Таверны жар невероятный,Где ходит повар необъятныйИ где кастрюлями шуршат,Нет, не Италия, Кронштадт…Декабрь, пурга, и возле портаМы смотрим: вот матросов рать(Скорее, их была когорта…)Идёт в таверну ланчевать.И мы пристроились, шагаем,Замёрзшие, вблизи залива —Нет, тут не обойтись нам чаем,Нет, не согреет нас и пиво!Я водку зверскую глотаюС гороховым прекрасным супом,И тем себя располагаюСвоим, к матросам и ко трупам,К sansculottes Russes, восставшим здесь.А после по заливу ТроцкийВел съезд, чтоб отстоять что есть,Круша свободный ужас флотский.«От железного смерти оскала зубов…»
От железного смерти оскала зубовЯ не буду, клянусь, нездоров…Я услышу её в обонянии розИ в приятном жужжанье стрекоз.Будет с бабочек жирных ссыпаться пыльца,Над холмом подыматься портреты отца,И стремительной матери юной черты…Прошмыгнут, убегая сквозь туи, коты.Вот тогда я увижу фигуру в мешкеВ Душанбе, в Астане, в Бишкеке…Будет розов мешок, и колтун из волос,А поверх – леди Гаги начёс…Лето 2005-го
Е. Волковой
Лежали мухи в молоке,Загар был на твоей руке.Ульяновская область спала,Стояли втуне два бокала,Ну, неналитые вином,Журчала речка за холмом,А ты в косыночке стоялаИ затмевала мир кругом…В деревне лето процветало,На кухне бабушка шуршала,Картофель рос, малина спела,Обильно Родина потела.В горошек был платочек твой,Любилась ты тогда со мной,Но сын был зачат в феврале,Позднее, в предрассветной мгле…«В аду по Кельвину температур…»
В аду по Кельвину температурВ пространстве, где ксенон струится,Летит метановая птица,И гелий охлажденный хмур.Где диоксиды и зловоние,Стоит галдёж и какофонияИ бульканье кипящих смол.Их ведь не Данте изобрёл…Но там, если пройти достаточно,Вулкана кратер пышет красочно.И юноша с надменным лбомИ с локонами песнопеннымиС руками сросшимися, пленнымиИ улыбается притом…То светоносный! Фара Света!То Люцифер, ему планетаПринадлежит, и в глуби ГорЕго Отец пленил с тех пор,Когда он Разум человекуЗажёг. И в огненную рекуЕго сослал его отецСоздатель, Бог, планет Вертец.Кружитель солнц, Правитель неба,Презритель молока и хлеба,Но поедатель наших душ,А не презренных наших туш…«Так сумрачно, как будто короли…»
Так сумрачно, как будто королиУшли и вымерли династией замшелой,И королева с попой белойВдруг тонет в ванной, но спасти смогли…Так сумрачно, что розы вдруг сомкнулись,И лилии, забыв вонять, сошлись,И на хвостах колибри изогнулись,И крокодилы яйцами снеслись…Яйцо лежит, под солнцем каменея,И я его разбил, ихтиозавр,Напоминая крошечного змея,И вылез, скорлупу собой поправ…Так сумрачно, как будто королева,Страдая кровью месячной, легла,В углу крестьянского простого хлева,В отсутствие удобств, без зеркала…Путница
Не отправляйте её домойВ далёкие Гималаи,Она пропадёт с молодой спиной,Собаки её облают.И мельничка, чтобы молоть зерно,Откажется повиноваться.Ей будет холодно и темноПо нашим селеньям скитаться.Ведь наши девушки все темней,Крупнее её, белокожей,И у полицейских не выйдет еёПрослыть случайной прохожей…С собою несёт она узелок,В нем платья, платки, и шали, иПроросшего риса тугой комок,Крылаты её сандалии…Чернильница царская, пук свечейДа благовоний связка,Да будет Будда витать над ней,Дорога сухой, не вязкой…«Осенние дымчатые дворы…»
Осенние дымчатые дворы.Где ветерок, летая…Давно уже вымерли комары,И шляпа у вас крутая…Вы, женщины, – девочки, вы смешны,Философы с круглой попой.Мужланы снимают с тебя штаны,Ресницами ты не хлопай!Они как невыросшие пацаны,Волнуются, рассуждают,Вот только под блузкою есть шары,Да органы в них влагают…«Россия свою юность отгуляла…»
Россия свою юность отгуляла,Рассыпала хранилища камней,И голосами хриплого металлаКричит теперь об участи своей.Рабочие из молодого мясаВсе превратились в дряхлых стариковИ в руки Капитала-ФантомасаПопали мощь заводов и станков.Наш старый Труд, печальный, черный, хмурый,У Капитала служит под пятой,Над Всероссийскою мускулатуройЕдинолично властвует конвой.Схватили дочь, отца, скрутили сына,Скрутили всех, кто беден и суров.И бич капиталиста-ГосподинаСвистит над миллионами голов…«Я мыслитель…»
Я мыслитель.А вот девочка идёт!Долгожитель,Но какой же яркий рот!Сисек гроздья,Ух ты, сладкая моя!Сиська козья,Её в рот влагаю я!Жаркий девчик!И передник на бровях,ПеснопевчикБудешь на похоронах…А покуда,Без зазренья и стыда,Сисек груды,Достаю я из гнезда…Византия
Как сексуальна девка, ты,О, Византия!Твоей лавандой пропитыСосцы тугие!Собора страшного вреда,О, Рим зачатья!София, ожидаю, да,Паденья и проклятья!Багрянородный Базилевс,Юстиниан Великий,И Велизарий, словно лев сМечом, и пики…Кликуш святые именаПод ятаганом.О, Византия, о, страна,О, мать римлянам!Истории святой урокИ ладан горький.Там Трои низкий потолок,Граната корки.Терновник одиноко цвёлПод ятаганом.Вдруг турок огненный пришёлС большим тюрбаном…Сирия
История для Сирии не мать,Но мачехой всегда была и есть.На этих землях сложно отстоятьГлобальным Римом попранную честь…Во времена почтенного Петра,Антиохийской кафедры Апостола,Здесь латами скрипела немчура,Легионеры здесь ходили постные.Хоть отбавляй здесь древностей земных,Ведь здесь схватили страстного Игнатия,Которого везли в цепях стальныхВ почётный Рим, для animals сожратия…Антиохия, Селевкидов трон,Пропахшая и серою и розами.Здесь крестоносцев был потом притон —Алеппо, крепость с овцами и козами.Бен Ладена таинственная матьБыла сирийской молодой женою.Вот почему секирою стальноюПришли сюда и стали убивать.Аль Каиды прогорклые сыны,Все в масле сизом, кипарисовом,Шайтана дети дикие страныВоистину в неистовстве иблисовом…Казнь Андре Шенье
Во имя и отца и сынаСлетит на шею гильотина,Нет времени для «ой!» и «ах!»,И кровью эшафот пропах,И кровию разит корзинаВо имя и отца и сына.Последний вздох, последний взгляд,Вот головы других лежат…Какое длинное мгновенье,Палач замешкался зачем?Последнее стихотворенье,Совсем короткое «Je t’aime…»Вот каплей под затылком – стук!И хлещет кровь из красной шеи,Уже Вас нет, кто был Шенье, иПалач Ваш труп бросает в люк…Франция
Испугал их лай собачий.Танцовщицы от ДегаУбежали, тучки пачек,За сезанновы стога.Голубые трясогузкиИз Матильд и из Сюзанн,Бёдра клуш, лодыжки узки,Отприпрыгали канкан.Это Франция традиций,Из полотен её стать,Всех же творческих амбицийФранции не сосчитать…Приютившая Ван-ГогаИз Голландии седой,Франция, как недотрога,Шевелится под рукой…Ёжится своей Вандеей,Жарко обожжёт Прованс,И Оверни лук пореей,И Парижа декаданс,Устрицы родной Бретани,Чёрный хлеб из Normandie,И засохшие в КоранеЧто Марсель, что вся Midi.«Суровый быт, с расчёской деревянной…»
Суровый быт, с расчёской деревянной,С чернильницей, с агатовым пером,С империей красивой, окаянной,За небольшим заклеенным окном.Подборка книг в строжайших переплётах,С закладками, с подчеркиваньем фраз,И бодрый люд на полевых работах,И на прокладке всесоюзных трассМонашеская трезвость общежитий,Отглаженная гимнастёрок стать,«Известия» скорее проглядите,Чтоб к бодрой «Правде» весело припасть…Вот свитера предутренняя бронза,Опухлость от учёбы сонных век.Студент невозмутимый, словно бонза,Простой советский, юный человек,По-пуритански убраны кровати,Сосновый карандаш грызёт поэт.Доколе будем в этом проживати?А семьдесят всего-то только лет…«Гладковыбритые жлобы…»
Гладковыбритые жлобыМне не смогут сменить судьбы,Я видал их в сырых гробахи по мухе на гладких лбах.Письмо из рая
«Привычно пьян и одинок,Как ты живешь, сынок?Я слышала, опять один…Женился бы ты, сын!И бросил партию свою,У нас здесь все в РаюВсе ужасаются тобой,Что ты такой плохой…Ведь побывал уже в тюрьме,Измазался в дерьме,Но продолжаешь, баломут!Придёт тебе капут!Так плохо жил, ужасно жил,Детей зачем родил?Чтоб выростали без отца?Стяжать чтоб славу подлеца?Возьмись за ум уже, сынок!Купи себе носок…Купи трусов, купи очки…Привет тебе, апчхи!»«За черными, усталыми дворцами…»
За черными, усталыми дворцами,Где церковь закопченая стоит,В Париже, с голубыми небесами,В Париже, тротуары где из плит,Я вижу молодого негодяя,Выходит из метро он Этуаль,Достоинства, проходит, не роняяТак далеко, что это пляс Пигаль.Он подбирает юную брюнетку,Которая при возрасте законномПохожа, между тем, на малолетку,Ну, на нимфетку, в платье моветонном.Похожа на едва мадмуазель,Он проституток любит, повторяю,Он с ней идет на площадь Карусель,Я вижу их, за ними я хромаю.Он эмигрант, и я был эмигрант!Испорченный, как сын морского беса,Он – пьяница, улыбчивый повеса,Драчливый парень, но какой талат!В его убогой, жалкой chambre de bonneОни вдвоем такое вытворяютТакой нечеловечий девки стон,Стучат соседи в стены и рыдают…Paris, Paris, и девочка Сюзетт,Пусть проститутка, но ему по нраву.Ее купил он, впрочем, на забавуОн русский, эмигрант, и он поэт…«Привычки бедности – обмылки…»
Привычки бедности – обмылки оставлять,Пакеты складывать, не выливать спиртное,Пожалуй, надо бы, старик, позабывать,Ты же раскинул крылья над страною!Привычки бедности. Вся молодая жизньПрошла в условиях, ну, прямо скажем, скудных,Зато прозрений сколько было чудных,Которых мне он направлял: «Держи!»Привычки бедности. От штопанных носок,До джинсов, превратившихся в бумагу,Но мы еще живём, пожалуйста, сынок,И мокрою губой мы припадаем к флагу.Алтай
Страна, где из под ног взлетают перепёлки,И зайцы жирные бегут, вздымая зад,Где больше, чем людей, здесь обитают волки,Произростает кедр и ползает здесь гад…Страна, где котелок от ветра сотрясает,Где скачет вдруг калмык, и бродит Чингиз-хан,И где о мятеже всю ночь один мечтает,О, этот Эдуард, который внук славян!Нас взяли, был рассвет, жаль мы не преуспели,А то бы был другим и твой меридиан,Нас взяли там в метель, в предутреннем апреле,И я был там пленён, который внук славян…«Луна безмолвная, надев противогаз…»
Луна безмолвная, надев противогаз,Оперативно наблюдает нас,Как бегаем мы по Земле, уродыИ гении, и целые народы.Луна, набычившись, разглядывает тупо,Как насекомые живут легко и глупо,Как режут, грабят, подло убивают,И, рано или поздно, умирают…Луны нахмурен маслянистый круг —«Лицо моей жены повёрнуто на юг»…«Шепелявые дети хороших семейств…»
Шепелявые дети хороших семейств,Тех, куда не ступала нога логопеда,Те не могут понять, этот опыт что естьУ Лимонова-деда.По хорошим живущие адресам,То Арбат, то Пречистенка или Тверская,Недоступна вам, маменькиным сынкам,Незнакомка моя Крамская.И вечерней тюрьмы похоронный уют,Телевизор – алтарь коптящий,Никогда вам, убогим, во сне не придут,Проступая из памяти чащи.
