Фривольная поэзия
Дефорж де Парни
Ложный страх
Помнишь ли, мой друг бесценный! Как с амурами тишком, Мраком ночи окруженный, Я к тебе прокрался в дом? Помнишь ли, о друг мой нежный! Как дрожащая рука От победы неизбежной Защищалась – но слегка? Слышен шум! – ты испугалась! Свет блеснул и вмиг погас; Ты к груди моей прижалась, Чуть дыша… блаженный час! Ты пугалась – я смеялся. «Нам ли ведать, Хлоя, страх! Гименей за все ручался, И амуры на часах. Всё в безмолвии глубоком, Всё почило сладким сном! Дремлет Аргус томным оком Под Морфеевым крылом!» Рано утренние розы Запылали в небесах… Но любви бесценны слезы, Но улыбка на устах, Томно персей волнованье Под прозрачным полотном — Молча новое свиданье Обещали вечерком. Если б Зевсова десница Мне вручила ночь и день, — Поздно б юная денница Прогоняла черну тень! Поздно б солнце выходило На восточное крыльцо: Чуть блеснуло б и сокрыло За лес рдяное лицо; Долго б тени пролежали Влажной ночи на полях; Долго б смертные вкушали Сладострастие в мечтах. Дружбе дам я час единый, Вакху час и сну другой, Остальною ж половиной Поделюсь, мой друг, с тобой! Перевод с французского
К. Батюшкова
«Она придет! к ее устам…»
Она придет! к ее устам Прижмусь устами я моими; Приют укромный будет нам Под сими вязами густыми! Волненьем страстным я томим; Но близ любезной укротим Желаний пылких нетерпенье: Мы ими счастию вредим И сокращаем наслажденье. Перевод с французского
Е. Баратынского
Леда
В стране роскошной, благодатной, Где Евротейский древний ток [1] Среди долины ароматной Катится светел и широк, Вдоль брега Леда молодая, Еще не мысля, но мечтая, Стопами тихими брела. Уж близок полдень; небо знойно; Кругом все пусто, все спокойно; Река прохладна и светла; Брега стрегут кусты густые… Покровы пали на цветы, И Леды прелести нагие Прозрачной влагой приняты. Легко возлегшая на волны, Легко скользит по ним она; Роскошно пенясь, перси полны Лобзает жадная волна. Но зашумел тростник прибрежный, И лебедь стройный, белоснежный Из-за него явился ей. Сначала он, чуть зримый оком, Блуждает в оплыве широком Кругом возлюбленной своей; В пучине часто исчезает, Но, сокрываяся от глаз, Из вод глубоких выплывает Все ближе к милой каждый раз. И вот плывет он рядом с нею. Ей смелость лебедя мила, Рукою нежною своею Его осанистую шею Младая дева обняла; Он жмется к деве, он украдкой Ей перси нежные клюет; Он в песне радостной и сладкой Как бы красы ее поет, Как бы поет живую негу! Меж тем влечет ее ко брегу. Выходит на берег она; Устав, в тени густого древа, На мураву ложится дева, На длань главою склонена. Меж тем не дремлет лебедь страстный: Он на коленях у прекрасной Нашел убежище свое; Он сладкозвучно воздыхает, Он влажным клевом вопрошает Уста невинные ее… В изнемогающую деву Огонь желания проник: Уста раскрылись; томно клеву Уже ответствует язык; Уж на глаза с живым томленьем Набросив пышные власы, Она нечаянным движеньем Раскрыла все свои красы… Приют свой прежний покидает Тогда нескромный лебедь мой; Он томно шею обвивает Вкруг шеи девы молодой; Его напрасно отклоняет Она дрожащею рукой: Он завладел — Затрепетал крылами он, — И вырывается у Леды И детства крик и неги стон. Перевод с французского
Е. Баратынского
Письмо к Лиде
Лишь благосклонный мрак раскинет Над нами тихий свой покров И время к полночи придвинет Стрелу медлительных часов, Когда не спит в тиши природы Одна счастливая любовь, — Тогда моей темницы вновь Покину я немые своды… Летучих остальных минут Мне слишком тягостна потеря — Но скоро Аргусы заснут, Замкам предательным поверя, И я в обители твоей… По скорой поступи моей, По сладострастному молчанью, По смелым, трепетным рукам, По воспаленному дыханью И жарким, ласковым устам Узнай любовника – настали Восторги, радости мои!.. О Лида, если б умирали С блаженства, неги и любви! Перевод с французского
А. Пушкина
«Поверь, я знаю уж, Дорида…»
Поверь, я знаю уж, Дорида, Про то, что скрыть желаешь ты… Твой тусклый взор и томность вида Отцветшей рано красоты Мне слишком много объяснили: Тебя, прелестная, пленили Любви неясные мечты. Они, везде тебя тревожа, В уединение манят И среди девственного ложа Отраду слабую дарят, Лишь жажду наслаждений множа. Как жертвуешь ты сим мечтам При свете дня или во мраке ночи, Почти закрывшиеся очи Склоняешь с робостью к дверям, И если юная подруга Иль кто другой к тебе войдет, В одно мгновенье от испуга Румянец нежный пропадет. Потупишь взор… несвязность речи И твой смущенный, робкий вид И неожиданность сей встречи Тебя кой в чем изобличит… Но ты краснеешь, друг бесценный, Меня давно ты поняла. Оставь же сей порок презренный, Доколь совсем не отцвела… Беги! беги сего порока, В мечтах себя не погуби, Не будь сама к себе жестока И хоть меня ты полюби. Перевод с французского
К. Рылеева
Шарль-Юбер Мильвуа
«На кровы ближнего селенья…»
На кровы ближнего селенья
Нисходит вечер, день погас.
Покинем рощу, где для нас
Часы летели как мгновенья!
Лель [2], улыбнись, когда из ней
Случится девице моей
Унесть во взорах пламень томный,
Мечту любви в душе своей
И в волосах листок нескромный.
Перевод с французского
Е. Баратынского
Пьер Жан Беранже
Начнем сызнова
Я счастлив, весел и пою; Но на пиру, в чаду похмелья, Я новых праздников веселья Душою планы создаю… Головку русую лаская, Вином бокалы мы нальем, Единодушно восклицая: «О други, сызнова начнем!» Люблю вино, люблю Лизетту, — И возле ложа создан мной Благословенному Моэту [3] Алтарь достойный, хоть простой. Лизетта любит сок отрадный И, мы чуть-чуть лишь отдохнем, «Что ж, – говорит, лобзая жадно, — Скорее сызнова начнем!» Пируйте ж, други: позабудем, Что скоро надо перестать, Что ничего не в силах будем Мы больше сызнова начать. Теперь же, с жизнию играя, Мы пьем и весело поем! Красоток наших обнимая, Мы скажем: «Сызнова начнем!» Перевод с французского
Aп. Григорьева
Теофиль Готье
К розовому платью
Люблю я розовое платье, Тебя раздевшее легко: И руки наги для объятья, И грудь поднялась высоко! Светла, как сердце розы чайной, Прозрачна, как крыло пчелы, Чуть розовеет ткань и тайно Тебе поет свои хвалы. От кожи на шелка слетели Ряды серебряных теней, И ткани отблески на теле Еще свежей и розовей. Откуда ты его достала Похожим на тебя одну, Смотри: оно в себе смешало И розовость, и белизну. То раковина ль Афродиты, Заря, что пламенней вина, Иль груди, что почти налиты, Ему снесли свои тона? Иль, может быть, те переливы Лишь розы твоего стыда? Нет, горделива и красива, Ты не смутишься никогда. Долой, докучная завеса! И пред Кановой смело ты Откроешь, словно та принцесса, Сокровищницу красоты. И эти складки – только губы Моих желаний грозовых, Хотящих нежно или грубо Покрыть тебя лобзаньем их. Перевод с французского
Н. Гумилева
Анри де Ренье
Упрек
Как! мною ты владел, – моим лицом смущенным, Клонившимся с мольбой, И телом всем моим, покорным, обнаженным, Дрожавшим пред тобой! Дыханье уст моих ты пил устами жадно; Ловил во мгле теней Мой заглушенный стон; касался беспощадной Рукой моих грудей. И сердца моего широкие биенья Подслушивать ты мог; И ропот робости; увы! – и наслажденья Непобедимый вздох. Да! ты владел моим бессилием покорным, И страхом и стыдом… Что говорю! моим бесстыдством! ипозорным Желаний торжеством… Я пред тобой была безвольной, обнаженной От бедер до лица, И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный Тянулся без конца! — И мог ты о другом беседовать с другими, Не о моих губах! Их речь выслушивать, смеяться вместе сними И думать о делах! И мог ты снова жить, как жил, меня незная! И, свой восторг тая, Не называть меня! молчать, не повторяя: Она моя! моя! Нет! если ты владел моей покорной страстью, И ты, с того же дня, Всем не кричал о том, в душе не веря счастью, Ты не любил меня! Перевод с французского
В. Брюсова
Александр Сумароков
«Милон на многи дни с женою разлучился…»
Милон на многи дни с женою разлучился,
Однако к ней еще проститься возвратился,
Она не чаяла по горести своей,
Что возвратится он опять так скоро к ней,
Хотя ей три часа казались за неделю,
И от тоски взяла другого на постелю.
Увидя гостя с ней, приезжий обомлел.
Жена вскричала: «Что ты, муж, оторопел?
Будь господин страстей и овладей собою;
Я телом только с ним, душа моя с тобою».
Иван Барков
Выбор
Муж спрашивал жены, какое делать дело. – Нам ужинать сперва иль еться начинать? Жена его на то: – Ты сам изволь избрать, Но суп еще кипит, жаркое не поспело. Мельник и девка
Случилось мельнику с дево́чкой повстречаться, Которая всегда любила посмеяться. Он о постройке с ней тут начал рассуждать, Местечко где б ему для мельницы сыскать. С усмешкою ему та девка отвечала: – Давно уж место я удобное сыскала: Там спереди течет по времени ручей, А сзади хоть и нет больших речных ключей, Да из ущелины пресильный ветер дует. Тут мельник с радости ту девочку целует: – Где ж место, укажи, чтобы и я знать мог. – Изволь, – сказала та, – вот у меня меж ног. Василий Капнист
Напрасные слезы
Когда на розу взглянешь, Себя к ней примени; Пчелу на ней застанешь, О мне воспомяни: Она не жалит розы, Лишь сладкий мед сосет: К чему ж твой стон и слезы? — И я б сосал лишь мед. Александр Измайлов
«Подлон начальнику дочь отдал в услуженье…»
Подлон начальнику дочь отдал в услуженье; Начальник бедную невинности лишил И орден батюшке за то дал в награжденье. Вот прямо орден-то он кровью заслужил! «Клариса, в чепчике степенном и в салопе…»
Клариса, в чепчике степенном и в салопе, Днем молится в церквах, бежит от мира прочь. А ночью?.. О! она, подобно Пенелопе, Что днем ни сделает, то перепортит в ночь. «Смеются Простину…»
Смеются Простину, Что часто говорить с людьми он не умеет И половиною зовет свою жену. Ну что же? Пополам он ею и владеет. Денис Давыдов
Богомолка
Кто знает нашу богомолку, Тот с ней узнал наедине, Что взор плутовки втихомолку Поет акафист [4]сатане. Как сладко с ней играть глазами, Ниц падая перед крестом, И окаянными словами Перерывать ее псалом! О, как люблю ее ворчанье: На языке ее всегда Отказ идет как обещанье: «Нет» на словах – на деле «да». И – грешница – всегда сначала Она заво́пит горячо: «О, варвар! изверг! я пропала!» А после: «Милый друг, еще…» Константин Батюшков
Вакханка
Все на праздник Эригоны Жрицы Вакховы текли: Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны. В чаще дикой и глухой Нимфа юная отстала: Я за ней – она бежала Легче серны молодой… Эвры волосы взвевали, Перевитые плющом, Нагло ризы поднимали И свивали их клубком. Стройный стан, кругом обвитый Хмеля желтого венцом, И пылающи ланиты Розы ярким багрецом, И уста, в которых тает Пурпуровый виноград, — Все в неистовой прельщает! В сердце льет огонь и яд. Я настиг – она упала! И тимпан над головой! Жрицы Вакховы промчались С громким воплем мимо нас, И по роще раздавались Эвоэ! и неги глас! 
Семен Раич
К Лиде
Лида, веселье очей распаленных, Зависть и чудо красот несравненных, Лида, ты лилий восточных белей, Розы румяней, ясмина нежней, — Млеть пред тобою – двух жизней мне мало… Дева восторгов, сними покрывало, Дай насмотреться на злато кудрей, Дай мне насытить несытость очей Шеи и плеч снеговой белизною; Дай надивиться бровей красотою, Дай полелеяться взорам моим Отцветом роз на ланитах живым. Нежася взором на взоре прелестном, Я утонул бы в восторге небесном, С длинных ресниц не спустил бы очей: Лида, сними покрывало скорей! Скромный хранитель красот, покрывало, Нехотя кудри оставя, упало, Млею, пылаю, дивлюсь красотам… Лида, скорее устами к устам! Жалок и миг, пролетевший напрасно; Дай поцелуй голубицы мне страстной… Сладок мне твой поцелуй огневой: Лида, он слился с моею душой. Полно же, полно, о дева любови! Дай усмириться волнению крови, — Твой поцелуй, как дыханье богов, В сердце вливает чистейшую кровь… Дымка слетела, и груди перловы Вскрылись, и вскрыли элизий мне новый. Сладко… дыхание нарда и роз В воздухе тонком от них разлилось. Тихий их трепет, роскошные волны Жизнью несметной небесною полны. Лида, о Лида, набрось поскорей Дымку на перлы живые грудей: В них неземное биенье, движенье, С них, утомленный, я пью истощенье. Лида, накинь покрывало на грудь, Дай мне от роскоши нег отдохнуть. Кондратий Рылеев
Заблуждение
Завеса наконец с очей моих упала, И я коварную Дориду разгадал! Ах! если б прежде я изменницу узнал, Тогда бы менее душа моя страдала, Тогда б я слез не проливал! Но мог ли я иметь сомненье! Ее пленительный и непорочный вид, Стыдливости с любовию боренье, И взгляды нежные, и жар ее ланит, И страстный поцелуй, и персей трепетанье, И пламень молодой крови, И робкое в часы отрад признанье — Все, все казалось в ней свидетельством любви И нежной страсти пылким чувством! Но было все коварств плодом И записных гетер искусством, Корысти низкия трудом! А я, безумец, в ослепленье Дориду хитрую в душе боготворил И, страсти пламенной в отрадном упоенье, Богов лишь равными себе в блаженстве мнил! Нечаянное счастие
(Подражание древним)
О радость, о восторг!.. Я Лилу молодую Вчера нечаянно узрел полунагую! Какое зрелище отрадное очам! Власы волнистые небрежно распущенны По алебастровым плечам, И перси девственны, и ноги обнаженны, И стройный, тонкий стан под дымкою одной, И полные огня пленительные очи, И все, и все – в часы глубокой ночи, При ясном свете ламп, в обители немой! Дыханье перевесть не смея в изумленье, На прелести ее в безмолвии взирал — И сердце юное пылало в восхищенье, В восторгах таял я, и млел, и трепетал, И взоры жадные сквозь дымку устремлял! Но что я чувствовал, когда младая Лила, Увидев в храмине меня между столпов, Вдруг в страхе вскрикнула и руки опустила — И с тайных прелестей последний пал покров.
