Санкт-Петербург. Автобиография

1164 г. Пришли свеи под Ладогу, и пожгли ладожане хоромы свои, а сами затворились в городе с посадником своим Нежатою, послав за князем и новгородцами.

Враги же приступили под город в день субботний, но неуспешно, получив большой урон; и отступили к реке Вороной.

В 5-й же день после того, в четверг, в 5 часов дня, пришел князь с новгородцами и с посадником Захарьей; и победили с Божьей помощью, одних посекли, а других взяли в плен: пришли они в 55 шнеках, и захватили 43 шнека, спаслось их мало, и те израненные.

Столкновения продолжались более столетия; как правило, местные племена и шведы организовывали набеги, а новгородцы оборонялись и предпринимали карательные походы. Так случилось и в 1228 году. Новгородская летопись свидетельствует:

Пришла емь воевать в Ладожское озеро в лодках; и пришла весть в Новгород на Спасов день.

Новгородцы же, севши в насады, выехали в Ладогу с князем Ярославом. Владислав же, посадник ладожский, с ладожанами, не дождавшись новгородцев, погнался в лодьях за ними вслед, где они воевали, и настиг их и бился с ними.

Настала ночь – и отступил к островцу, а емь осталась на берегу с полоном, взятым около озера в исадах (местах высадки. – Ред.) и в Олони. В ту же ночь просили мира, и не дал им его посадник с ладожанами, и тогда они посекли весь полон, а сами побежали в лес, спрятав свои лодки, и много их тут пало, а лодки их сожгли.

Новгородцы же, выйдя в Неву, сотворили вече и хотели убить посадника Судимира, и укрыл его князь в насаде у себя. И оттуда вернулись в Новгород, не дождавшись ладожан.

А оставшиеся тут ижеряне, повстречав бегущих, перебили их во множестве, а остаток разбежался, куда глаза глядели. А на тех напала корела, находя их в лесах ли, на Неве ли, в полях ли, и выловив их, перебила.

Всего же пришло их 2000 или больше, Бог весть, и все стали мертвы, хотя и бежало немного их в свою землю, но все тут пали.

Самый знаменитый из набегов «свеев и еми» на новгородские земли состоялся в 1240 году, при князе Александре Ярославиче.

Александр Невский, 1240 год

Новгородская летопись, Повесть о жизни и о храбрости благоверного и великого князя Александра

Летом 1240 года шведский отряд под командованием ярла Биргера поднялся по Неве до устья Ижоры и стал разбивать лагерь, на который и напал Александр. В скоротечном сражении победа осталась за русичами, шведы бежали, а князь за эту победу получил прозвище Невский. Новгородская летопись так рассказывает об этой схватке:

В лето 1240. Придоша свеи в силе великой, и мурмане, и сумь, и емь в кораблях много зело; свеи с князем и с пискупами (епископами. – Ред.) своими; и встали в Неве близ устья Ижоры, желая взять Ладогу, реку и Новгород и всю область Новгородскую. Но еще преблагий, премилостивый человеколюбец Бог соблюл нас и защитил от иноплеменников, яко всуе трудятся без Божия повеления: пришла весть в Новгород, что свеи идут к Ладоге. Князь же Олександр не умедлил ни мало и с новгородцами и с ладожанами пошел на них и победил силою святой Софии и молитвами владычицы нашей Богородицы и приснодевицы Марии, в месяц июль в день 15, на память святого Кюрика и Улиты, в неделю на Собор святых отцов, иже в Халкидоне; и была великая сеча свеям. И убиен был воевода их, именем Спиридон; а иные говорят, что и пискуп тоже убиен был; и множество их пало; и корабля два оных сожгли; а скарб их, ископав яму, сбросили туда без числа; и многие ранами мучились; и в ту ночь, не дождавшись рассвета, посрамленными отошли.

Новгородцев же пало: Костянтин Луготинич, Гюрята Пинещинич, Намест, Дрочило Нездылов сын кожевника, а всего 20 мужей с ладожанами. Князь же Олександр с новгородцами и с ладожанами вернулся в здравии, храним Богом и святою Софиею и молитвами всех святых.

Житие Александра Невского называет предводителем шведов «короля Римского из северной земли», подробно рассказывает о дозорном Пелгусии и перечисляет тех новгородцев, которые особенно отличились в битве:

И был некий муж, старейшина земли Ижорской, по имени Пелгусий. Поручен же был ему морской дозор. Восприял же святое крещение и жил среди рода своего, который оставался в язычестве. Наречено же было имя ему в святом крещении Филипп. И жил он богоугодно, соблюдая пост в среду и пятницу. Поэтому и удостоил его Бог увидеть необыкновенное видение в тот день. Расскажем об этом вкратце.

Разведав о силе войска [неприятеля], он пошел навстречу князю Александру, чтобы рассказать князю о станах их и об укреплениях. Когда стоял Пелгусий на берегу моря и стерег оба пути, он не спал всю ночь. Когда же начало всходить солнце, он услышал на море страшный шум и увидел ладью, плывущую по морю, а посредине ладьи – святых мучеников Бориса и Глеба, стоящих в одеждах багряных и держащих руки на плечах друг друга. А гребцы сидели, словно окутаны облаком. И сказал Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему Александру». Увидев такое видение и услышав слова мученика, стоял Пелгусий потрясенный, пока ладья не скрылась с глаз его.

Вскоре после этого приехал князь Александр. Пелгусий же взглянул радостно на князя Александра и поведал ему одному о видении. Князь же ему сказал: «Об этом не рассказывай никому...»

Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра. Первый – по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.

Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.

Третий – Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.

Четвертый – новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.

Пятый – из младшей дружины, по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались.

Шестой – из слуг Александра, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался. <...>

Было же в то время чудо дивное... на другом берегу реки Ижоры, где полки Александра не могли пройти, нашли многое множество врагов, перебитых ангелом Божиим. Оставшиеся бежали, а трупы погибших своих набросали в корабли и потопили в море.

Два года спустя Александр одержал знаменитую победу над ливонцами при Чудском озере, и северные границы Новгородского княжества на время оказались в безопасности. Впрочем, затишье длилось недолго; Новгородская летопись под 1256 годом сообщает:

Пришли свеи и емь, и сумь и Дидман (рыцарь Дитрих фон Кивель. – Ред.) со своею волостью и множеством рати и начали строить город на Нарове.

Тогда князя не было в Новгороде, и послали новгородцы за ним, а сами разослали по волости вестников, собирая полки.

Те же, окаянные, услышав про то, побежали за море.

В тот же год, зимой, пошел князь Александр на Копорье, и пошел на емь, и был зол путь, и не было видно ни дня, ни ночи, и многим шествующим была пагуба, но соблюл Бог новгородцев.

И придя на землю Емскую, [он] иных избил, а других пленил силою честного креста и святой Софии, и вернулись новгородцы с князем Александром все здоровы.

Второе столетие противостояния на Ижорской земле, увы, завершилось тем, что в 1293 году шведы захватили западную часть Карельского перешейка, основали Выборг, заняли два года спустя Корелу (швед. Кексгольм), а в 1300 году построили в устье Невы крепость Ландскруна.

Падение Ландскруны, 1301 год

Новгородская летопись, Хроника Эрика

Крепость Ландскруна в известной степени может считаться предшественницей Петербурга, ибо стояла она именно в тех местах, где позднее раскинулся «град Петров». Эту крепость возвели на Охтинском мысу, у впадения Большой Охты в Неву; на следующее лето русичи во главе с князем Андреем Александровичем, сыном Александра Невского, взяли Ландскруну и прогнали шведов. Летопись лаконично повествует об этих событиях:

Того же лета пришли из заморья свеи в силе великой в Неву, привели из своей земли мастеров, из великого Рима от папы мастеров привели нарочно, поставили город над Невою, на устье Охты-реки, и утвердили твердыню несказанную, поставили в ней камнеметы, и похвалялись окаянные, нарекли ее Венец земли: ибо с ними был наместник короля именем Маскалк (это не имя, а титул. – Ред.); посадили в ней мужей своих с воеводою Стеном и отошли; князя великого же тогда не было в Новегороде...

В лето следующее пришел князь великий Андрей с полками низовскими, и подступил с новгородцами к городу тому, и приступил к городу, месяца мая 18, на память святого Патрикия, в пяток перед Сошествием Святого Духа, и потягались крепко; силою святой Софьи и помощью святой Бориса и Глеба твердыня та пала за высокоумье их; зане всуе труд их без Божия повеления: град взят был, свеев избили и иссекли, а иных связали и повели из города, а град запалили и разграбили.

А упокой, Господи, в царствии своем души тех, иже у города того головы свои сложили за святую Софью.

Шведская «Хроника Эрика» рассказывает о взятии Ландскруны более подробно и драматично, с присущими эпической поэзии преувеличениями.

За Троицей сразу, на следующий год,Торгильс Кнутссон марскалк шел в походименем конунга. В ледунг вошлилучшие лодки и корабли.Жать на язычников конунг хотел,крепость Ландскруна построить велел.Воинов одиннадцать сотен собрали.Плыли из Швеции в дальние дали.Думаю я, по Неве никогдараньше не плыли такие суда...Между Невою и Черной рекойкрепости быть с неприступной стеной,в месте, где рек тех сливались пути(лучше для крепости им не найти).С юга к заливу Нева протекала,с севера Черная речка впадала.Лишь о намереньях шведов узнали,русские войско большое собрали.Морем и сушей отправилась рать.Стали момента удобного ждать...Русские к крепости скоро приплыли,латы видны без труда уже были,светлые шлемы, мечи их сверкали.Русским порядком они наступали.Тысяч их было тридцать одна(рек их толмач). Эта сила грозна.Шведов намного меньше число.Русским на этот раз повезло.Вплавь через ров устремились на вал.Тот, кто залез, других доставал.Сразу за рвом возвышалась стена.Меж восемью башен стояла она.Ров от реки до реки был прорыт,с разных сторон лагерь шведов укрыт...Тысяч под десять лагерем всталирусские воины в лесу, выжидали.Ярко, как солнце, кольчуги их блещут,любо глядеть, хоть вид и зловещий...Люди, в Ландскруне что оставались,очень во многом в то время нуждались.Пищи припасы испортило лето,тверди в муке. Оттого было это,что в их домах она нагревалась.Вскоре хорошей еды не осталось.Солод слежался и даже горел.Из-за продуктов всяк, кто их ел,сильно после страдал болью десен —радость цинга никому не приносит.Было, когда за столами сидели,пили настои на травах и ели,зубы со стуком на стол выпадали.Жить оставаться смогли бы едва ли,многих убили беды такие.Мертвых дома стояли пустые...Русские шли до стены крепостной,там от ворот повернули домой.Русские войско потом снарядили,в крепости шведский отряд осадили.Русским удачу осада сулила —их в раз шестнадцать поболе там было.Стали они штурмовать день и ночь,схваток мне всех перечислить не смочь.Шведов уж мало в ту пору осталось.Войско язычников часто сменялось,лезли отряд за отрядом они.Так продолжалось и ночи, и дни.Свеи устали оборонятькрепость, и это легко вам понять.Бились они день и ночь напролет,что удивляться – ведь слабнет народ.Нет уже мочи врага одолеть,люди не в силах страданья терпеть.Вот и пожары внутри запылали,русские в крепость уже проникали.Шведы бежали от них, бросив вал,чтобы укрыться в огромный подвал.Те, кто у вала сражаться остались,с жизнью своею геройски расстались.Тот погибал, кого находили,многих больных, ослабевших убили...Русские пленных распределилимежду собой и добро разделили,крепость сожгли и поехали к дому,пленных ведя по дороге знакомой.Долго пожары внутри догорали.Так вот ту крепость русские взяли.

Противоборство со шведами, в которое нередко вмешивались и местные племена, продолжалось вплоть до 1323 года, когда великий князь Юрий заключил с королем Швеции Магнусом Эрикссоном мирный договор, гарантировавший свободу торговли в устье Невы. Этот договор был заключен в крепости Ореховец (или Орешек, швед. Нотебург), на одноименном острове. Крепость, которая контролировала выход в Ладожское озеро, неоднократно переходила из рук в руки, как и остальная Ижорская земля; и после присоединения Новгорода к Москве великие князья и цари воевали со шведами, не оставлявшими попыток закрепиться на Неве. Между тем русские деятельно осваивали Ижорскую землю: в 1492 году был заложен Ивангород на реке Нарва, в устье Невы, как следует из документов Ганзейского союза, действовал торговый порт, который так и назывался – Невское Устье (или Канцы, в шведских источниках – Ниэн), своего рода «пра-Петербург».

Описание Ижорской земли

Петр Петрей

Как правило, иностранцы, прибывавшие в царство Московское, в своих «записках и реляциях» описывали среднюю полосу и юг страны, лишь изредка уделяя внимание северу. В отличие от многих, швед Петр Петрей путешествовал по всей Московии. В его «Истории» имеется и описание Ижорской земли.

Крепость Ивангород лежит на реке Нарове, чрезвычайно сильна и разделена на три части. Она получила название от великого князя по имени Иван. Река Нарова, на которой она построена, вытекает из озера Пейпуса, в которое впадают две другие реки, Псков и Великая; из этого же озера вытекает и река Нарова, так что из городов Пскова и Дерпта можно бы было плавать на судах Пейпусом и Нарвой в Балтийское море, если бы не мешали тому какие-то утесы и кустарники, находящиеся в полумиле от крепости. В старину эта река была естественной границей между княжеством Новгородским и Ливонией. Эту крепость и много других таких же, например Ямы, Гдов, Копорье и Нотебург, в 1612 году сильно обстреливал, завоевал и со славой привел под власть шведской короны храбрый витязь, граф Яков Де ла Гарди; оттого и теперь еще славный король шведский по справедливости употребляет в своем титуле название Ивангорода.

Ямы, небольшой город, лежит в 3 милях от Нарвы, на реке Яме, впадающей, при устье реки Наровы, в Балтийское море.

Гдов, в 9 милях оттуда, довольно крепкий город, имеет очень плодоносную почву и изобилует рыбой.

Копорье, в 15 милях от Нарвы, сильная каменная крепость, имеет прекрасные, плодородные поля и называется Ингерманландией.

Нотебург очень сильная крепость, лежащая на островке, окруженном быстрыми реками, не скоро замерзающими зимою: они вытекают из Ладожского озера, под крепостью сливаются вместе и составляют реку, называемую Нева, которая в 10 милях оттуда впадает в Балтийское море; не считаем множества других рек и речек, вливающихся в нее еще до впадения ее в большой залив. В полутора милях от своего устья река Нева разделяется на три рукава, и все они впадают в большое море. Эта крепость выстроена с семью крепкими площадками: между каждой идет стена в десять аршин толщины. На каждой площадке поставлена башня. Изнутри на стене бастион в 3 аршина толщины, наполненный песком, глиною и землею, так что нельзя пробить его ядрами, каких больших пушек ни навези туда. Потому что ни с какой стороны нельзя поставить укреплений ближе как на четыре ружейных выстрела, по причине быстрой реки, протекающей мимо крепости. Если бы захотели стать на реке на судах и галерах и лезть на стену, осажденным не нужно ни пороху, ни ядер для обороны и изгнания неприятеля: нужны только камни, бревна, копья и секиры. Если уж необходимо овладеть этой крепостью, то это можно сделать только голодом или с помощью болезни, когда защищают эту крепость храбрые и неустрашимые люди, а не пугливые и малодушные бабы. Когда шведы осаждали Нотебург, московитян сначала было в нем 3000: каждый день они делали вылазки и сражались со шведами на галерах и лодках; когда же дороги и проходы были затруднены и захвачены, а реки заняты войском, так что осажденным нельзя стало выходить из ворот, все они в крепости занемогли, умирали от скорбута и голода, и в живых осталось не больше 30 человек, оттого и должны были уступить и сдать крепость фельдмаршалу Эберту Горну из Канкаса, посланному от полководца – это было в 1612 году, 12 мая: отрада моя такие солдаты, которые могут отважиться на что-нибудь для своего государя.

Внутренняя крепость тоже с тремя площадками, такой же постройки, как и внешняя, и с довольно глубоким рвом. Некоторые думают, что первый выстроил этот город шведский король Магнус Ладулаус с крепостью Ладогой, в 14 милях от города на берегу Волхова, впадающего в Ладожское озеро, от которого крепость получила и свое имя. Но, по моему мнению, этот король построил только Нотебург для убежища своих солдат от беспрестанных нападений русских, а эти последние могли укрываться в Ладоге от напора шведов, когда между ними была война и король Магнус сильно теснил их. Таким образом, эта крепость и озеро Ладожское названы так потому, что Магнус Ладулаус часто бил, прогонял и истреблял русских на этом озере, с их судами, галерами и лодками.

В крепости Нотебург построены две церкви, одна каменная, другая деревянная, и несколько сотен черных изб, в которых живут солдаты. Потому что пока русские владели крепостью, они не впускали в нее ни одного иноземца, даже и никого из своего народа, без всякой надобности, кроме одного наместника и войска, туда назначенного.

В 16 милях оттуда к югу лежит большой остров, по имени Ретузари, на котором живет до 30 человек крестьян: половина его принадлежит Финляндии, другая Ингерманландии, так как река Сестребек, впадающая в Балтийское море, отделяет Выборгскую область от Эйрене и Нотебурга.

Крепость Кексгольм построена из камня и лежит посредине довольно широкой реки Корелы; вокруг крепости большие бастионы. Эта область и княжество получили свое название от реки и называются Карелией. Страна изобильна хлебом, скотом, воском и разной дворовой и дикой птицей. Корела течет очень быстро и сильно и весьма редко замерзает зимою. В ней чрезвычайно много ловится рыбы, особливо семги. Оттого у великого князя там свои рыбаки, которые все ловят и солят семгу для употребления двора, потому что нигде во всей стране не ловится такой прекрасной и вкусной семги. Эта крепость находится в 16 милях от Выборга, в 16 – от Нотебурга, в 30 – от Ладоги, в 50 – от Новгорода. Из многих городов можно ездить туда водою на лодках. И эту крепость взял вооруженной рукой граф Де ла Гарди в 1611 году и покорил шведской короне.

Между областью Кексгольмом и Нотебургом лежит еще другая область, называемая Водская пятина, она простирается к северо-востоку до Колы и Соловков и принадлежит к Новгородскому княжеству, а жители ее платят дань, смотря по их бедности или зажиточности. Земля у них изобилует хлебом, плодами, скотом, домашней и дикой птицей и дикими зверями. Но летом никак нельзя ездить туда по причине множества рек, озер, мхов и болот. Кто хочет отправиться туда за какой-нибудь надобностью, должен ехать зимою, когда замерзнут глубокие болота и большие озера.

К 1612 году шведы, которых призвали на помощь против Лжедмитрия и поляков, захватили все российское побережье Финского залива, а в устье Невы построили крепость Ниеншанц, рассчитанную на гарнизон численностью пятьсот человек. Стратегическое значение этого побережья было очевидным; шведский король Густав Адольф в одном из писем отмечал: «Кексгольм, Нотебург, Ям, Копорье и Ивангород составляют ключи от Финляндии и Лифляндии и заграждают Балтийское море от России. Если бы мы возвратили Нотебург или Ивангород или оба города вместе и если бы Россия подозревала о собственном своем могуществе, то близость моря, рек и озер, которых она до сих пор не умела еще оценить, дала бы ей возможность не только вторгнуться в Финляндию со всех сторон и во всякое время года, но даже, благодаря ее огромным средствам и неизмеримым пределам, покрыть Балтийское море своими кораблями, так что Швеция беспрестанно подвергалась бы опасности».

В 1617 году Россия и Швеция подписали Столбовский мирный договор, по которому к Швеции отходили Ивангород, Ям, Копорье и Орешек, а Россия вернула себе захваченные врагом Новгород, Старую Руссу, Ладогу, Порхов и Гдов, сокровища новгородского храма Святой Софии и колокола. Царь Михаил Федорович Романов отрекся в титуле от ижорских земель, передав их в титул королю Швеции.

Король Густав Адольф отозвался об исходе войны так: «Великое благодеяние оказал Бог Швеции тем, что русские, с которыми мы исстари жили в неопределенном состоянии и в опасном положении, теперь навек должны покинуть разбойничье гнездо, из которого прежде так часто нас беспокоили.

Русские – опасные соседи; границы их земли простираются до Северного, Каспийского и Черного морей; у них могущественное дворянство, многочисленное крестьянство, многолюдные города; они могут выставлять на поле большое войско; а теперь этот враг без нашего дозволения не может ни одного судна спустить на Балтийское море.

Большие озера – Ладожское и Пейпус [Псковское], Нарвская область, тридцать миль обширных болот и сильные крепости отделяют нас от него; у России отнято море и, Бог даст, теперь русским трудно будет перепрыгнуть через этот ручеек».

Северная война: взятие Нотебурга, 1702 год

Алексей Макаров

Столбовский мирный договор действовал недолго: в середине XVII века между Россией и Швецией вновь начались боевые действия, затем последовало перемирие, а в 1700 году Россия в союзе с Данией начала новую войну против Швеции. В том же году русская армия потерпела сокрушительное поражение под Нарвой, заставившее приступить к перевооружению и переоснащению войска. И всего два года спустя была одержана знаменательная победа.

А. В. Макаров – кабинет-секретарь царя Петра Первого, автор «Гистории Свейской войны».

В 27 день поутру около 7 часов пришло все войско наше под Нотебург (или Орешек) и стало в лагерь на мысу от города ниже по реке Неве верстах в двух и уставило обоз свой.

Того же дня в городе на башне после обеда, когда уже подлинно узнали об осаде, поставили королевское знамя в знак осады своей и желая помощи от своих.

В 28 день по вышеписанному знаку пришли 3 шкуты из Корелы к городу с запасом и с людьми, а с нашей стороны продолжали апроши делать.

В 29 день и в 30 день две батареи да два кетеля на пушки и мортиры сделаны. При работе этой убит только 1 рядовой солдат. Того же числа с 50 судов с Ладожского озера с полмили сухим путем чрез лес волочены в Неву реку, и той же ночью 12 мортир да 31 пушка на батареи и кетели поставлены.

В 1 день октября около 4 часов поутру 1000 человек Преображенского и Семеновского полков в суда посажены и на другую сторону Невы посланы, где неприятельский шанц был, дабы оный взять и приход неприятеля занять, которое учинилось без потеряния единого человека, понеже неприятели, дав один залп из шанца, тотчас побежали.

Того же дня на той стороне под Нотебургом пост заняли с траншементом, и 3 полка там определены.

Того же дня послано письмо от нашего фельдмаршала к коменданту той крепости с трубачом, хочет ли он ту крепость на способный договор сдать, потому что у него со всех сторон путь сикурсу [помощи] отнят.

На сие письмо последовало изустное учтивое соответствование к фельдмаршалу от коменданта, в том состоящее, что он благодарит за милостивое объявление сей жестокой осады, почему желает 4 дня срока, дабы ему в Нарву к вышнему своему командиру генералу Горну послать о сем с ведомостью, и уведать о том его намерение, на что ему ответствовано пушечною стрельбою и бомбами со всех наших батарей и кетелей залпом; которые около 4 часов после полудня начаты и продолжены вплоть до приступа.

Во 2 день октября около 10 часов поутру неприятельская партия, состоящая из 400 человек пехоты да из драгунской роты с четырьмя полевыми пушками, явилась на той стороне Невы реки у пильной мельницы, недалеко от взятого шанца, у которого стоял наш караул в 100 человек, на которых неприятели жестоко напали.

Услышав эту стрельбу, наши тотчас добрую партию послали, которые (хотя тогда еще не гораздо искусны были в воинском деле) неприятеля ретироваться принудили и за ним следовали, который хотя и с добрым порядком ретираду имел, однако ж 3 пушки нашим покинуть принужден, також одного капрала и 7 рядовых в полон взяли.

С нашей стороны 10 человек убито и несколько ранено. С неприятельской стороны убито 64 человека (как о том по взятии [крепости] от самого командира той партии уведались).

Сею партией с неприятельской стороны командировал майор Лион; с нашей же стороны командовал Кенигсек, полковник и посланник польский. <...>

В 3 день ничего знатного не учинено, кроме того, что барабанщик из крепости – с письмом от комендантши и от имени всех офицерских жен, в той крепости обретающихся, – был прислан к фельдмаршалу, моля его о позволении, дабы они могли быть выпущены из крепости из-за великого беспокойства от огня и дыма и бедственного состояния, в котором они обретаются.

И на то им учинен ответ от капитана бомбардирской компании Преображенского полка (капитаном бомбардирским был сам Его Величество. – Примеч. Макарова), который был тогда на батареях и не хотел терять зря время, напрасно посылая в обоз к фельдмаршалу для ответа на сие прошение, ответствовал им письменно следующим образом, что он с тем к фельдмаршалу не едет, ибо подлинно ведает, что фельдмаршал не изволит опечалить их тем разлучением; а если хотят выехать, то изволили б и любезных супружников своих вывесть купно с собою. И с тем того барабанщика потчевав, отпустил в город.

Но сей комплимент знатно осадным людям показался досаден, потому что по возвращении барабанщика тотчас великою стрельбою во весь день по той батарее из пушек докучали паче иных дней, однако ж урона в людях не учинили.

В 4 день октября взята неприятельская конная партия; а в тот же вечер около 8 часов вышеименованным капитаном бомбардирским на острове, который [находился] меж крепостью и нашими апрошами, пост занят и по учиненном занятии 300 человеками осажен в силу близости к городу.

В 5 день некоторые охотники под командой полковника Гордона хотели было взять неприятельские шкуты и суда, стоящие под крепостью; но понеже сии суда [были] на берег взволочены и цепями прикреплены, того ради не могли они сего своего намерения исполнить за великим огнем из крепости, но принуждены довольствоваться добычей, которую они в тех судах получили, а именно: ветчиной, маслом, крупой и сухарями, и те суда разрубили и приом 15 человек наших побито. <...>

В 6 день был великий пожар в крепости, который учинился от нашего каркаса.

В 7 день велено собирать охотников к приступу, коих большое число записалось.

В 9 день розданы лестницы для приступа, понеже хотя бреши в 2 башнях и куртине учинены, однако ж из-за великой высоты стен зело крут всход был, а более стрелять было невозможно, понеже у пушек запалы зело разгорелись, и всякому офицеру назначено место к приступу и отданы принадлежащие суда.

Того же дня сделан и летучий мост через Неву.

В 11 день октября в воскресенье рано около 2 часов учинился великий пожар в крепости. <...>

Против 11 числа пошли на приступ. И потом наши охотники к приступу, которые со своими судами с полмили на озере стояли, указ получили к нападению чрез три выстрела из 5 мортир залпом и около половины четвертого часа утра учинили начало приступа со всех сторон к крепости, который приступ тем охотникам не гораздо удался; того ради посланы подполковник Семеновского полка князь Голицын, а потом Преображенского полка майор Карпов (который вскоре жестоко картечью ранен сквозь ребра и руку) с командированными. <...>

И так сей приступ продолжен был в непрестанном огне 13 часов, а именно от получетвертого часа утра до полупятого часа после полудня, однако ж на брешь ради крутости и малого места земли около города и сильного сопротивления неприятельского за краткостью наших приступных лестниц (которых в иных местах более полутора саженей не хватало) взойти и овладеть не могли. <...>

А неприятели с одной стороны строение, которым было наши защитились, каркасами зажгли и непрестанно дробью по нашим из пушек стреляли, тако ж бомбы непрестанно зажигая, со стен катали, отчего великий и несносный вред нам учинился, в силу чего был послан указ об отступлении, но оный посланец не смог из-за тесноты пройти к командиру; а командующий подполковник князь Голицын суда велел порожние отпустить, понеже некоторые люди стали от той неприятельской стрельбы бежать... И когда сие замешкалось, тогда бомбардир поручик Меншиков суда сбирать начал и еще несколько человек к берегу привел для переезда на помощь нашим. <...>