Прелестная Ромина

— По большому счету, никакого. Я всего лишь хотел узнать, кто именно был с вами, когда пришло письмо. Учитывая столь необычное для этого время.

Вот наглец — не только точно подметить, но и вслух подчеркнуть действительно весьма необычное время для доставки письма, с ненавистью подумала она о Мерлине Форде. Но удовлетворять его любопытство, естественно, не стала.

Кроме того, одна только мысль об Алексе, ее несравненном Алексе, заставила ее дыхание участиться.

Она уже достала из сумочки написанное убористым почерком послание и хотела прочесть его вслух, когда, к ее глубочайшему удивлению, генерал мягко спросил:

— С тобой там был кто-нибудь, Ромина?

— Да, был! — с вызовом ответила девушка. — Некто, кто любезно проводил меня домой с бала. Он… в общем, я сочла возможным в благодарность пригласить его зайти ко мне на… ну, скажем, на чашечку кофе и рюмочку коньяку.

Она вдруг почувствовала, что краснеет. А генерал как ни в чем не бывало продолжал:

— Я его знаю? Кто он, Ромина? Как его зовут?

— Полагаю, вам приходилось слышать об Александре Салвекове, — нарочито беззаботно ответила Ромина. — Его можно встретить практически на любой светской вечеринке, на рауте или приеме…

Она заметила, как генерал и Мерлин Форд вновь обменялись какими-то одним только им понятными взглядами.

— Да, мне приходилось слышать о графе Салвекове. Его имя частенько мелькает в газетах. Письмо… Значит, самое важное в этом деле письмо Криса, да?

Ромина глубоко вздохнула. Собравшись с духом, она начала читать вслух.

«Дорогая моя Ром!

Как видишь, я все-таки выполняю условия нашего договора и держу свое обещание. Пусть даже в виде этого письма. Хотя одновременно приношу свои самые искренние извинения за столь большой перерыв. Просто я был чудовищно занят и, кроме того, мне сейчас временно приходится скрываться. Дело в том, что я совершенно случайно наткнулся на нечто колоссальное. Если это вдруг окажется правдой, то… считай, у меня в кармане все премии мира! И соответственно, огромные деньги! В любом случае надо ожидать и пышных фейерверков, и того, что скоро полетит немало августейших голов, ибо это нечто по-настоящему БОЛЬШОЕ!»

— Слово «большое» он написал крупными буквами, — на секунду оторвавшись от письма, объяснила Ромина. — И даже подчеркнул его тремя жирными линиями. — Не дождавшись от мужчин комментариев или вопросов, она, вздохнув, продолжила чтение.

«…Посылаю тебе это письмо через надежного друга. А таких сейчас у меня осталось совсем немного. Более того, в данной ситуации я не могу доверять даже нашей почтовой службе. Тем более заграничной! Если вам вдруг случится встретиться, будь с ним, пожалуйста, подобрее. Он черный как уголь, но сердце у него из чистейшего золота!

Жди меня, как договорились, но… когда будешь встречать меня в аэропорту, постарайся обойтись без красной ковровой дорожки и военного оркестра!

Благослови тебя Господь, родненькая моя, и всего тебе самого наилучшего.

Твой Крис».

Голос Ромины дрогнул. Впрочем, она тут же взяла себя в руки.

— Могу я посмотреть письмо?

Ромина безропотно протянула генералу письмо и конверт.

— Адрес не на конверте, а в правой верхней части письма, — на всякий случай, хотя никто ее об этом не просил, пояснила девушка.

— Мы знаем, — неожиданно сказал Мерлин.

— И все равно приятно сознавать, что наши информаторы не ошиблись, — довольно произнес генерал.

— Это все, что вы можете мне сказать? — не скрывая обиды, спросила Ромина. — Неужели до сих пор неясно? То, на что Крис наткнулся, пусть даже совершенно случайно, таило в себе смертельную угрозу. Которую он сразу почувствовал! А ведь я его предупреждала, что в поисках какой-нибудь сногсшибательной истории он рано или поздно зайдет слишком далеко и нарвется на крупные неприятности! Или… Послушай, Гарди, а может, он работал и на вас тоже?

— Да, но только… «не совсем прямо». Прямо он и сам никогда бы не согласился, да и я, честно говоря, не хотел. Ты же знаешь, как страстно он любил свою журналистику! Хотел быть настоящим «свободным художником», ездить по миру, куда захочет и когда захочет… И я ему в этом, поверь, никогда не мешал, никогда не вмешивался ни в его дела, ни тем более в его личную жизнь.

— А информация? Информацию-то он вам поставлял?

— Да, поставлял. Причем нередко очень важную и полезную. Но главным для него всегда оставалась журналистика. Он хотел писать… хотел искать и находить, как он сам любил говорить, самые невероятные новости в самых невероятных местах!.. Кстати, его последний материал о поставках оружия на Кубу не имеет ко мне никакого отношения.

— И тем не менее. Гарди, насколько мне известно, он писал для вас какие-то отчеты, — не отставала Ромина.

— Скорее просто пересказывал то, что меня больше всего интересовало, — буднично поправил ее генерал.

— Ну и что же он в таком случае узнал на этот раз?

Генерал, как бы признаваясь в собственном бессилии, широко развел руками.

— Мне самому тоже очень хотелось бы это знать…

— Гарди, ты хочешь сказать, что у вас нет ни малейшего представления о том, зачем Крис вообще отправился в Каир? Перед отъездом он ведь к тебе приходил, разве нет?

— Да, приходил, но ничего не сказал ни о том, что собирается найти, ни о том, где собирается это искать. Сказал только, будто у него есть предчувствие, что там, на Востоке, разворачивается какая-то потрясающая история. Может, даже серия историй, которые могут вознести его на самый олимп журналистики. Поэтому ему надо срочно быть там, на месте, как он тогда выразился, «великих событий».

— Вот-вот, мне он сказал то же самое, — горько вздохнула Ромина.

— Скажите, а что за договор вы с ним тогда заключили? — вмешался в разговор Мерлин Форд.

— Нет, нет, не договор. Скорее нечто вроде пакта о ненападении, — чуть улыбнувшись, ответила Ромина. — Просто тогда он дал мне клятвенное обещание, что будет регулярно писать и рассказывать обо всем, что ему приходится там делать…

— В обмен на что? В чем заключалась ваша часть пакта? — не отставал Мерлин.

Какое-то время казалось, что на этот вопрос она никогда не захочет отвечать. Однако затем Ромина ледяным тоном все-таки произнесла:

— Что ж, раз уж вам так необходимо знать, слушайте. Во время последней поездки на Кубу он потратил очень много денег, а любой перерасход всегда очень расстраивает наших попечителей, одним из которых, кстати, является наш общий друг Гарди. Поэтому моя часть пакта заключалась в том, что я одолжила ему требуемые деньги, только и всего.

— Господи, да скажи он мне об этом, и у него было бы все, что он пожелает! — воскликнул генерал.

— Именно поэтому Крис и решил тебя не беспокоить, Гарди, — усмехнулась Ромина. — Впрочем, большого значения это в любом случае не имело. Как раз в тот момент денег у меня на банковском счете было более чем достаточно. Так уж случилось…

— Надеюсь, ваш почему-то на редкость любезный «русский дворянин семнадцатого века» Алекс Салвеков не читал этого письма? — поинтересовался Мерлин.

— Конечно же нет! — искренне возмутилась Ромина. — Неужели вы думаете, я могла бы ему показать?! Нет, нет, он только знал, что мне пришло какое-то письмо. А вскрыла я его и прочитала уже после того, как он ушел.

— А телеграмму?

— Ее он тоже не видел. Потому что я… я сразу попросила его уйти.

Понимая, что стоявший рядом с генералом Мерлин Форд внимательно наблюдает за ней, Ромина, сама не зная почему, слегка покраснела.

«Черт его побери, — сердито подумала она. — Ему-то какое дело? Кто он, собственно, такой? И как он смеет так на меня смотреть?!»

Из-за этого крайне неприятного ощущения, невольно возникающего у любого человека, когда за ним подсматривают, она громко и даже несколько вызывающе произнесла:

— Сегодня же вечером, в крайнем случае завтра утром я улетаю в Каир.

— Увы, сударыня, вы не сделаете ничего подобного!

Восклицание Мерлина Форда было настолько категоричным, что Ромина даже не нашлась что ответить. Только, широко раскрыв глаза, с искренним изумлением смотрела на него…

— Вы будете только мешать расследованию обстоятельств смерти вашего брата. Лучше предоставьте сначала мне все как можно точнее разузнать, а уж потом сообщить вам… Все до мельчайших деталей, обещаю!

— Боюсь, мистер Мерлин… э-э, кажется, мистер Мерлин Форд, ваши личные планы меня меньше всего интересуют. В данном случае я, простите, не более чем довожу до сведения нашего попечителя о своем намерении срочно улететь в Каир по личным делам, только и всего.

— Но ведь я вам, кажется, достаточно ясно сказал, что этого делать ни в коем случае не следует, разве нет?

Демонстративно не отвечая ему, Ромина повернулась к генералу Фортескью и предельно деловитым тоном произнесла:

— Гарди, в Каире я остановлюсь в отеле «Шепард». Думаю, пробуду там где-то всю следующую неделю… Если вдруг возникнет потребность со мной связаться, там меня и надо искать. Я…

— А теперь, мисс Хантли, прошу вас выслушать меня, — перебил ее Мерлин Форд. — Вот чего нам совершенно сейчас не нужно делать, это давать хоть кому-либо повод думать, что мы не верим в то, что Крис умер естественной смертью. Генерал, как он, думаю, сам вам сейчас расскажет, уже связывался с британским посольством в Каире. О смерти Криса им сообщил египетский врач, который официально ее засвидетельствовал. Похоронили же вашего брата еще вчера.

— А когда же в таком случае он умер?

— Судя по заключению врача, четыре дня тому назад. Они не смогли сообщить сразу, поскольку тогда еще точно не знали национальности умершего.

— Но это же просто нелепо! — воскликнула Ромина. — Не догадаться о национальности Криса с первого взгляда? Это с его-то стопроцентной британской внешностью?

— Кто знает, кто знает… — загадочно протянул Мерлин Форд.

— Вы хотите сказать, Крис маскировался под кого-то? Ах да, конечно! Как я могла забыть? Крис вполне мог пытаться выдавать себя, скажем, за араба. Или за кого-то еще… В свое время, когда он был в Бомбее и изображал из себя индуса, то очень гордился тем, что его не узнавал даже никто из знакомых. Но ведь это было давно, очень давно…

Мерлин жестом руки остановил ее.

— Позвольте кое-что объяснить, мисс Хантли, — сказал он. — Насколько мне известно, Крис довольно часто прибегал к различным способам изменения внешности и поведения, выдавая себя за другого человека. Но здесь нередко таится большая опасность — если это по тем или иным причинам вдруг кому-то становится ясным, жди проблем!

— Но с чего это вы взяли, что в Каире мой брат тоже прибегал к подобной уловке?

— Только с того, что совсем недавно он неожиданно для нас сменил свой адрес и переехал в квартал для бедняков.

— Откуда вам известно? Полагаю, не от британского же консульства?

— Нет, нет, не от них. Я узнал это от человека, с которым не далее как сегодня утром говорил по телефону. Он видел Криса где-то неделю тому назад в небольшой забегаловке в одной из сомнительных частей города, а затем незаметно проследовал за ним до места, где ваш брат Крис, скорее всего, остановился…

— Но почему он не попытался с ним поговорить? Ведь Крис мог сообщить ему что-нибудь важное!

Мерлин Форд только пожал плечами.

— Тогда его интересовал только сам факт, что он увидел там Криса и узнал его. Наши люди никогда не должны вмешиваться в развитие событий до тех пор, пока им не прикажут. Или специально об этом не попросят. Это одно из главных правил.

Ромина крепко сжала кулачки.

— Так или иначе, Гарди, но я выясню, что там произошло, не сомневайся. — Ромина сердито притопнула ножкой. — Более того, у меня появилось сильное желание довести до конца дело, которое он начал!

— Все это, конечно, хорошо и благородно, но вы просто не можете этого сделать! — Мерлин Форд грохнул по столу кулаком. — Вы всего-навсего женщина, мисс Хантли! Молодая, красивая, но тем не менее самая обычная женщина! Что вы там, интересно, сумеете разузнать?

— Женщина? Самая обычная женщина?.. К вашему сведению, мистер Мерлин Форд, женщинам нередко удавалось сделать то, что не удавалось ни одному мужчине! И никогда не удастся!.. Вам, кстати, разве неизвестно, что во время последней самой кровавой войны именно женщины были самыми лучшими агентами разведки? Равно как и самыми изобретательными и храбрыми бойцами Сопротивления! Я что-нибудь путаю, Гарди?

— Нет, нет, Ромина, все именно так и было, — поспешил согласиться с ней генерал. — Думаю, Мерли, тебе надлежит принести прекрасному полу свои самые искренние извинения. Это было бы только справедливо.

— Что ж, поскольку справедливость — наша высшая ценность, охотно приношу свои самые искренние извинения, — усмехнувшись, отнюдь не торжественно произнес Мерлин Форд. — Но заклинаю тебя, Гарди: ради всего святого, уберегите мисс Хантли от этого нелепого поступка. Не дайте ей сломя голову ринуться на Каир с карающим мечом в руках, тем самым давая преступникам возможность замести следы и скрыться!

— Боюсь, вам придется согласиться с тем, что найти общий язык нам не удалось, мистер Форд, — произнесла Ромина, вставая со стула. — Гарди, дорогой, я постараюсь связываться с тобой как можно чаще. И если мне вдруг понадобится помощь, не сомневайся, я тут же обращусь за ней не к кому-нибудь, а именно к тебе. Гарди!

Ромина поплотнее запахнула плащ, начала натягивать на руки длинные кожаные перчатки, когда, к се нескрываемому удовольствию, до нее донесся настойчивый и даже в каком-то смысле полный отчаяния шепот Мерлина Форда:

— Останови ее, Гарди. Любой ценой!

Генерал на секунду задержал свой пристальный взгляд на лице Мерлина, затем медленно перевел его на Ромину. В уголках его тонких губ на мгновение появилась и тут же скрылась загадочная усмешка.

— Одну минутку, Ромина. Как раз перед твоим приходом Мерлин говорил мне о своем намерении немедленно отправиться в Каир и, кстати, спрашивал совета, как ему лучше всего вести расследование. — Генерал задумчиво постучал костяшками пальцев по столу, затем так же неторопливо продолжил: — Но дело в том, что для местных властей Египта у Мерлина, к его величайшему сожалению, нет должного статуса. А вот у тебя, Ромина, он есть. Ты родная сестра Криса и, следовательно, имеешь полное право не только задавать им любые вопросы, но и требовать исчерпывающих ответов!

— Само собой разумеется, — с готовностью согласилась Ромина. — Я это прекрасно понимаю и во многом именно потому хочу постараться сама там все выяснить. Без посторонней помощи… А затем немедленно сообщу вам… и, если вы так уж настаиваете, мистеру Мерлину Форду обо всем, что мне удалось узнать.

Трудно было не заметить явные нотки триумфа в ее голосе. Еще бы! Она только что поставила на место отвратительного молодого человека, который за последние десять минут доставил ей много, слишком много душевного дискомфорта!

— Вместе с тем, однако, — генерал будто не слышал ее патетической тирады, — меня невольно тревожит мысль… Учитывая твои честность и неопытность, Ромина, хитромудрые местные чиновники без особого труда обведут тебя там вокруг пальца, запутают уклончивыми ответами и даже, что еще хуже, очень скоро направят по ложному следу! Это же Восток…

— Да, конечно, мне будет нелегко, Гарди, я знаю. Но и я все время буду начеку, постараюсь действовать крайне осторожно и осмотрительно, не беспокойся.

Генерал Фортескью снисходительно усмехнулся:

— Знаешь, Ромина, мне почему-то кажется, что в своем расследовании ты далеко не зайдешь. Тебе просто не дадут. И поэтому я предлагаю нам всем некий компромисс. То есть почему бы вам двоим не отправиться в Каир вместе?

— Нам двоим?.. Вместе?

Невольно взглянув на Мерлина Форда, Ромина не могла не заметить его крайнего недоумения.

— Да, вместе, — спокойно подтвердил генерал. — Почему бы вам не отправиться туда, скажем, туристами? Каир прекрасный город, особенно в это время года. Вы могли бы поехать туда… ну, допустим, как брат и сестра. Которые, по своим личным соображениям, хотят провести отпуск вместе. А почему бы и нет?

— Почему бы и нет?.. Почему бы и нет?.. Да потому, что… — Ромина чуть не задохнулась от ярости.

Гневные слова были уже готовы слететь с ее язычка, когда она вдруг, к своему удивлению, поняла, что в предложении генерала, каким бы неприятным оно ей ни показалось, был вполне очевидный здравый смысл…