Бриллиант предсказателя

Хотя надо признать, что издалека Табата действительно напоминала собаку. В дикой природе гиены миловидностью не отличались, но конкретно этой повезло. Ее регулярно мыли, вычесывали, выгуливали и кормили лучшими продуктами. В результате шерсть животного начала лосниться, хвост и грива вдоль хребта распушились, на ушах появились специфические кисточки. Создание было бы очаровательное, если бы в приоткрытой пасти не мелькали периодически похожие на циркулярную пилу зубы.

Так что лабрадора нужно было держать подальше.

Марк прошел на кухню, где Вика возилась с новой кофемашиной. По задумке проектировщиков, это чудо техники должно было обеспечивать их не только стандартными эспрессо и капучино, но и кофейными коктейлями.

Наблюдая за ней, Марк думал, сообщать ей о недавних событиях или нет. Воскресное утро, такое настроение, и тут… Пожалуй, лучше промолчать, сказать позже. То, что они ввязались в расследование, не значит, что нужно посвящать этому делу каждую минуту.

Даже Даниил связался с ним не сразу, а только пару часов назад. И хорошо еще, что Вика, увлеченная новой игрушкой, не заметила! Она все равно узнает рано или поздно, как минимум из криминальных новостей. Тогда можно будет все ей объяснить, сообщить детали. А пока… пока пусть не думает об этом.

Потому что событие-то действительно страшное, если подумать. Молодая женщина, мать троих детей, сгорела заживо! И это даже не трагический случай, это осознанное самоубийство. Она пришла в центральный офис банка в рабочее время, вошла как обычная клиентка. Никаких требований не предъявляла, вообще ни слова ни произнесла. Просто сделала это!

Страшное решение, в результате которого она погибла, а дети сиротами остались. Правда, незадолго до смерти она выиграла крупную сумму в лотерею, и теперь малышам переходит солидное наследство. Ну а толку от него?

Этот выигрыш, кстати, делал ситуацию только более запутанной. Наоборот, самое время жить да радоваться! Ведь до этого момента мать-одиночка едва сводила концы с концами. Постоянные долги, нехватка денег… и вдруг все закончилось! Но вместо того, чтобы благодарить судьбу, она идет и совершает такое чудовищное самоубийство.

Подруги сказали, что ее никто не шантажировал. По крайней мере, им она ни о чем подобном не говорила. С момента выигрыша женщина казалась задумчивой и очень печальной, соседи часто видели ее с заплаканными глазами. Однако предположить, что она сделает нечто подобное… Это казалось нереальным.

И снова в крови нет наркотиков. Это был осознанный, продуманный, трезвый шаг. До самой последней минуты она понимала, что делает. А потом уже поздно было что-то менять…

Банку она, конечно, тоже навредила. Из-за разлитой ею смеси пожар разгорелся нешуточный, система тушения не смогла с ним справиться, пришлось дожидаться бригады пожарных. Теперь выгоревший офис был закрыт на ремонт, и это минимум на неделю.

Помимо материальных проблем, банку предстояло столкнуться и с серьезной брешью в репутации. Это ведь такой лакомый кусок для журналистов! Несчастная многодетная мать приняла мучительную смерть в этом проклятом храме капитализма!

Загвоздка заключалась в том, что с этим банком погибшая никаких деловых отношений не вела. У нее были кредиты в других учреждениях. Выигрыш она получала в другом месте. До дня своей смерти она в этом банке не бывала.

Однако такая нестыковка могла смутить только людей адекватных, настроенных разобраться в этой печальной истории. Журналисты в большинстве случаев преследовали другие цели и то, что не могли узнать наверняка, додумывали.

Это был банк Валерия Щербакова. Тот самый, в котором хранились бриллианты, благополучно вернувшиеся из галереи.

– Это не совпадение, – сказал в телефонном разговоре Даниил. Судя по приглушенному голосу, он тоже не спешил посвящать жену в новые подробности. – Слишком много сумасшедших на один квадратный метр! Теперь нужно держать ухо востро. Скорее всего, офис повредили, чтобы появились новые пути проникнуть в хранилище. Только их ждет большой сюрприз!

– О чем ты?

– Неважно. В общем, новости пока такие. Остальное я тебе вчера прислал на почту.

– Да, я видел…

Относительно «остального» Вика тоже пока что была не в курсе. Но это Марк скрывать от нее не собирался, просто сказать не успел. Начинать такой разговор внезапно, ни с того ни с сего, казалось странным.

А девушка словно мысли его прочитала. Она наконец отвернулась от кофемашины и спросила:

– Есть результаты хотя бы по одной экспертизе?

Вот тебе и счастливое воскресное утро! Стоило догадаться, что она будет напоминать об этой теме до конца. Но тут самое страшное хотя бы известно уже, она нервничать не будет. А если сказать ей про тот самоподжог… Лучше потом, сейчас она ведь задала конкретный вопрос.

– Экспертиза была только одна, – напомнил Марк. – Того растения, что обнаружили на теле Смирновой.

– Не цепляйся к словам! Была экспертиза и было еще повторное вскрытие этой Смирновой, которое посоветовала сделать Ева, я же знаю!

– Вскрытия не было.

– С чего это? – изумилась Вика.

– С того. Отец Смирновой забрал тело. От повторного вскрытия он категорически отказался, а когда ему сказали, что будет сделана трепанация черепа, вообще скандал устроил. Имеет право, кстати.

– На скандал?

– На отказ. Он родственник, он решает, что делать с телом дочери. Тем более что он человек небедный. Не угроза, просто не тот, с кем нужно скандалить без причины. Поэтому Натали Смирнова уже похоронена. А мы решили провести то же исследование с телом Маревича. Бедняге-то хуже уже не будет!

Вика бросила на него шокированный взгляд:

– А он почему еще у нас? Его ведь тоже давно должны были похоронить!

– Вопрос не ко мне, а к его жене. Она заявила, что у нее сейчас нет возможности забрать тело. Попросила придержать его. Так что можно попробовать… Его кровь тоже проверяли на наркотики, и тоже с нулевым результатом.

– Да, но он-то был более адекватен при нападении, чем Смирнова, – заметила Вика. – Он говорил с охранниками, объяснил, зачем ему это надо! Он даже вооружен толком не был, так что попытка ограбления с его стороны – всего лишь шаг отчаявшегося человека. Между ним и Смирновой не имелось ничего общего!

– Кроме того, что они позарились на один камень. И нет, в кровавую силу «Скорпиона» я по-прежнему не верю. С Маревичем еще работают, по нему пока ничего не известно. А вот растение, которое было в теле Смирновой, опознали.

Вика поежилась, и он прекрасно понимал почему. «В теле» – прозвучало как-то очень двусмысленно. Но здесь вообще ничего простого нет!

Тем более что результаты экспертизы оставляли больше вопросов, чем ответов.

– И что это было? – поторопила его девушка.

– Это была сальвия. Еще она называется «шалфей предсказателей», и если так сформулировать, то звучит вроде как не слишком странно. Общий привет начинается, когда узнаешь, что растет это чудо только в отдаленных районах Мексики.

– Листик был засушенный, а в засушенном виде из Мексики доставить не так сложно, – отметила Вика. – Это галлюциноген?

– Да, но не тот, с помощью которого можно контролировать кого-то. Сальвию изначально наловчились использовать индейские шаманы для магических духовных практик. Если описывать ее эффект обобщенно, она вызывает галлюцинации и создает чувство легкости и некой оторванности от мира. Такой вот южноамериканский дзен.

Они оба понимали, что это несколько противоречило состоянию, в котором пребывала Натали Смирнова. При всех странностях своего поведения она все равно была насторожена, да и на реальность реагировала вполне четко.

– Как эту сальвию хоть принимают?

– По-разному. Могут жевать, пить… – пояснил Марк. – Индейцы из нее делали чай.

– О, ты ведь сам говорил, что та частица, что нашли у Смирновой, слишком крупная для порошка. Зато она как раз чайного помола!

– Не все так просто. Индейцы в чай добавляли свежий сок, а не листики заваривали. Это тебе не Эрл Грей! У нас в стране экспертов, очень хорошо знающих сальвию, нет. Но те, кто в таких делах разбирается, утверждают, что поведение Смирновой этим наркотиком спровоцировано быть не могло.

– А индивидуальная реакция? – все еще держалась за удобную версию девушка.

– Индивидуальная реакция – это аллергия. Нет, наркотиком тут все не объяснишь. Наша единственная зацепка – в редкости этого растения. Где-то же Смирнова сальвию нашла, и явно не в клубе! Если мы узнаем, где это произошло, где она была незадолго до смерти, сможем получить новых свидетелей.

Марк и сам понимал, что это не слишком вероятный расклад. Он не подозревал, как можно выйти на такой уникальный наркотик. Здесь ни одну стандартную схему не используешь! Даже если задействовать все полицейские связи Вадима и Даниила, большого толку не будет. Потому что никакие друзья не помогут, если это объективно невозможно.

Вика между тем поставила на стол два высоких стеклянных бокала с кофе и присела на ближайший стул.

– Знаешь, а мне вот кажется, что мы не с той стороны ко всему этому подходим, – задумчиво произнесла она.

– А с какой должны?

– Выражаясь условно, от общего, а не от частного…

– Такое ощущение, что с Шерлоком Холмсом говорю! – рассмеялся Марк. – Правда, если подумать, что я с этим Шерлоком Холмсом еще и сплю, становится как-то неуютно…

– Вот и не воображай всякую ерунду, Ватсон! А я вот к чему веду… То, что мы цепляемся за Маревича и Смирнову, это предсказуемо, но не очень перспективно. Если они действовали сами по себе, мы в принципе ничего добиться не сможем. Если же между ними была какая-то связь, кто-то ими управлял, то дело очень сложное. При всех странностях это наверняка умный тип, который заставил таких нетипичных персонажей на ограбление пойти.

Марк кивнул:

– А если это настолько умный тип, то и следы он заметать умеет. Да, в этом что-то есть. Вот только… С какой стороны, по-твоему, мы можем к нему подойти?

– А с той, что один умный тип уже пытался украсть камни «Зодиака», – напомнила Вика. – Причем достаточно бесцеремонными путями. Может, он и вернулся? А мы рано расслабились!

Если так, то ее последняя фраза идеально описывала ситуацию. Они действительно расслабились и действительно рано.

За бриллиантами давно уже шла охота, причем беспринципная. Подставлялись люди, плелись интриги, лились реки крови. Но они-то были уверены, что за всем этим стоит только один человек! Денис Кель – ученый и талантливый дрессировщик, который, узнав легенду о «Зодиаке», буквально лишился рассудка! Для него эти камни превратились в божество, он ради них на все готов был пойти. Да, собственно, и шел… пока им его же питомцы не поужинали.

Они всегда знали, что у Келя имелся спонсор. Точнее, руководитель, который думал, что дрессировщик собирает бриллианты для него за щедрое материальное вознаграждение. Кель же жил с уверенностью, что просто использует толстосума, чтобы в решающий момент прибрать к рукам уже собранную коллекцию.

После смерти Келя бизнесмена, снабжавшего его деньгами, конечно же, искали. Как минимум потому, что у него остались камни, уже собранные дрессировщиком. Пока результата не было, поскольку спонсор умел подстраховываться и вроде как не участвовал напрямую в делах своего подчиненного.

Причем в этом поиске не принимали активного участия ни Вадим, ни Даниил, ни Вика с Марком. Потому что всем тогда хотелось отдыха, им казалось, что нет Келя – нет угрозы. Без него спонсор затаится и вообще о себе напоминать не будет, пока его не поймают.

А вышло вот как. И его не поймали, и снова кто-то за камнями охотиться начал. Причем происходящее, если задуматься, напоминает предыдущий раунд этой охоты – не методами, потому что Кель действовал иначе, а только крайней жестокостью и наплевательским отношением к чужим жизням. Собрать «Зодиак» любой ценой, а остальное неважно.

– Я никогда не думала, что сразу двое могут быть так одержимы камнями, – сказала Вика. – Мне казалось, что если уж Кель на этом двинулся, то, чисто по теории вероятности, его работодатель таким психом быть не может!

Марк собирался ответить, но его опередила Ева, светлой тенью скользнувшая на кухню:

– Нет никакой теории вероятности. Как азартная игра: правила условны, важна удача. Но это не псих.

– То есть ты считаешь, что Келем просто манипулировали? – уточнил Марк.

– Какие мои слова привели тебя к такому выводу? – Ева позволила иронии в своем голосе стать заметной. – Он действовал сам и для себя. Но это не значит, что кто-то другой не может так же сильно хотеть «Зодиак». Другая страсть – это тоже страсть.

– И что ты предлагаешь?

– Ничего не предлагаю. Мне нет до этого дела.

Марку пришлось в очередной раз напомнить себе, что Ева его просто провоцирует, чтобы не потерять самоконтроль. Причем делает она это не из вредности, а так, по привычке – очевидно, чтобы хватку не потерять.

– Тогда я прошу тебя предложить, – терпеливо произнес он.

Она могла бы еще чуток поговорить загадками, но Ева решила проявить нетипичное благодушие:

– Вернитесь назад, раз уж не туда пошли. Проработайте всех, кто работал с Келем. Всех, кто работал с теми, кто работал с Келем. Даже тех, у кого те, кто работал с Келем, кофе покупали. Если найдете. Всех, кого найдете. Больше не отмахивайтесь от них и не думайте, что это точно не тот человек. Я вас знаю. Вы порой не видите очевидное. Но очевидность – одна из лучших видов маскировки. Когда я говорю, что человека убила ножом, все смеются. А ведь это правда.

– Не все смеются, а только те, кто тебя не знает, – поморщилась Вика. – И не напоминай об этом лишний раз, пожалуйста! Нечем тут гордиться.

– Я не горжусь. Я вам помогаю. Те, кто меня знает, могут различить неочевидное за очевидным. Но того, кому нужны камни, вы не знаете. Он пользуется этим. Он пройдет перед вами, чтобы ударить в спину. А вы его даже не заметите.

* * *

Гришка оказался даже более предсказуемым существом, чем ожидал Максим. Не какой-нибудь вальяжный мачо, не клубный красавчик, а мелкий, нервный, постоянно дергающийся человечек с бегающими глазками.

Догадаться, что он продает наркотики, можно было, даже не собирая о нем информацию. Он выглядел соответствующе, вел себя, как и стоило ожидать… Да он и не отпирался особо.

– Повеселиться хочешь? – Он говорил с Максимом, но смотрел только по сторонам.

Похоже, он привык ожидать подвоха. Не потому, что его ловили, а потому, что нервная система молодого человека была расшатана настолько, что он уже не мог расслабиться. Версия о том, что клубные наркотики – штука легкая и большого вреда не несут, предназначена для малолеток. В реальности же они если и не превратят в безмозглого наркомана, то точно сделают из нормального человека такие вот издерганные руины.

– Мне и так весело, – спокойно ответил Максим. – Я о Натали поговорить хочу.

Гришка подпрыгнул так, словно через его стул пропустили заряд электричества.

– О какой еще Натали? Не знаю никакой Натали!

– Дураком не прикидывайся.

– С чего я должен что-то говорить? Может, ты из полиции!

Да уж, полицейский под прикрытием так и признается… «Да, дружок, ты меня поймал! Этот раунд за тобой, старый пройдоха!» Но ожидать от Гришки нормального поведения давно уже не стоило.

– Я не из полиции.

– Откуда мне знать?

– Потому что я не спрашивал бы тебя так прямо, – пожал плечами Максим. – Угомонись уже. Я просто хочу знать, что за пари она с тобой заключила.

Ясно, что просто так говорить Гришка не будет. Поэтому Максим показательно отсчитал перед ним сумму, рассчитанную на двойную дозу, и протянул собеседнику. Тот поспешил убрать деньги, похоже, светить ими в клубе было не слишком безопасно.

– Она умерла, – заявил Гришка. – Ты ведь знаешь?

– Знаю. И, думаю, это облегчит нашу беседу. Тебе теперь не придется думать о том, что она тебе сделает за ее выданную тайну. Ее больше нет, остерегаться некого. Говорить будешь или нет?

– Ты точно не из полиции? – Судя по взгляду, Гришка был убежден, что повторно заданный вопрос гарантирует ему честный ответ. Мол, дважды-то соврать никто не посмеет!

– Честное пионерское, – фыркнул Максим. – Давай уже, говори, кто из вас двоих додумался до этого извращения с сотней!

– Я додумался. А что? Это был как раз выход!

– Выход из чего? Морали цивилизованного общества?

– Не умничай, – огрызнулся Гришка. – Правильный какой! Я предложил ей это, потому что ей было нужно! Натаха всегда искала острых ощущений, а то, что у нее было, ей уже начало надоедать!

Максим невольно обвел взглядом их окружение. Очередной ночной клуб, где владельцы даже замахнулись на какую-то общую тему, нарисовав на стенах автомобили и подставив под столики покрышки. Но в глобальном смысле – одно и то же. Публика одинаковая, рев музыки, атмосфера, в которой у кого-то час за минуту идет, а у кого-то – за два часа, в зависимости от наличия химических веществ в организме.