Я, Менгск

Грэм Макнилл

Я, Менгск

Пролог

Валериан услышал стук в дверь, но проигнорировал его, сконцентрировавшись на золотистом портвейне в дорогом хрустальном бокале, который он держал в ухоженной руке. Стук раздался снова, на этот раз более настойчиво и нетерпеливо; по этому звуку Валериан Менгск без труда определил, кто находится по ту сторону двери.

Юноша пригубил спиртное из бокала. На его красивом лице промелькнула улыбка, казалось бы, совершенно невозможная в этот день. И, кстати сказать, в последнее время в любой другой день тоже.

Валериан устроился поудобней в глубоком кожаном кресле, наслаждаясь теплом угольного камина снаружи и теплом напитка изнутри. В последние месяцы у него абсолютно не было возможностей для приятного времяпрепровождения. Ибо это были месяцы скорби и боли. Пусть Валериан не лично испытывал боль, по крайней мере, физически, но юноше было очень тяжело наблюдать за тем, как его мать страдает от изнурительной болезни, что поглотила ее плоть и покалечила разум.

Валериан посмотрел на стакан с портвейном — замечательный купаж богатого, насыщенного аромата, который еще долго оставался во рту, который был отличным дополнением к дичи, приготовленной для гостей, ожидающих юношу в главном зале его дома.

Его дом.

Эти слова все еще звучали необычно. Он к ним не привык.

Валериан поднял глаза и обвел взглядом комнату, осматривая каждую изысканную деталь: красивую панель красного дерева, которая скрывала множество коммуникационных линий и в полной мере препятствовала электронному подслушиванию; шелковые гобелены; портреты, обрамленные в золотые рамы, и установленные со вкусом лампы, в теплом, успокаивающем свете которых купалась комната с высоким потолком.

Но предметом гордости Валериана, являлась внушительная коллекция оружия. Ее экземпляры, вместе с вычурными архаичными украшениями, были оформлены в красивую композицию на стене. Тут был и серп с удлиненным лезвием, опирающийся на серебряные крюки, и изогнутые мечи, висящие крест-на-крест, и множество разнообразных кинжалов, и даже странный диск с выдвигающимися из кожаных рукояток клинками. Напротив стены располагалась стеклянная витрина, за которой хранились антикварные пистолеты с деревянными ручками с золотой чеканкой, и длинноствольные мушкеты, с встроенными в приклад аккумуляторными батареями.

Над потрескивающим огнем, на отделанной мрамором каминной полке, стояла голо-пластина. На ней мерцало полупрозрачное изображение женщины с задумчивым взглядом, от которого Валериан с трудом отводил глаза.

Дверь в комнату, за спиной у юноши, открылась. Смотря сквозь огонь безучастным взглядом, Валериан продолжил смаковать портвейн.

Только один человек мог позволить себе войти в покои Валериана Менгска без приглашения.

— Здравствуй, отец, — сказал Валериан.

Тень вошедшего легла на Валериана. Юноша поднял голову и увидел, что отец смотрит на него. Черты аристократа, строгий взгляд. Арктур Менгск. Валериан чувствовал исходящую от него харизму. Чаще всего отец общался с ним в голографическом виде, но никакая технология не способна передать энергетику личного присутствия.

Арктур был крупным человеком, с широкими плечами и талией. Его волосы, некогда темные и блестящие, теперь отливали серебром, а борода содержала больше седых волос, чем черных. Его облик с годами обрел еще большее величие и благородную осанку — достоинства, которыми Арктур и так был щедро одарен. Немногие мужчины в этом возрасте могли похвастаться подобным.

Черная мантия отца, аналогичная той, что носил сын, служила скорее для того, чтобы подчеркнуть власть хозяина, нежели скрыть крупные габариты: отороченные золотой вязью края, широкие бронзовые эполеты на плечах, клинок с массивной гардой, на поясе пистолет с изящной чеканкой. Однако Валериан знал, что прошло много лет с тех пор, когда у отца был повод в гневе вытащить оружие.

— Я стучал, — сказал Арктур. — Ты что не слышал?

— Да, я слышал, — ответил Валериан, кивая.

— Тогда почему не пригласил войти?

— Не думаю, что тебе нужно приглашение, отец, — ответил Валериан. — Ты император, не так ли? С каких это пор император ждет чьего-то согласия?

— Может я и император, Валериан, но ты — мой сын.

— Да, я твой сын, — согласился Валериан. — Но только сейчас, когда тебя это устраивает.

— Ты злишься, — сказал Арктур. — И, я полагаю, это объяснимо. Для людей естественно вести себя неразумно из-за таких вещей.

— Таких вещей? — огрызнулся Валериан, встав с кресла и бросив свой бокал в огонь. — Прояви хоть немного гребаного уважения!

Бокал разбился, и алкоголь с ревом вспыхнул рубиновым пламенем.

— Ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь к людям? — крикнул Валериан. И только после того, как слова слетели с его языка, он понял, что он говорит, и кому он это говорит.

Валериан засмеялся.

— О чем я говорю? Конечно, не чувствуешь.

Во время этой вспышки гнева Арктур оставался неподвижным. Он просто стоял, убрав руки за спину.

— Пустая растрата хорошего портвейна, — сказал он. — И, насколько я могу судить, хорошего бокала. Я думал, что научил тебя не показывать свою злость. Особенно, когда это не служит никакой цели.

Валериан глубоко вздохнул и, отвернувшись от отца, направился к встроенному в стену бару. Различные солодовые напитки и его любимый портвейн скрывались там от внимания возможных отравителей зеркальным стеклом, снабженным непробиваемым энергетическим полем. Энергетический барьер был установлен по приказу его отца, поскольку любой, кто интересовался династией Менгск, знал об их пристрастии к дорогому алкоголю.

Валериан несколько секунд изучал свое отражение. Затем протянул руку и нажал на медную кнопку, чтобы отключить силовое поле. Белокурые волосы обрамляли симпатичное, почти красивое лицо. В его чертах безошибочно просматривался лик отца. Но если лицо Арктура было жестким, то чертах Валериана присутствовала мягкость, доставшаяся ему с генами матери.

Полноватые губы, глаза, цвета грозовых облаков, способные приманить птицу с дерева. Гладкая кожа фарфорового цвета и благородные черты лица. В свои двадцать один, он был красивым молодым человеком и прекрасно знал это. Хотя делал все возможное, чтобы скрыть свои достоинства за ширмой скромности. Что, конечно, лишь способствовало разжиганию интереса у противоположного пола.

Большой палец несколько секунд удерживал кнопку в нажатом положении. Встроенный ДНК-ридер[1] зафиксировал событие в базе данных сервера здания и провел идентификацию юноши. Валериан не чурался "хай-тек" достижений современной цивилизации, однако он терпеть не мог эти самые достижения, в любых их проявлениях.

Еле заметное колыхание воздуха послужило единственным признаком отключения защитного поля. Валериан открыл стеклянную створку и налил две порции спиртного. Себе, как обычно, золотистого портвейна, отцу — красного марочного вина безумной стоимости.

Валериан вернулся к огню. Его отец занял второе кресло. Уперев клинок эфесом в подлокотник, Арктур принял стакан от Валериана и кивнул в знак благодарности.

— Успокоился? — спросил он сына.

— Да, — сказал Валериан.

— Хорошо. Не пристало Менгску открыто демонстрировать свои мысли.

— Правда?

— Да, — сказал Арктур. — Когда люди думают, что знают тебя, они перестают тебя бояться.

— А что если я не хочу внушать страх? — спросил Валериан, откидывая фалды мантии и присаживаясь напротив отца.

— Предпочел бы, чтобы тебя любили? — вопросом на вопрос ответил Арктур и сделал небольшой глоток портвейна.

— А если и то и другое?

— Это невозможно, — сказал Арктур. — И, предупреждая твой следующий вопрос, скажу сразу; лучше внушать ужас, чем быть любимым.

— Ну, это тебе лучше знать, — ответил Валериан.

Арктур засмеялся, но в смехе не было ни капли тепла.

— Я твой отец, Валериан, и второсортные издёвки не изменят этого. Я знаю, ты меня не любишь, как сын должен любить отца, но это меня мало заботит. Однако, для того чтобы идти по моим стопам, тебе придется быть жестким.

— А что если я не хочу быть твоим преемником?

— Это не обсуждается, — отрезал Арктур. — Ты Менгск. Кому еще им быть?

Валериана охватила злость.

— Даже если этот Менгск, по твоему собственному мнению, женоподобный книголюб и слабак?

Арктур небрежно взмахнул рукой.

— Это слова, скоропалительно произнесенные много лет назад, — сказал он. — Ты уже доказал, что я ошибся тогда, так что тебе нужно двигаться дальше. Подсчет моих промахов не дает тебе права на поблажки.

Чтобы скрыть недовольство, вызванное упрямством отца, Валериан пригубил портвейна. Прежде чем проглотить, он посмаковал во рту ароматическую жидкость. Краем глаза он следил за Арктуром, который, пользуясь паузой, осматривал комнату и висящее на стенах оружие. Тема оружия была одной из немногих тем, на которую отец и сын могли нормально поговорить. Без опасений услышать в ответ претензии или всплеск раздражения.

— Ты устроил тут себе прекрасный дом, — ни с того ни с сего сказал Арктур.

— Дом? — переcпросил Валериан. — Я не знаю, что значит это слово.

Заметив замешательство с глазах отца, Валериан уточнил:

— До последнего времени мой дом был любым местом, где мы обитали, пока снова не приходилось бежать. С одной растрескавшейся умоджанской луны на другую. Или на очередную орбитальную станцию, из тех немногих, что не уничтожил Директорат или зерги. Ты же должен знать, каково это?

— Да, — уступил Арктур. — Хоть и подзабыл уже. Долгое время моим домом был «Гиперион», но после всего, что случилось с Джимом…

— А как же Корхал-4? — перебил Валериан, не желая выслушивать тираду о предательстве Джима Рейнора. Последние несколько лет он внимательно отслеживал новости об авантюрах Рейнора и в душе восхищался опальным маршалом. Который, в буквальном смысле, стал занозой в заднице его отца.

Менгск-старший покачал головой, скрывая раздражение оттого, что его перебили.

— Приличные площади планеты уже снова пригодны для жилья. Мы восстановили большую часть из того, что было разрушено. Но все равно, чтобы в короткие сроки возместить весь ущерб, причиненный Конфедерацией… это выше моих сил… — Арктур на секунду замолчал. — Корхал снова станет великим. Я не сомневаюсь. Но он никогда не будет таким, каким был прежде.

— Да, полагаю, это так, — согласился Валериан. — Хотелось бы мне взглянуть на Корхал до той атаки.

— О, да, я думаю, тебе бы там понравилось, — сказал Арктур. — Палатинский Форум[2], Золотая Библиотека, Марсово Поле[3], наша летняя вилла… да, тебе бы там понравилось.

Валериан наклонился вперед.

— Хотел бы я узнать о Корхале больше, — сказал он. — В смысле, от кого-то, кто там бывал. Не сухие факты из медиа-книг и голофильмов, а что-то настоящее. От того, кто ходил по его поверхности и дышал его воздухом.

Арктур улыбнулся и кивнул, как будто ждал этой просьбы.

— Ну что ж, Валериан. Я расскажу тебе о Корхале, об всем, что я знаю, собрав по кусочкам в единое целое. Расскажу о том, о чем ты не сможешь узнать из официальных источников. — Он встал и одним глотком осушил свой стакан.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Валериан.

— История Корхала это история твоего деда, которая рассказывает о том, что значит быть Менгском. Корхал был кузницей, в которой на наковальне истории кровопролитно ковалась наша династия.

Валериан почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

— Да, об этом я и хотел услышать.

Арктур кивнул на голографию женщины, стоящую на каминной полке.

— А еще я расскажу тебе о твоей матери.

— О матери? — мгновенно напрягшись, сказал Валериан.

— Да, — сказал Арктур, направляясь к двери. — Но сначала мы должны ее похоронить.

Книга первая

Агнус

Двадцатью пятью годами ранее

Глава I

Вилла была погружена во тьму. Ее обитатели спали. Со стороны все выглядело тихо и спокойно. Уязвимо. Однако он знал, что это не так. Целая сеть невидимых лазерных лучей окружала особняк, мраморная стена ограды была напичкана датчиками движения, а состояние каждого окна и двери фиксировалось датчиками удара. Все это стоило не самых больших денег, какие можно потратить на систему безопасности, но уже почти по максимуму.

Неприметная фигура не торопилась, тихонечко подползая к самому краю просвечиваемой детекторами зоны, чтобы проникнуть в летнюю резиденцию Менгска. Попасть в белокаменное сооружение, располагающееся на вершине белого утеса с видом на темные воды океана, будет очень непросто.

Специальная маска скрывала молодое красивое лицо. Закрепленный на поясе сканер, являлся модифицированным модулем для геологических изысканий, использующийся изыскателями Исследовательского корпуса Конфедерации. Он представлял собой пульсовый детектор электромагнитных волн для обнаружения выбросов веспен-газа. Настроить детектор на просвечивание лазеров охраны, и вывести изображение на поверхность окуляра очков, оказалось делом техники.

Чтобы аппарат заработал, необходимо знать частоты лазеров и точный минеральный состав кристаллов, которые их создали. Это оказалось достаточно просто, благодаря технику, что устанавливал систему прошлым летом.

Спец-очки обесцвечивали пейзаж. Темно-синее небо казалось плоским, цвета ржавчины, горы на севере приобрели глубокий красно-коричневый оттенок, а море внизу — переливалось алым.

Словно океан крови.

Стены виллы казались темными, а лазеры, проецируемые датчиком, выглядели как мерцающие серебряные нити, словно натянутые сигнальные растяжки.

— Слишком просто, — прошептал он, и тут же в мыслях упрекнул себя за ненужные слова.

Человек лег на землю и пополз вокруг северного края виллы, держась подальше от дороги ведущей в Стирлинг. Высокая трава колыхалась, под воздействием дующего с моря легкого бриза. Она хорошо скрывала ползущую фигуру.

Сеть пучков лазеров охраны постоянно меняла направление, однако в модуль визора человека были прописаны алгоритмы их движения. Поэтому, когда лучи сдвигались, он успевал сместиться в мертвую зону.

Конечно, ни одна программа не обладает стопроцентной надежностью, и шанс, что он будет обнаружен, всегда есть. Но он был уверен в своих способностях и даже не помышлял о неудаче.

По правде говоря, уж что-что, а провал задания ему не грозил. Может кто-то другой может провалить задачу, но только не он. Он был хорошим специалистом в своей области, и знал это. Поэтому он более чем уверен, что справится с заданием лучше, чем многие, так как он всегда добивался того, к чему стремился.

Ну хорошо, почти всегда.

Чем ближе он подползал к вилле, тем медленнее и осторожнее становились его движения. Придерживаясь правила, — "тише едешь — дальше будешь", он потратил практически два часа, чтобы сократить расстояние от стены до шести метров.

Пассивные ИК-датчики движения располагались по краю стены, но они уже устарели, так как были установлены около десяти лет назад. Эти датчики были не сложнее тех, какие можно встретить в системе охранной сигнализации какого-нибудь управляющего в колониях Периферии[4]. Конечно, ни у кого и в мыслях не было, что подобная защита может быть установлена в летней резиденции одного из самых известных сенаторов Корхалла и его семьи.

Эти датчики не могли засечь фигуру в черном облегающем комбинезоне, с системой теплопоглощения. Эту систему он смастерил из внутренней прокладки защитного скафандра, что применялись изыскателями в исследованиях высокотемпературных областей. Человек улыбнулся, когда встал на ноги. ИК-сканеры, мечась по телу, не обнаружили его.

Сеть лазерных лучей снова начала двигаться. Он замер, пока она не зафиксировалась в новом положении. Он увидел тонкий луч, мерцающий у его ноги, и, задержав дыхание, осторожно отодвинулся от него. У него было семнадцать целых и три десятых секунды до того момента, как они снова переместятся. Он быстро перебрался к стене; осторожно, не касаясь ее, опасаясь датчиков вибрации.

Его окружала лазерная сетка, но пока он держался вблизи стен — но не касался их, — он был невидим для службы безопасности виллы. Воспользовавшись моментом, человек перевел дух, а потом обошел строение и направился к боковому входу.

Он замер, когда на землю впереди упало пятно света.

Открылась дверь.