Некрикливо и незаметновеликанамистали ребята.Путь в три тысячи километров —все равно что для насот Арбатадо Никитских ворот добраться.Впрочем, что я, —гораздо ближе!..Лед,который на солнце плавится,длиннохвостые ветры лижут…Бросив вызов этой пустыне,по однойпо своей охотевеликаныживут на льдине,фантазерыпо льдине ходят.Расстояний не замечая,москвичей покоя лишая,на полярную ночь приглашают,как на чашку чая!Возвращение
Четырнадцать часов полета,и — Москва…Молчи.Не говори ненужные слова.Аэродром.Синеющий лесок.Через него — шоссе наискосок.Недвижна голубая крутизна…Стоим —оглушены,удивлены.Деревьями и воздухом пьяны.«Вот мы и возвратились, старина!»..И можно,никого не удивив,шоферу крикнуть:«Эй! Останови!»Быть наяву,не выходя из сна, —упасть в траву,услышать, как растет она.Глядеть вокруг.По лугу медленно пройтись…Ослепнуть вдругот грянувшего пенья птиц.Нарвать ромашек.Вымокнуть в росе.И вновь смотреть, как косо падает шоссе.Смеяться,петь до хрипоты,кричать!…Как мог я раньше этогоне замечать?!Как мог я думать,будто понял жизнь?..То вверх, то вниз летит шоссе, —держись!А мы молчим…Шоссе – то вниз, то вверх.Звенит оно,летит онок Москве!К Москве.К тебе…Закрыть счастливые глаза.И вдруг понять,что через полчаса —то,чем ты жив:твой город. Твой порог.Твоя судьба —начало будущих дорог.«Необитаемые острова»
1962
Часы
– Идут часы…– Подумаешь, — открытье!Исправны, значит…Приобрел — носи…– Я не о том!На улицу смотрите:по утренней земле идут часы!Неслышные, торопятся минуты,идут часы, стучат ко мне в окно.Идут часы,и с ними разминуться,не встретить их живущим не дано…Часы недлинной жизни человека,увидите, —я вас перехитрю!Я в дом вбегу.Я дверь закрою крепко.Теперь стучите, — я не отворю!..Зароешься, закроешься, не впустишь,свои часы дареные испортишь,забудешь время и друзей забудешь,и замолчишь,и ни о чем не вспомнишь.Гордясь уютнойтишиной квартирыи собственною хитростью лучась,скореедвери забаррикадируй!..Но час придет!Неотвратимый час.Наступит он в любое время годана мысли,на ленивые мечты.Наступит час на сердце и на горло…И, в страхе за себя,очнешься ты!..И разобьет окошко мокрый ветер.И хлынут листья в капелькак росы…Услышишь:бьют часы!И вслед за этимпочувствуешь:наотмашь бьют часы!Людям, чьих фамилий я не знаю
По утрам на планете мирнойголубая трава в росе…Я не знаю ваших фамилий, —знаю то,что известно всем:бесконечно дышит вселенная,мчат ракеты, как сгустки солнца.Это — ваши мечты и прозрения.Ваши знания.Ваши бессонницы.Знаю только, что где-то ретиво,в предвкушеньи военного грома,зряот тяжести реактивнойпрогибаются аэродромы!Не рискнут они.Не решатся.Вашей силы они страшатся.Называют вас просто: «атомники»,именуют скромно «ракетчиками»…Дорогие наши товарищи,лишь известностьюне обеспеченные.Вам даются награды негласно.Рядом с нами вы.И не с нами.Мы фамилий ваших не знаем,только вы и на этосогласны.От чужого укрыты взгляда,от любого укрыты взгляда, —ничего не поделаешь — надо.Ничего не попишешь — надо.О, суровая правда века!..Люди в чьих-то штабах упрямы.Составляет чья-то разведкадалеко идущие планыи купюры крупные стелет…Только что вамдо этих денег!Вы бы даром светло и доверчиво, —если б дело пошло на это, —положили б к ногам Человечествавсе до капельки сверхсекреты!Сколько б вы напридумали разного!Очень нужного и удивительного!Вы-то знаете, что для разуманикаких границ не предвидено.Как бы людям легко дышалось!Как бы людям светло любилось!И какие бы мыслибилисьв полушарьяхземного шара!..Но пока что над миром веетчуть смягчающеесянедоверье.Но пока дипломаты высокиесочиняют посланиямягкие, —до поры до временивсе-такиостаетесь выбезымянными.Безымянными. Нелюдимыми.Гениальными невидимками…Каждый школьник в грядущем миревашей жизнью хвастаться будет…Низкий-низкий поклон вам, люди.Вам, великие.Без фамилий.Новости
О, газеты свежие —хлеб мой утренний…Извиняясь вежливо,плыву в толпе уличной.Очередь длиннющаяна площади Восстания…– За чем стоят, юноша?– За новостями!..Новый день, новый день.Да и то правда:что за деньбез новостей?!Это даже странно.День такой — побоку!Пусть скорей проносится…Порою пахнут порохомновости,новости…А в газетах важноескудно,скупо.Но гудит тревожное:Куба!Куба!..Я читаю жадно,меня торопит очередь…На Кубе сейчас жарко.Кубе трудно.Очень.Над Кубой благодатноюнебо клубится…Хлопцы бородатые,кубинцы, кубинцы,вам в предательской ночигрозят чужие армии…Милые бородачи,с вами я, с вами я!..Пожалуй, до субботыотращу бороду,в МИД пойдуругатьсяи поеду к Кастро!Необитаемые острова
Снятся усталым спортсменам рекорды.Снятся суровым поэтам слова.Снятся влюбленнымв огромном городенеобитаемые острова.Самые дальние,самые тайные,ветру открытые с трех сторон,необнаруженные,необитаемые,принадлежащие тем, кто влюблен.Даже отличник очень старательныйих не запомнит со школьной скамьи, —ведь у влюбленныхсвоя география!Ведь у влюбленныхкарты свои!Пусть для неверящих это в новинку, —только любовьпредъявилаправа.Верьте: не сказка,верьте: не выдумка —необитаемые острова!..Все здесь простое,все самое первое —ровная, медленная река,тонкие-тонкие,белые-белые,длинные-длинные облака.Ветры,которым под небом не тесно,птицы,поющие нараспев,море,бессонное, словно сердце,горы,уверенные в себе.Здесь водопады литые, летящие,мягкая,трепетная трава…Только для любящих по-настоящемуэтивеликие острова!..Двое на острове.Двое на острове.Двое – и все!..А над ними — гроза.Двое – и небо тысячеверстное.Двое – и вечность!И звезды в глаза…Это не просто.Это не просто.Это сложнее любого в сто крат…В городе стихшемна перекресткахжелтым огнем светофоры горят.Меркнет оранжевый отблеск неона.Гаснут рекламы,гуденье прервав…Тушатся окна,тушатся окнав необитаемых островах.Сердце в руках
Я видел, как по Праге,с прохожими встречаясь,нейлоновое платьена плечиках качалось.Качалось — незатейливое,цвета румянца.Качалосьотдельно,чтобы не помяться.Несла его девушка, —как счастье, несла.Девушка зардевшаясяна танцы шла…Но почему я вздрогнули холодок — по коже, —весенняя дорогапохожа!Похожа!С цветов, зарей вымытых,сбивая росу,я на руках вытянутыхсердце несу…Идти неудобно —улицы круты…Несу я сердце к дому,в котором —ты.Какое это сердце —тебе разглядеть.Какое это сердце —тебе владеть!..Веришь или не веришь, —возьми его, прошу…Я позвоню у дверии сердце положу…А ты опять рассердишься, —есть из-за чего.А ты не примешь сердца,сердца моего…Я это знаю, знаю —и все же иду…Улица сквознаяпророчит беду.А людям удивительно:человек идети на руках вытянутыхсердценесет…Тогда
Тогда мы жили в Омске.Тамв сорок втором году,в веснумы радовались не цветам,а рассыпному толокну.Я помню все: и лебеду,и очереди без числа…На клумбах в городском садукартошка запросто росла.Не смейте, люди, забыватьоб этих днях,о той весне…Тогда б я не сумел понять,что это значит:свет в окне.Как это можно:спать взасоси говорить не о еде,и слышать на сковородеурчание яичных солнц.Ходить спокойно по землеи в булочной очередной,румяным пальцем тыча в хлеб,брезгливо спрашивать:«Дневной?»И возмущаться,а потомпочти что половину днякрикливо выбирать батон,плохую выпечкукляня.Устроить за день сто шумих,ругая нервных продавцов…Тогда мы жили в Омске.Жмыхдля нас был слаще леденцов.В сорок четвертом
Везет на фронт мальчикатоварищ военный врач…Мама моя,мамочка,не гладь меня,не плачь!На мне военная форма, —не гладь меня при других!На мне военная форма,на мне твои сапоги.Не плачь!Мне уже двенадцать,я взрослыйпочти…Двоятся, двоятся, двоятсярельсовые пути…В кармане моем документы, —печать войсковая строга.В кармане моем документы,по которымя – сын полка.Прославленного, гвардейского,проверенного в огне…Я еду на фронт.Я надеюсь,что «браунинг» выдадут мне.Что я в атаке не струшу,что время мое пришло.Завидев меня,старухиохают тяжело:«Сыночек…Солдатик маленький…Вот ведь настали дни…»Мама моя,мамочка!Скорей им все объясни!Скажи,чего это радиони надо мной ревут?Зачем они меня гладят?Зачем сыночкомзовут?И что-то шепчут невнятно,и темный суют калач…Россия моя,не надо!Не гладь меня! И не плачь!Не гладь меня!Я простобудущий сын полка.И никакого геройствая не совершил пока!И даже тебе не ясно,что у меня впереди…Двоятся, двоятся, двоятсярельсовые пути…Поезд идет размеренно,раскачиваясь нелепо, —длинныйи очень медленный,как очередьза хлебом…В защиту воспоминаний
Я начать хотел с привычного:«А помнишь…»Но меня прервал приятель:– Опомнись!Погоди!Я протестую решительно, —что вы все воспоминаньями ушиблены?!Будто вы уже другого и не знаете,будто сговорились:вспоминаете!То о сказках,то о встрече с тарантулом,то о речке за далекой горой,то о том, каким ребенкомталантливымбыл с рождениялирический герой.О его раздумьях, — в общем, неясных.О его переживаниях в яслях.Вспоминают молодые да ранние…Я приятелю ответил:– Все правильно!Все понятно.Зрелость так и начинается —в самом близком, в самом простом.То, что нам легко вспоминается,мы забыть успеем потом.Принимая пустяки за значительное,мы в недавнемразобраться хотим.Наша память — как стекло увеличительное,сквозь неев самих себя мы глядим…И читаем книги спорные, длинные, —постигаем знаменитые умы.И проходим под распластанными ливнями,деловитые,острящие, —мы!Мы шагаем в институты знакомо,то грустим,а то впадаем в восторг.И вручают нам путевки в райкомах,и везут нас поезда на восток.Собираемся на Марс,бредим звездами,не завидуем попавшим на филфак…А мемуары писатьпока не рвемся мы.Это правда. Это точно. Это – факт!..И одно наверняка уже знаю я:вслед за мелким,за пустым,за неяснымнастоящие придут воспоминания!Настоящиео самом настоящем!..А пока мы песни шпарим на морозеи на судьбу не собираемся пенять…Чем моложе человек,чем моложе,тем он больше любит вспоминать!Игра в «Замри!»
Ю. Овсянникову
Игра в «Замри!» — веселая игра…Ребята с запыленного двора,вы помните, — с утра и до заризвенело во дворе:«Замри!..»«Замри!..»Порой из дома выйдешь, на беду, —«Замри!!» —и застываешь на бегув нелепой позе посреди двора…Игра в «Замри!» —далекая игра,зачем ты снова стала мне нужна?Вдали от детства посреди землипопробовала женщина однасказать мне позабытое:«Замри!»Она сказала: будь неумолим.Замри!И ничего не говори.Замри! — она сказала. —Будь моим!Моим – и все!А для других — замри!Замри для обжигающей зари,Замри для совести.Для смелости замри.Замри,не горячась и не скорбя.Замри!Я буду миром для тебя!..На нас глядели звездные миры.И ветер трогал жесткую траву…А я не вспомнил правила игры.А я ушел.Не замер.Так живу.Ревность
Игру нашли смешную,и не проходит дня —ревнуешь,ревнуешь,ревнуешь ты меня.К едва знакомым девушкам,к танцам под баян,к аллеям опустевшим,к морю, к друзьям.Ревнуешь к любому,к серьезу, к пустякам.Ревнуешь к волейболу,ревнуешь к стихам…Я устаю от ревности,я сам себе смешон.Я ревностью,как крепостью,снова окружен…Глаза твои колются.В словах моих злость…«Когда все это кончится?!Надоело!Брось!!»Я начинаю фразув зыбкой тишине.Но почему-тострашноне тебе, а мне.Смолкаю запутаннои молча курю.Тревожно, испуганнона тебя смотрю…А вдруг ты перестанешьсовсем ревновать!Оставишь, отстанешь,скажешь:наплевать!Рухнут стены крепости, —зови не зови, —станет меньше ревностии меньшелюбви…Этим всем замотан, —у страха в плену, —я говорю:«Чего там…Ладно уж…Ревнуй…»Богини
В. Аксенову
Давай покинем этот дом, давай покинем, —нелепый дом,набитый скукою и чадом.Давай уйдем к своим домашним богиням,к своим уютным богиням, к своим ворчащим…Они, наверно, ждут нас? Ждут. Как ты думаешь?Заварен чай, крепкий чай. Не чай – а деготь!Горят цветные светляки на низких тумбочках,от проносящихся машин дрожат стекла…Давай пойдем, дружище!Из-за стола встанем.Пойдем к богиням, к нашим судьям бессонным.Где нам обоим приговор уже составлен.По меньшей мере мы приговорены —к ссоре…Богини сидят, в немую тьму глаза тараща.И в то, что живы мы с тобою,верят слабо…Они ревнивы так, что это даже страшно.Так подозрительны, что это очень странно.Они придумывают разные разности,они нас любят горячо и неудобно.Они всегда считают самой высшей радостьюте дни, когда мы дома.Просто дома…Москва ночная спит и дышит глубоко.Москва ночнаядо зари ни с кем не спорит…Идут к богиням два не очень трезвых бога.Желают боги одного:быть собою.«Будь, пожалуйста, послабее…»
А. К.
Будь, пожалуйста, послабее.Будь,пожалуйста.И тогда подарю тебе ячудо запросто.И тогда я вымахну — вырасту,стану особенным.Из горящего дома вынесутебя,сонную.Я решусь на все неизвестное,на все безрассудное, —в море брошусь, густое, зловещее, —и спасу тебя!..Это будет сердцем велено мне,сердцем велено…Но ведь ты же сильнее меня, сильнейи уверенней!Ты сама готова спасти другихот уныния тяжкого.Ты сама не боишься ни свиста пурги,ни огня хрустящего.Не заблудишься, не утонешь,зла не накопишь.Не заплачешь и не застонешь,если захочешь.Станешь плавной и станешь ветреной,если захочешь.Мне с тобою —такой уверенной —трудно очень.Хоть нарочно, хоть на мгновенье, —я прошу, робея:помоги мне в себя поверить,стань слабее.Ливень
Аленке
– Погоди!.. —А потом тишина и опять:– Погоди…К потемневшей земле неподатливый сумрак прижат.Бьют по вздувшимся почкам прямые, как правда, дожди.И промокшие птицына скрюченных ветках дрожат…Ливень мечется?Пусть.Небо рушится в ярости?Пусть!Гром за черной горою протяжно и грозно храпит…Погоди!Все обиды забудь.Все обиды забудь…Погоди!Все обиды забыл я.До новых обид…Хочешь, высушу птиц?Жарким ветром в лесах просвищу?Хочешь, синий цветок принесу из-за дальних морей?Хочешь,завтра тебеозорную зарю посвящу.Напишу на заре:«Это ей посвящается.Ей…»Сквозь кусты продираясь, колышется ливень в ночи.Хочешь,тотчас исчезнет свинцовая эта беда?..Погоди!Почему ты молчишь?Почему ты молчишь?Ты не веришь мне?Верь!Все равно ты поверишь, когдаотгрохочут дожди.Мир застынет, собой изумлен.Ты проснешься.Ты тихо в оконное глянешь стеклои увидишь сама:над землей, над огромной землейсердце мое,сердце мое взошло.Жизнь
Г.П. Гроденскому
Живу, как хочу, —светло и легко.Живу, как лечу, —высоко-высоко.Пусть небу смешно,но отнынени дняне будет онокраснеть за меня…Что может быть лучше —собрать облакаи выкрутить тучунад жаром песка!Свежо и громаднопоспорить с зарей!Ворочать громаминад черной землей.Раскидистым молниямдушуоткрыть,над миром,над моремраздольно парить!Я зла не имею.Я сердцу не лгу.Живу, как умею.Живу, как могу.Живу, как лечу.Умру, как споткнусь…Земле прокричу:«Я ливнемвернусь!»На плесе
На плесе,на плесенемеешь от восторга.Хотя мы на плеселишь гости.И только…Я в танце как в смерчевитаю,отчаясь…Все меньше,все меньшеза себя ручаясь!..Язык полунамеков,где все еще — в наметках,где всхлипыоркестраи легкое кокетство.Шуршащие нейлоныи парни, как лорды!И ревность,и мука,и вихревая музыка.Заманчивые плечи,разбитые надежды…Да что ж это?Да где ж я?На плесе. На плесе.На плесе —спокойно…А мамы, а мамызабыто и туманнона плес глядят с балкона.Испуганно и чуткозастыли в движенье:«Ну, как моя дочурка?Как тамБоженка?!.Парень с нею нежен, —ни на кого не смотрит…Приятно, конечно…Но молод.Молод!..Угощает рьяно…Да что уж там! Ладно…Но замуж ей рано!Рано!Ой, рано!..Ее я, наверно,предупреждала мало…»Скажу вам откровенно,товарищи мамы:благие возраженьяотвергнуты отважно.Теперь уже Боженкане ваша,не ваша!Теперь уже не спросит,не спросит, не скажет…А все будет проще:однажды,однаждыпридут они вместе, —от страха чуть живы…«Мы с Иржирешили…Решили… Не смейся…»Да где уж там смеяться(и руки как плети)…А все было яснона плесе,на плесе.На плесе, где жарко,где музыка роскошна…Где мы —только гости.Вот что мне жалко.«Полны подвалы Эгера…»
Полны подвалы Эгерабогатством дорогим.Полны подвалы Эгеравином —да каким!В подвалах, как в забоепрохладном и глубоком.В подвалах, как в соборе,где бочкивместо бога!А в каждой из бочеквеселье клокочет.А в каждой столько свадеб,что их, пожалуй,хватитна пять тысячелетий!На сотнипоколений!Хватит, достанется,да еще останется!А в этихчанахдо самого верха —венгерский чардашбудущего века!А в этих пенится,крепчая постепенно,свиданья первые,рожденья первенца!..Конечно, так и будет! —я слышу не напрасноразмашистые бурибудущих праздников!..Теперь мы это поняли,теперь уже нам веритсяи в надпись(явно спорную) —«ИН ВИНО — ВЕРИТАС!»В этом виноделыпонимают толк…Но что же ты наделал,медок,медок?!Стаканы вновь полные.Каблуки — дробью!..Что дальше —не помню.При всем моем здоровье.Чардаш
Ходит пол ходуном, —танцуют венгры.На раздолье степномразгулялись ветры…А скрипач, — ай, скрипач!Ах, дьявол!! —к скрипке прикипел-припалплечом окаянным!Он так придумал, так захотел,так приказал он…Скрипки бешеная метельбушует по залу!..Проходит девушка одна,хрустя юбкой.На всех посматривает оналегко и юно.Чего, мол, ты застыл, чудак, —стоишь смирно.Я просто так, просто такидумимо…Я, может, еще раз взгляну,пожму плечами…И вдруг, — повернувшись ко мне: «А ну,станцуем чардаш!»И вот пошло! И вот началось!Закружилось!И вот над нами две тысячи грозахнули,ширясь!..А сердце звенит: пропал, пропал…Рушатся стены…А скрипач, — ай, скрипач!Ах, стерва!!.Эгей, черт тебя возьми!Давай чаще!!.Танцуем мы, танцуем мычардаш!Чардаш!..Земля, кружись! Мир, кружись!Кружись и смейся!..Раскручивается наша жизньс планетою вместе!Пускай другие берут покой,сон и молчанье…А мы выбираемогонь!Огонь!Чардаш, чардаш!..Мелькают лица, летят словапо белому свету…Если закружится головау старой планеты,стыдиться этого не должнапланета, ручаюсь —вместе с намив тот вечер онатанцевала чардаш.Взрослеют люди
Мальчики пьют не на свои.На чужие пьют.На папашины…Глазки у мальчиков — запавшие.Губы — цвета выжженной земли.Ресторанный стол от еды ломится.Ресторанный пол от беготни кренится.Мальчикишальным вином греются.Основательно пьют.Не торопятся.На тарелочках желтеет жирно семга.Разгулялись мальчикиво всю ивановскую!Говорят официанту:– Ша, Сема!Мы сегодня при деньгах,неси шампанское!.. —Говорят официанту:– Брось жалеть!Коньяку тащи!Подсыпь на пятак… —Мальчикирешили взрослеть…А взрослеют люди не так.Не в вине, не в лихорадочной мгле,не в чахоточном дыму папирос.Люди взрослеют на земле,мокрой от рокочущих гроз!Взрослеют люди, понимая простор.Возвращаются встречать свой рассвет,повзрослев на полкахдальних поездов,повзрослев на скалахближних планет.Взрослеют люди на распеве крутом.Взрослеют,сердце для других разбросав…И не пьют?Да нет – пьют! Дело не в том.Дело в бо́льшем.Дело в честных глазах…Ладно, мальчики!Гулять – так до зари.Пусть над вами люстры звякают хрупко…Мальчики пьют не на свои.Задолжали сами себе.Крупно!Творчество
Э. Неизвестному
Как оживает камень?Он сначалане хочет верить в правоту резца…Но постепенноиз сплошного чадаплывет лицо.Верней — подобие лица.Оно ничье.Оно еще безгласно.Оно еще почти не наяву.Оно ещебезропотно согласнопринадлежать любому существу.Ребенку, женщине, герою, старцу…Так оживает камень.Он — в пути.Лишь одного не хочет он:остатьсятаким, как был.И дальше не идти…Но вот уже с мгновением великимрешимость Человека сплетена.Но вот уже грудным, просящим крикомвся мастерскаядо краев полна:«Скорей! Скорей, художник!Что ж ты медлишь?Ты не имеешь права не спешить!Ты дашь мне жизнь!Ты должен.Ты сумеешь.Я жить хочу!Я начинаю жить.Поверь в меня светло и одержимо.Узнай!Как почку майскую, раскрой.Узнай меня!Чтоб по гранитным жилампошла толчками каменная кровь.Поверь в меня!..Высокая,живая,по скошенной щеке течет слеза…Смотри!Скорей смотри!Я открываюпечальные гранитные глаза.Смотри:я жду взаправдашнего ветра.В меня уже вошла твоя весна!..»А человек,который создал это,стоит и курит около окна.Аркадию Райкину
Ваш выход, артист.Ваш выход.Забудьте усталость и робость…Хотя не для вас ли вырытзал,бездонный, как пропасть?И вам по краю, по краю,по очень опасной грани,по грани, как по канату,с улыбкой двигаться надо…Ваш выход, артист…Вы самине создавайте иллюзий,что люди, сидящие в зале, —сплошьдостойные люди.Конечно, достойных гораздобольше, —куда ни взгляни.Все это так.Но развеждут вас только они?..Вот эти, — которые в третьем, —они вас встретят истошно,они вас овацией встретят!Но вы же знаете точно:они от безделья лечатся, —на прочее им наплевать, —они пришли поразвлечься,животики надорвать…А вот, ожидая шуток, —самодовольства полон, —сидитпочтеннейший жулик,который покане пойман.Он будет во время вечерабрюзжать, что в зале жара…Так что ж вы здесь,вроде веера?..Ваш выход, артист.Пора…Зал покашлял внушительнои трепетно замолчал…Да здравствуетоглушительнаяненависть к сволочам!Во весь разворотбез остатка,высокое слово, трудись!..Пора…Поднимайтесь в атаку.Ваш выход,товарищ артист!Окна, которые нарисованы
Владимиру Резвину
Вот на доме потемневшая охра.И от этого сразу же заметнеенеживые, нарисованные окна —с настоящими рядом.Для симметрии…Как старался художник! Как старался!И, наверное, себе казался смелым.Как он в тайнах искусства разбирался!Даже стекол блескпередать сумел он…Нарисованные окна?Пустое!..Только я хочу туда постучаться!Кто живетв нарисованном доме?Создаетнарисованное счастье?..Расскажите, почему, зачем я верюв то,что, выпятив бумажные груди,важно входят в нарисованные дверинарисованные, плоские люди.Головами нарисованно качают,на судьбу своюне слишком в обиде.На приветствия живых отвечают…Вы не видели таких?Я видел!Париж, Франсуазе Саган
Пишу вам по праву ровесника,уважаемая Франсуаза…Возможно,вздохнув невесело,письмо вы поймете не сразу.То, над чем вы горюете,вы знаете лучше всего…Ходят по улицам людивозраста моего.В Лондоне и в Парижезамашки у них одни.Свое поколениелишнимвсерьез называют они.Они вас считают знаменемневерия и порока.Они вас считают снадобьеми даже чуть-чутьпророком.Пророки обычно безжалостны,но я не под богомрос…Ответьте, пророк, пожалуйста,на очень нестранный вопрос:кому вы все ж таки лишние,парни,нарочно небрежные?Девчонки,модно подстриженные,не слишком гордые,грешные?Зачем ваши души выданыв липкие лапы молвы?Кому это все ж таки выгодно,чтоб лишнимибыли вы?Чтоб вы обо всемзабывали?Чтоб жизнь вам казаласьтесною?Чтоб вы вином запивалипесню, лишь с виду дерзкую:«Мы лишние.Мы неуемные.Нас понимаетлюбой!Политики не признаем мы,а признаем любовь!Рабы разгулявшейся плоти,мы —лишнее поколение —унылое чувство локтясменили на чувство колена.Мы лишние,лишние,лишние!Лишние нощно и денно!..»Конечно,все это — личное,личное ваше дело…Но вот к небрежному парнюнеумолимо и вескооднажды — для вящей памяти —ляжет на столповестка.«Я лишний…Не надо!Я лишний…С политикой я не знаком».Но рявкнет фельдфебель рыжий:– Прр-р-рямо-о!Бегом!! —А через пару сутокв очень серьезный деньпарнюдадут подсумок,в котором — сорок смертей.Потом поведут —погонят(он будет не лишнимв строю!).И пуля его уколетв Африке,в первом бою…Над высушенной гвоздикойпрошебаршит гром.И на песок тихийтихо вытечет кровь.Станет сердце неслышным.Небо застынет в глазах..«Не надо…Ведь я желишний…» —успеет парень сказать.Но будетгрохотом танкав землю вдавлена фраза!И все оборвется…Так-то,уважаемая Франсуаза.А где-то в своем Париже,которого не повторить,станет девчонка стриженаялишние слезылить.Лишними станут подруги,лишним покажется март,лишними станут руки,привыкшие обнимать.Будет войной зачеркнутее молчаливый Жан…Мне жалко эту девчонку.Мне этого парняжаль.Небрежного, лишнего парня,которому нравится бокс.Который в своей компании —по общему мнению —бог.Он говорит медлительно,он знает новинки джаза.Он очень не любит политики.Он верит вам,Франсуаза.О дорогах
В.А. Луговскому
Есть кладбище дорог.Не слышали?Есть кладбище дорог.Не знаете?!Закованы в глухие наледи.Заметены песками рыжими.Дороги мертвые, холодные,дороги длинные и страшные,забывшие надежды радужные,засыпаны и захоронены…Они от ливней не лоснятся,над ними ветерне проносится.Я знаю:мертвымсны не снятся!К дорогамэто не относится.Я верю: имчерез годины,полузабытым,тихо грезится:они опятьна солнце греются.Они опять необходимы.И снова терпко пахнут пряности,и туча громыхает вешняя,и караван шагает вежливодорогой слез,дорогой радости…И вновь стерня сухая колется,и суженые вновь прощаются.Храпящаяпроходит конница,с подковамитеряя счастье…Дороги грезят,опечаленынесбыточностью этих снов…А в каменную пыль впечатаныследы босых дубленых ног!Дороги длинные, протяжныезасыпаны и захоронены…Над ними города построены.Легла земля слоями тяжкими.Большое солнце светит ласково,гудроны по земле распластаны.Мерцают рельсовые лезвия…Им хорошо.Они — железные.Вечер в горах
М. Джангазиеву
Вечер неудержимодвигается туда,где в солнце вцепилась вершинасумрачного хребта.Вцепилась угластыми склонами,замкнула на сто замковскрюченными,холоднымипальцами ледников.Переливается медно…Но вечеру не до игры.Он подступает медленнок самому горлу горы.Он тихий,он мягкий, как олово…И, грузные веки смежив,засыпает гора,под голову облако положив.Памятник Пржевальскому
А. Салиеву
Пыль спокойно и жирнона дорогах прожаренныхмлеет…Даже горы стареют.Даже вечные горы —в морщинах.Даже скалам бессменнымвсе чаще мерещатся грозы…Я узнал, что бессмертенорел,ставший мертвою бронзой!Я узнал, что нередко,высотой ледниковой натешась,на него заглядевшись,замолкают падучие реки…Мы порою оремо смешных,пустяковых обидах…Неподвижный орелвсей своей оперенностью —в битвах!Всей крылатостью —в небе!..И, взглядом окинув дороги,выбирает из многихту,которая людямнужнее.Стадион
Поверить не хочу, что это сделаноиз камня,из металлаи из дерева.Что эти переходы кружевные —холодные, немые, неживые…Нет! Он живой!Мы с ним теперь приятели.Меня он принял в теплые объятия —прожаренный безоблачными полднями,тысячеглазой публикой наполненный,наполненный волненьями и страхами…От всех болезней он находит снадобья, —он поглощаетреки лимонадные,похрустывая свежими баранками……А как преображается движение,когда кипит спортивное сражение!Когда он —озорной,помолодевший —вздыхает то с упреком, то – с надеждой.Как он вникает в каждую подробность!И видит все.И ненавидит робость!Стремительность и слаженность приветствуя,он сердцем отмечает каждый промах.Когда ж он произносит слово веское,то это пострашней, чем грохот грома!Действительно, ничем неудержимо…Как он тогда клокочет и дымится,похожий на взрывчатку,на пружину,готовую в секунду распрямиться!До самого конца не затихает……А вы видали,как он отдыхает?Вы пробовалина него взглянуть,когда полночный город успокоится?..Спит стадион,в тугой клубок свернувтрибунные натруженные кольца.Под водой
С головою накрыла,понесла,закружила волна…И меня обступила,обняла тишина,тишина…Запотевшая маска.Прохладная синяя жуть…Обитателем Марсасебе самому я кажусь.Можно быть невесомым,можно птичий полет повторить.Можно тихо и соннов бездонном пространстве парить.Можно весело ринутьсяв темноватую, длинную глубьи руками зарытьсяв сплетенье невиданных клумб…Здесь колышутся водорослимедленно,не торопясь…Можно в заросли пестрые,как в свежее сено,упасть!Здесь ни всплеска, ни всхлипа, —тишинаговорить не велит…Онемевшая рыбагубами слегка шевелит.Камни в рыжих накрапах, —лоснящиеся бока.Царство медленных крабов,неслышное царство песка.Одиноко и тускломелькнула кефаль в стороне.Виснет льдышка медузы,покорная тишине.Тишина нарастает.Тишина за спиною встает.Мне здесь грохотане хватает!Мне ветранедостает!Рыбаки
С. Красаускасу
Что вы ловите, рыбаки?Что ловите?..Как всегда, неприступны и застенчивы, —над гудящей рекой вы расставили локти,будто не удочки у вас в руках,а уздечки.Будто это не река, а конь взнузданный,будто слышится вам топот копыт частый,будто в жизни вамтолько это и нужно, —вечно мчаться за своим рыбацким счастьем.Пригибаясь к холке коня, тихо охаете…А к высоким сапогам глина прилипла.А в ведерках — сплошняком ерши да окуни…Где ж она —золотая вашарыбка?..Мимо вас по реке — лодки, лодки…А за моим окном глухо шумит улочка.Я сижу, расставив широко локти.У меня в руках не карандаш, а тоже – удочка.Я, как вы, рыбаки,пробую разное.Мне ленивую плотву ловить не хочется.Я в поток ревущий удочку забрасываю, —по тетрадному листукруги расходятся.Расходятся круги, разбегаются…А улов мойвяло иглами ершится.Над усталой головою солнце катится,в каждой капле отражаясь,в каждой жизни…Может, скажут: «Ты ловить не умеешь!Не всегда тебе терпенья хватает…»Нет, поймите, —мне надоела мелочь, мелочь!А где — она?Где моя рыбказолотая?Где она — неповторимая — хоронится?На какой такой глубине опасной?Как вам ловится, рыбаки?Как ловится?Я желаю вам удачи.Удачи рыбацкой.«Ровеснику»
1962
«Нахожусь ли в дальних краях…»
Нахожусь ли в дальних краях,ненавижу или люблю, —от большого,от главного я —четвертуйте —не отступлю.Расстреляйте —не изменюфлагу цвета крови моей.Эту веру я свято хранюдевять тысяч нелегких дней.С первым вздохом,с первым глоткомматеринского молокаэта вера со мной.И покая с дорожным ветром знаком,и пока не сгибаясь хожупо не ставшей пухом земле,и пока я помню о зле,и пока с друзьями дружу,и пока не сгорел в огне,эта вера будет жива.Чтоб ее уничтожить во мне,надо сердце убитьсперва.Сын Веры
Ю. Могилевскому
Я — сын Веры…Я давно не писал тебе писем, Вера Павловна.Унесли меня ветры,напевали мне ветры то нахально, то грозно, то жалобно.Я – сын Веры.О, как помогла ты мне, мама!Мама Вера…Ты меня на вокзалах пустых обнимала,мама Вера.Я — сын Веры.Непутевого сына ждала обратномама Вера…И просила в письмах писать только правдумама Вера…Я —сын Веры!Веры не в бога, не в ангелов, не в загробные штуки!Я — сын веры в солнце,которое хлещет сквозь рваные тучи!Я — сын веры в труд человека.В цветы на земле обгорелой.Я — сын веры!Веры в молчанье под пыткой!И в песню перед расстрелом!Я — сын веры в земную любовь,ослепительную, как чудо.Я — сын веры в Завтра —такое, какое хочу я!И в людей,как дорога, широких!Откровенных. Стоящих…Я — сын Веры,презираю хлюпиков!Ненавижу плаксивых и стонущих!..Я пишу тебе правду, мама Вера.Пишу только правду…Дел – по горло!Прости,я не скоро вернусь обратно.Перед расставанием
Я к тебе приеду поездом,так, чтобы не знала ты.На снегу весеннем пористомпроторчу до темноты.В дверь звонить не стану бешено,а, когда вокруг темно, —я тихонечко и бережностукну в низкое окно.Ты в окошко глянешь боязно,я сильнее постучу…Нет!Я не поеду поездом!Самолетом прилечу.Да!Конечно!И немедленно,ошалев от маяты,позвоню из Шереметьеваи в ответ услышу:«Ты?!Где?Откуда?Что ж ты мучаешь?!Как приехал?!Не пойму…»И тогда машину лучшуюя до города возьму.Полетит дорога по лесу,упадет к ногам твоим…Мне остался часдо поезда,а мы о встрече говорим.Засуха
– Развесели,хоть чем-нибудь развесели…– Смотри:дожди не долетают до земли…Не долетают,вянут в мареве густом…– Да не о том ты!Вовсе не о том!Я это слышу сорок дней подряд —ты лучше о другом…– Хлеба горят…– Придумай сказку с радостным концом!Пусть девушка с веснушчатым лицомпридет, как шум дождя,как ветра шум…Придумай сказку —я тебя прошу…Пусть хлебом пахнет, теплым, аржаным…Придумай…– Сумасшедшая жарынь!Такой горячей, медленной рекикудлатые не помнят старики…– Развесели!Развесели хоть чем-нибудь!..– Сухую землю трактора скребут.Так светит солнце,что в глазахтемно.Жестокое,свирепое,оновбивает в пашню жесткие лучи…– Спасибо, друг…Развеселил.Молчи.Рассказ директора районной конторы «Заготзерно»
Я не встречал за всю свою жизньэтакой красоты.Хлеба такие, что сверху ложись —выдержат:до того густы.Не верил, что все это наяву.Радоваться б надо, а явыйду в поле,стою и реву:«Погибель растет моя…»Вот уж действительно дело труба!Подсудное зреетдело…«Растите, хлеба! Наливайтесь, хлеба!Но толькокуда ж я вас дену?..»Тут арифметика не нужна.Да что я, разве ослеп?Да разве в амбарчик «Заготзерна»влезет этакий хлеб!Я ж в город еще зимою писал…Требовал.Умолял!Угрожал!!А мне в ответ:нажми,подтяни.Нам, дескать, виднее сверху…На все мои слезные письмаоникомиссии шлют для проверки.…Ну и дождался.Приехал один«ответственный» с бабьим голосом,десять минут по усадьбе ходилс видом Шерлока Холмса.Очень долго в затылке скреб,морщился недовольно.Потом подошел ко мне и изрек:«Выс работы…уволены…Развал у вас непростительный…Сдайте делазаместителю…»Я — к заму.«Давай, — толкую ему, —раз уж такое дело».«Нет, —говорит, —ни за что не приму.Чего мне? Жить надоело?»Что делать прикажешь?И тут, на беду мою,без рассуждений и лишних словмы с замомфамилию просто придумываеми пишем:«Контору принял Смирнов».И —началось!!На себя пеняй,но каждое утро сноваСмирнову в приказах дают нагоняй,в крайцентр вызывают Смирнова.Смирнову весь день за звонком звонок(мы уж и сами не рады), —Смирнову – письма,Смирнову – зарплата…А ябуквально падаю с ног.Ты вот смеешься,а участь моябыла непонятней снов.Я даже поверил, что я – не я,а этот самый Смирнов……Представь:сентябрь.Под грузом немалыммашины ревут угрожающе.И в грохоте, в ливнях сплошным наваломидетна меняурожаище!!Идет необъятный.Идет полновесный!И знает: погибнуть ему не позволим…Навесы.Навесы.Навесы! Навесы!!Мы строили их до кровавых мозолей,за этим делом невиданной спешностизабыв про еду, про усталость и славу…Так строят за ночьв боюпереправу —с такой же яростьюи неизбежностью!А если уснешь, то и сны об одном:грязь,перемешанная с зерном.Фары по окнам.В глазах круги.Хлюпающие сапоги…И снова нет ни ночи, ни дня!Снова шагаешь,погоду кляня.Снова охрипшая шофернякроет господаи меня…Потом я читал — хвалили в докладе:Смирнов, мол, отлично работу наладил…Приехал к нам секретарь крайкома(мы с ним по фронту еще знакомы).Узнал.Подивился смирновской славе,долго смеялись над ней.Фамилию в грамоте переправил,вручил эту грамотумне…Сейчас это странно все,а тогдадумал: песенка спета…Большой урожай был…Прямо беда!Почаще б такие… беды.Твой голос
Линия…Сколько все ж таки странногопростые слова таят!..До самой Москвы столбы телеграфныеза руки взявшисьстоят.Они хранят трудовое братствов неласковом свисте зимы.Они помогают друг другу взобратьсяна горы и на холмы.Они вникают в любую суть,им просто некогда зябнуть.Они стоят.И слова несуто любви,о процентах,о зяби.Они чувствительнее, чем нерв,и могущественнее, чем бог…Но вот один проводок, зазвенев,скручивается в клубок.И слова начинают, как крупные сельди,хвостамибить в невода…Товарищ врач телеграфной сети,вылечи провода!Пожалуйста, вылечи!Это надо!Иначе — сердце не вынесет…Товарищ ремонтник,если бы знал ты,что́ от тебя зависит!Скорей!Чтоб зимнюю ночь рассеклозвонком, как полоской зари.Скорей!Чтоб ревела трубка: «Алло!!!»…Говори, Москва,говори!Таежные цветы
Не привез я таежных цветов —извини.Ты не верь,если скажут, что плохи они.Если кто-то соврет,что об этом читал…Просто эти цветылуговым не чета!В буреломах на кручахпылают жарки,как закат,как облитые кровью желтки.Им не стать украшеньем городского стола.Не для них отшлифованный блеск хрусталя.Не для них!И они не поймут никогда,что вода из-под крана —это тоже вода…Ты попробуй сорви их!Попробуй сорви!Ты их держишь,и кажется, руки в крови!..Но не бойся,цветы к пиджаку приколи.Только что это?Видишь?Лишившись земли,той,таежной.неласковой,гордой земли,на которой они на рассвете взошли,на которой роса и медвежьи следы, —начинают стремительно вянуть цветы!Сразу гаснут они!Тотчас гибнут они!..Не привез я таежных цветов.Извини.То, что встречается на каждом шагу
Ходят люди по улицам плавно —ростом выше столбов рекламных.густолистых каштанов выше…Из каких они сказок вышли?Ходят в красных костюмах, в синих.Малорослых и слабосильныхвысотою своею дразнят…У мальчишек в Софии праздник.У мальчишек забот по горлостало нынчеот баскетбола.Просят у великанов добрыхдать значок им или автограф…Великаны руками разводят.Улыбаясь нежно и робко,непонятные буквывыводятна пустых сигаретных коробках…И мальчишки солидным эскортомпо Софии шагают гордо.Впереди идут — руки в боки —двухметровыебаскетбоги.Варна
Прежде чем сказать о Варне,я спрошу тебя сначала:океан воды отварнойты когда-нибудь встречала?Любовалась ты простором,полным ветра,полным зноя?Ты пила вино, в которомсолнцесмешано с волною?Падала ль тебе на плечигрусть нежданных расставаний?..Если да —мне будет легчерассказать тебе о Варне.Столько солнца, столько синия еще не видел сразу!В наши мышцы столько силыне вливалося ни разу.Мы испытываем нервычерноморских пенных недр(хоть на миг представь ты негразагорелого, как негр!).Это море, этот ветервозле нас стараются:«Здравствуйте!Здравей!Здравейте!Как вам Варна? Нравится?»На песок прибрежный храбро,важные и скрытные,сонно выползают крабымалогабаритные.Тополей прямые свечи —будто на рисунке…А когда приносит вечермедленные сумеркии плывут над морем немооблака неблизкие,ночь расцвечивает небозвездами,как брызгами…Этой ночи нет коварней.Этой ночи нет напевней.Девушкитакие в Варне,будто все онииз пены.Столько всяческих улыбок,до того они нежны,что еще два дня…и был бымой рассказ… не для жены.«Нахохлятся тяжелые колосья…»
Нахохлятся тяжелые колосьяпо всей земле, размякшей и огромной.Потом настанет осень.Хлынет осень,сиреневым морозом травы тронув.И длинный дождь, с три короба наплакав,лесную чащу с головой накроет,разлапистые листья покоробит…Опавшие,в оранжевых накрапах,они цветным пластом на землю лягути будут глухо чавкать под ногами.И вспоминать о светлом птичьем гаме,о месяце грибов и спелых ягод…И медленное солнце будет таять.И незаметно удлинится время.И в сотый раз я не смогу представить,как выглядятиюньские деревья.«Что такое Нида?..»
Что такое Нида?Этоветра сонное ворчанье.Запах моря.Всплески света.Крики оголтелых чаек…Что ж такого в этой Ниде —голубой, зеленой, белой?Сказочники,отдохните!Вы рассказывали бедно…Что такое Нида?Этоделовито, монотоннонезадолго до рассветаголоспробуют моторы.Вечером идут на отдыхкатера,ветрами терты.И в резиновых ботфортахрыбаки как мушкетеры…Ох, уж эта Нида!Развепокидать ее захочешь?Нида тишиною дразнит.И травинками щекочет.Держит Нида каждым дюймом,наплевав на возраженья…И меня прижало к дюнамневозможным притяженьем!Небывалой силы небо,небывалых красок мореуговаривают нежно,чертыхаются крамольно…Что такое эта Нида —я не знаю.Знаю только:я за Нидою — как нитказа иголкой!Это точно!..Здесь нависли глыбы света.Здесь любое сердце слышно…В общем Нида — это…Это…Надо видеть!Лично!«Невероятное спасибо, дюны!..»
Невероятное спасибо, дюны!..Освобожденно кровь стучит в виске.Все грустные и все пустые думырастаяли в спрессованном песке.Спасибо дюнам…Высоко и прямоони взлетели — за грядой гряда.Они похожи на большое пламя,которое застыло навсегда!Сейчас по склонам чайки бродят важно.Миркрасноватым светом озарен…Все это ваше, люди!Ваше!Ваше!Как мы богаты небом и землей!Как мы богаты ливнями мгновеннымии трепетным дрожанием стрекоз.И снегом.И нетронутыми вербами.Смолой,лениво капающей в горсть.Дурманящими запахами сена.Тяжелой желтизной пчелиных сот.Богаты югом мы.Богаты севером.И ревом рек.И тишиной лесов.И жаворонка песней беспричинной.И соснами, смотрящими в зарю…Я на песке тугом лежу песчинкойи тихо-тихо дюнам говорю:Спасибо, дюны!До конца спасибо.За ясность.За последние цветы.За то, что необыкновенной силойпропитаны шершавые хребты!Спасибо вам, немые, беспредельные,плывущие сквозь ветровую вязь.Спасибо,добрые,за все, что сделаюпосле того, как я увидел вас.«Песок размахнулся надменно и голо…»
Э. Межелайтису
Песок размахнулся надменно и голо.Колеблются медленно длинные тени.Песчаные горы.Печальные горы.Сиреневый лес — марсианским виденьем…Нам все непонятно.Мы время торопим.Мы каждую мелочь, волнуясь, вбираем:«Послушай!А что там, за тем поворотом?А что там, за лесом?А что за горами?Откуда такое раздолье возникло?..»Мы на гору лезем.Спешим, как шальные…Пускай это вовсе не Марс.Это — Нида.И дюны — земные.И тени — земные.Земная усталость.Земные заботы…Но разве же мы на Земле не сгораемв вопросах:«А что там, за тем поворотом?А что там, за лесом?А что за горами?А что за душою у этого парня?А что за улыбкою женщины этой?..»Волнуясь, печалясь, недосыпая,мы истину ищем.Мы ищем ответы!Но сами ответызвучат как вопросы.И месяц висит вопросительным знаком…Как много мы знаем!Как маломы знаем.Как здорово жить на земле!Как непросто!
