«ДРАМА В ШЕСТИ ЧАСТЯХ И 58 СЦЕНАХ»
ПО ОДНОИМЕННОМУ, ТРЕТЬЕМУ РОМАНУ ЦИКЛА.
90 минут, премьера в Париже 28 ноября 1913 года.
В РОЛЯХ: Рене Наварр, Эдмон Бреон, Жорж Мельшиор, Андре Луге (Жак Доллон), Луи Морат (Норбер Томери), Рене Карл, Джейн Фабер, Фабьен Фарреж (Элизабет Доллон).
«ДРАМА В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ И 40 СЦЕНАХ»
ПО ШЕСТОМУ РОМАНУ ЦИКЛА — «ПОЛИЦЕЙСКИЙ-БАНДИТ».
59 минут, премьера в Париже 13 марта 1914 года.
В РОЛЯХ: Рене Наварр, Эдмон Бреон, Жорж Мельшиор, Лоран Морлас (апаш Пауле), Рене Карл.
ЧАСТЬ 1. ФАНТОМАС И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ. После не удачных попыток схватить Фантомаса парижские газеты пишут: «Если полицейский не в силах поймать преступника, значит, Жюв и есть Фантомас!» Под давлением общественности прокурор отдает приказ об аресте инспектора Жюва.
ЧАСТЬ 2. КРОВОТОЧАЩАЯ СТЕНА. Добропорядочный владелец доходного дома папаша Мош оказывается преступником. Когда одного из его жильцов убивает апаш Пауле, Мош отнимает у бандита награбленное и заключает с ним сделку. Мош принимает квартирантку, которая просит перепланировать комнату в доходном доме на улице Эванджели. В Париж на розыски Фантомаса прибывает американский сыщик Том Боб. Уязвленный комиссар парижской полиции приказывает своим детективам удвоить усилия. Под видом рабочего Боб является в дом на улице Эванджели, где идет ремонт. Ударом кирки он разбивает кладку — и из стены сочится кровь. В стену замурован недавно пропавший юноша, следы которого полиция бессильна отыскать…
ЧАСТЬ 3. ФАНТОМАС ПРОТИВ ФАНТОМАСА. Чтобы порвать с прошлым, бывшая любовница Фантомаса леди Бэлтхем выходит замуж и становится великой княгиней Александрой. В явившемся к ней на прием сыщике Бобе она узнает Фантомаса. Княгиня просит Фантомаса уйти, но тот молит о последней услуге. Под его диктовку леди Бэлтхем пишет объявление о сборе средств в награду тому, кто поймает знаменитого преступника. Чтобы ускорить подписку, княгиня устраивает бал-маскарад. Бесстрашный Фандор решает явиться на бал в костюме Фантомаса, рассчитывая спровоцировать злодея на ответные действия. Так же поступают и полицейские. На бал приходит и сам Фантомас, который приглашает великую княгиню на танец… Между двумя Фантомасами вспыхивает ссора, третий следует за ними в сад. После короткой схватки один Фантомас убит, второй бежит, третий (это Фандор) срывает маску с покойного, который оказывается агентом полиции. Настоящий Фантомас ранен. Не узнавая в нем преступника, лакей перевязывает рану, и злодей исчезает. Полиция начинает расследование. В тюремной камере, с трудом разбудив заключенного, осматривают Жюва — и на его руке обнаруживают рану! Однако Жюву удается убедить коллег, что его усыпили и спящему нанесли ранение. Вызывают всех тюремщиков, среди которых негодяй Нибе (см. «Фантомас»); в его карманах обнаруживают склянку со снотворным и нож.
ЧАСТЬ 4. СВЕСТИ СЧЕТЫ. В погоне за Фантомасом Фандор отыскивает шайку апашей, которые требуют у папаши Моша раздела награбленного. Мош демонстрирует бандитам письмо Фантомаса, который, якобы находясь в тюрьме, обещает рассчитаться с ними после своего освобождения. Фандор следит за Мошем: тот, успокоив апашей, извлекает из тайника сундучок с деньгами и прячет его в подвале заброшенного деревенского дома. Фандор пробирается в подвал.
Инспектора Жюва восстанавливают в должности, однако полиция решает сохранить в тайне известие о его освобождении, чтобы запутать Фантомаса. В здание Управления полиции, где идет ремонт, под видом маляров врываются апаши и похищают Жюва. Принимая инспектора за Фантомаса, апаши уверены, что его освобождение поможет им быстрее получить деньги. Бандиты доставляют Жюва в деревенский дом: «Если ты Фантомас, то гони деньги! А если ты Жюв, то прощайся с жизнью!» Укрывшийся в пустой бочке Фандор подсказывает инспектору, где спрятаны деньги.
Фантомас под видом сыщика Тома Боба является в полицию и обещает раскрыть местонахождение банды и ее главаря. Он приводит полицейских к заброшенному дому; апаши арестованы, Том Боб исчезает. Жюв разгадывает тайну: папаша Мош, американский сыщик и Фантомас — одно и то же лицо; Фантомас решил сдать полиции сообщников, чтобы завладеть добычей. Преступник бежит от погони; он укрывается в особняке леди Бэлтхем и безжалостно грабит ее; но от ареста ему уйти не удается. Жюв и Фандор под руки ведут своего врага полем. Вдруг они оба проваливаются в замаскированные ямы, а Фантомас вновь оказывается на свободе…
«ДРАМА В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ С ПРОЛОГОМ»
ПО ДВЕНАДЦАТОМУ РОМАНУ ЦИКЛА — «СУДЬЯ-ГРАБИТЕЛЬ».
70 минут, премьера в Париже 8 мая 1914 года.
В РОЛЯХ: Рене Наварр, Эдмон Бреон, Жорж Мельшиор, Меснери (маркиз де Тергалль), Лоран Морлас, Мартиаль (Рибонар), Жермен Пелисс (маркиза Антуанетта де Тергалль), Сюзанн ле Бре (горничная Роза).
ПРОЛОГ. Маркиз и маркиза де Тергалль живут в замке Лож неподалеку от Сен-Кале. Чтобы привести в порядок финансовые дела, они решают продать драгоценности маркизы. Маркиз, посовещавшись с женой, назначает одному из ювелиров встречу в гостинице
ЧАСТЬ 1. УЗНИК ЛУВЭНА. Фандор знакомит инспектора Жюва со своей статьей в газете
ЧАСТЬ 2. МЕСЬЕ ШАРЛЬ ПРАДЬЕ, СУДЬЯ. Фантомас возвращается во Францию. В поезде он убивает случайного попутчика, который оказывается Шарлем Прадье, получившим должность судебного следователя в Сен-Кале вместо отправленного на пенсию Мореля. Фантомас принимает облик Прадье. Мнимый судья знакомится с Морелем и местным прокурором Бернарди. Фантомасу поручают расследование дела маркиза де Тергалля.
ЧАСТЬ 3. СУДЬЯ-ГРАБИТЕЛЬ. Фантомас отыскивает Рибонара и Пауле. Маркиз де Тергалль приглашает судью Прадье в свой замок. Судья перехватывает письмо маркизы, адресованное ее молодому любовнику. Гости едут охотиться. Маркиз, которого мучает мигрень, остается дома и ложится в постель. Фантомас гасит в спальне газовый камин, а затем включает в подвале замка газ, чтобы отравить хозяина. К моменту возвращения охотников де Тергалль уже мертв. Фантомас-Прадье демонстрирует маркизе письмо и обвиняет ее в убийстве мужа. За молчание негодяй требует у несчастной женщины полмиллиона франков.
Рибонар сообщает Фантомасу, что украшения маркизы спрятаны в колоколе церкви в местечке Булуар. Рибонар достает ящичек с драгоценностями, Фантомас убирает лестницу — и несчастный грабитель остается на языке колокола. Однако ящик для украшений пуст… Горожане собираются на панихиду по маркизу де Тергаллю, и когда начинает звонить колокол, на них сыплются бриллианты и льется кровь: на языке колокола вниз головой подвешен несчастный Рибонар, который перед смертью произносит только одно слово: «Фантомас!»
ЧАСТЬ 4. ВЫДАН ИЗ ЛУВЭНА. В Сен-Кале приезжает Жером Фандор и останавливается в гостинице
В 1995 году во Франции торжественно отметили столетие старейшей национальной киностудии, в частности отчеканили памятную монету номиналом юо франков с профилем Леона Гомона. В 1998 году все пять фильмов Луи Фейяда о Фантомасе восстановили. В 2000 году кинокомпания
3
ЖЮВ ПРОТИВ ФАНТОМАСА
В детективе предполагается, что до того, как совершено преступление, до появления первого трупа, в мире существует некая гармония. Потом она нарушается, и сыщик не только находит убийцу, но и восстанавливает миропорядок.
Со страниц романов Пьера Сувестра и Марселя Аллена на читателя обрушивается поток зловещих историй. В центре этого преступного водоворота находится Фантомас — властелин уголовного сообщества, неуловимый Повелитель Ужаса, всемогущий Гений и Палач, настоящий злой волшебник. Критик Франсис Лакассен так писал о феномене Фантомаса, следуя фабуле романов S&A, но метафорически преувеличивая и без того порой сверхъестественные качества их главного героя: «Фантомас повелевает — и на стенах дома почтенных обывателей выступают пятна крови… По воле Фантомаса через весь Париж медленно проезжает фиакр с сидящим на козлах трупом. По его зову мертвецы на кладбище Клиши отодвигают надгробные плиты и выходят из могил… Он крадет золото из собора Дома инвалидов, опустошает сейфы банков, грабит казино в Монте-Карло. Он проливает дождь из крови и бриллиантов на идущих к обедне прихожан. Он подменяет духи серной кислотой и засовывает бритвенные лезвия во все ботинки в обувном магазине, он не лишен того, что принято называть ‘юмором, от которого кровь стынет в жилах’. Он погружает спящего полицейского в стеклянный аквариум и вывешивает его на фасаде кабаре. Сувестра и Аллена уже нет, а их Фантомас вечен. Он вошел в Пантеон, где собраны имена и реальных, и вымышленных героев, таких как Синяя Борода, Зорро и Франкенштейн».
Фантомас не просто зловеще обаятельный отрицательный герой, он целая философская концепция, вселенский человек в черном. Этот образ универсален: его пустоту может заполнить любой характер и любой персонаж. Однако даже у призраков есть прошлое, и хотя авторские сведения о Фантомасе отрывочны и порой противоречивы, сорок с лишним томов повествования не могут не дать кое-какого материала для наброска биографии. Главный герой романов Сувестра и Аллена, вероятнее всего, англичанин, но в некоторых книгах есть намеки на французское происхождение его родителей. Скорее в шутку, чем всерьез, французский культуролог и издатель Жан-Марк Лофисье предположил, что Фантомас может быть сыном другого прославленного литературного преступника и авантюриста, Рокамболя (героя романов Пьера Алексиса Понсона дю Террайля), и его любовницы Элен Пальмюр. Годом рождения Фантомаса установлен 1867-й. В начале девяностых годов XIX века молодой злодей появился в вымышленном германском королевстве Гессе-Веймар под именем эрцгерцога Жана Норта, где и начал творить свои ужасные преступления, за что впервые попал в тюрьму. В Гессе-Веймаре у него родился сын, известный как князь Владимир. Матерью Владимира стала благородная дама, имя которой авторы романов уточнить не позаботились. Владимир вырос в подлеца и жиголо, вслед за папашей вступил на скользкий путь преступлений, принял деятельное участие в нескольких романах Сувестра и Аллена и в конце концов был застрелен инспектором Жювом. Через три года после рождения сына не обремененный его воспитанием Фантомас — уже в Индии. Здесь у другой возлюбленной Фантомаса, голландской принцессы, появляется на свет малютка Элен. Впрочем, отцом ребенка, сообщают авторы, может быть и сообщник Фантомаса, молодой индийский раджа. Из Индии Фантомас перебрался за океан, в Соединенные Штаты и Мексику, где не только совершал разного рода кровавые злодеяния, но также довел до разорения своего делового партнера Этьена Ромбера.
Фантомас под именем Гурн в 1902 году воевал в британской армии в Западном Трансваале в звании сержанта артиллерии в подразделении под командованием лорда Робертса. Затем Гурн стал ординарцем лорда Эдварда Бэлтхема — и влюбился в его жену Мод, которая во время возвращения в Англию на океанском лайнере ответила дерзкому молодому человеку взаимностью. В свободное от служебных обязанностей время сержант Гурн верховодил шайкой южноафриканских негодяев. В Южной Африке под именем Тедди выросла его дочь Элен. Только к этой свободолюбивой красавице безжалостный преступник испытывает искренние теплые чувства. Однако его отцовство — смесь эгоистической любви, диктаторских замашек и сентиментальных восклицаний. Восхищение дочери Фантомас почему-то пытается заслужить, периодически умерщвляя на глазах Элен ее поклонников. Папаша ненавидит саму мысль о том, что его дочка может кого-то, кроме него, полюбить, поэтому норовит похитить Элен, вырвать у нее клятву верности, хотя в кровосмесительные любовники не набивается.
И вот Гений Преступлений появляется во Франции. Книжному Фантомасу всегда около сорока лет, кстати, не меняется с течением времени и возраст его главных противников. Фандор в первом романе достигает совершеннолетия, потом Сувестр и Аллен заставляют его быстро возмужать, и он «замирает» в счастливом возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Жюву хорошо за сорок. Сюжеты написанных с месячным интервалом романов Сувестра и Аллена иногда разделяет трех- или пятилетний срок, но о строгих временных соответствиях авторы не слишком заботятся. Тридцатилетняя в первом романе княгиня Данидофф (кстати, не русская по крови, а жена русского князя) и к двадцатой книжке (минуло десять лет) остается тридцатилетней, но уже русской красавицей, «которая начала светскую жизнь необычайно юной». Впрочем, этот противоречивый опыт «не разрушил в душе княгини наивности девушки степей».
Главные черты характера Фантомаса — беспримерная жестокость, изобретательность в достижении преступных целей, холодный рассудок, граничащее с безрассудством, но никогда сию границу не переступающее бесстрашие. Фантомас и есть зло, он сам есть преступление в облике и подобии человеческом. Сувестр и Аллен делают своего героя честолюбивым, жадным, неверным по отношению к сообщникам. Изобретательное, с выдумкой злодеяние; необычное, с оттенком черной иронии убийство — ради красивой уголовной комбинации Фантомас готов пожертвовать и лучшим другом, и пылкой любовницей. Но при этом он обладает притяжением магнита: женщины так и липнут к нему, простаки открывают ему свои тайны, бандиты относятся к нему с благоговейным ужасом.
С дьявольскими чертами в образе Фантомаса сочетаются великолепное воспитание, безупречные манеры аристократа, привлекательность в глазах женщин, чаще благородного происхождения, изрядная физическая сила. Некоторые лишенные логики странности поведения героя, вызванные несовершенством сюжета и торопливостью письма, авторы романов объясняют сверхъестественностью личности Фантомаса. К примеру: «Незаурядная натура того, кого весь мир именовал Гением Зла, была устроена так, что он мог резко переходить из состояния крайнего возбуждения к полному владению своими нервами и чувствами». В то же время этот Гений Зла склонен к мелодраматическим истерикам, которые он закатывает своей дочке Элен.
Фантомас знаком с законами многих наук, для совершения злодеяний он прибегает к секретам химии, физики, электротехники, к инженерному мастерству. Чего стоит, например, финал третьего романа, «Мертвец-убийца»: Фантомас ускользает от неминуемого ареста, включив мощные электромагниты, сковавшие преследователей, поскольку их ботинки с металлическими гвоздями намертво «приросли» к полу! Неслучайно в романах Сувестра и Аллена собраны многие технические новинки хх века: Эйфелева башня, метро, самолет, подводная лодка, а в последних книгах даже космический корабль. Судя по всему, Фантомас получил и прекрасное гуманитарное образование, он говорит на многих языках, а опыт путешественника и знание иноземных обычаев позволяют ему принимать облик французского предпринимателя Этьена Ромбера, американского детектива Тома Боба, русского морского офицера Ивана Ивановича, немецкого дипломата барона де Наарбовека, даже императора Николая II.
При этом сколько-нибудь детального портрета своего человека-невидимки Сувестр и Аллен не составляют. Внешность незнакомца в черной полумаске приходится додумывать, но на это, очевидно, и рассчитывают авторы. Понятно, что у Фантомаса благородная осанка, ироничная усмешка, нервные пальцы, горящие неистовством глаза. «Это был изящно одетый человек в смокинге и с цветком в бутоньерке. Он предстал таким, каким был… великолепным в своей дерзости и невозмутимости. У него было тщательно выбритое лицо, энергичный подбородок и незабываемый взгляд». Выразительность взгляда подчеркивает и режиссер Фейяд — в кино-то Фантомаса узнаешь сразу под какой бы личиной он ни скрывался: ах, эти глаза! В «боевом» облачении Фантомас вызывает страх даже у сообщников: «Внешность этого человека оказалась настолько фантастической, что у несчастного Жюля задрожали колени. Фантомас был одет во что-то вроде черного трико, плотно облегающее его тело и похожее на одежду домушников, мрачное одеяние, позволяющее тем, кто его носит, смешиваться с ночной темнотой. Лицо скрывал капюшон с прорезями, через которые дьявольским пламенем светились глаза…» Ну а в домах аристократов и на светских приемах Фантомас наряжен «с небрежной изысканностью, выдающей тонкий вкус».
В своих выдуманных романах Сувестр и Аллен держались действительности как только могли. Моделью для журналиста Жерома Фандора им кое в чем послужил Марсель Аллен, внешне походивший на своего героя: романный репортер вечерней парижской газеты
От романа к роману между Жювом и Фандором крепнут трогательные отношения: инспектор окружает молодого товарища опекой старшего брата. Иногда Жюв позволяет себе ласково называть Фандора «малышом», в чем сегодняшнему искушенному читателю не следует искать рискованного контекста: так далеко смелость авторов популярной беллетристики столетие назад не распространялась. Когда в финале второго романа Жюв якобы гибнет от взрыва, устроенного Фантомасом в доме леди Бэлтхем, Фандор убивается по инспектору, как по родному. Когда в двадцать втором романе Фандор надолго пропадает неизвестно куда, Жюв вспоминает о нем чуть ли не на каждой странице. «Многие годы два друга вместе вели войну против самого чудовищного преступника, не раз смотрели смерти в глаза, — пишут Сувестр и Аллен. — Они испытывали друг к другу глубокое и теплое чувство дружбы, согревающей ровным пламенем их души».
Интересно, что больший жизненный опыт не обеспечивает полицейскому Жюву интеллектуального превосходства над журналистом Фандором. Молодой человек обладает бульдожьей репортерской хваткой, завидной наблюдательностью и склонностью к логическому мышлению, а в некоторых романах самостоятельно проводит важные расследования. Среди первых профессиональных удач Фандора упоминается интервью, которое молодому репортеру удалось взять у прелестной преступницы по прозвищу Золотой Шлем; тем самым герою добавляют еще один штрих биографического сходства с Марселем Алленом.
Уже в третьем романе Сувестр и Аллен делают Фандора ведущим журналистом газеты
© Sunset Boulevard/Corbis/РФГ
Актриса Симона Синьоре в образе парижской кокотки Амели Эли по прозвищу Золотой Шлем. Кадр из фильма Жака Бекера, 1952 г.
Фандора иногда подводят поспешность и горячность, а энергию молодости он растрачивает на сердечные привязанности, порой мешающие бесконечной и безуспешной погоне за Фантомасом. Интерес Фандора к женщинам имеет характер почти автоматический: «Я, хотя и не любитель блондинок, должен признать, что эта дама может заставить меня изменить взгляды на слабый пол. Однако до чего она красива и величественна в своем горе! Высокие девушки всегда выглядят изящно!» Лишенный собственных романтических пристрастий Жюв к увлечениям товарища относится с пониманием. «Малыш поплывет навстречу любви, — думает как-то инспектор, отправляя Жерома на свидание к милой, когда пора сражаться с Фантомасом, — а я возвращаюсь к нескончаемой борьбе. Вот и отлично!» Соавторы тут же выставляют Жюву высшую оценку моральных качеств: «Великая душа!»
Страх — главный источник сюжетного напряжения романов Сувестра и Аллена. Они возвращают детектив к самым истокам, к готическому роману, и в то же время предвосхищают элементы современного полицейского боевика и саспенса. Это Фантомас, новатор преступлений, превратил одноразового злодея в безжалостного серийного убийцу. Противостояние полицейского и преступника в романах Сувестра и Аллена выстроено напрямую, по принципу «лоб в лоб»: добро и зло в бульварной литературе различаются как белый и черный цвета, чтобы легко разобрать даже при чтении в трамвае или на пляже. В романах о Фантомасе несложно уловить ироническую перекличку с творчеством Конан Дойля, который вынужден был изобрести профессора Мориарти для того, чтобы лишить читателя иллюзий относительно возможностей закона в облике Шерлока Холмса. Но можно и усомниться в том, что Сувестр и Аллен, работавшие со скоростью печатного станка, намеренно искали параллелей с книгами британского коллеги. Тем не менее стандарт они выдерживали: в книгах о Фантомасе, как во всех великих детективных романах, оба главных героя одерживают победы — и оба фактически проигрывают. Инспектор Жюв неизменно раскрывает преступления и выявляет мотивы, по которым они совершены, но наказать злодея по заслугам полицейскому никогда не удается.
При всей легковесности и нацеленности сюжетов на коммерческий результат романы Сувестра и Аллена не лишены философской платформы. Полицейский и злодей (правда и ложь, благородство и бесчестье, порядочность и подлость) противостоят друг другу, но в то же время они — неотъемлемые и невозможные друг без друга составляющие общего порядка вещей. У Конан Дойля Шерлок Холмс временно «гибнет» в бездне в смертельных объятиях Мориарти. Сувестр и Аллен, выстраивающие характер Жюва как антитезу образу Фантомаса, тоже замыкают круг: Фантомас убивает Жюва, но тот не умирает, а сам убивает Фантомаса, но тот остается жив и мстит. В тридцать втором томе, захлебываясь во время гибели парохода с симпатичным названием «Гигантик», Фантомас кричит: «Жюв, ты никогда не мог меня убить, потому что ты — мой брат!»
Жюв и впрямь — альтер эго Фантомаса: с первых и до последних глав марафонского повествования инспектор не только противодействует злодею, но и подражает ему, копируя методы «работы» преступника. Уже в первом романе цикла Жюв едва ли не так же часто, как Фантомас, меняет облик и превращается из следователя то в опустившегося бродягу Франсуа Поля, то в фатоватого гостиничного служащего Анри Вернье. В романе «Исчезнувший поезд» Жюв переодевается в черный костюм Фантомаса, чтобы под его именем поймать неуловимого противника. При этом он «превосходно имитирует повадки того, чей облик принял». Роковой поединок наконец происходит: полицейский в костюме преступника Фантомаса встречается с загримированным под убитого преступником циркового укротителя диких зверей Фантомасом, чтобы победить в этой борьбе. В многочисленных перевоплощениях легко запутаться и читателю, не то что бедному полицейскому инспектору. Очередная техническая хитрость Фантомаса позволяет ему вновь ускользнуть, но на то он и Гений Зла.
Авторы не просто так дают Фантомасу фору. Правила морали ни в малейшей степени не связывают преступника, в отличие от Жюва, который в первую очередь руководствуется императивами нравственности. Поэтому Фантомас всегда пусть на мгновение, но быстрее, пусть на шаг, но впереди, пусть на йоту, но свободнее в действиях. Все это заставляет видавшего виды инспектора относиться к сопернику с благоговейным почтением, как язычника — к злому богу. Такое же уважение к злу авторы романов внушают и читателям. Жюв говорит присяжным на судебном процессе: «Подумайте теперь, господа, кого я вам описал? Человека, способного постоянно менять обличья, который появляется под видом то Гурна, то элегантного грабителя, то рыжего коридорного; человека, который задумывает и совершает в неслыханно трудных условиях столь дерзкие и жестокие преступления; человека, сочетающего удачливость с научным подходом, злую волю — с юмором и респектабельностью; человека, всегда и всюду уходящего от правосудия. У него — имя, от которого бросает в дрожь даже бывалых сыщиков. Господа, перед вами — Фантомас!»
Неслучайно юный Шарль Ромбер, еще не успевший стать Жеромом Фандором, быстро делает вывод, что Жюв и есть Фантомас. К такому же умозаключению в других романах приходят и комиссар французской сыскной полиции, начальник Жюва, и парижская пресса, требующая ареста инспектора. И небезосновательно: кажется, Жюв, если б захотел, сам стал бы преступником не хуже Фантомаса! Инспектор настолько умен, проворен, силен, что только он один на целом свете и может, пусть теоретически и пока безуспешно (в первом романе упомянуто, что Жюв гоняется за Фантомасом уже пять лет, такой же пятилетний срок отделяет финал первого романа от начала третьего), но хоть как-то противостоять этому Гению Преступлений. «Жюв действительно был кем-то вроде национального героя. Не было ни одного человека, кто бы хоть раз не слышал этого имени, кто не восхищался бы его ловкостью и находчивостью в борьбе с преступниками», — пишут Сувестр и Аллен, устанавливая своего положительного героя на тот же пьедестал профессионализма и умения, что и героя отрицательного. Судебный следователь Фузелье делает такой комплимент уму и проницательности инспектора: «Если бы моей гадалкой были вы, Жюв, из моей жизни исчезли бы сомнения».
Жюв — олицетворение идеального полицейского: толковый, проницательный, щепетильный, въедливый, стопроцентно порядочный, да еще и бессребреник («Депеша подчеркивала, что проведение расследования очень выгодно с финансовой точки зрения, однако на это Жюв даже не обратил внимания»). Может быть, как раз отчасти поэтому он — символ, функция, а не живой человек, у него нет даже имени, только фамилия. Это неразличимый в толпе «господин средних лет, с крепкими плечами, добродушной физиономией и открытым взглядом», «с бледным, энергичным и волевым лицом». Аналитический склад ума, равнодушие к женским чарам, святая вера в справедливость превращают Жюва из француза-романтика почти в немца-математика. Он умеет поверять гармонию алгеброй. «Случайность, мой друг, — объяснение для идиотов», — снисходительно говорит Жюв коллеге-сыщику, который неудачно пытается свести концы расследования, выпуская из виду одно из очевидных для инспектора логических звеньев.
Пресность Жюва скрадывает легкая ирония, не его собственная, а авторская. Иногда помогает переводчик: «Жюв! Вечно ты
Сколь бы многоопытен и хитер ни был Фантомас, он никогда не оставляет инспектора в дураках; скажу мягче — самому опасному в мире преступнику удается обвести лучшего полицейского Франции вокруг пальца. К превозносящему его умения Жюву Фантомас относится с таким же уважением, смешанным с ненавистью: «Уже много лет я мечтаю о смерти этой хитрой полицейской ищейки. Он не сумел одолеть меня, но и я не смог расправиться с ним». Жюв и Фантомас словно боксеры, ведущие бесконечный и равно изнурительный для обоих поединок.
Поскольку такой идеальный страж порядка, как Жюв, не может обладать пороками, то иногда порочны персонажи, облик которых полицейский принимает в интересах следствия. В первом романе цикла инспектору, изображающему служащего отеля, даже доводится разыграть несвойственную ему сцену страсти — с кассиршей Жанной, под платьем которой скрывается юный Шарль Ромбер. «Лучшее средство для женщины согреться — это оказаться с объятиях мужчины!» — сладострастно произносит наглец, бросаясь в атаку; его останавливает вовсе не женский отпор Ромбера. В другом романе полицейский перевоплощается в бродягу по прозвищу Дырявая Башка, лживого, подлого, вороватого.
Чтобы одержать победу над Фантомасом, Жюву порой приходится совершать совсем уж нелогичные действия — например, обманом освобождать злодея из тюрьмы, а самому занимать его место. Авторы поясняют: инспектор руководствуется стремлением спровоцировать злодея на преступление, которое, естественно, тот не замедлит совершить. Невозможно себе даже представить, чем бы еще занялся Жюв, если бы ему удалось наконец поймать или, не дай бог, застрелить Фантомаса! Существование инспектора, предназначенного для хитроумной, бесконечной и бесперспективной погони, в этом случае утратит всякий смысл. А его противник словно создан для совершения преступлений, не нуждающихся в мотивации.
В качестве романных героев Сувестр и Аллен представляли не только себя самих. Многие другие персонажи книг о Фантомасе — знакомые и друзья писателей. Слуга Жюва Жан, например, это шофер Сувестра Морис Жийа. Бродяга Бузотер смахивает на бедолагу, которого отец Сувестра однажды приютил в своем гараже. Прообразом леди Бэлтхем стала муза сначала одного, а потом и другого соавтора Анриетта Китцлер, отличавшаяся, по воспоминаниям современников, благородными манерами. У леди Бэлтхем, кстати, незавидная романная судьба: ее раздирает противоречие между страстью к преступнику и ужасом перед злодеяниями, которые он совершает. Сообщница Фантомаса, она вынуждена соучаствовать в преступлениях, и ее ждет жестокая расплата: в конце концов леди Бэлтхем совершает самоубийство. Нелегкую участь авторы уготовили и приемной (или все-таки родной?) дочери Фантомаса Элен Гурн, в которую угораздило влюбиться Жерома Фандора (авторы наделили девушку чертами некой Люсьены, подруги Марселя Аллена до 1914 года). В восьмом романе цикла, «Дочь Фантомаса», молодой журналист отправляется в Южную Африку, где и встречается с непорочной Элен, «забытой всеми и одинокой, но пленительной и прелестной». Элен также суждено разрываться — между верностью возлюбленному и страхом, что жестокий отец накажет ее за тайную любовь. Горе обеих женщин и их раскаяние лишь усложняют условия поединка непримиримых Фантомаса и инспектора Жюва.
Романы о Фантомасе населяют десятки персонажей; у каждого из них есть не только имя и фамилия, но и своя личная история, иногда трагическая, иногда забавная. Эти байки о народной жизни авторы щедро разбрасывают по страницам книг, и бродяга Бузотер, папаша Каррек, консьержка мадам Удри, атташе парижской прокуратуры Жуэ, судебный следователь Фузелье, укротитель хищников Жерар посвящают читателя в свои обстоятельства. Они грубовато шутят, грубовато хохочут, они сами — под стать простой грубоватой жизни, в которую так легко ворваться неуловимому и безжалостному Фантомасу.
Главному бандиту Франции прилежно помогают отвратительные криминальные личности, настоящие порождения чрева Парижа, грабители и фальшивомонетчики: мамаша Косоглазка, грязная распутница Эрнестина, злодей Мимиль, уличный вор Дьяк, вожаки парижских апашей Пауле и Элев, продажный тюремный надзиратель Нибе, распутный князь Владимир. Сцены их аморального быта соседствуют с описанием нравов аристократии и великосветских приемов, на которых выставляют свои наряды, драгоценности и волнующие формы красавицы из благородных семей вроде княгини Сони Данидофф. За княгиней и такими, как она, ухаживают самые богатые и самые галантные кавалеры. Сувестр и Аллен со знанием дела описывают их способ времяпровождения: «Почти каждый вечер я коротаю часы между площадью Мадлен и площадью Оперы. Поздно ложусь, поздно встаю. Иногда бываю в свете, изредка танцую. Частенько играю в бридж с салонными дамами. Вот и все, ничего интересного…»
Герои романов Сувестра и Аллена живут сильными страстями, главные из которых — страх, жадность, вожделение. Описания романтических движений души Сувестр и Аллен сопровождают невинным по меркам сегодняшнего дня эротизмом, что век назад, очевидно, считалось вызовом обществу. Одно из первых своих преступлений, кражу драгоценностей княгини Данидофф, Фантомас совершает в ванной комнате, где купается обнаженная красавица. А вот для сравнения один из действительных скандалов той эпохи — бурная дискуссия в парижской печати по поводу кокотки Амели Эли (все той же девицы по прозвищу Золотой Шлем, тюремная беседа с которой украсила творческие биографии Марселя Аллена и Жерома Фандора): одна из газет рискнула напечатать фотографию девицы с обнаженной грудью.
Любовные сцены, без которых не обходится ни одна книга о Фантомасе, поставлены картинно, с сентиментальным надрывом. Фразы типа «по гостиной пробежал холодок страха» или «князь пронзил возлюбленную взглядом, острым, как лезвие кинжала» встречаются в романах в изобилии, а меткие авторские наблюдения соседствуют с небрежностью стиля, иногда напыщенного, иногда примитивного. Страдающим от невзгод любви парижским дамам в книгах Сувестра и Аллена то и дело грозит воспаление мозга, а салонных аристократов губит испепеляющий огонь желания или ненависти. Это до такой степени бульварная литература, что некоторые страницы кажутся изящной ироничной стилизацией: «Ослепительная красавица входила в комнату, шурша одеяниями, под которыми угадывались прелести великолепного создания природы»; «когда баронесса вернулась в спальню, на ресницах у нее блестела маленькая теплая слезинка»…
Фантомас — квинтэссенция неограниченных возможностей литературного вымысла. Этому негодяю всюду уютно, он одинаково комфортно чувствует себя и в роскошном родовом поместье, и в бандитском логове, он свободно распоряжается чужими кошельками и, если пожелает, чужими жизнями. Ничего невозможного для него нет. Убийства в романах Сувестра и Аллена и фильмах Фейяда случаются с пугающей легкостью, и среди тех преступников, которых авторы выводят на страницы книг и на экран кинотеатра, нет Родиона Раскольникова. Злодеи особенно не переживают при виде очередного обезглавленного или еще как-нибудь обезображенного «ужасного» трупа, на то они и злодеи, воспринимающие кровь и смерть с непосредственностью персонажей детских сказок. Авторы не мудрствуют и с названиями глав: «Отрубленная голова», «Роковой рассвет», «Оживший мертвец», «Исчезнувший труп». Фантомас — прямо-таки воплощение всесилия многоликого зла. В романах S&A страх смерти волнует больше, чем радость жизни, порок притягательнее добродетели, трагическая развязка эффектнее счастливой концовки. Как раз по этому поводу за десятилетия до Сувестра и Аллена страдал французский поэт-романтик Огюст Барбье:
В квартире художника Жака Доллона на Монмартре находят труп отравленной баронессы де Вибре. Накануне баронесса принимала у себя бывшего любовника, сахарного магната Норбера Томери, и его невесту, княгиню Соню Данидофф. Репортер газеты La
Прокурор Франции получает предсмертное письмо баронессы, в котором она сообщает, что разорена и намеревается совершить самоубийство: «Это послание поможет избежать ошибок правосудия». Баронесса кредитовалась в банковском доме Барбе-Нантей. Арестованного по подозрению в убийстве баронессы художника Доллона находят повесившимся в тюрьме, однако, когда его сестра Элизабет приходит оплакивать тело брата, камера оказывается пустой. Фандор прячется во Дворце правосудия и ночью обследует крышу тюремного комплекса. Труп Доллона вытащили через печную трубу, а затем спустили по сточному колодцу к берегу Сены — такой вывод делает Фандор, повторив путь, по которому злодей вынес тело художника из тюрьмы. У выхода из колодца отважного журналиста сталкивают в Сену выследившие его бандиты из шайки грабителей и фальшивомонетчиков мамаши Косоглазки, тюремный надзиратель Нибе и полудурок-бродяга по прозвищу Дырявая Башка. Причем Нибе намеревался пырнуть Фандора ножом, но ему неожиданно помешал Дырявая Башка.
В день, совпадающий с пятой годовщиной ограбления Фантомасом гостиницы
Фандор не верит в «воскрешение» Доллона и продолжает расследование. Журналист преследует подозрительного бродягу-полудурка из шайки мамаши Косоглазки. Погоня приводит Фандора в квартиру инспектора Жюва в доме на улице Бонапарт. В бродяге по имени Дырявая Башка Фандор с изумлением узнает своего друга, которого уже три года считает погибшим. Все это время Жюв, скрываясь, преследовал Фантомаса сначала в Англии, затем в Америке, а теперь вернулся в Париж и внедрился в банду грабителей. «Жюв сказал себе, что если Фантомас поверит в смерть Жюва, то у лжемертвеца будет гораздо больше шансов схватить живого». Это Жюв — вернее, Дырявая Башка — уберег Фандора от ножевого удара подлеца Нибе…
После смерти — или пропажи? — брата Элизабет Доллон переехала в пансион мадам Бурра в парижском районе Отей. Однажды девушка замечает в своей комнате следы обыска. По-видимому, злоумышленники искали написанную зелеными чернилами записку, которую Элизабет обнаружила в комнате арестованного полицией Жака. Чтобы разобраться в ситуации, Элизабет обращается к Фандору с просьбой о помощи. Один из сообщников бандитов, слуга Жюль, подсыпает ей в пищу снотворное. Ночью в комнату Элизабет проникает Фантомас и вставляет спящей девушке в рот шланг от переносной газовой плиты: утром мадам Бурра включит газ — и никто не усомнится в самоубийстве мадемуазель Доллон. Однако исполнению черного плана мешает Фандор: получив письмо, журналист является в пансион. Разыскивая Элизабет, Фандор взламывает дверь и успевает спасти девушку от неминуемой гибели. Между молодыми людьми завязываются романтические отношения, однако оба они боятся своей любви. Фандор подозревает, что Элизабет угрожает опасность, и решает «спрятать» ее в тюрьме. В присутствии банкира Нантея и судебного следователя Фузелье он отказывается от версии о смерти Жака Доллона и обвиняет Элизабет в укрывательстве брата. Под грузом обвинений Фандора Фузелье принимает решение об аресте Элизабет и дает разрешение на обыск ее комнаты.
К сахарозаводчику Томери является тюремный охранник Нибе, переодетый скупщицей бриллиантов, и предъявляет две жемчужины из колье княгини Данидофф. Томери решает выкупить драгоценности своей невесты. Он отправляется на организованную Нибе встречу, где его закалывает Фантомас. Акции заводов Томери падают в цене, и на этом крупно наживаются банкиры Барбе и Нантей.
Ночью Фандор пробирается в комнату Элизабет и прячется в большом плетеном чемодане. Журналист предполагает, что преступники попытаются до прихода полиции обыскать комнату, чтобы найти таинственную записку. Однако бандиты забирают чемодан с сидящим внутри него журналистом — и относят на ту же квартиру, где находится труп Томери. На чемодане остаются отпечатки пальцев Жака Доллона…
Члены шайки мамаши Косоглазки подозревают Жюля, слугу из пансиона мадам Бурра, в предательстве и жестоко расправляются с несчастным, размозжив ему голову молотком. Обезображенный труп с сожженными серной кислотой кистями рук они оставляют повешенным в квартире Доллона, однако полицейские вместе с Фандором разгадывают эту тайну: журналист опознает Жюля, тело которого злодеям не удается выдать за труп художника. Мамашу Косоглазку и ее дружков арестовывают.
Фандор выдает себя за адвоката Дюбара и навещает Элизабет в тюрьме Сен-Лазар. Между молодыми людьми происходит горячее объяснение, и девушка убеждается в искренности побуждений и чувств возлюбленного. Они вместе исследуют таинственную записку, которую Элизабет наконец обнаружила в своих бумагах. Это разработанный неизвестными злодеями график преступлений со списком жертв, все они уже мертвы, за исключением указанных последними банкиров Нантея и Барбе.
Фандор отправляется к банкирам и просит разрешения провести ночь в их доме, чтобы обезвредить преступника. Ночью, в темноте, журналист вступает в борьбу с Фантомасом, но, когда загорается свет, в комнате обнаруживаются только хозяева дома и странный служащий телефонной компании, который вызвал у Фандора подозрение при осмотре здания. Телефонист оказывается инспектором Жювом, вновь сменившим облик. Окно в комнате разбито, на подоконнике валяется маска Фантомаса, однако Жюв не верит в то, что преступник бежал: на клумбе под окном нет следов. На воротнике инспектора — окровавленные отпечатки пальцев, которые, как выясняют Жюв и Фандор, принадлежат Жаку Доллону. Но кто же душил полицейского? Инспектор и журналист изобличают банкира Нантея: на его руках, руках Фантомаса, — перчатки из кожи несчастного Доллона! Банкир Барбе, не в силах вынести позора, закалывается кинжалом. «В минуту окончательной победы Жюв и Фандор обнялись». Однако Фантомас нажимает на вмонтированную в стену кнопку, приводящую в действие мощные электромагниты под полом комнаты. Электромагниты притягивают гвозди в ботинках Жюва и Фандора. Друзья не могут сделать и шага. А Фантомас вновь избегает возмездия…
Элизабет Доллон выясняет, что Фандор — это ее знакомый Шарль Ромбер, и, будучи не в силах вынести его лжи, отказывается выходить за журналиста замуж. Жюв получает служебный выговор. Однако друзья не отчаиваются: они вновь бросаются в погоню за Фантомасом!..
4
ПРИТЯЖЕНИЕ ЗЛА
Фантомас — всегда кто-то. Он может притвориться одним человеком, может — двумя сразу, но он не бывает самим собой.
После выхода на экраны фильмов Луи Фейяда Фантомас стал популярным в кругу молодых парижских литераторов и художников, группировавшихся вокруг поэта-модерниста Гийома Аполлинера. Аполлинер, воодушевленный образом зловещего кинематографического героя, основал Общество друзей Фантомаса — неформальную организацию «без статуса, без определенной цели, без штаб-квартиры», то прекращавшую свое существование, то возникавшую вновь. Идея Аполлинера понравилась его младшим приятелям Максу Жакобу и Жану Кокто, которые охотно присоединились к начинанию. В июле 1914 года в журнале
Фантомас, тоже сам того не зная, помог Аполлинеру в движении к еще не до конца осознанной творческой цели, достичь которой (если только это в принципе возможно) поэт, скончавшийся в 1918 году от «испанки», так и не успел. Обоснованием концепции сюрреализма занялись единомышленники Аполлинера. Главным идеологом новой художественной теории и практики стал Андре Бретон. В 1920 году вышел сборник текстов «Магнитные поля», первый опыт «автоматического письма», которое сюрреалисты признали главным средством самовыражения. «На протяжении всей книги должна меняться скорость пера, высекая разнообразные мысли», — пояснял Бретон, предложивший и описание этих «скоростей». «Скорость v, например, „очень большая, такая, чтобы поддерживать всю главу в нарочито заражающей атмосфере отчаяния“. Скорость v»: «Мы пытаемся привести скорый поезд в здание вокзала, не забывая то, что он скорый, но одновременно и то, что он должен остановиться». Биографы Сувестра и Аллена считают технику их творчества — невероятный темп создания романов, скачкообразное и порой неряшливое развитие сюжета, моментальный переход от фантасмагории к реальности, холодно-циничное отношение к смерти, вкрапления в сентиментальный слог черного юмора — близкой к такому стилю «автоматического письма». Отчасти поэтому король парижского бульвара Фантомас и смог внести вклад в коллективное наследие сюрреалистов, превратившихся в межвоенный период в заметную силу в западноевропейской живописи, философии и литературе.
© Stefano Bianchetti/CORBIS/РФГ
Основные принципы «способа чистого творческого самовыражения» Бретон сформулировал в 1924 году в «Манифесте сюрреализма». В разной степени дань сюрреализму отдали десятки талантливых художников, писателей, поэтов, скульпторов, режиссеров, в их числе — знаменитости Луи Арагон, Борис Виан, Луис Бунюэль, Сальвадор Дали, Поль Элюар, Федерико Гарсия Лорка, Жоан Миро. Источником деятельности человека сюрреалисты провозгласили сферу подсознания — инстинкты, галлюцинации, сновидения. Сюрреалисты обещали освобождение от власти подавленных эротических, садистских и иных комплексов, старались показать реальность мистического, хотели воздействовать на зрителя нестыкующимися кошмарными ассоциациями. «В творениях сюрреалистов тяжелое провисает, твердое растекается, мягкое костенеет, прочное разрушается, безжизненное оживает, живое гниет и обращается в прах, — заключил автор ‘Истории сюрреализма’ Морис Надо. — Сюрреализм — это не правила для пера или кисти. Это образ жизни». Как раз такой образ жизни очень нравился Фантомасу.
Сюрреалисты пытались построить модель безраздельной политической свободы, непосредственно связанной с полным раскрепощением нравов. Истоки этой концепции они искали и в творчестве символистов, и в романтизме XVIII столетия, и в «черном романе», и в готической литературе, и в теориях Зигмунда Фрейда. Маркиза де Сада Бретон называл «ослепительно-черным солнцем», источники вдохновения сюрреалисты открывали в приключенческих романах, даже в сказках («отраде детских лет, увы, уже отравленной предчувствием разочарования»). Французская исследовательница сюрреализма Жаклин Шенье-Жандрон подвела итог: «Понятно, каких предшественников они себе ищут: это фигуры нездешнего масштаба, поэты планетарных устремлений».
В широкий диапазон сюрреалистических исканий попадало и творчество Пьера Сувестра, Марселя Аллена и Луи Фейяда, конечно, не только потому, что и они тоже с удовольствием добавляли черной краски в развитие приключенческих сюжетов. Историки культуры усматривают главную причину внимания сюрреалистов к персоне Фантомаса в том, что «фантастическая поэтика его образа по своему масштабу превосходила приземленную идеологическую концепцию книжного и кинематографического образов». Хоть и заумно сказано, но верно: «отцы» Фантомаса сознательно не занимались артистическими экспериментами, не намеревались расширять границы творчества, решая более скромную задачу: занимательно импровизировать на вечную тему «Держи вора!». Писатели Сувестр и Аллен были типичными представителями бульварной литературы, маститый режиссер Фейяд, пекшийся прежде всего о коммерческом успехе, не считал себя революционером в искусстве, а издатель Файяр вообще отличался политическим радикализмом, поддерживая реакционный
Андре Бретон и Луи Арагон включили книги о Фантомасе в список идеологически важной для них «отвратительной словесности». В пьесе Бретона, Робера Десноса и Бенжамена Пере «Что за прекрасный день!» изображение Фантомаса появилось на фамильном гербе одного из героев произведения, родовитой обезьяны. Образ Фантомаса взяли в эксплуатацию и другие поэты и художники, привнесшие в эпоху «новый трепет»: Макс Жакоб и Жан Кокто, Хуан Грис и Ив Танги, Рене Магрит и Поль Элюар. Почин сделал в 1915 году основоположник «синтетического кубизма» испанец Хуан Грис. Его кисти принадлежит картина «Фантомас (Трубка и газета)». На полотне — окрашенные в черный и желтый цвета геометрические фигуры, похожие на дорожные указатели. Возможно, это намек на возбуждение, охватывающее обывателя при чтении страшных полицейских историй. Трубка на зеленом фоне принадлежит кому-то из выдуманного мира Фантомаса, а может быть, это реальный предмет… Стол, на котором разложены книжки и журналы, скорее, мираж; стол вроде бы существует, но в то же время его нет, а есть лишь едва видимый белый контур.
Несколько полотен посвятил Фантомасу один из мэтров сюрреалистической живописи, бельгиец Рене Магрит. Первый карандашный рисунок Фантомаса, попавший в журнал