Планета Йоргов

И один из них сразу ответил:

— Мы тоже приветствуем вас, братья по разуму! Меня зовут Лал — я первый, кто был рожден на этой планете, — и он протянул вперед руку. Жест непонятный — но он улыбался, и Конбр предположил, что это еще один знак приветствия: протянул свою в ответ. А тот зачем-то схватил её и… Нет, только пожал — тоже не понятно, зачем. На всякий случай пришлось пожать и его.

А землянин, не отпуская его руку, произнес торжественно:

— Сегодня великий день, которого долго ждало человечество нашей планеты: состоялась, наконец, встреча двух цивилизаций. Верим, что мы будем дружить и обмениваться знаниями. Разреши, сеньор, вручить тебе изображение нашей планеты, — и он протянул Конбру шар с изображением каких-то контитентов. «Земли», догадался Конбр. «Ладно: пока всё идет спокойно».

Он успокаивался всё больше по мере разговора: не было ничего, хотя бы отдаленно вызывающего отторжение. Похоже, с ними удастся договориться: о желании обойтись без конфликтов первым сказал предводитель землян, Ларлд — если он правильно расслышал его ник. Да и много ли тут им самим надо: всего-то их сотня. Не считая, конечно примитивов: подопытных, главным образом. Ведь зачем здесь большее количество, когда современные кибер-роботы способны делать уже чуть ли не всё, а на долю людей осталась самая сложная, эвристическая, сторона интеллектуального труда.

Так что хватит места и тем и другим, если исходить из отсутствия стремления самим колонизовать эту планету. Из чего следует, что препятствовать прилетевшим землянам высадиться на ней, освоить её и заселить привезенными животными. Наверно, это окажется даже выгодно для самих гардрарцев.

Всё так, но торопиться не следует. Не вскроются ли какие-то еще — неизвестные или непонятные пока — обстоятельства, которые могут привести к нежелательным последствиям.

Необходимо, конечно, срочно поставить в известность Мудрейший Децемвират: тем более, что его полномочий явно недостаточно для самостоятельного решения подобного крайне сложного и ответственного вопроса. Послать сообщение с аппарата гиперструктуральной связи на сателлите за пределами планетной системы. Хоть и потребует огромного количества энергии, но дойдет почти мгновенно до аппарата такого же сателлита там, у своей планетной системы, и дальше обычным путем будет ретранслировано на Гардрар.

4

Грой, Второй Мудрейший, известил старших, пожизненных, членов Децемвирата, что необходимо безотлагательно провести экстренное совещание. Ввиду особой важности не по связи, а собравшись в кабинете Наимудрейшего Рорва. Тот, конечно, как обычно, будет дремать, но младшим пяти мудрецам надлежит всё же считать, что это он и никто другой проводит подобные совещания, после которых им докладывается «его» мнение. Это формальность — но иначе нельзя.

Наимудрейший задремал раньше, чем они расселись: каждый строго на свое место, обозначенное номером. Грой строгим взглядом оглядел остальных — не даром предпочитал собирать, а не совещаться по связи — и сообщил о крайне важной гиперграмме со Зрыыра: о прилете землян и просьбе мнения Мудрейшего Децемвирата в вопросе построения взаимоотношений с ними.

— Вы знаете, достопочтенные коллеги, что на Зрыыре они впервые появились раньше нас. Осуществили оксигенизацию её атмосферы, засадили лесами из своих деревьев — явно с целью последующего её заселения, после чего улетели на свою планету за теми, кто будет жить на Зрыыре уже постоянно. Так что их появление снова не является неожиданным.

Что уровень их знаний ниже нашего, хотя и не разительно — иначе они не смогли бы двигаться в гиперпространстве: это мы уже знали раньше. Так что возможно, если мы сочтем нужным, многоуважаемый Конбр сможет воспрепятствовать их высадке на Зрыыр: чтобы мы могли заселить её сами. На что имеем несомненное право: мы более высокая цивилизация, которой нечего будет взять у землян. Но имеет ли это практический смысл?

Прежде, чем перейти к обсуждению возникшей проблемы, предлагаю вам послушать сообщение многоуважаемого Конбра:

«Наши опасения в возможности возникновению конфликта, к которой мы подготовились надлежащим образом, показались необоснованными в процессе встречи с ними. Предводитель прилетевших на встречу с нами, Ларлд, достойно приветствовал нас знаками своего миролюбия. Чуть ли не сразу заявил о нежелании конфликта с нами. Никаких подозрений своим поведением и словами не вызывал: вопрос о проведении немедленной высадки прилетевших сюда пока не поднимал.

Одно обстоятельство дало мне основание понять, что помимо более низкого уровня научного и технологического развития, социальное также сильно отстает от нашего: оно подобно тому, что существовало у нас невероятно давно. Когда по его просьбе я сопровождал его в посещении пещеры, у которой предыдущие пришельцы с Земли оставили радиомаяк, он повел меня в дальний конец её, где находились залы со сталактитами, сталагмитами и колоннами: там много белых кристаллов гипса, похожих на цветы и ветки. Он отломал одну — я спросил, зачем. Он ответил: «Я обещал сыну подарить такую».

Что такое «сын» было непонятно: в наших словарях нет соответствующего слова. Но после того, как они улетели на большой корабль, уважаемый Лим оказал мне услугу своими знаниями древней истории, объяснив, что «сын» — это его непосредственный потомок.

Подобное существовало у нас невероятно давно: дети рождались в существовавших тогда социальных ячейках, семьях, составленных людхом[3] и людхой — от их физической связи. Не как сейчас — путем осеменения яйцеклетки спермой в пробирке с последующей имплантацией зиготы в матку специальной примитивы, когда осуществляется строго правильный подбор материала и сберегается время на вынашивание плода творчески работающей людхи».

— И далее еще ряд того, что для нашего обсуждения совершенно не существенно. Поэтому я сейчас выскажу свои соображения, а следом каждый из вас: а положенном порядке.

— Не считал раньше и не считаю теперь, что нам следует заселить планету Зрыыр: потому, что не вижу смысла. Связь через гиперпространство требует таких затрат энергии, что не может быть достаточно частой. Поэтому, что тогда? Невозможность нашего эффективного управления этой планетой: она неизбежно станет независимой от нашей и не исключено, что — без нашего мудрого руководства — и иной. По-моему, слишком вероятно, может получиться так, что вместо одной монолитной цивилизации получим две похожие только.

Это явно не устраивало никого из его коллег: в этом он не сомневался — даже Наимудрейший Рорв, всё-таки, слышавший что-то сквозь дрёму, пробурчал нечто неразборчивое.

— Возвращаюсь к землянам. Не вижу никакой опасности в том, что они, а не мы, заселят Зрыыр. Пусть, поселившись там, превратят её в подобие таких, как наш Гардрар и, наверно, их Земля — предельно удобной для заселения. В случае, не слишком вероятном, если, всё-таки, нам понадобится самим заселить её, мы получим Зрыыр в еще лучшем виде, чем сейчас, а им придется уйти. Наш уровень выше: мы в состоянии будем справиться с ними.

— Если к тому времени они с нашей же помощью не сравняются с нами, — желчно заметил следующий номер: возникла возможность. Гроя, как и все остальные, не любил. Но и побаивался: оттого вместе с остальными препятствовал попыткам его объявить Наимудрейшего недееспособным из-за неизлечимого заболевания мозга. А против трёх Пожизненных с номерами больше его Грой был бессилен.

— Поэтому нам придется предусмотреть что-то про запас, — отпарировал Грой. — Уж что-нибудь да придумаем. Ведь только им придется у нас заимствовать, а нам у них что? Абсолютно ничего: уверен!

Пока я сказал всё. Что скажете вы?

— Не смогут ли представлять земляне какую-нибудь биологическую ценность для нас? Имею в виду, как доноры для пересадок: может быть, это будет выгодней, чем выращивание стволовых клеток, — задал вопрос Третий.

— Очевидный абсурд: пройден ими и нами слишком разный путь развития. И нам пока конфликт с ними ни к чему, — обрезала его номер Четыре, увидев в вопросе Третьего возможность с ним сцепиться.

Только Пятый номер предпочел на этот раз вести себя тихо — не сказал ничего. И Грой предложил:

— Если нечего добавить, то давайте голосовать. Так: единогласно. О Наимудрейший, ты утверждаешь наше решение?

— А?

— Утверждаешь наше решение?

— Ну, да.

… Ответная гиперграмма, полученная Конбром, наделяла его полномочиями позволить землянам начать высадку на Зрыыр в любое удобное для них время. Допускалось оказывать им помощь, дабы завязать и отношения сотрудничества.

5

Неожиданная помощь, любезно предложенная главой гардрарцев, играла неоценимую роль в ускорении заселения. Их роботы, строившие такие же, как на Земле, уходящие к небу каркасы, облепленные жилыми блоками, справлялись, в отличие от земных, с молниеносной быстротой. Действуя поначалу по программам землян, самостоятельно быстро изменили технологию возведения жилья и многого другого. Тоже самое, и обрабатывая почву и сажая зерно, овощи, лиственные деревья и кусты: включая плодовые.

Но было и то, что земляне занимались исключительно сами: привезенными животными, птицами, рыбами и насекомыми. Которые для начала должны заселить Землю-2: остальные будут прибывать со следующими поселенцами.

А есть ли животные у гардрарцев, поинтересовался первым Марк. Оказалось, есть. Чудо генетики, непонятным образом соединявшее толстое туловище на четырех быстрых ногах с длинной шеей, кончающейся похожей на черепашью головой. Небольшое стадо их, включая взрослых и детенышей, помещалось на огороженной высоким металлическим забором территории одного из лесов, питаясь хвоей деревьев. Однако, домашними животными они, с земной точки зрения, отнюдь не были: потому и содержались за прочной оградой.

Конбр сказал, что они быстро наращивают вес, и, кроме того, их мясо достаточно вкусное. Потому только они были привезены сюда для обеспечения белком. Не желает ли достопочтенный Ларлд попробовать мясо таких животных? И он что-то крикнул: робот внутри ограды подогнал к ней одного крупного, похоже, самца и, убив его непонятным образом, перекинул через неё.

Когда они вернулись домой, их уже ждало приготовленное мясо. Однако, прежде, чем попробовать его, Лал отправил кусок в лабораторию на анализ: тот показал отсутствие веществ, вредных для организма землян, да еще и весьма малое содержание холестерина. Поэтому его спокойно попробовали.

Оказалось вкусным, но жутко твердым: подходящим только для гардрарцев, откусывающих пищу своими острыми скобами вместо зубов — пережевывающих её, наподобие птиц, камешками в мускулистых желудках.

Чувствовалось, всё-таки, что, оказывая землянам ощутимую помощь, гардрарцы смотрят на них сверху вниз. Но вскоре нашлись те, кто смог сколько-то поколебать их спесь.

На удивление всех, первым из таких оказался Марк. Общение с гардрарцами происходило через блоки-переводчики: ни земляне, ни гардрарцы не воспринимали произношение друг друга. И только уши юного Марка оказались способны сделать это: он единственный смог понимать гардрарскую речь с её подавляющим обилием согласных. Вскоре и разговаривать: сначала с Лимом, весьма заинтересовавшимся всем, что отличало взаимотношения землян от гардрарских. Потом и с Конбром: пораженный тем, что земной подросток сумел то, что не могли не только взрослые земляне, но даже гардрарцы, тот сразу проникся к нему уважением.

Затем Ли, принявший участие в спасательном полете на сателлит-обсерваторию гардрарцев: продемонстрировавший способность переносить неимоверные перегрузки. Сумел значительно раньше посланного туда гардрарца прибыть с грузом батарей и заделать метеоритную пробоину в корпусе. Гардрарец затем произвел коррекцию орбиты.

— Это у вас, землян, прирожденная выносливость, уважаемый Лирл? — поинтересовался он.

— Нет: это профессиональное — могут только космические спасатели, да и то не все. Достигается длительной тренировкой: по специальной систему и при наличии необходимых физических данных.

Это моя система: за неё мне присвоили степень доктора, ученого. К сожалению, очень немногим это доступно. Но кое-кого я смог научить.

— Ты сможешь и нас научить тоже?

Ли только покачал головой: гардрарцы, все как один, поражали какой-то хилостью. Показал свой бицепс и спросил:

— Почему у вас такие слабые мышцы?

— А зачем другие? Силой — любой — могут ведь обладать роботы. Главное — это мозг, а не мышцы. Ты не согласен?

— Да: главное, конечно, мозг. Но хорошие мышцы тоже не мешают. И вообще, физическое здоровье лишь способствует умственной деятельности. Поэтому мы столько занимаемся физическими упражнениями и спортом.

— Видел, да! Но нам это не нужно: растрачивается время, которое можно употребить для работы. Здоровье же можно поддерживать приемом необходимых средств.

— А если оно нужно при форсированном полете, когда надо торопиться, чтобы успеть спасти кого-то?

— Полетит ракета без людей — с суперроботом, который благодаря связи со Зрыыром будет передавать туда всё необходимое и выполнять команды оттуда, если сам не сможет сделать всё без них.

— Но ведь никакой робот не может всё, что человек. Как тогда?

— Редчайший случай: суперробот может буквально всё.

— Но в этом редчайшем случае погибнет человек: пожертвовать им?

— Может быть, и так. А у вас иначе?

— Конечно: человеческая жизнь — самая большая ценность.

Пришлось рассказать то, чем занимались космические спасатели. Когда где-то в Космосе происходило — кто-то погибал и успел подать сигнал «SOS!», они летели на помощь. Им всегда приходилось спешить, чтобы поспеть, и они летели, преодолевая огромные перегрузки, недоступные обычным космонавтам. И часто приходилось совершать такое, что казалось невозможным.

— И ты был таким?

— Был. Даже и спасателем № 1, а потом № 2.

— Кто-то обошел тебя?

— Мой ученик Ги.

— Досадно было?

— Почему, досадно? Я гордился им: ученик и должен — нет, обязан — превзойти своего учителя. И я к тому времени был уже не тот: после того, как, спасая людей, сильно покалечился.

— Из-за кого-то?! — по выражению лица гардрарца было ясно, что ему это не понятно.

6

В них, этих землянах, было, вообще, столько нелепого. Во многом просто как дети. Тратят зря столько времени на то, что никак не связано с работой. Что такое целый ряд их занятий?

Пиры, например — собрания, чтобы вместе есть, петь и двигаться под музыку, как они называют свои наборы модулируемых звуков. Зачем? Есть необходимо, когда голоден, а не для общения, для которого тоже незачем собираться — использование связи ничем не хуже. А пение и движения под музыку, танцы, не что иное, как игры детей достаточно раннего возраста.

И театр — откровенно непонятное, совсем: кого могут интересовать чужие истории, составляющие весь смысл представляемого — также нередко с этими самыми музыкой, пением и танцами. Несмотря на все попытки понять необходимость того, что там показывали, даже высиживая с огромным трудом спектакль с начала до конца, оставалось только впечатление полнейшей бессмысленности растраченного времени.

А еще стадион с его физическими состязаниями: еще одна бессмыслица. Состязаться надо в другом — в научных успехах. Только! Современному человеку ни к чему надутые мускулы: он не животное и не робот.

Эти полудети считают, что таким образом они отдыхают. Глупо: отдых состоит в смене занятий — переключении на ознакомление результатов других, работающих в близких областях. Полный — в глубоком крепком сне. А не в подобном неоправданном баловстве.

Об их атавистическом способе собственного воспроизводства уже было доложено Мудрейшему Децемвирату. Но даже те, кто не образует постоянные пары, именуемые семьями, не пользуются для удовлетворения своего либидо[4] специально обученными привлекательными внешне примитивами обоих полов. А оно у землян явно ничем искусственно не подавляется, как почти у всех мудрых.

Поэтому их сексуальная жизнь куда более активна. И наверно, танцы на их пирах не совсем бессмысленны: возбуждают взаимное желание. Когда сплетают пальцы во время их, как объяснили, безмолвно договариваются о предстоящей близости. Как те примитивы, что предназначены для секса, заботятся о привлекательности своей внешности, не стесняясь обнажаться.

В таком поведении видится что-то животное: что недопустимо у гардрарцев. Тела должны быть полностью закрыты плотной одеждой, неразличимо скрывающей, кто под ней — людх или людха. Соитие между мудрыми не бывает, и потому никого не интересует, насколько привлекательна их внешность для половых партнеров, примитив и примитивов. И людха, мудрая, не имеет выпирающую грудь, как у примитив и земных женщин: с незапамятных времен не кормя ею детей, она стала тем достойней, чем меньше — оптимально почти совсем плоской.

Всё это, конечно, представляет преимущественно интерес для достаточно странного Лима. Почти единственный знаток истории далекой древности, он сходство с существовавшим на Гардраре тогда и поведением землян обнаружил слишком быстро. Наверно, собирает материал для своей очередной книги. И потому много больше других гардрарцев — может быть, даже чем следует — общается с землянами.

Гуманитарий — историк и философ, Лим был обречен на длительное одиночество в мире сплошных естественников и математиков. С трудом находились те, кто был способен понять, что было вне сферы их наук. То, что обнаружил он, сравнивая различные исторические эпохи на Гардраре: начало замедления научного прогресса.

Причину этого Лим видел в очевидном регрессе взаимоотношений тех, кто после всех отбраковок составлял незначительный численно верхний слой людхов, мудрых, ученых-гениев, возглавлявших огромное количество сверхсовершенных роботов и примитивов. Да, ученые действительно обладали гениальными способностями, но главной целью их стали не общие, а лишь собственные научные достижения.

Ушло в прошлое время, когда всех радовали не только свои успехи. Зависть к тому, кто добился больших их в своих исследованиях, возобладала настолько, что попытки плагиата перестали быть редкостью. Потому что только они, собственные успехи, давали то, что ценилось больше всего: славу — и с ней престиж и преимущество в использовании сверхкомпьютеров и технических средств. А прежде всего, чувствовать своё превосходство над другими.

В этих условиях былую демократию сменило управление Мудрейших, образовавших Децемвират. Даже самые глобальные решения уже принимались без привлечения общего обсуждения и голосования. Затем половина Мудрейших стала пожизненными — бессменными. Вторая половина их зато осуществляла управление важнейшим делом — воспроизводством людхов.

Но ведь так было не всегда. Это Лиму было известно даже по тому немногому, что знал еще в самом начале того, как занялся историей: социальной в том числе. И он полез глубже, изучая документы древности, сохранившиеся в Центральном архиве.

Открытое потрясло его: людхи предыдущих времен были явно счастливей его современников. Они не отказывались ради научной работы от того, что приносило им радость, в том числе и физическую. Стал и сам одним из немногих, кто отказался от применения средств, ослабляющих либидо.

То, что он написал тогда, вызвало, однако, неудовольствие не только многих, категорически не согласных с ним, но и самого Мудрейшего Децемвирата. И он предпочел принять их рекомендацию отправиться ближайшим рейсом гиперэкспресса на Зрыыр. Чтобы вдали от них спокойно заняться подробным изучением древних документов, пользуясь находившейся там полной копией Центрального архива.

В немалой степени этому поспособствовал интерес к тому, что относилось к прилетавшим на эту планету до гардрарцев: сделавших её пригодной для жизни и улетевших за теми, кто заселит её. Об этом говорилось в записях, оставленных ими. Еще было оставлено Послание Земного Человечества. Но в расшифровках оставалось немало непонятного. Ему меньше, чем другим: благодаря его знаниям древней истории Гардрара — он один находил достаточно сходного у обеих цивилизаций. Надеялся еще больше выяснить уже на самом Зрыыре, где находилось всё, что оставили улетевшие земляне.

Они вернулись гораздо раньше, чем он ожидал.

Представление, создавшееся у него о них по их записям — как о тех, кто сохранил то ценное в своей жизни, что когда-то имели и гардрарцы — родило мечту о встрече с ними когда-нибудь. То, что узнал и понял, не вызывало у него опасений: такие не способны ни на что плохое.

Он уговорил достопочтенного Конбра, вместе со своим заместителем, многоуважаемым Погром, позволить ему вместе с ними встречать землян. Непреодолимый порыв заставил вопреки тому, что первым их должен был приветствовать сам Конбр, опередить его. Он сразу узнал шедшего первым навстречу землянина: сколько-то изменившегося Лала, чье изображение вместе с изображением его родителей и сестры когда-то было оставлено ими на Второй Земле, как назвали Зрыыр они. Оба шли навстречу и улыбались друг другу. Конбр помешал ему первым назвать себя, но всё равно: первым с землянами в Контакт вступил он.

Да, он общался с землянами куда больше, чем остальные гардрарцы. Потому что всё, что тем виделось в землянах детски нелепым, оказалось существовавшим на Гардраре давным-давно: делало счастливей, чем сейчас — с радостями лишь научных успехов. И поэтому общаться по-настоящему можно было именно с ними — не с гардрарцами, хотя сам был им: те утеряли потребность настоящего, непосредственного общения.

Он удивлялся себе: почему ему, одному только, было так хорошо с принадлежавшими иной цивилизации — и даже, казалось, совершенно иного времени? Откуда в нем это? Непонятно! Как какое-то чудо: совершенно необъяснимое!

Как прекрасно чувствует он себя на их пирах — больших собраниях не столько насладиться вкуснейшей едой, сколько чтобы радостно пообщаться. А как хорошо двигаться тоже в общем танце! И петь — но с его пластинами вместо зубов это получается хуже.

Потрясающи их театральные представления: ему, историку и философу, они дают не меньше в плане познавания человечества Земли, чем то, что рассказывают, с кем он ближе всего общается: первый уроженец Зрыыра Ларлд, Лирл, Александр, способнейший юный Маркд, с которым свободно общаешься без блока-переводчика. Глядя на сцену, поневоле проникаешься чувствами действующих лиц; потрясает игра актеров — особенно невероятно красивой Лейрлинд, матери Маркда. Она, как говорили многие, была на Земле самой великой актрисой.

Гораздо трудней было воспринять музыку, казавшуюся поначалу непонятным набором модулируемых звуков. Но однажды ночью он проснулся и услышал звучавшую в голове мелодию, исполнявшуюся Маркдом на деревянной коробочке с натянутыми струнами, скрипке: с тех пор уже смог глубоко почувствовать музыку не только землян, но и бывшую до того не менее непонятной древнюю гардрарскую.

Потом пришло понимание красоты картин, написанных красками вручную: как земных, так и древних своих. Отсюда — к пониманию стремления землян украшать свое жилище, делать красивыми одежду и даже технику. Красоты цветов и растений, пейзажей планеты, восходов и закатов светила, лунных ночей. Неоднократно сопровождал Маркда в глубину пещеры, чтобы любоваться гипсовыми чудесами.

Позже всего понял смысл спортивных соревнований; оценил наслаждение остротой захватывающих моментов состязаний: красоту силы, ловкости и быстроты. Последнее, однако, не было доступно ему — хилому, как все гардрарцы: считающие мускульную силу ненужной.