Плохая война

- Я вот боюсь, не натворил бы он чего. Не похоже, что он проводил вечера над книгами по военной науке.

- Будем учить. Соображать он должен нормально, фехтование требует не меньше ума, чем любое другое общение с людьми.

Незадолго до полудня на нехитром огороженном ристалище собрались зрители, благородные и не очень. Герольд в гербовой накидке объявил начало боя.

Оба бойца были примерно одного роста и использовали почти одинаковое оружие. Равные стартовые условия - скорее правило, чем исключение для описанного времени. По взаимной договоренности рыцари могли использовать разное оружие или облегчать доспехи, но на этот раз участников поединка вполне устраивали стандартные условия.

Доспехи участников поединка заметно отличались и по качеству и по внешнему виду. Молодой рыцарь обладал старомодной миланской кирасой со следами многочисленных ремонтов, такие уже лет десять, а то и все двадцать, как перестали делать. Шлем, вполне приличный немецкий салад{8}, такие тоже давным-давно сняли с производства, а хорошее состояние этого экземпляра объяснялось тем, что он недавно был вытащен на свет божий из замкового арсенала, где спокойно лежал последние пару десятков лет. Латные руки в немецкой традиции, когда наплечники, налокотники и наручи соединяются невидимыми снаружи кожаными ремешками. Кисти защищались недавно купленными новыми латными рукавицами, состоящими из десятка узких шарнирно соединенных поперечных полос. Ножные латы были сделаны в миланском стиле, который кардинально не менялся уже лет семьдесят, хотя знающий человек без труда определил бы, что они относятся к тому же периоду, что и кираса.

Другой боец оказался экипирован не в пример лучше, облаченный в турнирный доспех от Миссалья в итальянском стиле, с элегантно закругленными контурами всех деталей и без единого острого угла. Кираса, что характерно для шестнадцатого века, была надета поверх латного горже. Огромные наплечники, требовавшие немалого мастерства для подгонки таким образом, чтобы не стеснять движения, полностью закрывали проймы кирасы. В конструкцию наплечников входили и вертикальные пасгарды, защищающие шею от горизонтальных ударов. Шарнирные сегментные налокотники не оставляли уязвимых мест даже с внутренней стороны локтя. Тяжелые латные рукавицы имели необходимый минимум деталей и внушали уверенность в своей способности выдержать удар любым оружием. Латные ноги были проверенной миланской конструкции, но качество изготовления заметно выше, чем у противника.

Зато оружие у бойцов оказалось почти одинаковое. Характерные особенности поллэкса (pollaxe) это головка (poll) в виде топора или молота с задним шипом или крюком. Почти всегда присутствует шип на верхушке оружия, а часто и шип на нижнем конце древка - подток. Помимо этого, древко оснащалось металлическими полосами, называемыми лангетами, спускавшимися от головки оружия вниз по сторонам древка, и предназначенными для защиты его от ударов. Отдельные образцы имели также рондели (металлические диски, насаженные на древко) для защиты кистей рук. Длина древка, следуя рекомендации специалиста по фехтованию древковым оружием Пьетро Монте, примерно на ладонь превышала рост его обладателя.

Поллэкс создавался с целью повредить доспех или нанести оглушающие удары, если доспех нельзя пробить. Повреждение доспеха достигалось протыканием его с помощью верхнего шипа или шипа на задней стороне головки, дробящими ударами топора или молота. Эффективность этого оружия хорошо видна на иллюстрациях к учебнику Талхоффера, где результатом технически правильного удара полэксом по одоспешенному бойцу неизменно считается пробитый доспех и кровавая рана.

Если кто-то думает, что поллэкс - такая штуковина, которую надо тупо поднимать над головой и с силой опускать на противника, то он сильно ошибается. Фехтование древковым оружием в поединке требует не меньшего умения, чем фехтование мечом. Только стиль будет другой, большее значение по сравнению с клинковым фехтованием получают захваты оружия, а также появляются приемы с использованием зацепов противника топором или крюком на обухе.

Со стороны Макса за честностью боя следил фон Хансберг, весьма уважаемый человек в турнирных кругах. Со стороны ди Кассано секундантом был Бертран фон Бранденбург.

Бой начался с очень активного и эффектного обмена ударами. Рыцари били друг друга с большого замаха и кололи верхним шипом и подтоком. Сразу обнаружилось, что сеньор Ди Кассано несравнимо сильнее рядовой турнирной молодежи, что неудивительно, поскольку имел за плечами добрый десяток лет военного опыта и поединков с лучшими бойцами. К тому же, его доспех был не только заметно красивее, но и несколько легче, чем старый отцовский, подогнанный под размеры Макса городским кузнецом. Зато на стороне юноши выступали молодость и адреналин, которые иногда значат больше, чем всякие объективные преимущества.

Удары ударами, но взять защиту поллэксом можно ничуть не хуже, чем мечом. До цели дошло меньше четверти ударов и уколов. Доспех от Миссалья почти не потерял вид, весь ущерб ограничился парой скромных вмятин. Зато доспех Макса уже был безнадежно испорчен - кираса пробита в двух местах, забрало перекошено, левая рукавица смята и не разгибается, левый набедренник пробит, и по ноге под доспехом течет кровь. Если бы герольд разглядел эту рану, он бы остановил бой, но кровь на красных чулках не бросалась в глаза, и герольд собирался остановить бой после ещё одного удара в мятое забрало.

Ди Кассано, хотя его доспех и оставался невредим, чувствовал себя ничуть не лучше, чем его молодой противник. Всего один удар, пришедшийся сбоку в голову, стал причиной кровавого тумана в глазах, а мысль о том, как бы не наблевать в шлем и тем самым потерять лицо, стала важнее, чем мысль о победе.

Через пару минут после начала поединка оба бойца по разным причинам пришли к выводу, что не стоит пытаться измотать противника, а лучше раскрыть его хитрым приемом и положить одним верным ударом. Попытка, вторая, третья - ничего. Один очень опытен, другой молод и быстр.

Максу пришлось тяжело - итальянец показал высочайший уровень мастерства, и только удачей можно было объяснить, что бой ещё продолжался. Руки устали, раненая левая нога еле слушалась, в голове уже гудело, не было никаких сил ни парировать удары, ни уворачиваться, ни уж, тем более, принимать удары на доспех. Оставалось только попробовать силы в борьбе, если, конечно, сеньор ди Кассано изволит подпустить на короткую дистанцию.

Повезло. Оппонент тоже был уверен в своих борцовских навыках. Глаза итальянца за узкими прорезями турнирного армета на долю секунды слегка расширились от удивления - самоуверенность юноши поражала. Но удивление сразу же сменилось торжеством и уверенностью в победе. Противники вновь сошлись, попытка зацепа крюком, захват древка, контрприем, удар древком в забрало, удар подтоком в бедро...

Исход боя решил один-единственный захват даже без броска (позаимствованного из многократно читаных учебников, упомянутых в первой главе). Большой и тяжелый человек в доспехе не может легко и просто перекрутиться, чтобы избежать травмы сустава при болевом удержании. А наплечник, сделанный со знанием эргономики, дающий максимальную степень свободы в плечевом суставе, не способен помешать выкручиванию руки. Ди Кассано провёл прием на обезоруживание, Макс, не стараясь удержать свой поллэкс, перехватил правую руку противника левой за локоть, правой за запястье и с силой повернул её против часовой стрелки. Прием уже удался, победа очевидна, герольд бросает жезл{9}. Но Макс не видел герольда и не успел мгновенно остановиться, а, услышав команду, довёл начатое движение до конца. Противник упал с коротким криком боли.

Победа. Ничего более важного до вечера уже не будет. Неожиданно дала знать о себе левая нога под смятым набедренником. Победитель сразу после того, как герольд объявил, что бой окончен победой герра фон Нидерклаузиц, медленно осел на землю. Перед глазами поплыли цветные круги, шары, красные шары с вертикальными разрезами,... что? Зрение сфокусировалось на находившейся на расстоянии вытянутой руки объемной груди жены профоса.

Фон Хансберг легко поставил Макса на ноги одной рукой.

- Молодец. Отцу твоему я так и сказал, что Ди Кассано силен, но по сравнению с тобой он какой-то сонный. И что он тебя непременно ранит, я тоже угадал. Сейчас наш Густав тобой займется.

- Да-да, непременно, - суетливо залепетал медик с каким-то странным акцентом.

Доктор нетерпеливо присел, ощупывая раненую ногу победителя. Макс сначала одной, потом двумя руками попытался открыть забрало или сложить подбородник, но не смог, настолько были повреждены подвижные детали. Оберст тоже попытался и тоже не смог, потом повернулся к своим спутникам.

- Маркус, поможешь ему снять доспехи и проследишь, чтобы все было в порядке.

- Легко, герр оберст.

Профос не стал пытаться что-то починить прямо на месте. Вместо этого он левой рукой потянул за заднюю часть шлема вниз, а правой вытащил нож, просунул его между шлемом и подбородником и аккуратно разрезал ремешок, после чего спокойно снял шлем. Одновременно его жена присела рядом с доктором и аккуратно расстегнула все крепления набедренника на раненой ноге. Картина, которую увидел Макс, опустив глаза, произвела на него незабываемое впечатление. Марта подняла голову и увидела неприкрытое восхищение в его глазах. Оба одновременно перевели взгляды на Маркуса, державшего острый нож в дюйме от шеи победителя.

Доктор Густав перевязал рану и прописал пациенту полный покой хотя бы на день. Пациента хватило на пару часов, потом пришел Йорг и между делом сообщил, что война ожидается на следующее утро, а доспех уже лежит в походной кузнице у оружейника. Макс, стараясь не наступать на раненую ногу, сел на коня и поехал срочно подгонять новый доспех. Вопреки утверждениям некоторых «специалистов», далеких от истории материальной культуры, латные доспехи имели широкую возможность подгонки по фигуре.

- Я же говорил сеньору Доменико, что ему надо выбрать что-то одно, или миланский стиль, или аугсбургский, - нравоучительно изрек кузнец, увидев, что ему принесли.

- Разве разница велика? - спросил Макс, - Я до сих пор носил доспехи, собранные из чего придется.

- Разница чрезвычайно велика, особенно для хороших, дорогих доспехов, - ответил Йорг, - У ди Кассано этот доспех немецкий, а остальные миланские. Миланские все взаимозаменяемы по частям между собой, но не с немецким. Взять, например, кирасу. Немецкие надеваются на латное горже, а верх у них срезан по прямой. Итальянские надеваются сразу на дублет и у них вырез под шею. Или ноги. У немецких доспехов набедренники выше, а юбка кирасы короче.

Макс примерил латные ноги. Набедренники подошли, для них разница по высоте в дюйм-другой не была заметна. Наголенники не подошли совсем.

- Да, молодой человек, - покачал головой кузнец, - форма голени у всех разная, а наголенники должны ей как можно лучше соответствовать. Вы уж походите пока в старых своих, а я эти Вам со временем подгоню. Там надо на горячую выколачивать, потом остужать и примерять. И так раза два.

Не переставая говорить, мастер помог Максу надеть латное горже и кирасу.

- Так, очень хорошо. Главное, чтобы горже плотно легло на плечи, а не уперлось в ключицы или не повисло на верхней части трапеций. На него приходится почти полный вес доспеха. По ширине Вам замечательно подходит, а внутри я чуть добавлю подкладку.

С двумя слоями сукна горже село как влитое.

- Теперь кираса. Талия на месте, по нижним ребрам. Со стороны производителя было очень любезно сделать регулируемую застежку. Вы-то стройнее будете. Вот так. Повернитесь. Коснитесь руками пола. Замечательно.

Макс еще немного по всякому повертелся, но неудобств не почувствовал.

- Теперь руки. Итальянские сделаны на шарнирах в локте, а немецкие - на ремнях. Попробуйте сменить одну деталь, и, если у Вас нет запасного однотипного доспеха, окажется, что Вам придется менять всю руку до плеча. Потом окажется, что немецкая рука не стыкуется с итальянским наплечником, потом окажется, что немецкий наплечник крепится на горже, а итальянский - на дублет. Я ведь говорил герру Доменико. Зачем ему было возить с собой запасной доспех, который ни к чему не подходит?

Макс терпеливо ждал, пока разговорчивый мастер подгонит по длине соединительные ремни горже-наплечник, наплечник-верхний наруч, верхний наруч-налокотник, налокотник-нижний наруч. Мастер почти все оставил как было, но времени на проверку потратил очень много.

От нечего делать Макс задал вопрос Йоргу.

- Йорг, скажи, пожалуйста, а что такого важного в работе профоса, что его тут почитают как второго по важности после оберста?

- Что важного? - фыркнул Йорг, - Да в его работе ещё поискать надо, что может быть неважного. Во-первых, он поддерживает в полку дисциплину и вообще следит за порядком. Есть у профоса привычка раздавать за любые провинности максимально строгие наказания, но он всегда проводит расследование солдатских проступков, и наказывает виновных, а не тех, кто попадется под руку. Кроме того, Маркус оставляет за собой исключительное право накладывать взыскания на своих подчиненных и обычно принимает их сторону в случае конфликта с подчиненными других командиров и с мирным населением. За исключением совсем уж редкостных негодяев. Во-вторых, он присматривает за торговцами в лагере, чтобы они не драли с солдат по три шкуры, правда профос обычно вовсе не обязан сбивать цены до такого уровня, как это делает Маркус.

- Пасти торговцев - выгодная работенка! Он наверняка с них ещё имеет навар помимо жалованья.

- А как же! Торговцы, намеренные работать на территории лагеря, повинны платить налог лично профосу за его тяжелый труд. Например, отдавать язык с каждой проданной туши, или бутыль с каждой проданной бочки вина либо пива. Это ещё не все, кроме них профосу платят налоги проститутки и держатели игровых столов. А ещё преступники, находящиеся под стражей, должны оплачивать свое пребывание в заключении.

- При всем этом, работа профоса считается настолько важной и тяжелой, что кроме всего перечисленного, он ещё и получает солидное жалование?

- Ещё какое солидное. Видел, какая цепь на шее у его жены? Золотая и стоит если не как твой новый доспех, то уж не меньше, чем старый.

Кузнец закончил подгонку латных рук, закрепил их пряжками на плечах, застегнул ремешки выше локтей и защелки ниже.

- Руки вперед, в стороны, вверх. Возьмите меч. Медленно ударьте этот столб. Боковой удар, верхний. Попробуйте защиты. Чудесно.

Макс повертел мечом и согласился, что чудесно.

- Шлем. Замечательный аугсбургский армет. Не слишком низко сидит? Снимайте, я подтяну подвеску.

Шлем был укомплектован пришнурованным внутри мягким подшлемником с возможностью подгонки по высоте. Ни меч, ни копье не смогли бы промять железный шлем настолько, чтобы вмятина коснулась бы головы рыцаря. Удар по голове нес опасность не черепно-мозговой травмы, а сотрясения мозга или перелома шейных позвонков. Шлемы для турниров защищали и от этого, но такие шлемы жестко крепились к кирасам и не давали возможности даже повернуть голову.

Пока мастер подгонял шлем, Макс снова повернулся к Йоргу.

- Откуда у профоса такие деньги?

- Эх, Максимилиан, ты пока даже не представляешь, что деньги можно не получить из отцовского кошелька, а заработать тяжким трудом. Работа денежная, притом он не пьет, в кости не играет и по девкам не бегает, в отличие от некоторых. Зато Марта получает всё, что можно купить за звонкую монету. В другом полку подобную избалованную девчонку бы ненавидели, а здесь уважают. Марта совсем не похожа на мужа, она добрая и постоянно заступается за мелких нарушителей дисциплины и разных там неумелых новобранцев.

- Ага, то есть, в ситуации, когда ни Бог, ни Император, ни оберст не вмешиваются в работу профоса, солдаты могут подавать апелляцию к его жене?

- Вроде того.

- Как ты думаешь, Йорг, она очень верная жена или как обычно?

Кузнец икнул и уронил шлем. Йорг насупился и сурово взглянул на Макса снизу вверх.

- Даже не думай. Во-первых, у Марты безупречная репутация. Во-вторых, ты не сможешь к ней подобраться. Маркус безумно ревнив, настолько, что даже не разрешает ей носить новые платья. Отчасти его увлечение муштрой и дисциплиной исходит от ревности и весьма эффективно в этом смысле. Профоса все уважают и боятся, никто не рискует подкатиться к его супруге.

- Если кто и рискнет, - вставил кузнец, - Маркус убьёт его, как только узнает, а узнает он обязательно. У него хватит наглости убить носителя любого титула и у него хватит удачи, чтобы уйти после этого живым и невредимым.

- У них идеальная семья? - Максимилиан нахмурился, он в первый раз встретил действительно интересную женщину и очень не хотел оставлять её какому-то сумасшедшему ландскнехту.

- Семья как семья, - пожал плечами кузнец, - Бывает, что и поругаются, тогда муж сломает об жену две-три розги, от Марты не убудет, если об нее и оглоблю сломать, потом они бурно... хм... помирятся, на следующие день-два у профоса будет очень доброе настроение, он отменит половину наказаний для солдат и устроит амнистию в полковой тюрьме.

Оружейник подал Максу шлем. Армет замечательно подошел, Макс повертел головой и остался доволен. Йорг и кузнец не придали большого значения разговорам о Марте. В лагере постоянно говорили о женщинах. Макс тоже не стал развивать тему о гипотетическом прелюбодеянии, вместо этого течение дня Йоргу пришлось ответить на массу других вопросов, касающихся организации полка ландскнехтов. Макс узнал про обязанности румормейстеров, выполнявших в обозе полицейские функции и штокмейстера, отвечающего за склады. Правосудие не ограничивалось профосом, так же предусматривались должности шультхайсса - полкового судьи, штекенкнехтов, ответственных за охрану заключенных и нахтрихтера - полкового палача. Интересы солдат защищали фюршпрех (fuehrsprech) на суде шультхайсса, и фурьер (fourier), при постое на квартирах или лагерем.

Глава. "...и ни одного сражения"

Следующее утро.

Ночью прошел мелкий дождик и над полем будущей битвы стоял туман. Войска обеих сторон неспешно строились в поле. Игра не начнется, пока обе стороны не изволят поставить на доску свои фигуры.

Все почетные места в центре построения уже были заняты старыми опытными воинами. А также молодыми и неопытными, но предпочитавшими настоящую военную славу славе турнирного чемпиона. Отец слишком обеспокоился из-за царапины на ноге, и Макс, вместо того, чтобы атаковать врага в конном строю с копьем, оказался в резерве. Его поставили командовать пестрой командой новобранцев, которые должны были на всякий совсем уж маловероятный случай вражеской "кавалерии из-за холмов" прикрывать левый фланг напротив холма, где в свою очередь разместились вражеские лучники, в свою очередь прикрывавшие вражеский фланг. Лучники, понятное дело, сами вниз по склону атаковать не будут, а пешим порядком вверх по склону атаковать бессмысленно, слишком велики будут потери. Макс осмотрел свое войско и противника, оценил перспективы на грядущую битву и подозвал к себе наименее занятого сержанта.

- Как тебя зовут?

- Эрик, ваша милость! - бодро ответил сержант, после дождя похожий на мокрую крысу в грязных доспехах.

- Разбуди меня, если будет что интересное.

Отдав первый в своей жизни боевой приказ, Макс начал понемногу засыпать, стоя в доспехах{10}, пока сержанты, от нечего делать, пытались придать банде наемников более-менее приличный вид. После вчерашнего утреннего турнира, дневной подгонки нового доспеха и ночи с двумя куртизанками (а что еще делать, если доктор прописал не давать нагрузку на ноги) Макс немножко устал.

Началось. Загудели трубы, застучали барабаны. По центру поля яростно столкнулись две баталии пикинеров. Противник принялся медленно отступать в сторону своего левого фланга. Основное действие переместилось ближе к холму, с которого неожиданно начали стрелять несколько пушек, а чуть позже - ещё и лучники.

Со стороны отряда Макса оказалось сложновато следить за тем, что происходит за склоном, но можно было догадаться, что свои удачно наступают и гонят врагов в сторону этого холма. Макс, услышав стрельбу из лагеря на холме, проснулся и, кое-как почесав в затылке (пальцем латной перчатки под шлемом, что, кстати, говорит о высоких эргономических свойствах доспеха), пришел к выводу, что начался штурм позиции на холме со стороны другого склона. По такому случаю было бы разумным поддержать штурм со своей стороны.

Сержанты удивились, но построили отряд к бою. Макс, здраво рассудив, что конь по этому склону вверх не пройдет, даже если его очень попросить, опустил забрало и возглавил атаку в первом ряду.

Командир лучников с удивлением и грустью посмотрел вниз на приближавшуюся пехоту без щитов, почти без доспехов, отягощенную длинными пиками. Переставил пару десятков лучников отражать атаку, рассчитывая, что натиск захлебнется, когда будут выбиты несколько первых рядов.

Зная дистанцию эффективного поражения из лука, Макс не торопился. Кто же таких простых вещей не знает. Лучники тоже знали и стрелять не торопились. Когда послышались крики раненых, Макс понял, что пора ускориться. Оставшиеся сто шагов атакующие пробежали очень быстро. Прицельная дальность была невелика, лучники стреляли сверху вниз, поэтому стрелы поразили не только первые ряды, а распределились по всему отряду.

После трех залпов стрелки уделили особое внимание заметно вырвавшимся вперед нескольким латникам, которых возглавлял человек в очень хорошем доспехе. Это были, конечно же, наш Максимилиан и наиболее хитрые ветераны, привыкшие в бою держаться поближе к начальству. Между прочим, имеет смысл. Начальство жить хочет и в самое пекло обычно не лезет. Стрелки, если уж целятся в твою сторону, то выбирают самый модный доспех в поле зрения, то есть точно не твое грязное и ржавое пехотное железо. Можно случайно победить и тут же получить плюшек от торжествующего рыцаря. Или наоборот, проиграть и помочь дорогому руководителю унести ноги. Вот за это, если подумать, награда будет ещё больше, чем за победу. А подальше от начальства какой смысл? Плюшек никаких, а от судьбы все равно не спрячешься.

Два залпа по "авангарду" не дали заметных результатов, упал один из пятерых, которому стрела случайно попала в незащищенную голень. Сверху вниз целиться по открытым ногам было неудобно.

За это небольшое время остальная пехота существенно продвинулась вверх, поэтому последние два залпа пришлись в опасно близко подобравшиеся первые ряды, и очень эффективно. Тем временем, Макс и с ним трое неплохо одоспешенных солдат неожиданно быстро взлетели наверх. Холм есть холм, а не гора. Склон травянистый, а в высокой траве нашлась подходящая тропинка.

Лучники расступились, и немногочисленный авангард торжественно встретили герр такой-то, барон сякой-то и другие сопровождающие лица (десяток алебардьеров). Первый рыцарь свалился как сноп, отхватив по голове двуручным мечом. Шлем остался целым и даже не был заметно помят, но рыцарь получил серьёзное сотрясение благородного мозга. Следующие два добросовестных удара, быстрых и с хорошего замаха, вывели из строя двух алебардьеров. Даже не будем отвлекаться на тему, куда кому попало, после таких ударов, попавших неважно куда, простые солдаты уже не встают. Другой рыцарь успел отвести четвертый удар, но Макс по инерции подлетел к нему вплотную, и, не придумав ничего лучше, поверг врага на землю ударом локтя в подбородок. После чего, не отвлекаясь на добивание, с громким криком бросился на лучников. Стрелки, мгновенно сообразив, что один удар этого меча в этих руках для любого из них смертелен (лучники обычно не отягощают себя защитой), из их лонгбоу{11} рыцарский доспех не пробить, а атаковать рыцаря просто с клинковым оружием - самоубийство, разбежались.

Командование противника направило резерв в помощь левому флангу, на тот самый холм. К этому времени наступавшие по склону солдаты уже ворвались в лагерь. Пушки умолкли. В коротком встречном бою подошедший резерв восстановил статус-кво, но возобновить обстрел сразу не получилось - порох разбросан, ядра раскатились, пушки перевернуты, банники поломаны и вся позиция завалена убитыми и ранеными.

Макс встретил вражеское подкрепление на ровной площадке во главе нестройной банды солдат. Он как закрыл забрало перед штурмом холма, так и не открывал, не думая о том, что надо будет отдавать приказы и как-то чем-то руководить. Более храбрые солдаты сгрудились вокруг него не благодаря какому-то авторитету молодого рыцаря, но здраво рассудив, что неуправляемая толпа с таким сильным бойцом более боеспособна, чем неуправляемая толпа без него. Менее храбрые равномерно распределились позади, решая для себя, при каких условиях надо будет бежать вперед, а при каких - назад.

Сержант Эрик, похожий на крысу, оказался в задних рядах. Сначала он бежал прямо за спиной Макса, но в первой же схватке сержанту хорошо досталось. Попали по шлему и по доспеху, наступили на ногу и повалили на кучу солдатских трупов, которая за это время образовалась стараниями рыцаря. Эрик точно знал, что он успел убить всего одного врага, ткнув его в пах алебардой, которую так и не удалось высвободить обратно.

Сержант определил позицию, как безнадежную. Наступающий резерв был невелик, но имел нормальное командование и шел вперед строем, а не толпой. По флангам скромный отряд сопровождали успевшие отступить лучники. Бежать сейчас? А вдруг победят свои, вдруг еще какая подмога придет? Подождать, чем закончится? А вдруг убежать не успею? Присоединиться к рыцарю? Только не это, там же убить могут. Эрик нагнулся, будто бы пошарить в поясной сумке у покойника, воровато оглянулся и прилег рядом, накрывшись надоспешной накидкой вражеских цветов.

Макс и смелые солдаты отступили на заранее не подготовленные позиции. Упятились до склона и посыпались вниз с холма. Вражеские пикинеры держали плотный строй и не высовывались, они просто двигались вперед железной стеной, прорвать которую у Макса не хватало опыта, а у солдат - мотивации. Вниз строй не пошел. Лучники выстрелили вдогонку последние стрелы.

Битва закончилась почти вничью, хотя формально победила та сторона, на которой был Макс. Напоминаю, что формально победившей считается та сторона, за которой осталось поле брани. Победившая армия, отказавшись от дальнейшего преследования противника, вернулась в свой лагерь.

На поле грудами лежали убитые и раненые. Среди них бродили могильщики и санитары обеих сторон. Барон Фердинанд поручил приятелю отвести конный отряд в лагерь и отъехал к возвращавшемуся изрядно поредевшему отряду Макса. После отступления с холма, сын потерял много времени на перестроения и принятие решения, куда теперь двигаться.

Если бы врагам удалось организовать контратаку или хотя бы обстрел, от отряда бы вообще ничего не осталось. Но противнику пришлось отступать. После чего юный полководец направил своих солдат обратно на холм собирать трофеи. Трофеи солдат не порадовали. Немножко дешевых пехотных доспехов, мелкие деньги, из более-менее ценных предметов - одна чудом не увезенная кулеврина. Ее не вытащили при отступлении, потому что передок и лафет были разбиты. Пушку, конечно же, на всех не поделишь, и вообще, командир возьмет её себе.

Герр Фердинанд окинул взглядом поле битвы, помахал рукой сыну, который верхом объезжал холм, и легким движением руки подозвал к себе ближайшего солдата. Докладывать выпало Эрику. Выглядел сержант как положено выглядеть солдату после боя. Глаза все ещё бешеные, руки, то и дело подносящие ко рту фляжку, слегка дрожат. Шлем пробит, на щеке глубокий шрам, из бригандины{12} каким-то жутким оружием вырван большой кусок покрышки вместе с пластинами, левая нога почти не сгибается, но крови нет, похоже, ударили тупым тяжелым предметом.

Рядом из-под кучи тел вытащили рыцаря в почти невредимом полном доспехе.

Барон удивленно посмотрел на живого израненного сержанта и на мертвого рыцаря без следов повреждений. Сержант перевёл взгляд вслед за бароном и, заикаясь от того, что дыхание ещё не вошло в норму, пояснил.

- Эт-т-т-то Ваш сын его так, Ваша милость. Ударил л-л-локтем в подбородок и шею сломал. Дырки в доспехе - это одно, а д-д-дырки в шкуре - совсем другое. Одно от другого не зависит.

- Хм.... Пожалуй, так. Ну ладно, докладывай.

- Х-х-хорошая традиция, ваша милость, жалование платить после атаки. В четыре раза сэкономили.