«Эта крымская осень…»
Эта крымская осеньСкорее похожа на летоНаших нечерноземных,Умеренных наших широт…Не печалься, товарищ мой, —Песенка наша не спета:Разве может огоньПревратиться когда-нибудьВ лед?Вот и стали легендамиНаши окопные были.Я порой удивляюсь сама:Неужели то было со мной?..Эх, как мало осталось солдат,Что «прописаны» былиНа переднем краю,В батальоне пехоты,Войной…Чередою уходят годки,Что в боях не убиты,Меж собою и намиЗахлопнув свинцовую дверь.Потому-то друг к другу,Как будто бы сильным магнитом,Так нас тянет теперь,Так оставшихся тянет теперь.Мы навеки отмеченыЮности огненной метой,Мы готовы не сетуяВстретить последний поход…Наша поздняя осеньСкорее похожа на лето —Разве может огоньПревратиться когда-нибудьВ лед?..Из Крымской тетради
Предгорье
Я люблю все больней и больнееКаждый метр этой странной земли,Раскаленное солнце над нею,Раскаленные горы вдали.Истомленные зноем деревни,Истомленные зноем стада.В полусне виноградников древнихЗабываешь, что мчатся года,Что сменяют друг друга эпохи,Что века за веками летят…Суховея горячие вздохи,Исступленные песни цикад.И в тяжелом бреду суховея,В беспощадной колючей пылиПродолжаю любить, не трезвея,Каждый метр этой трудной земли —Пусть угрюмой, пускай невоспетой,Пусть такой необычной в Крыму.А люблю я, как любят поэты:Непонятно самой почему…Шторм
Скачут волны в гривах пены,Даль кипит белым-бела.Осень вырвалась из плена,Закусила удила.Казакуют вновь над Крымом,Тешат силушку шторма.А потом – неумолима —Закуражится зима.Мне и грустно, и счастливоВидеть времени намет.Скачут кони, вьются гривы,Женский голос душу рвет:«Жизнь текла обыкновенно,А когда и не ждала,Сердце вырвалось из плена,Закусило удила…»Осень
Уже погасли горные леса:Ни золота, ни пурпура – все буро,Но мне близка их скорбная краса,Мне радостно, хоть небо нынче хмуро.От высоты кружится голова,Дышу озонным воздухом свободы,И слушаю, как падает листва,И слушаю, как отлетают годы…Зима на юге
Подснежники на склонах южных,Дымятся горы на заре…Когда такое снится – нужноПодаться в отпуск в январе.Забыв о бедах и победах,О прозе будничных забот,Бродить часами в мокрых кедахСреди заоблачных высот.Пить из ладоней, как из блюдца,Холодный кипяток реки…Надеюсь, не переведутсяНа белом свете чудаки,Те, кто зимою, а не летомВдруг мчатся в южный городок, —Те Божьей милостью поэты,Что двух не сочинили строк.Ялта Чехова
Брожу по набережной снова.Грустит на рейде теплоход.И прелесть улочек портовыхВновь за душу меня берет.Прохладно, солнечно и тихо.Ай-Петри в скудном серебре.…Нет, не курортною франтихойБывает Ялта в январе.Она совсем не та, что летом, —Скромна, приветлива, проста.И сердце мне сжимает этаЗастенчивая красота.И вижу я все чаще, чаще,В музейный забредая сад,Бородку клином, плащ летящий,Из-под пенсне усталый взгляд…Старый Крым
Куры, яблони, белые хаты —Старый Крым на деревню похож.Неужели он звался СолхатомИ ввергал неприятеля в дрожь?Современнику кажется странным,Что когда-то, в былые года,Здесь бессчетные шли караваны,Золотая гуляла Орда.Воспевали тот город поэты,И с Багдадом соперничал он.Где же храмы, дворцы, минареты? —Погрузились в истории сон…Куры, вишни, славянские лица,Скромность белых украинских хат.Где ж ты, ханов надменных столица —Неприступный и пышный Солхат?Где ты, где ты? – ответа не слышу.За веками проходят века.Так над степью и над Агармышем[1]Равнодушно плывут облака…Киммерия
Я же дочерь твоя, Расея,Голос крови не побороть.Но зачем странный край ОдиссеяТоже в кровь мне вошел и в плоть.Что я в гротах морских искала,Чьи там слышала голоса?Что мне черные эти скалы,Эти призрачные леса?Что мне буйная алость маков,А не синь васильков во ржи?..Отчего же и петь, и плакатьТак мне хочется здесь, скажи?* * *Запах соли, запах йода.Неприступны и горды,Рифы каменные мордыВыставляют из воды.И рассматривают горы,Бликов солнечных игру,И людей: веселых, голых —Золотую мошкару.* * *Отцвели маслины в Коктебеле,Пожелтел от зноя Карадаг…А у нас в ПолесьеЗябнут ели,Дождик,Комариные метелиДа в ночи истошный лай собак.Я люблю тебя,Мое Полесье,Край туманных торфяных болот.Имя звонкое твое,Как песня,В глубине души моей живет.Отчего жеНынче над собою,В полумраке северных лесов,Вижу юга небо голубое,Слышу дальних теплоходов зов?Ну, а тыВ ночах осенних, длинных,Ты,От моря и меня вдали,Помнишь лиЦветущие маслиныИ на горизонте корабли?Зной
Солнце.Скалы.Да кустарник рыжий.Выжженная, тощая трава…Что сказал ты?Наклонись поближе,Звон цикад глушит твои слова.То ли так глаза твои синеют,То ли это неба синева?Может, то не Крым,А Пиренеи?..Звон цикад глушит твои слова.Марево плывет над дальней далью.Так похоже облако на льва.Дульцинея…Дон Кихот…Идальго…Звон цикад глушит твои слова.Слышишь звон доспехов Дон Кихота?Скалы…Зной…Кружится голова…Ты лениво отвечаешь что-то,Звон цикад глушит твои слова.«Нынче в наших горах синева…»
Нынче в наших горах синева,Нынче серое небо в столице.И кружится моя голова —А твоя голова не кружится?Я не шлю телеграммы в Москву,Не пленяю сияющим Крымом,Я приехать тебя не зову —Приезжают без зова к любимым…«Да здравствуют южные зимы!..»
Да здравствуют южные зимы!В них осень с весной пополам.За месяц январского КрымаТри лета курортных отдам.Здесь веришь, что жизнь обратима,Что годы вдруг двинулись вспять.Да здравствуют южные зимы! —Короткая их благодать.В планерском
Над горою КлементьеваВетра тревожный рев.Рядом с легким планеромТяжелый орел плывет.Здесь Икаром себяВдруг почувствовал Королев,Полстолетья назадВ безмоторный уйдя полет.Сколько тем, что когда-тоМальчишками шли сюда,Тем девчонкам, которыхВзяла высота в полон?..Ах, не будем педантами,Что нам считать года?Возраст сердца —Единственный времени эталон…Над горою КлементьеваТак же ветра ревут,Как ревели ониПолстолетья тому назад.Через гору КлементьеваК солнцу пролег маршрут,Хоть давно с космодромовТуда корабли летят.У моря
Доголаздесь ветер горы вылизал,Подступает к морюневысокий кряж.До сих поротстрелянными гильзамиМрачно звякаетзабытый пляж.В орудийном грохоте прибояЧеловексо шрамом у вискаСнова,снова слышит голос боя,К ржавым гильзамтянется рука.У памятника
Коктебель в декабре.Нет туристов, нет гидов,Нету дам, на жареРазомлевших от видов.И закрыты ларьки,И на складе буйки,Только волны идут,Как на приступ полки.Коктебель в декабре.Только снега мельканье,Только трое десантников,Вросшие в камень.Только три морякаОбреченно и гордоСмотрят в страшный декабрьСорок первого года.В горах
Мне на пляже сияющем стало тоскливо,Бойких модниц претит болтовня.Ветер треплет деревьев зеленые гривы,Ветер в горы толкает меня.Пусть в чащобахНе все обезврежены мины —Как на фронте, под ноги смотри…В партизанском лесу, на утесе орлиномЯ порою сижу до зари.Неужели в войну так же цокали белки,Эдельвейсы купались в росе?..И отсюда, с вершины, так кажутся мелкиМне житейские горести все.Почему я не знаю минуты покоя,У забот в безнадежном плену?..А ведь было такое, ведь было такое —Суету позабыла в войну…Что ж опять довоенною меркою мерюЯ и радость, и горе теперь?…Знойный город.Могила на площади, в сквере —В партизанское прошлое дверь.Даты жизни читаю на каменных плитах:От шестнадцати до двадцати…Пусть никто не забыт и ничто не забыто —Мне от чувства вины не уйти.От невольной вины, что осталась живою,Что люблю, ненавижу, дышу,Под дождем с непокрытой брожу головою,Чайкам хлеб, улыбаясь, крошу.Потому мне, должно быть,На пляже тоскливо,Бойких модниц претит болтовня.Ветер треплет деревьев зеленые гривы,Ветер в горы толкает меня…«Прояснилось небо, потеплело…»
Прояснилось небо, потеплело.Отгремел последний ледоход.Юный месяц май в цветенье беломПо земле оттаявшей идет.Зеленеют первые пригорки,Первый гром грохочет, как салют.И концерты первые на зорькеСоловьи несмелые дают…Два дятла
Дятел был красив, как дьявол, —Черный с красным, красный с белым.Мне морзянкой отстучал он:– Знаешь, лето пролетело!Да, к утру на лужах льдинки,Умные за морем птицы…Но стучу я на машинке:– Знаешь, лето возвратится!Осень встала у порога,Смотрит, смотрит взглядом мглистым,Слушая дробь диалогаПессимиста с оптимистом.Весна
Над полями, над лесамиПтичий гомон, детский смех.Быстро мелкими зубамиПилит белочка орех.Барабанной дробью дятелПривечает громко нас.О заботах, об утратеПозабудем хоть на час.Все печали позабудемВ ликовании весны.Мы ведь люди, мы ведь люди —Мы для счастья рождены!Выходной
Кормить синичекПрихожу опятьВ старинный парк,Что над Москвой-рекой.Не думала,Что буду здесь стоятьКогда-нибудьС протянутой рукой!А вот стоюИ, может быть(Как знать!),В такой позицииУбью полдня,Пока пичугаСоизволит взятьС ладони подаяньеУ меня.* * *Снег намокший сбрасывают с крыши,Лед летит по трубам, грохоча.Вновь на Пушкинском бульваре слышуПесенку картавую грача.Что еще мне в этом мире надо?Или, может быть, не лично мнеВручена высокая награда —Я живой осталась на войне?Разве может быть награда выше? —Много ли вернулось нас назад?..Это счастье —Вдруг сквозь сон услышать,Как капели в дверь Весны стучат!* * *Брожу, как в юности, однаВ глухих лесах, по диким склонам.Где обнимает тишинаМеня объятием влюбленным,Где отступает суетаИ где за мною вместо друга,Посвистывая, по пятамСмешная прыгает пичуга.Где два орла, как петухи,Сцепившись, падают на тропку,Где изменившие стихиОпять стучатся в сердце робко.«Капели, капели…»
Капели, капелиЗвенят в январе,И птицы запелиНа зимней заре.На раме оконной,Поверив в апрель,От одури соннойОпомнился шмель:Гудит обалдело,Тяжелый от сна.Хорошее дело —Зимою весна!О солнце тоскуя,Устав от зимы,Ошибку такуюПриветствуем мы.Помедли немножко,Январский апрель!…Трет ножку о ножкуИ крутится шмель.И нам ошибатьсяПорою дано —Сегодня мне двадцатьИ кровь как вино.В ней бродит несмелоРазбуженный хмель.Хорошее дело —Зимою апрель!Гимн дворнягам
Ленивы, горды, мордаты,С достоинством ставя ноги,Собаки-аристократы —Боксеры, бульдоги, доги —Хозяев своих послушныхВыводят на поводках.Собачьей элите скучно,Пресыщенность в злых зрачках.Живые иконостасы – висят до землимедали —Животные высшей расы,Все в жизни они видали.Гарцуя на лапках шатких,Закутанные в попонки,Гуляют аристократки —Чистейших кровей болонки.На них наплевать дворнягам —Бродягам и бедолагам.Свободны, беспечны, нищи,Они по планете рыщут…Не многие знают, может,Что в пороховой пыли,Сквозь пламя, по бездорожьюВ тыл раненых волоклиОтчаянные упряжки —Чистейших кровей дворняжки…Эх, саночки-волокуши,Святые собачьи души!..Товарищи, снимем шапкиВ честь всеми забытой шавки,Что первая во ВселеннойПосланцем Земли была.В межзвездной пустыне где-тоСгорела ее ракета,Как верный солдат науки,Дворняжка себя вела.И снова, чтоб во ВселеннойОпробовать новый шаг,Шлем к звездам обыкновенных —Хвост кренделем – симпатяг.Им этот вояж – безделка,Они ко всему готовы —Красавицы Стрелка с Белкой,Предшественницы Терешковой.На атолле Бикини
На атолле БикиниВас мистический ужас объемлет:Там ослепшие чайки,Как кроты, зарываются в землю.Из лазурной лагуныНа прибрежные скользкие глыбы,Задыхаясь, ползутОблученные странные рыбы.Из коралловых рощУдирают в паническом страхеИсполинские твари —Океанские черепахиИ бредут по атоллу —Раскаленной пустой сковородке,Спотыкаясь, крутясь,Как подбитые самоходки.А уже под броню ихНацелены клювы, как жерла:Грифам некогда ждать,Чтоб навеки затихла их жертва.Вот одна отбиваетсяСморщенной лапою странной,Все мучительней дышитсяБеженке из океана…Не вода, а песокЗаливает пустые глазницы,И вокруг – батальонами —Черные жирные птицы…Ах, экзотика тропиков!Южное буйство природы!Зараженные стронциемВечно лазурные воды!«Воздух влажен и жарок…»
Воздух влажен и жарок,Смог за горло берет.Вдруг, как сон, как подарок, —Конный взвод, конный взвод.Отрешенно и гордоОн идет на рыси —Лошадиная мордаРядом с мордой такси!Человек современныйЯ до мозга костей —Знаю времени цену,Славлю век скоростей.Так живу, будто кто-тоВечно гонит вперед:Нынче – борт самолета,Через день – вертолет.Что ж тревожит и манит,Что же душу томитПриглушенное ржанье,Древний цокот копыт?..Октябрь в Крыму
Здесь еще кричат цикады —Правда, робко, правда, слабо.И еще на босу ногуНадевают тапки бабы.Виноградники налитыЗолотой упругой кровью.Рай земной…А сердце рветсяВ дождь и слякоть —В Подмосковье.Коршуненок желтоглазыйНа меня глядит, как Будда.Понимает он, что скороС той же силой рваться будуВ рай, где все еще цикадыПодают свой голос слабоИ еще на босу ногуНадевают тапки бабы.Где (пускай уже устало)Все еще пирует лето…Ах, когда бы разрывалоСердце надвое лишь это!..«Воздух так настоян на полыни…»
Воздух так настоян на полыни,Что его, как водку, можно пить…Говорила же себе:– ОтнынеЯ не стану время торопить.С благодарностьюПриму разлуку,Все, что с нею спаяно,Приму… —Дятел вдруг над головой затукал,Горы спят в сиреневом дыму.Тамариска розовая пена,Алых горицветов костерки,Старых грабов говорок степенный,Громкий хохот скачущей реки.Мне б сказать:– Остановись, мгновенье! —Только я мгновенье тороплю,Северного ветра дуновеньеСо щемящей нежностью ловлю.Поскорей быВ холод, дождик, слякоть,В город, что туманами закрыт!Если б я не разучилась плакать,Разревелась бы сейчас навзрыд…Степной Крым
Есть особая грустьВ этой древней земле —Там, где маки в пыли,Словно искры в золе.И где крокусов синие огонькиНе боятся еще человечьей руки.Вековая, степная, высокая грусть!Ничего не забыла великая Русь.О шеломы курганов,Каски в ржавой пыли!Здесь Мамая и ГитлераОрды прошли…В лесу
Там, где полынью пахнет горячо,Там, где прохладой тонко пахнет мята,Пульсировал безвестный родничок,От глаз туристов зарослями спрятан.И что ему судьба великих рек? —Пусть лакомится еж водою сладкой!…Давным-давно хороший человекОбнес источник каменною кладкой.Как маленький колодезь он стоял.Порой листок в нем словно лодка плавал.Он был так чист, так беззащитно мал,Вокруг него так буйствовали травы!..Однажды, бросив важные делаИ вырвавшись из городского плена,Я на родник случайно набрелаИ, чтоб напиться, стала на колени.Мне родничок доверчивый был рад,И я была такому другу рада,Но чей-то вдруг почувствовала взглядИ вздрогнула от пристального взгляда.Сквозь воду, из прозрачной глубины,Как будто из галактики далекой,Огромны, выпуклы, удивлены,В меня уставились два странных ока.И тишина – натянутой струной.Я даже испугалась на мгновенье.То… лягушонок – худенький, смешной —Увидел в первый раз венец творенья!И вряд ли я забуду этот миг,Хоть ничего и не случилось вроде…Пульсирует ли нынче мой родникИ жив ли мой растерянный уродик?Как жаль, что никогда я не пойму,С улыбкой встречу вспоминая эту,Какой же показалась я ему? —Должно быть, чудищем с другой планеты!В степи
Гладит голые плечиСуховей горячо.Ошалевший кузнечикМне взлетел на плечо.Я боюсь шевельнуться,Я доверьем горда.Степь – как медное блюдце.Что блеснуло? Вода!Ручеек неказистый,Но вода в нем сладка…Что мелькнуло как искра —Неужели строка?Зачем нам дарит жизнь любовь и дружбу?
«– Рысью марш!..»
– Рысью марш! —Рванулись с места кони.Вот летит карьером наш отряд.– Ну, а все же юность не догонишь! —Звонко мне подковы говорят.Всех обходит школьница-девчонка,Ветер треплет озорную прядь.Мне подковы повторяют звонко:«Все напрасноЮность догонять!»Не догнать?В седло врастаю крепче,Хлыст и шпоры – мокрому коню.И кричу в степной бескрайний вечер:– Догоню!Ей-богу, догоню!«Ты разлюбишь меня…»
Ты разлюбишь меня…Если все-таки станется это,Повториться не сможетНаше первое смуглое лето —Все в росе по колено,Все в укусах крапивы…Наше первое лето —Как мы были глупы и счастливы!Ты разлюбишь меня…Значит, яростной крымской весною,Партизанской веснойНе вернешься ты в юность со мною.Будет рядом другая —Вероятно, моложе, яснее,Только в юность своюВозвратиться не сможешь ты с нею.Я забуду тебя.Я не стану тебе даже сниться.Лишь в окошко твоеВдруг слепая ударится птица.Ты проснешься, а послеНе сумеешь уснуть до рассвета…Ты разлюбишь меня?Не надейся, мой милый, на это!Наталья Пушкина
Ах, просто лиИспить такую чашу —Подругой генияВдруг стать в осьмнадцать лет?..Наталья Николаевна,Наташа,И после смертиВам покоя нет.Была прекрасна —Виновата, значит:Такое ясно каждому,Как день.И негодуют, сетуют, судачатИ судят-рядятВсе кому не лень.А просто лиИспить такую чашу?И так ли весело и гладкоШлиДела у той,Что сестры звали«Таша»,А мы – великосветски! —«Натали»?…Поэта носитПо степям и хатам,Он у Емельки Пугача«В плену».Лишь спрашивает в письмахГрубовато,По-русски, по-расейски:«Ты брюхата?» —Свою великосветскую жену.И на дворе на постоялом где-тоСтрочит ей снова:«Не зови, постой».И тянутся прелестницыК поэту,И сам он, как известно,Не святой…Да, торопила —Скоро роды снова.Да, ревновалаИ звала домой.Что этой девочкеДо Пугачева,Когда поройХоть в петлю лезть самой?Коль не любила бы —Не ревновала.В нее влюблялись? —В том дурного нет.А если льстилоБыть царицей бала —Вот криминалВ осьмнадцать, двадцать лет!Бледна, тонка, застенчива —Мадонна,Как будто бы сошедшая с холста.А сплетни, анонимки —Все законно:Всегда их привлекалаКрасота.Но повторять наветыНам негоже.Забыли мы,Что, уходя с земли,Поэт просилНаташу не тревожить —Оставим же в покое…Натали.«Я – горожанка…»
Я – горожанка.Я росла, не зная,Как тонет в рекахМедленный закат.Росистой ночью,Свежей ночью маяНе выбегала я в цветущий сад.Я не бродилаПо туристским тропамНад моремВ ослепительном краю:В семнадцать лет,Кочуя по окопам,Я увидала Родину свою.Доброта
Стираются лица и даты,Но все ж до последнего дняМне помнить о тех, что когда-тоХоть чем-то согрели меня.Согрели своей плащ-палаткой,Иль тихим шутливым словцом,Иль чаем на столике шатком,Иль попросту добрым лицом.Как праздник, как счастье, как чудоИдет Доброта по земле.И я про нее не забуду,Хотя забываю о Зле.Наказ дочери
Без ошибок не прожить на свете,Коль весь век не прозябать в тиши.Только б, дочка, шли ошибки этиНе от бедности – от щедрости души.Не беда, что тянешься ко многому:Плохо, коль не тянет ни к чему.Не всегда на верную дорогу мыСразу пробиваемся сквозь тьму.Но когда пробьешься – не сворачивай —И на помощь маму не зови…Я хочу, чтоб чистой и удачливойТы была в работе и в любви.Если горько вдруг обманет кто-то,Будет трудно, но переживешь.Хуже, коль полюбишь по расчетуИ на сердце приголубишь ложь.Ты не будь жестокой с виноватыми,А сама виновна – повинись.Все же люди, а не автоматы мы,Все же непростая штука – жизнь…Бабье лето
Видала я всякие виды,Порой выбивалась из сил.Но нету ни капли обидыНа тех, кто меня не любил.Обиды растаяли глыбыВ сиянье осеннего дня.Лишь хочется крикнуть:– Спасибо! —Всем тем,Что учили меня.Учили, кто лаской,Кто таской,Кто дружбой,А кто и враждой…Ну что же, сентябрь мой,Здравствуй! —Своей все идет чередой.«Мне руку к сердцу приложи – послушай…»
Мне руку к сердцу приложи – послушай.Там бьется кровь, как штормовой прибой…Но почему так часто грустно душамИ даже в счастье притаилась боль?Не потому ли, что мы знаем: где-тоО нас тоскуют Он или Она —Недостижимые, как та планета,Что даже в телескопы не видна?..«Все просят девочки…»
Все просят девочки:– Прочтите о любви! —Все просят мальчики:– Прочтите о войне! —Но эти ипостаси,Как ручьи,В одну рекуДавно слилисьВо мне.Они давно слилисьВ реку одну.Пускай удостоверится любой:Читаю о любви —Там про войну,Читаю о войне —Там про любовь…«Стихи умирают, как люди…»
Стихи умирают, как люди, —Кто знает, когда череда?Когда тебя Время осудитНавеки уйти в Никуда?Стихи умирают, и точка —Ты был, и тебя уже нет…Но если осталасьХоть строчка,Тогда ты бессмертен, поэт!Минуты
Эко дело!Всего на минутуСтало больше короткого дня:Эка разница!..Но почему-тоПосветлело в душе у меня.Знаю,Силы зимы не иссякли,И еще за морями грачи.Ну, а все жеМинуты, что капли,Станут снежные доты точить.И грачиУстремятся в дорогу,И ручьиВ наступленье пойдут…Эх, минута!И мало, и много:Вся-то жизньСостоит из минут.«Да, сердце часто ошибалось…»
Да, сердце часто ошибалось,Но все ж не поселилась в немТа осторожность,Та усталость,Что равнодушьем мы зовем.Все хочет знать,Все хочет видеть,Все остается молодым.И я на сердце не в обиде,Хоть нету мне покоя с ним.Дочери
Скажи мне, детство,Разве не вчераГуляла я в пальтишке до колена?А нынче дети нашего двораМеня зовут с почтеньем «мама Лены».И я иду, храня серьезный вид,С внушительною папкою под мышкой,А детство рядом быстро семенит,Похрустывая крепкой кочерыжкой.«Русский вечер…»
Русский вечер.Дымчатые дали.Ржавые осколки на траве.Веет древней гордою печальюОт развалин скорбных деревень.Кажется, летает над деревнейПепел чингисханской старины…Но моей девчонке семидневнойСнятся удивительные сны.Снится, что пожары затухают,Оживает обожженный лес.Улыбнулось,сморщилось,вздыхаетМаленькое чудо из чудес.«Я музу бедную безбожно…»
Я музу бедную безбожноВсе время дергаю:– Постой! —Так просто показаться «сложной»,Так сложно, муза, быть «простой».Ах, «простота»! —Она даетсяОтнюдь не всем и не всегда —Чем глубже вырыты колодцы,Тем в них прозрачнее вода.«Мир до невозможности запутан…»
Мир до невозможности запутан.И когда дела мои плохи,В самые тяжелые минутыЯ пишу веселые стихи.Ты прочтешь и скажешь:– Очень мило,Жизнеутверждающе притом. —И не будешь знать, как больно былоУлыбаться обожженным ртом.«Есть круги рая…»
Есть круги рая,А не только ада.И я сквозь них,Счастливая, прошла.Чего ж мне надо,Да, чего ж мне надо?Ни на когоДержать не стану зла.За все, что было,Говорю – «спасибо!»Всему, что будет,Говорю – «держись!».Престолы счастьяИ страданий дыбы:Две стороныОдной медали —«Жизнь».
