Помоги проекту - поделись книгой:
Нож с зачерненным лезвием — легко вспорол брезент тента машины, и в считанные секунды — прорезал большое квадратное отверстие. К образовавшемуся люку — подставили легкую, алюминиевую штурмовую лестницу, и кто-то ловкий, как обезьяна — вскарабкался по ней и перебросил еще одну штурмовую лестницу на подоконник. Пробежал по ней, прильнул к стеклу — нужник был офицерский, все офицеры сейчас на праздновании, но мало ли, мало ли. Убедившись, что никого нет — он достал из сумки на боку какое-то устройство, приложил к стеклу и медленно повел. На случай, если крючок не удастся открыть таким образом — у него был стеклорез. Но крючок — самый обыкновенный изогнутый крючок, каким запиралось на ключ окно в нужник — поддался действию мощного магнита как кобра — знакомой мелодии и выскочил из крючка. Неизвестный в маске — еще недавно в Великобритании казнили тех, кто надел маску, но ему на это было плевать — открыл окно, разрезал противомоскитную сеть, соскочил на пол, чутко прислушиваясь и держа левой рукой Парабеллум с глушителем. Левой — потому что правая у этого человека была рабочая, он научился стрелять с левой, даже если правая — занята инструментом.
Тихо. Ничего.
Он подошел к открытому окну и махнул рукой — можно. Из кузова — перебрались в туалет еще трое. Последний — закрыл за собой окно, достал из кармана небольшой флакон с быстросохнущим клеем, рулон черной, светонепроницаемой бумаги — и принялся обклеивать стекло. Второй — подсунул под входную дверь два небольших клинышка, чтобы ее просто так невозможно было открыть. Третий и четвертый — достали из своих сумок на боку дрели необычного вида, работающие на больших баллонах сжатого воздуха — такие используют при подводных работах — и начали сверлить стену.
Почти в полной тишине. Негромкое жужжание — никого не привлекало, сверлили — в одной из туалетных кабинок, сняв выведенный наверх сливной бачок. Он крепился к стене на толстых саморезах — и стена в этом месте была хоть немного, но ослаблена.
Четвертый — держал дверь в туалет на прицеле короткоствольного автомата богемского производства, толстый глушитель которого был обернут панцирной сеткой, а поверх него — и тряпкой…
Работа двигалась споро — тем более перед отправкой — каждый из них по три дня учился у рабочих верфей в Севастополе — сверлить стены такими дрелями. Нужно было нажимать на инструмент с такой силой, чтобы выбрать оптимальное соотношение между скоростью сверления стены и расходом воздуха из сжатых баллонов. Для того, чтобы дело шло быстрее — у каждого из них было по два запасных, свежих сверла…
Когда работа была почти закончена — раздался звук, который издавала дергающаяся ручка. Потом — кто-то навалился на подпертую клинышками дверь с силой слона.
Диверсанты моментально прекратили работу. Что это — обход? Кто-то что-то увидел? Услышал? Нет, вряд ли. Гораздо больше шансов у них было быть обнаруженными со стороны окна — по правилам несения уставной службы в темное время суток полагался обход здания штаба пешими патрулями. Машина давно отъехала, она стоит на стоянке, никакой лестницы нет, окно заклеено черной бумагой, чтобы патруль не заинтересовался подозрительным светом. Все — сделано для того, чтобы их не обнаружили. Тогда какого вообще хрена?
Может, уйдет?
Нет, не уйдет. Тот, кто бы с противоположной стороны двери — ломился как слон. Видимо, приспичило. Не было похоже на то, что это патруль или охрана — те попытались бы вышибить двери ногой, или даже выстрелили бы в замок, если бы были уверены, что там что-то происходит нехорошее. А этот — дергал ручку и бил всем телом — какого хрена? Гальюны есть на каждом этаже — почему бы не пойти туда? Какого хрена нужно именно сюда?!
После очередного удара — клинышки не выдержали и вылетели из-под двери. Дверь с шумом распахнулась.
Внутрь туалета — шагнул мужчина, весом не менее двадцати стоунов[22], в повседневной флотской форме. Неудивительно, что дверь не выдержала — будь он обычного веса, эту дверь ему не вынести ни в жизнь.
Он посмотрел на дверь — но, кажется, ничего не заметил. Что-то ворча, направился к писсуарам — очевидно, хотел облегчиться.
Один из неизвестных — толкнул коленом дверцу писсуара, с ходу набросил на шею толстяка инструмент из толстой рояльной струны с двумя плотницкими рукоятками. Гаррота, ее придумали сицилийцы — но используют в Средиземноморье многие, в том числе и корсиканские бандиты. Многие из которых — бегут в африканскую Францию, едва им достигнет восемнадцати — чтобы вступить в Иностранный легион. Гаррота — излюбленное оружие легионеров, их, можно сказать, фирменный знак. Не раз и не два — режущая шею струна была последней, что чувствовали боевики Касбы[23], стоящие на страже какой-нибудь пещеры. Однако, средний боевик Касбы весил восемь — десять стоунов — тут же были все двадцать…
Сначала — толстяк даже не осознал, что произошло. Потом — взревев, попытался сбросить того, кто сидел у него на шее. Тому, кто душил его, показалось, что его боднул бык: он ударился об стену, но рукоятки гарроты не отпустил.
Второй пришелец, поняв, что дело дрянь — поднял пистолет — пулемет и выстрелил толстяку в грудь. Тот, по-видимому, даже этого не почувствовал, он дернулся с такой силой, что душивший его боец со всего размаха снова впечатался в стену. Стрелять — даже с такого расстояния было нельзя — можно было попасть в своего. Третий боевик — набросился на толстяка с обмотанной толстой тканью кувалдой, которую они приберегали, чтобы проломить стену после того, как необходимо количество отверстий в ней будет просверлено.
Только после семи пуль и нескольких ударов по голове — толстяка удалось унять. Он лежал у рукомойников, один из которых был вдребезги разбит, и пускал пузыри окровавленным ртом…
Ничего хорошего в этом не было. Их учили убивать, и учили убивать профессионально — но учили убивать вооруженных людей. Здесь же — они просто забили до смерти безоружного, втроем. Пусть и офицера флота врага, пусть даже этот враг сто раз заслужил такое. Все равно — это было просто убийство, и они это понимали…
Один из боевиков — прыгнул на шею толстяка и услышал, как она хрустнула. Дело было сделано — скверное и кровавое.
Дверь закрыли и снова подперли клиньями. Оставалось надеяться, что шум, содеянный этим идиотом — никого не привлек…
Кувалдой — они с нескольких ударов вынесли часть стены, создав пролом. Один из боевиков — показал глазами на толстяка: все поняли. Едва подняв его, испачкавшись в крови — они все же протолкнули его в проем и сбросили в кабинет начальника базы. Как раз над ним — находилось помещение, занимаемое шифровальщиком и его аппаратурой.
Беленый потолок. Окна, затянутые противомоскитными сетками. Немудреная мебель, такая какая обычно и бывает у начальника далекой военно-морской базы, стерегущей интересы Империи вдалеке от Метрополии…
Дверь — подперли клиньями. Взрывную сеть вязали втроем. Один — готовил взрывные устройства: сложную комбинацию небольших кумулятивных зарядов, которые только — только начинали применяться саперами, обычных зарядов небольшой мощности, и саперного детонирующего шнура, примерно такого, какой используется в «бангалорских торпедах[24]». Сама по себе взрывная сеть — была произведением искусства, в ней использовались точные и дорогие детонаторы, совсем не похожие на саперные: они должны были сработать одновременно, с миллисекундной точностью. Тип, мощность и расположение зарядов — тоже подбиралось не случайно: сначала русская разведка достала строительные чертежи типовых штабных зданий военных баз, проникнув в почти незащищенный архив Лондонского архитектурного общества. Потом — в Великобритании заказали сотню плит, таких же, какие используются в межэтажных перекрытиях и доставили их в Россию через Роттердам. Потом — эти плиты начали взрывать, специально для этого — выложив аналог кирпичных стен и помещая поверх плиты одну за другой — а сверху еще и условный груз. Взрывали самыми разными способами, добиваясь идеального взрыва, можно сказать — короля взрывов. Взрыв должен был быть таким, чтобы в результате его потолочная плита разом превратилась в мелкое крошево и рухнула вниз — но при этом то, что находилось поверх плиты — не должно сильно пострадать от взрыва. Пару раз — они даже помещали наверх свиней, чтобы увидеть реальную силу взрыва. И, наконец, после долгих опытов они подобрали комбинацию зарядов именно такую, какая позволит вскрыть все тайны британской криптографической службы.
Итак, один человек — доставал из огромного мешка элементы взрывных устройств и подавал их наверх. Второй — размечал потолок условными обозначениями и выдавливал из тюбика быстросохнущий клей. Третий — размещал взрывные устройства и подключал детонаторы к общей сети. Делать это заранее — было нельзя. Четвертый — караулил дверь с автоматом…
На то, чтобы связать взрывную сеть — потребовалось около двадцати минут — и просто чудо, что к ним никто не сунулся все это время… иначе, пришлось бы убивать и его. Но, наконец, все было готово. Командир группы посмотрел на часы — они отставали на минуту и сорок секунд. Плохо.
Он дал сигнал — уходим.
Они вылезли обратно в туалет. Последним — шел опытный флотский сапер: он никому не доверил вязать взрывную сеть и сейчас — стравливал с руки сдвоенный провод. Остальные трое — уже собрали инструмент и были при оружии.
Один из них — открыл дверь из туалета в коридор, выставил приспособление — зеркальце на ручке, осмотрелся. Чисто! Они выскочили в коридор, сапер продолжал стравливать провод, ведущий к самодельной подрывной машинке: на всякий случай, в его снаряжение входило еще две, перебросить провода — минутное дело. Взламывать двери не было смысла, они залегли прямо в коридоре, плашмя, держа оружие нацеленным в разные стороны. В этом тоже был смысл — выходя в коридор — человек первым делом инстинктивно смотрит на уровне своего роста, проверяя, нет ли опасности. Лежащих навзничь людей он может заметить краем глаза — но прежде чем он осознает, что видит что-то необычное и решит посмотреть вниз — пройдет секунда-две, даже у очень опытного человека. А этого времени бойцам хватит, чтобы его убить. Это они — тренируются смотреть «по уровням», не отвлекаясь ни на что другое, и когда они идут головным дозором — в нем у флотского спецназа четыре человека, а не три, как в армии — один смотрит по нижнему уровню, другой — по верхнему, третий — вообще идет, прикрыв глаза и только слушает, а четвертый, с пулеметом — их всех прикрывает. Поначалу это может выглядеть идиотски, человеку очень сложно так сфокусировать внимание и держать его длительное время, тяжело и полностью довериться другому человеку, отключившись от всего лишнего и делая только то, что тебе приказано. Но как только это по-настоящему осваивается — сами бойцы удивляются, насколько обостренным становится их восприятие. Были уникумы, которые сосредоточившись — по едва поврежденной почве, по траве немного другого цвета, по едва заметной в траве леске — могли увидеть мину…
Надо было ждать фейерверка — его они должны были услышать. Глухие хлопки разрывов в небе, характерный треск… это значило бы, что пора начинать и им.
Но вместо этого — они услышали шум шагов на лестнице… кто-то, сам того не зная, приближался к своей неминуемой смерти. Топая надраенными до блеска сапогами, напевая какую-то песенку и…
Помахивая офицерским стеком. Этот парень сделал еще два шага от лестницы, и только тут понял, что кто-то лежит…
Он сделал еще один шаг, по инерции. В полутьме коридора — горело только дежурное освещение — было видно, как исказилось пониманием его лицо. Он не попытался упасть, убежать — хотя первое, наверное, надо был сделать, так у него был хоть крошечный шанс. Но нет, он сделал то, что и должен был сделать британский офицер: вступил в схватку с врагом, увидев его. Безнадежную схватку…
Два отрывистых хлопка Парабеллума — и британец со всего размаха падает на ковровую дорожку. Его рука на кобуре — но пистолет он выхватить не успел.
Минус один…
Спецназовцам не надо отдавать команды — один из них быстро и почти бесшумно бежит к углу — контролировать лестницу. Остальные — напряженно ждут разрывов небесного огня — так, что сердце бухает в ушах…
— Слышал?
— А?
Главный пост — внизу, на входе в здание. Основная задача — проверять документы: тем не менее, пост сильно укреплен, и на нем даже есть пулемет. После второго сипайского мятежа на территориях — вышел общий циркуляр об укреплении всех зданий, в которых квартируют части армии и флота Его Величества. Так что с тех пор — через весь холл выложили кирпичную стенку с бойницами. Те, кто это сделал, не подумали только об одном — атаке с тыла.
Но так — работенка у них не бей лежачего. Единственная проблема — их видят все старшие офицеры, включая коменданта базы, и потому — перед наступлением на дежурство приходится по часу приводить себя в порядок, особо обращая внимание на качество бритья — даже один непробритый волосок может послужить основанием для взыскания. Местные служаки, мать их, решили, что тут Веллингтонские казармы[25]. Зато — нет идиотских маршей, внезапных смотров по ночам — живи и радуйся жизни. Особенно, если удастся раздобыть немного ката[26].
А сегодня и вовсе — благодать. Все на праздновании, скукотища — никого не пускать, ничего не проверять. Только Марсден приперся, служака чертов. Все ему неймется. Зато — они слышали краем уха, что возможно — им скоро проведут сюда настоящий телевизор. Радио у них уже есть, на коротких и средних волнах — а вот телевизор…
— Что — слышал?
— Упало что-то.
— Чего?
— Сэр Николас оказался пьянее, чем казалось на первый взгляд.
Но Байрон Коффри, сын валлийского браконьера, с детства крайне наблюдательный и еще не забивший на службу — отчетливо слышал, как упало что-то тяжелое, и мог даже примерно сказать где — на втором этаже, рядом с лестницей. И если парни из их наряда родились в городах и давно забили на все на свете (солдат спит, а служба идет) — то он был родом из тех мест, где не запирали дверь на замок, и если в местный паб приходила полиция и о ком-то спрашивала — то все делали вид, что не знали, о ком речь. Он не был большим поклонником монархии — но если он записался на флот, то все, что он делал, он делал серьезно. И если он что-то слышал, то не мог оставить это без внимания. Иначе бы он не был самим собой…
— Я пойду поссу… — простецки сказал он
— В офицерский нужник, а, Байрон? — издевательски сказал Картер Пигс, рыжий весельчак из Ливерпуля.
Ничего не отвечая — Байрон притворил дверь, пошел по лестнице. В отличие от большинства своих сослуживцев и даже офицеров — он отлично знал, как себя вести и куда смотреть. В Великобритании — за браконьерство была предусмотрена смертная казнь, но многие владетельные синьоры, в чьих владениях егеря находили браконьеров — не утруждали мирового судью формальностями. Так что уже между первым и вторым этажом — он учуял едва заметный, но такой, который не спутаешь ни с чем запашок — такой исходил от его отца и братьев, когда они возвращались с добычей. Запах…
Крови!
Он прянул назад — и бесшумная пуля, пройдя в миллиметре от его руки — ударилась в стену, оставив большую выбоину. Через секунду — рядом ударила вторая…
Личное оружие рядовым не полагалось — только офицерам. Винтовку он оставил в пирамиде, в караулке, поэтому он сделал единственно правильное, что только и можно было сделать в такой ситуации. Повернулся и бросился вниз, через ступени, крича во весь голос: Тревога!
— Эй… — Пигс бросил карты — наш Шекспир что там, рехнулся?
— Он сказал…
Послышался звук падения чего-то тяжелого — как мешка.
— Тревога!
Саймон МакАдамс вскочил и бросился к рубильнику. Картер Пиггс, даже без оружия — к двери караулки. Джек Лизли — к пирамиде с оружием.
Пиггс — пинком открыл дверь, и рухнул наружу, потрясенные молодые морпехи увидели, как от его рыжей головы отлетел кусок, и это в тишине, они не слышали выстрелов. Это был первый человек, которого убили на их глазах, первая смерть — но далеко не последняя… МакАдамс — дернул на себя рубильник, противно взвыла сирена. Перекрыв трескучий грохот первого пущенного фейерверка.
Здание содрогнулось от непонятного, глухого хлопка…
— Мак! Держи!
Лизли перебросил товарищу Стэн, сам — уже тащил из пирамиды пулемет Фаркухара-Хилла с пристегнутым диском. Внешне безобидный, круглый мячик гранаты — закатился в караулку и остановился посредине пола…
Первые ракеты спущенного фейерверка — вонзились в черное небо, и почти никто не уловил в хлопке далекого взрыва — признака беды. А беда было совсем рядом — взорвался заряд, подложенный на электрическую подстанцию…
— Виват, господа!
Кто-то пальнул в воздух из своего Веблей-Форсбери, и в этот момент вдруг разом погасло все электрическое освещение. В отличие от свечного — оно гаснет разом, бесшумно и страшно. Раз — и ты уже в темноте. Остались гореть только свечи на столах, да еще, кажется…
— Господи…
Никто из внезапно ослепших людей — не увидел, как из безликого штабного Хамбера, несколько минут назад подъехавшего на стоянку — вышли три человека, и у двоих из них — были пулеметы Дарна, а у третьего — богемская автоматическая винтовка…
— Только этого не хватало. Арч, давай к дизель-генератору.
— Только этого не хватало…
— Дурной знак, джентльмены…
— Как романтично… — захлопала в ладоши графиня Кэрролл, уже почти сошедшая с ума от скуки и не нашедшая, кого бы подцепить на этом вечере.
Откуда-то от входа — застрочил пулемет и тут же — отозвался второй, несколько правее.
— Господа…
— Ложись! — крикнул кто-то.
Коммодор Белли в возмущении повернулся, желая то ли отдать приказ, то ли еще как-то разобраться. Он увидел плящущее пламя на срезе пулеметного ствола, где то в сотне ярдов от них — и в этот момент его стегануло по груди — и он свалился вниз, почти не почувствовав боли. Все точно так, как он только что рассказывал — только на этот момент убивали уже их. И не было сил ни кричать, ни уже дышать…
Коммандеру Смиту повезло больше — морской пехотинец, имевший дело с самыми разными ситуациями — он сначала полетел со стула на землю, толкнувшись ногами, и только потом — начал думать о том, что делать. Было по-настоящему страшно, кто-то упал рядом, и упал, как падает тяжело раненый или мертвый человек — мешком. Коммандер попытался ползти — но ползти было некуда. Он перевернулся на спину и выхватил заказной Кольт, который у морских пехотинцев Ее Величества был вместо чудовищно неудобных Веблеев.
— Ложись! Всем залечь! Залечь! — заорал он
Надо найти укрытие. Первое, что нужно делать при перестрелке — искать укрытие, а не стрелять в ответ. Это не трусость, это разумная предосторожность. Если ты начнешь вести себя как ковбой, и тебя убьют — ты ничем не сможешь помочь своей стране.
Он пополз под огнем. Мир вокруг него — разлетался на куски…
Сапер поднял левую руку, отсчитывая секунды до подрыва. В небе — трещали разрывы фейерверка, у лестницы — хлопнули два выстрела…
Четыре… Три…
Внизу — отчаянно взвыла сирена.
— Давай! — командир стиснул плечо сапера. Шифровальщик — вот-вот начнет действовать, он наверное что-то услышал. И если до этого все было относительно тихо, и можно было принять за далекие фейерверк — то сирену нельзя перепутать ни с чем.
Хлопнуло. Это был ни с чем не сравнимый звук. Такой звук издает тяжелый тюк тканей, если сорвется с тросов при погрузке на корабль и упадет на бетонный пирс. Глухой, тяжелый, тупой хлопок, который ты даже не слышишь, а чувствуешь, чувствуешь вес и силу удара. Ударом — вышибло дверь в коридор, вырвалось густое облако пыли…
— Заходим!
Они ломанулись внутрь. Дорога была каждая секунда — взрыв уже не спрячешь ничем. Им надо было найти шифровальную машину с набором шифров — то, ради чего они и пришли. Если найти и забрать машину — британский флот окажется беззащитным как минимум год, пока не сменят все до единой машины, все скомпрометированные коды. Разработать код не так просто, ведь скомпрометированным — оказывается не сам код, а математический алгоритм, на основании которого он составлен. И если разработать новый, но на основании того же самого математического алгоритма — его быстро вскроют. Так что — нужно будет менять не код, а всю систему шифрования. А это и время и деньги — огромные деньги.
Машина это все. Особенно, если учесть прогноз аналитиков: до войны осталось шесть месяцев. Может, меньше…
Две трети пола шифровальной комнаты рухнуло — но треть удержалось. Ничего не видно из-за пыли — вытянул руку, и пальцев не видно. Шаришь вслепую, надеясь в месиве дерева, камня, бетона, металла найти ту самую, нужную машину. Пусть искореженную, пусть какую…
Где она может быть? На столе, где ж еще.
А где стол, в таком месиве? Наверное, по центру — стол большой, и у него прямые поверхности. Если он, конечно, не сломан.
Вот он!
Пальцы — нащупывают металл какого-то устройства. Устройство большое.
— Есть!
Тревога!
Поделиться книгой: