Помоги проекту - поделись книгой:
– У меня дочь хочет тебя увидеть. Она помнит тебя.
– Я тоже её помню, маленькая была очень симпатичная. И с юмором. Помнишь, как она мне предложила «Поночевайте у нас, дядя Макс», – и опять ха-ха-ха!
– А ты мне тогда сказал на это: «Устами младенца…», помнишь?
– Нет, не помню, что я сказал.
– Придёшь в гости?
– Ой, не в ближайшее время. Очень занят, учёные советы, аспиранты. Всякие конференции. Звони. Я всегда рад тебя услышать. Оставь мне свой телефон. И запиши мой электронный адрес. В гости и в шумные места я уже не хожу. Как-нибудь… как-нибудь…
На том и расстались. Больше Вера ему не звонила. Они по электронной почте обменялись взаимными поздравлениями с новым годом. И всё, пожалуй… Так и не встретились и потеряли нить разговора.
Интересно, для чего тот, который водит нас за ниточки, снова привёл их в одну точку, и не дал развернуться событиям дальше? Он что, шутит с нами? Или хотел лишний раз показать, что Макс – одинокий волк, а Вера – одинокая волчица?
«Воспоминанья прошлых лет…»
Воспоминанья прошлых лет
Меня окутали туманом.
Я помню утренний рассвет…
И ты со мною рядом.
Мы пьём рассвета тишину
И умываемся росою.
Я за руку тебя держу
И по росе иду босою.
Какой восторг та тишина!
И белые берёзы.
Ромашковое поле я нашла,
А там сидят стрекозы.
Как хорошо быть молодой,
Весёлой и счастливой!
Остаться бы всегда такой
Красивой и любимой.
Королева
Очень знойное лето. Даже ветерка нет. Утром просыпаешься, выходишь на крыльцо, а уже солнце вовсю смеётся и распускает свои жаркие лучи кругом. Роса ещё не высохла, бабочки и стрекозы перелетают с цветочка на цветок. И в глубокой тишине слышны только голоса птиц и кузнечиков. И звенят крыльями стрекозы: – З-з-з-з.
Она стоит на крылечке и с тоской смотрит на водяную качалку. Пока нежарко, надо воды накачать. Похоже, дождя опять не будет. Грядки полить, да и вообще вода нужна, чтобы облиться, душ принять. А в баню с речки натаскает, недалеко. Из речки вода мягкая, хорошая. Надела яркий купальник-жёлтый с зелёной отделкой, чтоб ещё и загореть. И сама стала как цветочек. Потянулась, поулыбалась сама себе и принялась качать воду.
Лёня каждое утро, идя на речку за водой, поглядывает на эту женщину, которая с утра пораньше качает воду. Дачку он недавно купил – мало кого знает. А её про себя прозвал Королевой. Немолодая, но стройная и красивая. Вернее сказать, не столько красива, как очаровательна. Держится прямо, гордо. Такое впечатление, что на голове корона, и при этом качает воду, как будто выполняет важное государственное дело. Волосы всегда аккуратно пострижены, а глаза голубые, не то что открытые, а как-то распахнуты навстречу и обрамлены пушистыми тёмными ресницами.
– Доброе утро, Королева, – улыбаясь, прокричал из-за забора Лёня, – может быть, помочь?
– Доброе утро! Не откажусь, коли не шутите, – с улыбкой прокричала Королева.
А улыбалась она открыто, и глаза при этом сверкали весёлым молодым задором. Накачал Лёня ей воды полные бочки.
– Может, чаем угостите меня, Королева?
– А что? Можно и чаем, я сама тоже ещё не завтракала. Может быть, самовар раскочегарим? Вы не против? Давно чай из настоящего самовара не пила. Одной не хочется, а тут мужчина появился, надо поэксплуатировать, – улыбается ему Королева.
– А с удовольствием! Я тоже здесь один. Меня Леонид зовут. А Вас я знаю – Королева.
– Ха-ха-ха, какая я Королева?! Сама пашу, копаю, воду качаю, печку топлю. Смешной Вы…
И так пошли дни за днями. Лето, тепло, и солнце нещадно палит. Вода быстро заканчивается. А Королева всё хорошеет и хорошеет, несмотря на возраст.
Как-то однажды Лёня сказал:
– Может быть, баню растопим? У меня на участке нет баньки. Только душ. Я дрова наколю. А, Королева?
Задумалась Королева – и печаль легла на её лицо.
– Этот дом и баню, и все постройки на участке мой муж своими руками возводил. Так рано и неожиданно умер. Сердечный приступ, а я была в командировке. Прошло уже десять лет. Как вспомню всё это, так тяжело становится. Мы с ним по любви женились. Он меня на фотографии увидел у моей подруги, которая с ним работала, и попросил познакомить. И как-то сразу мы с ним нашли общий язык. Вначале квартиру кооперативную построили, дочь родилась, потом сын. Хорошо жили…
В глазах Королевы от воспоминаний слёзы заблестели. Лёня слушал, не перебивал, не переспрашивал. Смотрел и любовался ею. Очень уж она ему приглянулась.
– Дети уже взрослые, а так без него плохо, – продолжала она, – ну да что поделать. Ничего не изменить, не вернуть. Вот приезжаю сюда – и каждый кустик, каждая досочка, каждый прутик напоминают о нём. Извини, Лёня, что напрягла тебя своими воспоминаниями. Что ж, будем колоть дрова и топить баню! – улыбаясь, сквозь слёзы продолжила Королева.
А Лёня готов для неё в лепёшку расшибиться, только бы осушить её слёзы.
– Королева, всё это понятно… Но жизнь ведь продолжается?!..
Добрые вести
Небо тёмное, серое…
Откуда солнца луч?
Теперь жди вести добрые,
Не бойся грозных туч.
Прости, что я любовь не отпускаю
Прости, что я любовь не отпускаю
И жарко, жадно её к сердцу прижимаю,
И от любви горячей своей таю,
И от восторга в небо улетаю.
Как без любви прожить хоть день – не знаю
И потому я настежь сердце открываю,
И как цветок навстречу солнцу расцветаю,
И все надежды лучики хватаю,
Их в золотой один венок сплетаю
И, увидав тебя, венок тебе бросаю,
Ответь мне на любовь, я умоляю
И в ожидании ответа замираю.
В жизни всякое случается. А с Мирой всегда история. Она не от мира сего. Вся в мечтах, в переживаниях. Её друг – гитара. Перебирает струны – и у неё получается песня. Всегда задушевная и часто грустная. Натура влюбчивая. Но сдержанная в проявлении своих чувств. Только если в стихах или на гитаре… У неё роскошные светлые волосы, пышные, слегка вьющиеся. Их даже укладывать не нужно. Носик небольшой, аккуратный, губы пухлые и всегда улыбаются, зубы – жемчуг. Высокая, фигура – скульптурное изваяние. Но так случилось, не встретилась ей настоящая любовь. Поклонников много было, но всё не настоящее. Никто не зацепил за сердце. И она предавалась музыке, песням. Часто участвовала на фестивалях авторской песни. Но мечта о любимом не оставляла её.
С мужем жизнь не сложилась. И она все свои чувства выкладывала в стихах и песнях. У Миры был тихий, мягкий и певучий голосок. Слабенький для пения со сцены, но очень любила петь. Сочиняла песни. Вначале стихи, а потом перекладывала их на мелодии, придуманные ею. Мелодии всегда были нежные, как и слова. Озвучивала всё под своё исполнение на гитаре и размещала их на музыкальном сайте в интернете.
Вначале никто не обращал внимания на её песни. Но постепенно стали появляться слушатели. И писали ей отзывы вполне доброжелательные. Она обрадовалась и стала сочинять с ещё большим азартом.
Мира радовалась, что у неё появилась аудитория слушателей, их набралось несколько десятков. И среди них один стал постоянно присылать ей отзывы и письма. Она с радостью отзывалась на эти послания. Звали его Кястутис. Он жил в Литве. Тоже увлекался музыкой. У них образовалась виртуальная дружба, которая так была необходима Мире, перенёсшей за последние годы много переживаний и обид.
Его тёплые, нежные слова так ласкали её настроение, что он стал её Музой. С этим именем Мира просыпалась и с ним засыпала. Теперь уже небо ей казалось прекрасным в любом виде: хмуром, чистом, солнечном, туманном. Солнце светило, пожалуй, только ей, Мире, которая, буквально, летала. И песен становилось всё больше.
Поскольку они жили далеко друг от друга, стали общаться через интернет, где есть возможность поговорить, услышать голос друг друга и может быть где-то подсказать по поводу музыки, улучшить некоторые моменты. Да и вообще что-то виртуально подарить друг другу. И началось…
Он ей звонит, она не отходит от компьютера, беседуют поначалу долго. Хотелось кое-что узнать друг о друге. Прислушаться к голосу. К его интонациям. Попробовать представить себе человека из далёкого мира, который где-то там…
И Мира влюбилась! Ей уже было сорок два года, а она до сих пор ещё не полюбила никого, чтобы «потерять голову». Влюбилась в его голос, в его акцент, в его изысканность в рассуждениях. Он ей рассказывал о своём городе, где жил. Это небольшой курортный город на берегу Балтийского моря, где всё так мило и красиво: и море, как сказка, и песочек мелкий-мелкий… и дюны.
Он говорил: «Когда лежу в дюнах, думаю: может быть, и Вы здесь были, на этом самом месте, помните? Там недалеко карликовая сосна, вцепившись корнями в песочный грунт, как бы говорит: „я тут навечно“.
Ещё очень люблю вечером постоять на пирсе, понаблюдать за чайками, которые с криком летят низко над морем, выискивая добычу. И ещё люблю просто смотреть на воду, которая, мне кажется, тоже поёт. Когда штиль, то нежные звуки всплеска воды, чайки, чистое небо создают грустно-нежное настроение. И я, стоя на пирсе, чувствую себя маленькой песчинкой в этом огромном мире… и думаю о Вас с нежностью».
Всё это он произносит мягко, нежно, задумчиво. Мира слушает Кястутиса, затаив дыхание, и представляет всё-всё, о чём он рассказывает. Мира бывала в этом городе, но прежде, когда в Литву можно было поехать свободно. И Кястутис знал об этом.
Поначалу молча любила. Они творили песни и передавали друг другу импульсы счастья и нежности. Он пел ей. Она слушала и замирала. «О, Боже мой! Какое счастье мне выпало общаться с таким интересным человеком!» – мечтательно думала Мира. Ей нравился его бархатный баритон, выговор мягкий, и некоторые звуки поражали своей электрикой, магнетизмом. По голосу она думала, что он намного старше её, но он сказал, что ему сорок восемь лет. Она не стала ему говорить о своих предположениях. Мира просто влюбилась во всё, что в нём есть. И если бы он позвал её на край света, то она, не задумываясь, в эту же минуту, отправилась бы! Такого с ней ещё никогда не было.
«Наверное, я скажу ему, что люблю его и только его, и буду всегда любить, несмотря ни на что, нужна, не нужна ли ему! Это неважно! Главное – я люблю! И это моё счастье! Это подарок судьбы, случай!» – всё время думала об этом Мира.
Каждая женщина ждёт своего счастья. Своего часа любви именно с одним, только с ним, который где-то обязательно есть. И не всегда его встретишь. А тут ей казалось, что ВСЁ – ЭТО ОН!!! А может быть, это долгий прекрасный сон? Но никак не могла решиться сказать ему об этом. Они не переступили порог панибратства. По-прежнему называли друг друга на «Вы». Мире всегда трудно переходить на простое «ты».
И Кястутис не торопился. Но он уже немного поостыл к этому общению. Виртуальность есть виртуальность. Она же ничем не закреплена. Это как дуновение ветра, которому свойственна лёгкость, воздушность. И так же легко может улететь.
Как-то Кястутис сказал Мире, что в общем-то уже всё это ему надоело и надо закончить с песнями. Он уже тяготился этим общением, но не решался резко оборвать, боялся обидеть хорошего человека. Но утомлялся очень. Не знал, что говорить, что писать. И они пересылали друг другу только смайлики. Она ему – солнышко, что означало в её представлении «Ты – солнце моё», а он ей – цветочек в знак благодарности за постоянство. Он стал совсем редко писать. И тогда Мира решилась и записала целый альбом своих песен в своём исполнении и переслала ему адрес, где помещён этот альбом, и написала, что это подарок ему.
Ответа долго не было. Она решила, что он не прочитал сообщение, и отправила ещё раз. На этот раз он ей написал довольно кратко, холодно и обидно. Подарок принять не может. Ему ничего не понравилось и просил больше его не беспокоить. И назвал её «нескромной обывательшей с испорченным вкусом»…
Мира читает и не верит своим глазам. Щёки запылали огнём, дыхание перехватило, минут тридцать она была, как окаменевшая. И отвечает ему:
«Прочитала Ваше назидание, полное презрения и отторжения и, Кястутис, больше Вы меня не увидите и не услышите. Просто Вы меня не так поняли или, вернее сказать, вообще не поняли. Будьте счастливы и спокойны. Удачи.»
Несколько дней Мира ни спать, ни есть, ни думать ни о чём не могла. Работа не продвигалась. Со всех сторон «шишки» на неё падали по поводу работы. А она приходила домой, заворачивалась в одеяло, пытаясь согреться. И молчала.
Внутри поселился холод, который не покидал её. И она представляла себе серое Балтийское море в холодный штормовой день, когда волны безжалостно налетали на берег и смывали с него всё, что могли захватить. Молчала и всё думала, думала…
Почему же так вдруг резко? Неожиданно. Пыталась понять, что случилось. Она же ничего в ответ не просит! Она просто выразила свои чувства! Почему такая реакция!? «Возможно, я ему очень надоела своей навязчивостью, постоянным вниманием. Он от этого всего утомился, и уже не может ни слышать меня, ни видеть мои обращения. И мой голос его раздражает. Его от меня тошнит. А я так привыкла к общению с ним, мне так дорого всё это! Мне не надо было перешагивать запретную черту».
Навязчивость – это очень плохо, да, она знала. Но где-то ей показалось, что он не против общения по делу и даже просто так – для души. И Мира была бесконечно рада этому.
Но, видимо, ошиблась. Желаемое приняла за действительное. И она ему написала: «Мои плохие „песни“ – это не совсем о Вас, это просто о моих впечатлениях по жизни. Я же тоже когда-то любила и была любима взаимно, и страдала, и переживала, и радовалась каждому дню. Вот по памяти записала. Просто встреча с Вами вдохновила меня передать это песнями. Кястутис, не сердитесь на меня, не раздражайтесь, я ничего плохого не сделала. Что ужасного я сделала? Все пишут в своих стихах-песнях про свои чувства открыто. А я должна молчать?»
И он опять написал ей, что ему этого ничего не нужно более. И что ему «есть с кем говорить о любви и „Вы мне очень мешаете“».
Опять Мира думает о том, что он же сам был не против общения, пел ей, присылал свои записи песен! Ведь это было! Для чего? Чтобы потом так оскорбить, унизить и всё уничтожить?!
Несколько дней Мира была, как в агонии. Жар сменялся ледяным холодом, не отпускал её. Жгло холодом везде: на сердце, в душе и во всём теле. И забыть это всё никак невозможно, и не слышать его, и не читать его записок, даже таких обидных, нет сил. Ей казалось, что небо навсегда повесило тёмную тучу, которая никогда не уйдёт, и ливни утопят её вместе с её печалью. Она много лет не позволяла себе никаких романов. А тут вот, на тебе, случилось, совсем нежданно.
Не обида её глодала, а невозможность понять такое отторжение. Она просто подарила ему альбом, ничего не прося взамен. А он вот так её выхлестал словами. На душе боль, подавленность и унижение.
«Я всё равно не могу его забыть. И даже эти слова и фразы, которые занозой засели в сердце, мне дороги. Я всё равно его люблю униженной и оскорблённой».
Мира пыталась себе объяснить, что это мираж, что это всего лишь иллюзия счастья, это не реально, это эфемерно. Это нельзя попробовать, потрогать, ощутить. Это всего лишь воздух, ветер, который исчезает так же быстро и неожиданно, как и появляется. Но ничего она не могла с собой поделать, не могла себя убедить. Нужно уметь управлять своими чувствами.
Из всех его песен, которые он ей прислал, она сделала альбом и назвала его «Мой Кястутис». Часто включает его, слушает и вспоминает те золотые дни. Когда слушала этот альбом, Мира тонула в слезах. Может быть, тогда у него были какие-то неприятности и он на ней сорвался? Так она пыталась оправдать его ответы. И Мира задумалась и замолчала надолго.
И вдруг… по почте приходит ей ролик с его новой песней! От него! С пожеланиями всех благ! Неужели… он снова будет с ней? Она готова ждать, надеяться, верить. Она никогда его не видела, не представляла, какой он? Возможно он совсем не тот, кого она себе нарисовала в своём воображении. Но его голос… Его песни…
Разве они могут обмануть?!
Несколько жизней
Они встретились, когда он уже один раз развёлся, а она ещё и не собиралась замуж, всё были неотложные дела. Их успеть бы сделать в первую очередь, а уж потом… полностью отдаться семейному счастью.
Но по заготовленному плану ничего не происходит. Всегда вдруг., неожиданно… нечаянно. Вот и встретились нечаянно, неожиданно, вдруг. И поженились без долгих хлопот, без всякой дурацкой свадьбы. Ему свадьба не нужна – она у него уже была. А она не хотела по той простой причине, что считала свадьбу глупостью. У него уже одна жизнь прошла. У неё всё только начинается. Её все не понимали: почему не надо свадьбу, почему она выходит замуж за разведённого, прожившего уже одну жизнь.
Сестра принесла ей перед регистрацией фату. Света возмутилась:
– Зачем мне фата? Её надевают в восемнадцать лет! А мне уже тридцать!
– Но ты впервые замуж идёшь! Ему, конечно, ничего такого уже не надо, а ты только начинаешь.
Света с вызовом отшвырнула фату. Она терпеть не могла всех этих условностей. Семён был рядом, со стороны наблюдал эти перепалки. И был доволен, что Света отказалась от фаты. Свету никогда не умиляли эти свадебные наряды, свадебные хлопоты и прочие традиции.
Поскольку Света не признавала никаких умилений по поводу женитьб, то всё прошло легко, быстро и просто. И началась семейная жизнь в разных городах. Она не может ехать в его город по своим научным делам, а он не хочет или не может ехать в её город по своей карьере. И… спустя несколько лет расстались, так и не испытав семейного счастья.
У Семёна закончилась вторая жизнь. А у неё НЕ закончилась первая. Она продолжала в ней жить, но без него, воспитывала ребёнка. А он начал третью жизнь. Раз в год встречаются. Иногда перезваниваются: дежурные поздравления. Семён помнит Свету слегка, только благодаря тому, что у них есть дочь. Но всё, что было в их жизни, он полностью забыл. У него на эти годы провал памяти. Его третья жизнь затмила и вторую и, наверное, первую. Хотя… Первую, возможно, помнит. Она же самая родная. А вторая – эпизод.
А вот Света помнит всё до мелочей, до каждой клеточки и косточки, до каждой мелочи и каждого слова. Конечно! Семён живёт уже третью жизнь. А Света только первую, единственную. Доживает. Хочет ли она вернуться к началу своей первой единственной семейной жизни? Начать всё сначала? По-другому: со свадьбой, фатой и прочими атрибутами? Наверное – нет! И, если начать всё сначала, опять то же самое? Да, да, да! Прожить одну жизнь, со своими любимыми и дорогими. И только так! Потому что не встретился любимый мужчина, перед которым всё остальное не главное, а главное – только ОН!
Света долго была в поиске и нашла его, но очень поздно. И поэтому у неё будет только одна жизнь, но самая лучшая.
Судьба
Каждый год к началу учебного года в сельскую школу направляли молодых учителей. Иногда присылали сразу по нескольким предметам. По направлению отработают три года и уезжают.
В этом году приехала одна. Математик. Молоденькая, красивая, худенькая, робкая. Черноглазая, брюнетка. Директор школы, тридцатипятилетний мужчина, посмотрел на неё и подумал: «О, Господи, как же она с детьми управится, такая хрупкая?».
– Вы сами – городской житель?
– Да, я городской житель. Правда в детстве жила на Дальнем Востоке в воинской части. Отец там служил. А потом всё время в городе и школа, и институт, – говорила она спокойно, с лёгкой улыбкой:
– А почему Вы спросили?
– Знаете, Галина Григорьевна, деревенский народ особенный. Они ко всем приглядываются. Вы сразу с ними построже и старайтесь дистанцию держать, а то засмеют. Они всегда найдут над чем-нибудь потешиться. И все про всех всё знают. Так что будьте начеку. Дети у нас не из робких. Развлечений у них мало, поэтому они живут внутренней жизнью деревни. И… ох… – покачал он головой.
Обращение к ней по имени и отчеству как-то необычно было для неё. Хотя… на практике так называли. Но практика была всего два месяца. Привыкнет.
Директора звали Пётр Семёнович. Как-то по-отечески он к ней сразу расположился. Сам преподавал историю. У него семья, двое детей. В соседней деревне жил его друг Сергей, врач. Холостой, хотя его ровесник. Не торопился с женитьбой, всё откладывал на потом. Они встречались почти каждый день. Сергей по натуре был артист. Играл у них в школьном театре и поэтому часто наведывался в школу. Гитарист. Романсы пел – заслушаешься. Школьники и особенно школьницы его обожали. Высокий, шатен, стройный, поёт, играет и юморист.
– Сергей, долго ещё холостяцкую жизнь собираешься продолжать. Пора бы уж и выбрать себе примадонну. Вот, к нам молодая учительница приехала, Галиной зовут. Чёрненькая, глаза так и горят, красивая. Тебе нравится артистка Зинаида Кириенко?
– Ещё как нравится, красавица!
– Вооот, на неё похожа: и шея такая же длинная и голос похож. Не звонкий, приглушённый, грудной и, я бы его назвал, с поволокой. Так про глаза говорят. А у неё голос такой. Ну, как? Будем знакомиться?
– Ну чего ты сразу. Знакомиться. Не знаю я… Посмотрю ещё.
– У меня завтра день рождения. Отмечать в школе будем, приезжай на своём мотоцикле, может это судьба твоя. Я бы сам на ней женился, да вот уже обзавёлся, – посмеивается Пётр.
Сергей, как всегда, прикатил на мотоцикле. Приоделся. Волосы пышные, волнистые. В общем – красавец. В руках гитара. Галя глянула на него и опустила глаза. Сразу понравился. А иначе и не могло быть. Такой парень любой девушке понравится. Она всё училась, со своей математикой не расставалась. Кавалеров почему-то не было у неё. То ли от скромности, то ли кавалеры не на тех смотрели. В общем, опыта общения с кавалерами не имела. Сидела молча, слушала, что говорят другие.
Пётр не стал их гласно знакомить. Всё должно произойти само собой. Так он решил. Ему показалось, что эти двое найдут общий язык.
Сергей был в ударе. Под гитару пел романсы старинные. Галя слушала, и сердце чуть-чуть поднывало. Смотреть на него боялась, только иногда мельком бросала взгляд.
– Знаешь, Галя, – рассказывал он ей, – у меня рано умерла мама, и отец женился, а чужой ребёнок кому нужен? Никому. Отец всё время меня отправлял сюда, к своей тётке, а потом я и насовсем здесь остался. В этой школе и учился. Потом медицинский. И направление сюда попросил. Мне здесь всё родное, дорого всё. Тётка уже умерла. Один живу.
– Вот ведь как, а! У меня тоже мама рано умерла, сразу после войны. Нас три сестры осталось. Я средняя. Отец красавцем был, много женщин на него претендовало, но никому не нужны были его дети. Он дважды пытался устроить свою жизнь – не получилось. Выбрал детей, а женщин и так хватало, – смеётся Галя, – мы, когда подросли, уговаривали отца жениться, а он ни в какую. Так и прожил с нами.
Поделиться книгой: