Камень предтеч

Я всё ещё не был уверен, что это то самое племя, с которым торговал Вондар. Но даже если это были другие, то они должны были слышать о чудесной машине и, тем более, желать самим получить такую же.

Присоединившись к собранию, я встал позади торговца. Кочевники никак не показали, что заметили меня. Возможно они решили, что я — один из его спутников. Я думаю, он не подозревал о моём присутствии до тех пор, пока я не шагнул вперёд и, встав рядом с ним, не начал собственные Жесты Приветствия, подчёркивая тем самым, что я сам по себе и он за меня не говорит.

Соперник повернул голову и я увидел старого знакомого — Ивора Акки. Он был не ровня Вондару Астлу. Но он был и не из тех, с кем я хотел бы столкнуться в самом начале моей независимой карьеры. Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся. И эта усмешка означала, что он не увидел во мне угрозы. Мы сталкивались с ним во время торговли на Саларике, где он был легко разгромлен Вондаром. Но тогда я сам был лишь зрителем, а до Астла мне было далеко.

Он даже не прервал своих ритуальных жестов, лишь однажды взглянув на противника, оценив и проигнорировав его. Я тоже перестал обращать на него внимание. Мы покачивали открытыми ладонями, указывая на север, юг, восток и запад, на пылающее солнце, на каменистую землю под ногами, очерчивали в воздухе символы трёх демонов, людей-кочевников, лакисов и шатров, удостоверяя тем самым, что мы открытые и честные люди, пришедшие только лишь для торговли.

Так как Акки явился первым, то по праву он должен был первым попытать счастья. Я ждал, пока он выставит несколько коробок и откроет их. Там оказалось множество обычных мелочей, в основном пластиковых — броская бижутерия, кубки, выглядевшие как прекрасные сокровища, но тоже пластмассовые, несколько фонарей на солнечных батареях. Это были обыкновенные подарки, предназначенные вождю, и увидев их, я воспрянул духом. Судя по этому набору, Акки приехал сюда первый раз. Если он не слышал об удаче Вондара с пищевым конвертером, то я мог его переиграть. Кроме того, я заметил флажок, развевающийся над шатром вождя, — да, это было то самое племя, с которым имели дело мы с Вондаром. И для того чтобы забрать все их зораны, мне достаточно будет показать, что у меня есть такая же машина, но ещё более удобная в перевозке.

Впрочем, через секунду от моей радости не осталось и следа. Акки открыл последнюю коробку и извлёк оттуда очень знакомый предмет. Это был конвертер, только ещё более компактный и удобный чем мой, несомненно, более современная модель. Теперь я мог рассчитывать только на то, что он лишь один, и я смогу отбить часть прибыли, предложив два.

Акки продемонстрировал публике действие конвертера и замер в почтительном ожидании.

Из-под многослойных одежд вождя выскользнула волосатая рука с длинными грязными ногтями и шевельнулась, подавая знак. Один из его подданных проковылял к лежащему рядом лакису и развязал вьюк на его спине. Там лежали необработанные зораны, и лишь большим усилием воли я смог заставить себя устоять на месте. Среди этих камней четыре были кристаллического типа и в каждом виднелось по насекомому. Большей удачи нельзя было и вообразить. Вондару в своё время удалось получить два таких камня и прибыль от их продажи показалась мне фантастической. Продав же четыре, можно было бы целый год летать куда угодно, не беспокоясь о деньгах, или сразу отправляться за Камнями Предтеч.

Вот только предлагали их Акки, и я прекрасно понимал, что ни один из них мне не достанется.

Он задумался, конечно, — это тоже был обычай, потом он принял решение, забрал камни с насекомыми, а также три довольно больших сине-зелёно-пурпурных камня. То, что осталось, выглядело как отбросы.

Потом он поднял голову, посмотрел на меня и снова усмехнулся. Уложив добычу в рюкзак, Акки дважды прикоснулся ладонью к конвертеру и дотронулся до всех остальных своих товаров, формально уступая их.

— Повезло, — сказал мне он на Бейсике, — ведь тебе тоже хотелось бы получить их, правда, Джорн? И занять место Астла? — Он покачал головой.

— Удачи, — ответил я, скрывая разочарование, — удачи, хорошего взлёта и выгодной продажи в конце. — Это было традиционное прощание торговцев.

Но он не ушёл. Он сделал плавное движение рукой, каким на Лоргале старший представляет младшего. Я вынужден был стерпеть это, потому что любые споры между нами были уместны лишь за пределами лагеря. Вспышка гнева означала бы, что сюда проник демон и всякая торговля должна быть запрещена, чтобы злой дух не вселился в какую-нибудь из проданных вещей. Меня подмывало поступить так, просто чтобы увидеть, как проданные Акки товары разобьют вдребезги, и его зораны тоже. Но как ни велико было искушение, я преодолел его. Он выиграл по правилам и было бы низко с моей стороны мстить ему таким способом, не говоря уже о том, что это лишит возможности торговать с Лоргалом не только нас двоих, но и всех иномирян.

Я мог рискнуть, и попытаться отыскать на просторах континента другое племя. Но покинуть лагерь без торговли было бы невежливо, и я не знал, как это сделать. Хотел я или нет, но мне нужно было забрать то, что оставил Акки.

Кочевники ждали и, похоже, начинали проявлять нетерпение. Мои руки замелькали в языке жестов, которому помогало хриплое дребезжание транслятора, переводившего мои слова на их наречие.

— Такой, — я указал на конвертер, — есть и у меня, но большего размера, — в брюхе моего небесного лакиса.

Теперь, когда я сделал предложение, обратного пути не было. Чтобы сохранить хорошие отношения с кочевниками, я должен был торговать. В противном случае моей репутации конец. Я понимал, что этот бой я уже проиграл. Я совершил ошибку, войдя в лагерь после того, как увидел там флиттер. Умнее было бы отправиться на поиски другого племени. Но я пошёл напролом, надеясь, что у соперника нет таких товаров, как у меня, и потерпел поражение.

Снова мелькнула волосатая рука вождя, и два воина поднялись и направились вслед за мной к флиттеру, щёлкая вокруг себя бичами. Я извлёк тяжёлый ящик, и с их помощью — один отгонял демонов, а другой помогал нести, — доставил его в лагерь. Конвертер поставили перед вождем. Случайно или умышленно он оказался рядом с тем, что привёз Акки и разница в габаритах была очевидна. Последовала демонстрация исправности машины и я замер, ожидая решения вождя.

Он подал знак, и один из его подручных поднял и вывел вперёд лакиса, шумно выражавшего недовольство хриплым хрюканьем. Пинок в переднее колено заставил животное снова опуститься и рядом с ним были поставлены оба конвертера. Затем были предъявлены недостатки моей машины. Конвертер Акки можно было уложить в одну перемётную суму, а во вторую упаковать все остальные его товары, в то время как подняв мою, лакис не мог нести больше ничего.

Вождь щёлкнул пальцами. Был принесён другой вьюк. Я напрягся. Возможно, полагая, что мне предложат камни, отвергнутые Акки, я был чересчур пессимистичен. Но моя надежда жила лишь до тех пор, пока вьюк не раскрыли.

В нём были зораны. Но они не шли ни в какое сравнение не только с теми, что достались Акки, но даже с теми, от которых он отказался. Я должен был брать то, что мне предлагали или вернуться с пустыми руками. Выбор был не велик и я решил взять зораны. Среди них, конечно, не было камней с насекомыми, и только два из них были жёлтыми. Многие синие камни имели изъяны. Осмотрев их на предмет трещин и выбрав, что получше, я пришёл к выводу, что вряд ли смогу даже окупить расходы.

У меня оставался ещё один конвертер, и я мог бы попытаться продать его другому племени. С этой надеждой я заключил сделку и забрал свои камни, которые казались мусором, по сравнению с великолепной добычей Акки.

Когда я уложил зораны в пакет и встал, чтобы сделать прощальные жесты, Ивор по-прежнему смотрел на меня с ухмылкой. Всё это время Ит оставался неподвижен, как будто он был просто полоской меха вокруг моей шеи. Так было и когда я пошёл прочь от лагеря, разгромленный и униженный. Меня удивило, почему он не принял никакого участия в этом деле. Может быть, он хотел таким образом продемонстрировать, что я не способен сам о себе позаботиться. Это подозрение меня не на шутку встревожило. Когда-то я учился у своего отца и чувствовал себя в безопасности под защитой его мудрости и опыта. Потом был Вондар, чьи познания настолько превосходили мои, что мне оставалось лишь соглашаться со всеми его решениями. После случившегося на Танфе несчастья его место занял Ит. Получалось, будто я — лишь получеловек, нуждающийся в руководстве более сильной воли и разума. Я мог бы смириться с этим, став марионеткой Ита. Но мог и предпочесть совершать собственные ошибки и попытаться установить с ним партнёрство, отличающееся от отношений слуги и хозяина. Не исключено, что Ит подталкивал меня к такому выбору, оставив наедине с моими трудностями.

— Удачи, Джорн, хорошего взлёта. — Акки насмешливо повторил моё прощание. — Теперь, наверное, крабовый жемчуг? Спорим, там я тоже заберу всё лучшее?

Он засмеялся, не дожидаясь моего ответа. Ивор прекрасно понимал, что любой вызов с моей стороны будет лишь пустым хвастовством. Повернувшись ко мне спиной, он направился к своему флиттеру, а я сел в свой.

Я не стал взлетать сразу вслед за ним. Если он тоже собирался искать другое кочевье, то мне не хотелось, чтобы он следовал за мной, хотя, конечно, он мог запросто засечь меня сканнером.

Включив передатчик, я вызвал Ризка: «Возвращаюсь.» Я не стал ничего больше говорить, так как все передатчики, установленные на флиттерах, работают на одной частоте, и Акки мог услышать мои переговоры. Когда же я взлетел, то увидел, что дела мои ещё хуже, чем казалось. Небо приобрело странный зеленовато-жёлтый оттенок, а по всей поверхности земли поднялись песчаные вихри. Спустя несколько минут небо надо мной словно взорвалось, и мощный порыв ветра, бороться с которым было просто невозможно, подхватил флиттер.

Теперь, когда нас с Итом застигла буря, я испугался по-настоящему. Флиттер не был рассчитан на полёты на большой высоте. Оставалось лететь возле самой земли, ниже самых сильных воздушных потоков, постоянно рискуя разбиться о какое-нибудь препятствие. Выбора у меня не было, я отчаянно старался удержать машину в равновесии.

Нас сносило на юго-запад, в сторону высохшего моря. Я понимал, что теперь, даже если удастся вернуться к «Вендвинду», шансов найти другое племя нет. Этот ураган загнал кочевников в укрытия, и я мог провести много недель в бесполезных поисках. Шаг за шагом мне с большим трудом удавалось продвигаться в сторону Большого Котла. И когда в конце концов я загнал флиттер в корабельный люк, я был измотан настолько, что упал на приборную панель, и не реагировал ни на что, пока Ризк не сунул мне в руки чашку кофе, и я не сообразил, что нахожусь в кают-компании.

«Эта чёртова дыра взбесилась, — он барабанил пальцами по краю стола, — судя по показаниям приборов, мы сидим на бочке с порохом. Надо взлетать, иначе мы взорвёмся.»

Я не совсем понимал, что он имел в виду, до тех пор, пока, уже после взлёта, он не объяснил мне, что показатели сейсмической активности в Большом Котле неожиданно достигли опасного уровня, и он боялся, что я не успею вернуться, прежде, чем ему придётся взлететь.

Впрочем, эту опасность я не воспринял реально, так как узнал о ней, когда всё уже было позади. Гораздо больше меня огорчала моя торговая неудача. Надо было срочно составить новый план, иначе положение окажется ещё хуже, чем до взлёта с Фебы.

Акки упомянул крабовые жемчужины. Это могло означать, что он выбрал такой же маршрут, как и я, хотя и вовсе не обязательно. Он мог сделать одно из двух: либо хвастливо предупредить меня, куда направляется (Ризк сообщил мне, что его корабль взлетел сразу, как только он вернулся), либо сказал мне это просто, чтобы расстроить мои планы. Я терялся в догадках. Ит мог бы подсказать ответ. Но я не желал зависеть от него.

Где может быть другое подходящее место для продажи? Я напряг память. Сорорис. Об этой планете я узнал даже не из записей Вондара, а от отца. Сорорис был окраинным, очень отдалённым миром, где люди, объявленные вне закона, если у них кончались деньги и положение было отчаянным, могли найти убежище. С Сорорисом не существовало регулярного сообщения, но каким-то образом беглецам иногда удавалось попасть туда. Отбросы преступного мира со всей галактики обитали в окрестностях полузабытого порта, перебиваясь кто чем может, или умирали с голоду. Они были настолько бесполезны, что даже Гильдия не проявляла к ним интереса.

Важно было другое. На Сорорисе существовала коренная раса. Аборигены жили на севере, где климат был слишком суровым для пришельцев и у них было оружие, достаточно мощное, чтобы обороняться от нападений налётчиков из порта. Самое же главное заключалось в том, что у них был достаточно сложный религиозный культ, важную часть которого составляли жертвоприношения богам. Единственным способом завоевать положение в обществе было приношение в жертву какого-нибудь выдающегося дара. Такие пожертвования давали дарителям свободу от власти своего города на определённое время.

Мой отец иногда рассказывал истории, происшедшие якобы с его знакомым, который был оценщиком Гильдии. Я, впрочем, всегда подозревал, что многие из них описывали его собственные подвиги в молодости. И я решил опереться на них в своей попытке взять реванш за фиаско на Лоргале.

Жителям Сорориса куски зорана, даже если они их раньше никогда не видели, покажутся экзотическими диковинками. Предположим, я пожертвую храму самый большой из камней, а остальные предложу людям, желающим принести такие же дары и тем самым возвыситься среди сограждан. Что можно было взять на Сорорисе взамен, я точно не знал, но герой рассказов моего отца вернулся оттуда с невиданной красоты зелёным бериллом.

Эта игра была настолько рискованной, что решиться на неё можно было только с отчаяния. Но желая исправить положение после лоргальского провала и утвердить свою независимость от Ита, я решился.

Я направился к компьютеру в контрольной рубке и набрал код Сорориса, думая про себя, что если машина не даст ответа, то надежды выбраться из этой пропасти, наверное, не существует.

Пока я вводил данные, Ризк с интересом наблюдал за мной. И когда, несмотря на мои опасения, на экране появился ряд цифр, он прочитал их вслух:

— Сектор 5, вектор 6/11, — во имя Аста-Ивисты, где это? Что это за место?

Я решился.

— Это место, куда мы летим, — мне было интересно, слышал ли он что-нибудь о нём, — Сорорис.

VI

— А где тут у тебя лазерные пушки и защитные экраны? — спросил Ризк таким тоном, каким, по-моему, обычно разговаривают с сумасшедшими. Он даже взглянул на приборную панель, как будто ожидал, что эти вооружения там как-то представлены. Вопрос был задан так выразительно, что я невольно посмотрел туда же. Кстати, судя по следам на обшивке корабля, в своё время этот вопрос не был бы риторическим.

— А если их у тебя нет, — ядовито продолжил пилот, — то удобнее было бы взорвать корабль прямо здесь и не тратить время и энергию на путешествие к Сорорису. Ты, видимо, не знаешь, что ждёт там идиотов, которые рискуют приземлиться. Эта планета — тюрьма, и её обитатели возьмут штурмом любой корабль, лишь бы сбежать оттуда.

— Мы не станем садиться. То есть, корабль не будет, — это я продумал заранее, основываясь на очень подробном рассказе отца, о том, как его «друг» совершал свой единственный визит на поверхность планеты. — У нас есть спасательная шлюпка. Если ей пользуется один человек, то там может быть установлен взлётный механизм.

Ризк озадаченно посмотрел на меня. Он долго молчал и, наконец, ответил уклончиво: «Находиться на орбите тоже опасно. У них может быть перестроенный флиттер и они могут попытаться захватить корабль. А кто, собственно, спускается и зачем?»

— Я. В Сорнафф, — я попытался, как мог, выговорить название города аборигенов, хотя на самом деле человеческая гортань не в состоянии воспроизвести эту замысловатую смесь гласных и согласных. Как и лоргальцы, аборигены Сорориса были гуманоидами, но не потомками, пусть даже мутировавшими, земных колонистов.

— Ага, храмовые сокровища! — Ризк сразу понял, что я имел в виду, и это говорило о том, что его знания вольного торговца об этой планете и её обитателях были далеко не поверхностными.

— Это уже делалось, — поспешил я заверить его, впрочем, возможно, чрезмерно полагаясь на рассказ отца.

— Для посадки в Сорнаффе, — произнёс пилот, словно размышляя вслух, — корабль может зависнуть над полярной областью и находиться достаточно далеко от порта. Что же касается шлюпки, то её, в принципе, действительно можно переделать так, чтобы она смогла вернуться на орбиту. Правда, я не слишком часто занимался подобными вещами.

— Но ты можешь это сделать? — спросил я. Сам-то я, говоря по правде, не был техником-механиком и подобная операция была за пределами моих познаний и навыков. Если Ризк тоже не сумеет это осуществить, нам придётся использовать какой-нибудь другой, намного более опасный способ добраться до Сорнаффа.

— Я посмотрю, — неохотно ответил он. Но мне этого было достаточно. По самой сути своей жизни вольные торговцы были сведущи во многих областях знаний, и в отличие от обычных космолётчиков, занимающихся только своими прямыми обязанностями, могли решать посторонние проблемы, если таковые возникали.

Наша спасательная шлюпка была рассчитана на пятерых человек. Такой объём нас очень устраивал. Ризк, с уверенностью опытного специалиста разобравший приборную доску, пробормотал, что переделать её, вероятно, будет проще, чем он ожидал.

Я обратил внимание на то, что как и на Лoргале, Ит не подавал никаких предложений и не комментировал происходящее. Мне пришло в голову, что уловив моё стремление к независимости, он решил позволить мне отправиться в одиночку навстречу трудностям и посмотреть, что из этого выйдет. Не исключено, что в дополнение к прочим своим способностям, он обладал ещё и даром предвидения, и теперь просто ждал, пока я не увижу собственными глазами, насколько я без него беспомощен. Это ещё больше утвердило меня в намерении доказать ему, что всё обстоит совершенно по-другому.

В свою очередь, я был готов использовать всё, чему научился от Ита, хотя меня раздражало, что я ему и этим обязан. Галлюцинационная маскировка была очень удобным инструментом, и я систематически тренировал свою волю и сознание, чтобы научиться создавать и поддерживать временные изменения. Я обнаружил, что уже в состоянии сохранять небольшие иллюзии, вроде шрама, в течении очень долгого времени. Но полные изменения, например, совершенно новое лицо, удавались с большим трудом. Иногда мне казалось, что я никогда не смогу сделать это сам. Впрочем, как любил повторять Ит, практика — основа успехов и я упорно тренировался, сидя в каюте напротив зеркала — беспристрастного арбитра моих успехов и неудач.

Я надеялся, что освоив такую маскировку, я смогу ускользнуть от соглядатаев Гильдии в любом цивилизованном порту. На Сорорисе их скорее всего не было, но если я выиграю и выберусь оттуда с грузом драгоценностей, мне придётся отправиться на одну из внутренних планет, чтобы продать свою добычу. Камни, происхождение которых неизвестно, можно лишь выставить на аукцион с участием крупных торговцев. Если предложить их в другом месте, они могут вызвать подозрения и быть конфискованы по доносу любого информатора, который получит процент от их последующей продажи. При этом не имеет значения, что камни честно добыты на какой-нибудь малоизвестной планете — если не был заплачен аукционный налог, то они считаются контрабандой.

Таким образом я провёл время путешествия — то неумело помогая Ризку, то таращась в зеркало в надежде увидеть лицо, отличное от того, что видел там всю жизнь.

Точность, с которой мы вышли из гипера в системе Сорориса, вновь подтвердила пилотское мастерство Ризка, и в очередной раз мне оставалось лишь гадать, что за причина заставила его увязнуть в вонючем болоте фебских Задворков.

В системе было три планеты. Две из них представляли собой мёртвые каменные шары, лишённые атмосферы и опалённые яростными лучами тамошнего солнца. Сорорис же, напротив, был замёрзшим миром. Лишь в узкой полосе вдоль экватора климат был, с человечески точки зрения, более-менее приемлемым. Остальная территория планеты была, за исключением небольших участков, покрыта ледниками. На одном из таких участков в северном полушарии, достаточно далеко от населённого изгнанниками порта, и находился Сорнафф.

Пока Ризк выводил корабль на стационарную орбиту, я загружал в шлюпку то, что по моему мнению, было необходимо для визита в затерянный среди ледников город. Ризк должен был ввести характеристики орбиты и координаты города в память автопилота. От этого устройства полностью зависало моё попадание в более или менее близкие окрестности Сорнаффа и успешное возвращение на корабль, причём вероятность последнего была далеко не стопроцентной. Если подтвердятся опасения Ризка и в порту изгнанников действительно имеется флиттер, способный подняться на большую высоту, и пилот, достаточно умелый или достаточно безрассудный, чтобы попытаться захватить «Вендвинд», то кораблю, во избежание нападения придётся покинуть стационарную орбиту. В этом случае я получу предупреждение и должен буду оставаться внизу, до тех пор, пока корабль не вернётся в точку, где должен встретить шлюпку.

Я с предельным вниманием проверил всё снаряжение. Небольшая упаковка со специальными пайками, на случай, если местная пища окажется несъедобной, передатчик для связи с кораблём и, конечно, камни с Лоргала. Оружия у меня не было, даже станнера. Я не мог пронести его на борт на Фебе, и мне оставалось полагаться на знание приёмов самообороны.

Селектор голосом Ризка продребезжал, что всё готово. Я поставил рюкзак со снаряжением на место и поднялся к себе в каюту.

Ит лежал, вытянувшись на койке, и, похоже, спал, как обычно в последнее время, когда я заходил. Непонятно, был ли он в дурном настроении, или ему в самом деле было всё равно, что я делаю.

— Я ухожу, — сказал я. Это была явная слабость. Позже мне было стыдно, что я позволил себе проявить её.

Ит лениво открыл глаза. «Удачи,» — ответил он и отвернулся, всем своим видом показывая, что вовсе не горит желанием куда-то лететь. Мне оставалось только повернуться и выйти.

Я спустился к шлюпке, задраил люк, уселся в противоперегрузочное кресло и подал Ризку сигнал к старту. Меня швырнуло из корабля с такой силой, что я едва не потерял сознание.

На шлюпке было устройство, способное в случае, если корабль потерпит аварию, отыскать ближайшую планету. Мы задействовали этот блок, и теперь полёт происходил в автоматическом режиме. Мне оставалось лишь сидеть и просчитывать все случайности, какие только могут произойти. Путешествуя без Ита, я внезапно почувствовал себя абсолютно беззащитным. Возможно, я слишком привык к нему, и теперь, несмотря на свои мятежные настроения, остро ощущал утрату.

Но тем не менее, я решился, отбросив все страхи, пуститься в новое, опасное приключение. Часть моего разума продолжала твердить, что это авантюра. Так или иначе, пути назад не было. Шлюпка начала тормозить перед посадкой и я знал, что скоро окажусь на поверхности планеты перед лицом ситуации, требующей предельного напряжения внимания и сил.

Шлюпка приземлилась в одной из долин, форма которой напоминала вонзившийся в толщу ледника коготь. Судя по всему, покрывающие Сорорис льды отступали и первым признаком этого отступления были подобные долины. Стекающие с ледников стремительные потоки талой воды сливались в реку, которая в том месте, где приземлилась шлюпка, выглядела уже довольно внушительной. Воздух был так холоден, что обжигал немногие открытые участки моего лица. Я опустил щиток шлема, запер шлюпку и вскинул рюкзак на плечо.

Если расчёты Ризка были верны, то мне следовало лишь немного пройти вниз по долине, туда, где она соединяется с похожей по форме на ладонь котловиной, откуда веером расходятся на север такие же ущелья, и я окажусь на расстоянии прямой видимости от стен Сорнаффа. Достигнув этого места, я должен буду целиком положиться на рассказ моего отца. Теперь я понял, что он дал исчерпывающе детальное описание этой местности, словно зачем-то хотел, чтобы оно врезалось в мою память, хотя в то время я об этом даже не задумывался. Я просто увлечённо внимал его историям, в отличие от моих молочных брата и сестры, которым было откровенно скучно.

Между мною и городскими стенами располагалось святилище Зииты — богини льдов. Хотя она и не была главным божеством обитателей Сорориса, у неё было немало приверженцев, и по словам отца она выступала в роли посредника между героем его рассказа и служителями главных храмов в городе. Существовало живое существо — жрица, обитавшая в этом святилище духа льдов, считавшаяся земным воплощением Зииты, к которой относились, как к сверхъестественному существу, даже физически отличающемуся от простых смертных.

Выйдя туда, где «коготь» соединялся с котловиной, я действительно увидел стену города и, неподалёку, храм Зииты.

Я приземлился почти сразу после рассвета, и только теперь лучи почти не греющего солнца коснулись ледяной стены за моей спиной и отразились от неё яркими бликами. Вокруг святилища не было заметно никаких признаков жизни, как если бы Зиита с тех времён, когда здесь побывал мой предшественник, была забыта своими почитателями. Но, подойдя к каменному зданию, облицованному блестящими ледяными плитами, я понял, что это не так. Здание имело форму усечённого конуса, а высотой было, пожалуй, с «Вендвинд». Снаружи его окружали столы, которые представляли собой плиты, вырубленные изо льда и покоящиеся на мощных опорах из того же материала. На каждом из них лежали дары, принесённые почитателями богини. Некоторые из них настолько вмёрзли в толщу льда, что превратились в едва заметные тёмные пятна, другие лежали на поверхности, покрытые ледяной коркой.

Здесь были меха, пища, почерневшие от холода стебли растений. Похоже, что Зиита никогда не прикасалась к ним, и они так и лежали, постепенно вмерзая в лёд.

Я прошёл между двумя из этих столов и приблизился к единственному проёму в круглой стене святилища, открытому для ветров и стужи. Я поднял руку и ударил тыльной стороной затянутой в перчатку ладони по прикреплённому к перекладине гонгу — он висел там, в точности подтверждая слова моего отца. Я старался ударить как можно тише, но раздавшийся мелодичный гул, казалось, разнёсся по всей долине и, достигнув ледника, отразился от него громким эхом.

Я укрепил речевой транслятор на воротнике комбинезона, и повторил про себя то, что хотел сейчас сказать. Отец не упоминал ни о каком церемониальном приветствии и надо было импровизировать.

Звук гонга висел в холодном воздухе намного дольше, чем это казалось возможным. Никто не появлялся и я почувствовал сомнение. Многие из лежащих рядом с храмом подношений выглядели вполне свежими, но не исключено, что я ошибался, и Зиита отсутствовала в своей резиденции.

Я уже хотел уйти, когда в темноте дверного проёма заметил вдруг неясное движение. Секунда — и передо мной предстала фигура, чей вид был, пожалуй, более чем странным.

Она была закутана в не меньшее количество материи, чем лоргальцы. Но если их одежды были всё же вполне обычными, то это существо было снизу доверху замотано лентами или бинтами и более всего напоминало огромную личинку насекомого. Его странное одеяние было покрыто кристаллами льда, сверкающими, словно алмазы, когда на них падали лучи восходящего солнца. Форма тела угадывалась лишь смутно. У существа было две ноги (руки, если они вообще имелись, были, вероятно, плотно прибинтованы к телу), торс и большой шар на месте головы. На передней части этого шара ледяные кристаллы складывались в подобие огромных фасетчатых глаз, по крайней мере, два блестящих овала находились там, где положено быть глазам, если это существо действительно было гуманоидным. Никаких других различимых черт лица не наблюдалось.

Я сделал то, что по моим предположениям, будет воспринято как жест почтения: склонил голову и поднял руки с открытыми ладонями. Хотя у существа не было видно ушей, я произнёс своё обращение, и транслятор отозвался трелью нарастающих и затихающих нот, таинственно схожих со звучанием храмового гонга.

— Приветствую Зииту, богиню вечного, чистого льда. Я ищу милости Зииты — властительницы страны льдов.

В ответ мне раздалась трель, хоть я и не видел рта издавшего её:

— Ты не есть плоть, кровь и кость тех, кто ищет покровительства Зииты. Зачем ты тревожишь мой покой, чужестранец?

— Я ищу милости Зииты, прийдя не с пустыми руками, а как человек, знающий величие Девы Льдов.

Я протянул вперёд правую руку и положил на край ближайшего стола свой дар, выбранный мною после некоторого размышления — тонкую серебряную цепочку с нанизанными на неё кусочками самоцветов, ярко сверкавших на солнце, подобно кристаллам на одежде Зииты. На внутренних мирах она не имела цены, но ценность вещей относительна на окраинных планетах.

— Ты не похож на моих людей, ты не их крови, — услышал я в ответ. Зиита даже не повернулась, чтобы осмотреть моё приношение, — но ты принёс хороший дар. Что ты попросишь у Зииты? Благополучного перехода через льды? Добрых мыслей, чтобы облегчить твои сны?

— Я прошу Зииту молвить слово на ухо могучему Таргу, чтобы, приближаясь к отцу, иметь благословение дочери.

— Тарг не имеет с дела с людьми твоей расы, чужестранец. Он страж и помощник бога тех, кто не принадлежит к твоему роду.

— Но если я пришёл с даром, разве не могу я поклониться Помощнику Бога?

— Да, наш обычай таков. Но ты — чужой, а Тарг может не захотеть съесть то, что приносят чужие люди.

— Пусть будет так Зиита, но замолви за меня слово перед служителями Тарга, и пусть он рассудит мои мольбы и мои побуждения.

— Просьба скромна и разумна, — ответила она, — это будет сделано.

Она не пошевелилась, но её сверкающие глаза взглянули на гонг. И хотя она ничем не коснулась его поверхности, он вздрогнул, и раздавшийся звук, казалось, затопил окрестности.

— Это сделано, чужестранец.

Она ушла прежде, чем я успел поблагодарить её, исчезла, будто эта сверкающая фигура была лишь призрачной вспышкой пламени, которое погасил внезапный порыв ветра. И хотя она пропала из виду, я, опасаясь быть заподозренным в невежестве, поднял руку и произнёс слова прощания.

Как и в первый раз, звук гонга не замолк, а продолжал плыть в воздухе, превратившись в чуть слышную вибрацию. Представленный таким образом, я направился к городу.

Путь оказался вовсе не таким далёким, как выглядел на первый взгляд, и я подошёл к воротам раньше, чем мои ноги устали скользить по обледеневшей земле. За воротами я встретил людей, чьи костюмы тоже были достаточно необычны, чтобы привлечь внимание.