Забыв зимы душевный холод,Хотя на миг горяч и молод,Навстречу сердцем к вам лечу.Почуя неги дуновенье,Ни в смерть, ни в грустное забвеньеСегодня верить не хочу.«Целый мир от красоты…»
Целый мир от красоты,От велика и до мала,И напрасно ищешь тыОтыскать ее начало.Что такое день иль векПеред тем, что бесконечно?Хоть не вечен человек,То, что вечно, – человечно.«Чем доле я живу, чем больше пережил…»
Чем доле я живу, чем больше пережил,Чем повелительней стесняю сердца пыл, —Тем для меня ясней, что не было от векаСлов, озаряющих светлее человека:Всеобщий наш Отец, Который в небесах,Да свято имя мы Твое блюдем в сердцах,Да прийдет Царствие Твое, да будет воляТвоя как в небесах, так и в земнойюдоли.Пошли и ныне хлеб обычный от трудов,Прости нам долг, – и мы прощаемдолжников,И не введи Ты нас, бессильных,в искушенье,И от лукавого избави самомненья.«Когда Божественный бежал людских речей…»
Когда Божественный бежал людскихречейИ празднословной их гордыни,И голод забывал и жажду многих дней,Внимая голосу пустыни,Его, взалкавшего, на темя серых скалКнязь мира вынес величавый.«Вот здесь, у ног Твоих, все царства, —он сказал, —С их обаянием и славой.Признай лишь явное, пади к моим ногам,Сдержи на миг порыв духовный —И эту всю красу, всю власть Тебе отдамИ покорюсь в борьбе неровной».Но Он ответствовал: «Писанию внемли:Пред Богом Господом лишь преклоняйколени!»И сатана исчез – и ангелы пришлиВ пустыне ждать Его велений.«Не тем, Господь, могуч, непостижим…»
Не тем, Господь, могуч, непостижимТы пред моим мятущимся сознаньем,Что в звездный день Твой светлыйсерафимГромадный шар зажег над мирозданьемИ мертвецу с пылающим лицомОн повелел блюсти Твои законы,Все пробуждать живительным лучом,Храня свой пыл столетий миллионы.Нет, Ты могуч и мне непостижимТем, что я сам, бессильный и мгновенный,Ношу в груди, как оный серафим,Огонь сильней и ярче всей вселенной.Меж тем как я – добыча суеты,Игралище ее непостоянства, —Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,Ни времени не знает, ни пространства.Ave Maria
Ave Maria – лампада тиха,В сердце готовы четыре стиха:Чистая дева, скорбящего мать,Душу проникла твоя благодать.Неба царица, не в блеске лучей,В тихом предстань сновидении ей!Ave Maria – лампада тиха,Я прошептал все четыре стиха. Сергей Михайлович Соловьев
1820—187 9
Отречение
К костру подсел он, руки грея.Лицо зажег багровый свет.«И ты – сопутник Назорея?И ты – из галилеян?» – «Нет».Ночь холодна, и месяц светел.Первосвященнический дворВдруг огласил рассветный петел.Прислуга спит. Сгорел костер.Где Иоанн и где Иаков?Где все? Он вышел. Даль пуста.И вспомнил, горестно заплакав,О предсказании Христа.Сестре
В рассветный час пошли мы двое,Росу стряхая с сонных трав,Неся из смирны и алояБлагоухающий состав.Мы шли, не думая о чуде,В холодном, розовом луче.Ты миро в глиняном сосуде,Склонясь, держала на плече.И так нам страшно вспомнить былоЕго позор и смерть и боль…Как раны знойные омылаТвоих волос ночная смоль.Как из его ладоней гвоздиТы, тихо плача, извлекла,Смотря на кровь, что, как из гроздей,Густыми каплями текла.Мария Мать и ты – вы обе —Его приняли от солдатИ положили в новом гробе,Возлив на тело аромат.Смотри: минула ночь субботы,И новый день сменяет мрак.Сестра, скажи мне, отчего тыНежданно ускоряешь шаг?Уж близок сад. Вот лилий чашиСверкнули из рассветной мглы.Сестра, зачем одежды нашиТак неестественно белы?Как ветви здесь нависли густо.Давай сосуд. Пришли. Пора.Вот и пещера. Где Он? Пусто!Кто взял Его? О, кто, сестра?Кем вход в пещеру отгорожен?Что совершилося в ночи?Пустой покров белеет, сложен,В пещере – белые лучи.Где труп? Где стража? Где ограда?Все – только белые цветы.Бегу навстречу! Нет… не надо.Ты возлюбила – встретишь ты! Николай Алексеевич Некрасов
1821–1877
Ангел смерти
Придет пора преображенья,Конец житейского пути,Предсмертной муки приближеньеЗаслышу в ноющей груди,И снидет ангел к изголовью,Крестом трикраты осеня,С неизъяснимою любовьюИ грустью взглянет на меня;Опустит очи и чуть внятно,Тоскливо скажет: «Решено!Под солнцем жизнь не беззакатна,Чрез час ты – мира не звено.Молись!» – и буду я молиться,И горько плакать буду я,И сам со мною прослезитсяОн, состраданья не тая.Меня учить он будет звукамДоступных Господу молитв,И сердце, преданное мукам,В груди их глухо повторит.Назначит смертную минутуОн, грустно голову склоня,И робко спрашивать я буду:«Господь простит ли там меня?»Вдруг хлад по жилам заструится,Он скажет шепотом: сейчас!Святое таинство свершится,Воскликнут ближние: угас!Вдруг… он с мольбой закроет очи,Слезой зажжет пустую грудьИ в вечный свет иль к вечной ночиДуше укажет тайный путь…Час молитвы
Когда взойдет денница золотаяНа небосводИ, красотой торжественно сияя,Мрак разнесет,Когда звонят, к молитве созывая,И в храм идут,И в нем стоят, моленье совершая,И гимн поют;Тогда и я, с душою умиленной,Меж всех стоюИ Богу гимн, коленопреклоненный,Тогда пою.Когда царь дня, в волнах купаясь чистых,Течет к концуИ запоет хор птичек голосистыхХвалу Творцу;И я пою, и я Ему молюся,И в час мольбыСпокоен я душой и не боюсяУгроз судьбы.Мольба всегда усладу мне приносит,Мой дух свежа,Но никогда молитвы так не проситМоя душа,Как в грозный час кипучей непогоды;Слова моиТогда солью я с голосом природыИ, чужд земли,Пошлю к Творцу усердную молитву,И – внемля ей,Он усмирит враждующую битвуМоих страстей…Пророк
Не говори: «Забыл он осторожность!Он будет сам судьбы своей виной!..»Не хуже нас он видит невозможностьСлужить добру, не жертвуя собой.Но любит он возвышенней и шире,В его душе нет помыслов мирских.«Жить для себя возможно только в мире,Но умереть возможно для других!»Так мыслит он – и смерть ему любезна.Не скажет он, что жизнь его нужна,Не скажет он, что гибель бесполезна:Его судьба давно ему ясна…Его еще покамест не распяли,Но час придет – он будет на кресте;Его послал Бог гнева и печалиРабам земли напомнить о Христе. Аполлон Николаевич Майков
1821–1897
Ангел и демон
Подъемлют спор за человекаДва духа мощные: один —Эдемской двери властелинИ вечный страж ее от века;Другой – во всем величьи зла,Владыка сумрачного мира:Над огненной его порфиройГорят два огненных крыла.Но торжество кому ж уступитВ пыли рожденный человек?Венец ли вечных пальм он купитИль чашу временную нег?Господень ангел тих и ясен:Его живит смиренья луч;Но гордый демон так прекрасен,Так лучезарен и могуч!«Дух века ваш кумир…»
Дух века ваш кумир; а век ваш —краткий миг.Кумиры валятся в забвенье,в бесконечность…Безумные! ужель ваш разум не постиг,Что выше всех веков —есть Вечность!..«Не говори, что нет спасенья…»
Не говори, что нет спасенья,Что ты в печалях изнемог:Чем ночь темней, тем ярче звезды,Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…«Смотри, смотри на небеса…»
Смотри, смотри на небеса,Какая тайна в них святаяПроходит молча и сияяИ лишь настолько раскрываяСвои ночные чудеса,Чтобы наш дух рвался из плена,Чтоб в сердце врезывалось нам,Что здесь лишь зло, обман, измена,Добыча смерти, праха, тлена,Блаженство ж вечное – лишь там.Пустынник
И ангел мне сказал: иди, оставь их грады,В пустыню скройся ты, чтоб там огоньлампады,Тебе поверенный, до срока уберечь,Дабы, когда тщету сует они познают,Возжаждут Истины и света пожелают,Им было б чем свои светильники возжечь.«Зачем предвечных тайн святыни…»
Зачем предвечных тайн святыниВ наш бренный образ облекать,И вымыслом небес пустыни,Как бедный мир наш, населять?Зачем давать цвета и звукиЧертам духовной красоты?Зачем картины вечной мукиИ рая пышные цветы?Затем, что смертный подымаетТогда лишь взоры к небесам,Когда там радуга сияетЕго восторженным очам…«Смерть есть тайна, жизнь – загадка…»
Смерть есть тайна, жизнь – загадка:Где ж решенье? цель? конец?Впереди – исчезновенье —Иль бессмертия венец?«В чем счастье?..»
В чем счастье?..В жизненном пути,Куда твой долг велит – идти,Врагов не знать, преград не мерить.Любить, надеяться и – верить.«Из бездны Вечности, из глубины творенья…»
Из бездны Вечности, из глубины твореньяНа жгучие твои запросы и сомненьяТы, смертный, требуешь ответа в тот жемиг,И плачешь, и клянешь ты Небов озлобленье,Что не ответствует на твой душевныйкрик…А Небо на тебя с улыбкою взирает.Как на капризного ребенка смотрит мать,С улыбкой – потому, что все, все тайнызнает,И знает, что тебе еще их рано знать!«Катись, катися надо мной…»
Катись, катися надо мнойВсе просвещающее Время!Завесу тьмы влеки с собой,Что нам скрывает Свет СвятойИ на душе лежит как бремя, —Чтобы мой дух, в земных путяхСвершив свое предназначенье,Мог воспринять в иных мирахИ высшей Тайны откровенье.Христос воскрес!
Повсюду благовест гудит,Из всех церквей народ валит.Заря глядит уже с небес…Христос воскрес! Христос воскрес!С полей уж снят покров снегов,И реки рвутся из оков,И зеленеет ближний лес…Христос воскрес! Христос воскрес!Вот просыпается земля,И одеваются поля,Весна идет, полна чудес!..Христос воскрес! Христос воскрес!Ангел
У ног Спасителя вселеннойЕго Святая Мать стоит,И ангел, светом озаренный,На Искупителя глядит.Всех херувимов он прекраснейИ всех архангелов светлей;Венец его блестит всех ярчеСияньем солнечных лучей.Но он безмолвен… Песнь святуюВ небесном хоре он поет,И Богу трепетной рукоюЗлатую чашу подает.В той чаше слезы покаяньяВсех согрешивших на земле,Но сохранивших упованьеВ своей измученной душе.«Прощенье» – имя серафима,Он слезы грешников хранитИ с чашей той у ног ХристовыхБезмолвно день и ночь стоит. Алексей Михайлович Жемчужников
1821–1908
Притча о сеятеле и семенах
Шел сеятель с зернами в поле и сеял;И ветер повсюду те зерна развеял.Одни при дороге упали; поройИх топчет прохожий небрежной ногой,И птиц, из окрестных степей пролетая,На них нападает голодная стая.Другие на камень бесплодный леглиИ вскоре без влаги и корня взошли, —И в пламенный полдень дневное светилоБылинку палящим лучом иссушило.Средь терния пало иное зерно,И в тернии диком заглохло оно…Напрасно шел дождь и с прохладной зареюПоля освежались небесной росою;Одни за другими проходят года —От зерен тех нет и не будет плода.Но в добрую землю упавшее семя,Как жатвы настанет урочное время,Готовя стократно умноженный плод,Высоко, и быстро, и сильно растет,И блещет красою, и жизнию дышит…Имеющий уши, чтоб слышать, —да слышит!У всенощной на Страстной неделе
На улице шумной – вечерняя службаво храме.Вхожу в этот тихий, манящийк раздумью приют,Лампады и свечи мерцают в седомфимиаме,И певчие в сумраке грустным напевомпоют:«Чертог Твой я вижу в лучах красотыи сиянья,Одежды же нет у меня, чтобы в оныйвойти…Убогое, темное грешной души одеянье,О Ты, Светодатель, молюсь я Тебе:просвети!» Лев Александрович Мей
1822–1862
«Не верю, Господи, чтоб Ты меня забыл…»
Не верю, Господи, чтоб Ты меня забыл,Не верю, Господи, чтоб Ты меня отринул:Я Твой талант в душе лукаво не зарыл,И хищный тать его из недр моих не вынул.Нет! в лоне у Тебя, Художника-Творца,Почиет Красота и ныне и от века,И Ты простишь грехи раба и человекаЗа песни Красоте свободного певца.
