Здравствуй – прощай!

— Сымай!

Лежавший на земле, такой же огромный, как тяжеловоз, боец с горьким вздохом снял свою обувь, а потом обул чужую. Всё происходило так буднично, будто бы они каждый час меняются сапогами, по очереди носят новые, или это игра какая-то, суть которой ещё никто не уловил:

— Махнём, не глядя!

Сама вялая покорность вызвала только презрение, но больше добивало отсутствие протеста во всех присутствующих. Ему достаточно было послать это быдло «куда-то подальше», да на его месте мог быть любой из тех, кто сейчас тупит свой взгляд. Олег встрепенулся и участливо спросил:

— Не жмут?

И на что «Тур» с акцентом поделился мыслью:

— Н-е-а! Давны хотэл такой! Мой размер там не был, говорил мн-не, здесь наи — дёшь. Вот, искал, понимаешь! Нашёл!

Все понимающе закивали головами, рады были за него, сучьи дети! А «Тур» побрел дальше, осуществлять свои следующие желания, нужно успеть, пока все не уехали!

«Да! Началось!».

Белорусу достались хорошие, сбитые от времени тяжелые кирзовые ботинки, в которых ему будет очень удобно лазить по горам. Он теперь будет часто проветривать их, чтобы исчезло присутствие чужого запаха. Он будет их чистить и мыть свои ноги, чтобы не заразиться «грибком». Так в одно мгновение он отказался от борьбы, сделав свой выбор в дальнейшей жизни.

Литовец из взвода Олега сказал что-то своему «земляку», тот осуждающе покачал головой. Это были простые парни, которые и русский язык плохо знали, но в обиду бы себя не дали. Олег вспомнил боксёрский турнир в батарее. Из четырёх литовцев трое оказались достойными противниками, они что-то умели, хорошо двигались на импровизированном ринге. Один даже победил младшего сержанта Орлова, хотя уступал ему в весе и росте. Он так удачно начал бой, потом блокировал все удары и выиграл по количеству очков. Орлов был поражён результатом. Перед ним стоял человек, над которым он вечно посмеивался, которого учил азам узбекского языка, в частности, как правильно и вовремя отвечать на вопрос словом«Якши».

И он накостылял ему! Побил в этом честном поединке.

Куда теперь они попадут? Повезёт, если попадут все вместе, одним «гуртом», в одно место! Повезёт, если встретятся когда-то со своими, другими товарищами, на пыльных афганских дорогах! Повезёт, если противник всегда получит достойный отпор, ведь чему-то их в этой «учебке» всё-таки учили! Даже если этот противник будет находиться среди «своих»! Как ни обидно это будет звучать! Все ждали свой «борт»!

«Всё! Прощай, Термез!»

1998–2006 гг. Владивосток

Часть 2

Здравствуй — Прощай, Кабул!

Глава 1. ДРА. Пригород Кабула. 2 ноября 1987 года

Крытый «КАМАЗ» нервно двигался по запруженным улочкам города. За баранкой машины находился опытный водитель, который объездил вдоль и поперёк многие места этого города. Но каждый раз очередное задание было для него только следующим испытанием перед отправкой домой. Водитель Саня, сержант срочной службы, нервничал, а сидящий рядом майор Меллис только накалял обстановку! А машина была новая!

«Лялечка!»

Их две штуки пригнали в дивизион из Союза. Всего две машины досталось из целой колонны. Гнали тогда много машин, от дивизиона водители — Саня с напарником, тот его лучший друг, «карифан»! Нет, машина новая, к ней не было и не могло быть претензий! Дорога, правда, была тоже не ахти какая, но сгодится: «второй сорт — не брак!» То, что для местных не существовало никаких правил дорожного движения, его не сильно расстраивало! В этом многие находили особый смак! Вот здесь Саня не стоял бы столбом, следовало свернуть на тротуар, спугнуть всех торговцев и объехать эту пробку, но рядом сидящий офицер просто не поймёт такого зигзага! Вот и сейчас он сидит и «учит», как следует ездить! Сидит и учит! А дай в руки «колесо» — толку никакого не будет! Саня уверен, был ведь уже случай!

«Из кювета! И новую машину, стыдно вспомнить!»

Майор Меллис получил вчера очередное задание, отправиться в Тёплый Стан, набрать младших сержантов и солдат для дальнейшего прохождения службы в зенитном дивизионе. А так как вечером у кое— кого невыносимо болела голова, ну, прямо раскалывалась на части, то они отправились только утром. Планировалось: туда несколько часов езды, там несколько часов, потом обратно — весь день пролетит! И всё было бы ничего, если бы не другие соискатели других частей, которые расположены намного ближе к Тёплому Стану, ближе, чем их подразделение. Они разберут всех нужных специалистов в первую очередь. Вот если бы не головная боль, вот если бы не напивались накануне, тогда всё было бы иначе: с вечера в гости к соседям, в 181 мсп (мотострелковый полк), ночёвка, а утром — «СтульЯ», спокойно набрал нужных бойцов и в дорогу, обратно. Майор чувствовал, что не прав, но от этого ощущения у него на душе становилось ещё гаже! Злость, сорванная на простом водителе с утра, обернулась сплошной тряской в пути!

«Ну, кто так дорогу выбирает? Что, он моей смерти преждевременной захотел?»

Но мысли о бесконечном кошмаре дороги сменились заботой об общей безопасности. Майор передёрнул затвор автомата, высунулся из кабины, крикнул на водителя встречного автобуса, красноречиво пригрозил ему оружием! Тот был безграмотным малым, иностранные языки не учил, но сразу понял, что светофор на перекрёстке не работал не напрасно, что «шурави» очень торопятся, стрелять будут, короче, дал он задний ход «во славу аллаха!», а потом без особых усилий перестроился в нужном направлении.

«Хоть толк от него есть! — решил Санёк, — А то, сидит и учит! Учит, как ездить! Меня, можно сказать, родившегося за баранкой автомобиля! Учить?» «КАМАЗ» вырывается на широкую трассу, ещё немного и позади эти все заполненные толпой кварталы и улицы. Пару «КПП», пару десятков километров езды с ветерком и они на месте. Тёплый Стан!

Самолёты долго кружатся по спирали, потом заходят на посадку. Это место особенное, и все об этом знают, тут горы обступают взлётную полосу почти со всех сторон, образуя котлован. Растительность выгорает, не успев набрать полный цвет, от этого всё кругом медного, желтого цвета. Сопки голые, с правильной конусной формой вершины. Котёл, что придаёт всему внутри особый температурный режим, бережёт от сильных ветров, от лишних чужих взглядов. Самолёт, нежно роняя с борта ракеты, идёт на посадку, борт полон новоприбывшими и снаряжением. График очень плотный, работают днём, иногда вечером, нередко по ночам, всё как везде!

Тёплый Стан. Кабул. Ноябрь 1987 год. Самолёт, как ангел с широко распахнутыми крыльями, опускался и ровно терял высоту. Тут работали все законы гравитации в противовес законам аэродинамики!

«Такой агрегат тяжелей воздуха, как он может ещё и летать? Но ведь летает! И сейчас прибыл строго по расписанию!»

Глава 2. Первая ночь

Всех выгрузили из крытых «Камазов», завели в плохо освещенные казармы — такое длинное здание. Оно было сделано как-то наспех и вышло с низким потолком и грубыми глинобитными стенами. Распределяли прибывший личный состав по батареям и взводам. В первую батарею агитировали молодой лейтенант и «старлей», то есть старший лейтенант, оба были тёзками, звали их Игорями.

«Летёха» был с некоторым незаметным внешним дефектом кожи, следы как от оспы делали его лицо словно слепленным из грубой глины, такая маска кукольной игрушки. Но ничего в этом особенного не было, он словно обожжен солнцем, непосредственен и неповторим. Для примера можно вспомнить американского артиста Джеймса Вудса, тот был не ахти какой красавец, но обладал такой энергетикой, что это стоило многих качеств.

«Старлей» — это образ римского вельможи, гордого патриция, породистого человека, бюст которого мог бы украсить не одну картинную галерею искусств. Оба Игоря были друг другу прямой противоположностью, один резкий и неугомонный, а другой всегда вальяжный, неторопливый. Вторую батарею представлял старший прапорщик, такой образец настоящего человека с большой буквы, честного служаки. Среднего роста, волосы давно выцвели на палящем солнце, глаза всегда с хитринкой, весёлые, озорные. Усмешка в соломенные усы, т]лпа\ «Павлины, говоришь!»

Сначала распределение шло по воинским специальностям, которые все получили в учебных центрах, но так как нужных в частях специалистов всегда не хватало, то брали людей с излишком, потом их распределяли вне расписания, то есть за штатом. Вторая батарея имела на своём вооружении несколько «БМП — 1» и «БМП — 2», в экипаж которых входил стрелок-зенитчик, оператор ПЗРК. Обычно вторая батарея пропадала на «боевых», дежурила на выносных постах, то есть вся жизнь на колёсах. В первой батарее были «Стрелы-10». Они были на базе МТ/1Б, то есть тягач, лёгкий, бронированный. И «Шилки», машины, которые плохо зарекомендовали себя на длинных дистанциях, но местные «самоделкины» облегчали салон, снимали тяжелую дорогостоящую аппаратуру из башни и вот! И пожалуйста — «Шайтан— Арба», грозное 23-миллиметровое орудие в четырёх экземплярах на гусеничном ходу! Можно резать скалы, пилить машины пополам, очередь по танку останавливает машину, выводит экипаж из строя, люди просто глохнут на месте.

Олег стал «заштатником» в этом дивизионе. Так получилось, это было не его место службы, он растерянно промолчал и оказался в рядах первой батареи. Полгода в учебном полку его обучали другому ремеслу, быть наводчиком на самоходной артиллерийской установке. Направляясь в часть, он не ожидал, что попадёт в другие рода войск! Всё произошло с ног на голову!

Подойдёт ли его кандидатура на роль артиллериста — это уже никого не интересовало, пора переквалифицироваться в зенитчики.

Молодых вытолкали в общее помещение, им показали койки, потом забрали в каптёрку все вещевые мешки и предоставили себе, обвыкнуться на новом месте. Мешки быстро выпотрошили, там искали продукты, новое парадное обмундирование, чтобы уйти в нём на «дембель». Молодой боец, родом из Воронежа, представился Олегу: «Овка!». Говор выдавал его как деревенского простого парня, лицо которого было покрыто веснушками, нос вздернут вверх, глаза смешливые. Руки его длиннющие, натруженные, не находили себе место, он спрятал их под мышки, как узлом завязал. Сквозило крестьянской смекалкой и простодушием.

— В таком случае, Лег! — сказал почему-то Олег.

Вовка оглядел тёмноволосого парнишку, который попал в его батарею:

— Там вещевые мешки уже оприходовали!

А потом добавил.

— А, что, такие галифе уже в учебке носят?

— Нет, не носят, это я украл, они тёплые и толще, чем обычные, в два раза, вот, смотри, как раз на зиму! — сказал почему-то Олег, он ждал подвоха, но номер прошел.

— Нужно забрать кое-что из мешка, — сказал Олег.

— Поверь, поздно!

На ужин собрались в два раза, то есть «молодняк» и «старые» члены команды. Олег ошарашено смотрел на гречневую кашу. То была обычная дробленая гречка, варённая, сухая, но с намёком на подливку из моркови и лука. Где-то на гражданке гречку готовили по праздникам, долго перебирали, грели на сковороде, потом варили, добавляли сливочное масло, заливали горячим молоком. В «учебке» это редкий гость, прапорщики пользовались периодом вечного дефицита, до столовой такие крупы не доходили.

Олег выгребает остатки из котла, получается внушительная порция на крышке от котелка. Такое поведение не остаётся незамеченным! Вот, рядом за следующим столом сидят несколько старослужащих, у них появился повод поиздеваться напоследок, развеять вечернюю тоску. Когда Олег съел всё, к нему подскочил малорослый солдат со словами:

— Ешь! — он подвинул ему ещё внушительную порцию.

— Спасибо! Наелся! — новенький отказался, ему и вторая порция ушла бы со свистом, но что-то подсказывало, что нужно остановиться.

— Да, ты ешь, не бойся, никто не отнимет, а мы тебе ещё наберём! — предложил солдатик.

— А вдруг вам не хватит? — пробормотал Олег, решив, что нужно поскорей линять отсюда.

— Нам! Хватит! Поверь, ешь! Ну, ешь!

Олег попытался уйти. Но не тут-то было. Уже семенил рядом «недомерок».

— В другой раз, обязательно! А то завороток кишок получу тут! — попытался отшутиться, но малорослый «дед» повис на руке. Тут как-то всё опрокидывается, оба оказались в этой каше.

— Вот добренький дядя! — успел подумать Олег, лягнув потихоньку навязчивого собеседника.

— Кашей угостил, понимаешь!

Потом «дядя» долго шипел за своим столом, сердито бросал взгляд на Олега, отряхивал с ушей гречку. «Дембеля» рядом посмеивались над происходящим. Сложилось впечатление, что смеялись они всегда, а объектом до поры до времени был этот, «Подгузок». Впоследствии он найдёт изуверский способ мстить за свои обиды. Но это будет потом.

После отбоя новичок не обнаружил своего одеяла, но рядом на соседней кровати кто-то уже спал, укрывшись сразу двумя одеялами. Вывод напрашивался сам собой!

— Тебе тут не жарко, однако, вспотеешь, заболеешь! Ну, я возьму одно, ты не будешь против? — очень громко спросил Олег.

Тут возникла тишина! Все оглянулись на этот смертельный номер. Облегчение крайне плохо отразилось на чутком сне, лежавшего в этой кровати. «Дембель» проснулся с чувством глубокого разочарования!

— Что опять, я ещё здесь?

Но, что это! Кому стало тут холодно в ноябрь месяц?

— Эй, Шкет, да ты бы попросил внимательно, я бы сам укрыл тебя осторожно! — произнесла возникшая глыба над кроватью.

— Вот, влип — то! Если такой встанет, то я точно лягу, тут же! — подумал Олег. Он оказался загнанным в угол, перегороженным койками от выхода.

— Смотри, Белый, простудишься, как же до дома добираться будешь?

— Что-то этот парень больно крутой!

И, хрясь, голова парня боднула убийственным ударом лбом. Молодой опрокинулся, но тут же выкарабкался из-под койки.

— Да, да! Встал уже! Щас точно ляжешь! А то, понимаете ли, приехали! Отбой вот для «дяденьки», а ты, отчаянный «молокосос», сейчас будешь тут отжиматься, пока не сотрёшься в хилых своих усилиях! — продолжал кряхтеть Увалень.

— Центр тяжести переваливается с одной ноги на другую, теперь только подгадать, не пропустить следующий удар, и тогда — прорвёмся! — калейдоскопом мелькнуло в голове.

— Итак, двигай резче, шарнирный мой! По счёту…

Взмах! Удар ушел в сторону, кулак запутался в солдатском одеяле! Послышался отовсюду хохот. Глыба встала, отряхнулась от спячки, закрыв спасительный проход.

«Вот и всё! Второго такого удара я точно не выдержу!» — опять пронеслось в голове. Но второго удара не было, мимо проходил прапорщик, в батарею которого так и не попал Олег накануне, одним только взглядом навёл порядок. Уходя, произнёс:

— Зря, пацан, ты не пошёл ко мне! Зря!

Тут Олег за этот долгий вечер наконец-то попадает в свою кровать, укрывается своим одеялом!

«Кайф!»

Не он один ложится с чувством какой-то, маленькой, первой победы. Одеял хватило не всем, но кому-то точно вернули в эту ночь! Утром уедут «дембеля» домой, оставят на других все тяготы армейской жизни, но жизнь продолжается!

— Две потасовки за вечер, не дотянет до своего конца! — только и подумал старшина, в батарею которого попал Олег.

«Это мы ещё посмотрим, кто из нас молокосос! Да, молока бы сюда!» — незаметно, опускаясь в заботы короткого сна, своей первой ночи на позиции дивизиона, грезит солдат.

Глава 3. «Балерина»

В маленьком шахтёрском городке рос как-то один гений, занимался музыкой, писал стихи, знал всё о группе «Beatls», даже спускался несколько раз в шахту во время учебной практики, видно, собирался там работать, соблюдая семейные традиции. Но так получилось, что сразу после техникума выдёргивает его родной военкомат из очередного, хорошо организованного вечера танцев в небольшой «кафешке» и в руч ает п о вестку: «Явиться!».

В то время солидные мероприятия отмечали в кафе и ресторанах, а в рабочий день проводили дискотеки для рабочей молодёжи. Такой вечер организовывала группа товарищей с явно меркантильной целью, они снимали помещение кафе, приносили оборудование, инструменты, разрабатывали репертуар и играли со сцены. Гений был признанным в своей среде неплохим солистом. Всем нравилась его виртуозная игра на гитаре и неопытные опусы в нужном ритме! Вот на такой дискотеке отыграли последний, прощальный вечер, где Гений попрощался с толпой обожателей его талантов и друзьями, и уехал в столицу республики, потом в учебный центр. По окончании такого военного учебного центра некоторым присваивалось воинское звание — младший сержант, специальность оператор «ЗСУ-23-4 М». Помимо этого Гений приобрёл: повреждение голеней ног, сломанную переносицу, большие и теплые чувства о своей, родной и горячо любимой «учебке». Также родилось упорное желание вернуться в свой родной городок, где нужно будет создать новую рок-«банду» и петь песни, которые он сам сочинит, и уехать! А его просто «пёрло» на лирической ноте! Говорят, что это болезнь, которой следует переболеть в детстве, но Гению не повезло, он болел так долго и основательно, что даже добился каких-то результатов.

На постоянное место службы младший сержант прибыл в город Кабул, в «зенитный — ракетный» дивизион, где согласно своему званию и специальности стал командиром боевой машины, но «за штатом», так как самой боевоё машины ещё не было, её обещали привезти из капитального ремонта. Дальнейшая служба заключалась в бесконечных дежурствах на КПП днём и в карауле ночью: днём — пост, вечером — ночной пост, днём КПП, ночью — караул.

«Вот такая весёлая карусель!»

Судьба порой испытывала на прочность всех вновь прибывших. Как-то в бане Гению предложили постирать чьё-то бельё. То ли кому-то было некогда это сделать самому, и он очень торопился! То ли этот, некто, просто отвык сам ухаживать за собой, но не столь важно! Новичок, получив в свою шайку какие-то мокрые тряпки, громко так произносит слова:

— Да, точно — нужно и воду сменить!

Потом вываливает всё содержимое на пол. Потом, якобы обнаружив «что-то» на полу под ногами, он произносит:

— Какая досада, тут кто-то «вестщи» свои позабыл!

После этого пытается уйти, но, сами понимаете, приходится отвечать за свои поступки, за свою независимость.

Вы когда-то наблюдали, как дерутся голые люди?

Это скорее всего избиение младенцев, чем драка. И хорошо, что шайка оказалась крепкая, латунная, сразу не сломалась! Правильно! Нечего к младшим сержантам лезть, нарушать субординацию в быту! Чуть позже его наградили прозвищем «Балерина». Это, наверное, оттого, что он передвигался так странно, нервно, перебирая своими длинными, тонкими ногами, как стая непуганых маленьких лебедей в пуантах из одноименного балета. Тут он не обижался, «хоть горшком назовите, только в печь не ставьте».

Испытав однажды местные наркотические культуры, он оценил их по достоинству. И доводя свой истощенный организм до состояния эйфории в периоды безудержного голода, он использовал этот допинг нечасто.

«А кто не грешен? Кто не грешен, тот пусть кинет в него камень! Так, баловство одно!»

Вот снится ему сон, хороший такой сон, широкоформатный, где сцена на всю кровать, сами понимаете:

«Далёкий шахтёрский городок всю ночь провожал в армию солиста местной самодеятельности. Проводы состоялись в небольшом ДК "Шахтёр", где молодёжь очень любила слушать выступления родной группы. И только под занавес им объявили, что следующим днём солист по имени Осип уходит служить. Что тогда началось! Концерт просили продолжить! Девчонки вновь столпились у эстрады, они громко кричали исполнителям, просили петь дальше, стирали с лиц потекшую тушь и размазанную помаду. Их Идол покидал сцену. Это был для них конец света!

Высокий стройный юноша пел, обратившись в зал. Он пел своим уже охрипшим голосом под расстроенную гитару. Это были песни его собственного сочинения. Светлые, длинные волосы вздрагивали в такт электрической гитаре, гриф которой также жил общей жизнью с каждой песней.

Последние месяцы пик популярности группы вырос за счёт таких нехитрых текстов, положенных на музыку популярных зарубежных хитов. Работа на шахте, учёба в техникуме, всё блекло перед вечерними выступлениями в ДК или в местном кабаке, куда их тоже приглашали на юбилеи и праздники. Кабак — место очень доходное и практически недоступное для молодой группы, там нужно было делиться со старым музыкальным коллективом. Но те редкие вечера, что удалось "отлабать" на таких юбилеях, приносили настоящие деньги, на которые можно было бы приобрести новый музыкальный инструмент в группу или отложить на поездку в областной город. Там их тоже уже знали и ждали с нетерпением. Это была слава! Небольшая "местечковая" Слава, громко стучащая высокими каблуками по нешироким деревянным сценам школ, летних площадок и актовых залов.

И всё было бы замечательно, но средний возраст каждого из этого коллектива быстро приблизился к призывному. Была обыкновенная весна 1987 года. Это был чудесный вечер очередной репетиции. После "обкатки" хорошего номера произошёл разговор о службе. Длинноволосые красивые парни, немного хмельные, немного под "кайфом", просто посмеялись очередной раз на эту серьёзную тему. Тема волновала каждого из них. Серьёзно "закосить" или откупиться от призыва никто из них не мог, на это нужны были большие связи и немалые деньги. Простых парней из этого угольного разреза ждало суровое будущее забоев и темнота бесконечных штолен. Единственным "светом в окошке" для каждого были такие вот вечера — концерты и дискотеки в школах. Было совместно решено, что все встретятся на этом же месте, но через два — три года. Решение было закреплено несколькими бутылками красного вина в чудовищно высоких бутылках. Предыдущие решения пришлось аннулировать. Осип, который не спал дома уже неделю, жил у своей знакомой женщины, и отправился к ней ночевать. Как он был удивлён, попав в руки военного патруля! Его элементарно просчитали. Городок небольшой, он, да соседний такой же. Они-то и входят в район. Так состоялся его короткий разговор с самим военным комиссаром. Тот не пугал сроком за уклонение, не давил на совесть, но и не обещал "рай на земле", серьёзно прозвучало простое, дружеское: