Ответный удар 2

На улице — громыхнул взрыв, такой, что дрогнули стены и посыпалась пыль. Стены защитили его — даже не оглушило. Бросив телефон, Подольски метнулся к окну… но там ничего не было видно, кроме облака пыли там, где только что была их машина. В следующую секунду… хлестко ударила снайперка, дважды — и отвечая ей, застучал пулемет и автоматы…

Собственно говоря, я такой чертовщины не планировал. Конечно, что-то планировал — но не такое. Мне надо было понять, в чем суть и смысл ведущейся игры, и кто за кого играет — в частности, мой старый друг Борян. Но события — понесли вскачь буквально с первых же секунд…

Я оставил подключенный телефон в крайнем доме на углу поселения, намереваясь после того, как американцы прибудут — пообщаться с ними. Телефон — был с секретом, который мог сработать, а мог и нет. Его перепрограммировали так, что будучи включенным, или выключенным, неважно — он все равно писал звук и передавал его мне. Для того, чтобы прекратить это — надо было телефон обезвредить, вынуть СИМку. Не факт, что ЦРУшник будет это делать, он наверняка не такой параноик как я. А чтобы закрепить успех — я собирался приказать ему не выключать телефон, мол, я могу позвонить в любую секунду и дать новые инструкции. И так — я смогу подслушать все, и те приказы, которые он дает своим людям и его разговор с Боряном, обещающийся быть сильно для меня интересным.

Да, Боряна я тоже пригласил сюда. Правда, время назначил немного позже. Вот такая вот я свинья…

Американцы прибыли вчетвером, правда на настоящего американца, такого, как мы себе его представляем — был похож только один из них. Остальные трое черные какие-то… латиноамериканцы, видать. Они остановились и просекли поляну, используя собранный на коленке прибор типа антиснайпер… ну-ну. Интересно, как вы меня найдете, если я пробил в стене небольшую дыру, через нее смотрю на дорогу и не двигаюсь. Заставь дурака Аллаху молиться…

Машина была почти такой же как и у меня — иранский Ниссан, только потемнее цветом, а у меня наверное — погрязнее, все нет времени на мойку заехать. Спаленную Тойоту, в которой была ударная группа — они заменили и правильно сделали. Как я спалил Тойоту? Ну, право же, детские вопросы, я назначаю встречи в местах, которые отлично знаю. Ударная группа — могла располагаться в одном из двух мест, все-таки — для ее размещения нужен свободный коридор, путь отхода. Пара дешевых веб-камер в нужных местах — и вот ты видишь все, что другая сторона хочет скрыть. В Вашингтоне, например, я даже не сунусь в такие дела: чужой город, полностью покрыт камерами наблюдения. В Лондоне — тем более. А вот здесь — моя поляна…

Один остался у машины, с автоматом. Второй — пошел по направлению к поселению. Третий и четвертый… остались в машине.

— Искандер! Искандер, мы здесь!

Вот и дедушка Мороз, борода из ваты. Ты подарки нам принес, п…рас проклятый? Кстати, как думаете, что я сделаю с деньгами, случись им попасть в мои руки? Сдам? Да вот хрен.

Найду им куда лучшее применение…

Я нажал на клавишу в мобильном, заранее настроенную на быстрый номер — и там, в развалинах — зазвонил телефон. Американец въехал не сразу — но въехал.

Забился второй телефон — коммуникатор. Я глянул — вот уроды…

То ли американцы припозднились, то ли Борян поспешил — но они были здесь.

Я сбросил звонок с телефона, который должен был быть в руках у американца. Сейчас посмотрим, кто есть ху.

Но то, что с ходу начнется мочилово, да такое — я просто не ожидал…

Винтовка — лежала в тайнике, автомат — рядом, я пока просто наблюдал. Увидел, как от Ниссана на котором приехали американцы — открыл огонь один из тех, кто приехал с главным, пули взбили фонтанчиками землю перед Лексусом, тот остановился. Из него — никто не вышел, и я заподозрил неладное — должен был быть кто-то, кого должны были послать на переговоры. Ага… передняя пассажирская, двери сзади. Трое. На двоих — форма пешмерги, курдского народного ополчения, что-то вроде милиции. С ними, как и с палестинцами без лишней нужды не связываются — и они и палестинцы поддерживают кровную месть. Но за лимон — можно и рискнуть…

Боряна видно плохо, но я не рискую высунуться — система антиснайпер по-прежнему на крыше Ниссана. Интересно, привез ли деньги Борян. Два миллиона лучше одного. Я и тому и другому найду применение. Шутка юмора…

Американец не показывается… в принципе я его понимаю. Может быть, у него даже нет с собой оружия. Быть без оружия в таких местах как постсаддамовский Ирак — все равно, что быть без штанов. И бабки ему надо спрятать. Те, которые в сумке. Спорим, он без сумки нарисуется?

Ну, же, давайте… Кто на месте кашу варит, тот четыре раза галит. Сделайте хоть что-нибудь…

Внезапно — у Ниссана открылась дверь, и кто-то, я даже не успел понять, кто именно — сиганул из машины, пряча в кармане мобилу. Судя по тому, как начал поворачиваться тот, что с автоматом… он сам этого бегства не ожидал, оно не было оговорено. А потом — все пошло по-взрослому… Ниссан неизвестно с чего взорвался…

Рвануло мощно. По моим прикидкам — не менее трех двухсотграммовых шашек тротила подложили, хотя машине — и одной с лихвой хватит. На мгновение — померк свет, вспышка была столь сильной, что на нее невозможно было смотреть и ее невозможно было запомнить. Недаром пострадавшие, находившиеся недалеко от места взрыва — практически никто не запоминают сам взрыв, не помнят, как это выглядело…

Все затянуло дымом, и не видно было совсем ни хрена. Затем — за дымом начали стрелять. Из нескольких стволов, не из одного…

Прикинув муде к бороде, как говорится, я понял, что немного просчитался: не предполагал, что одна из машин взорвется, тем более так — и видимости не будет никакой. Вылезать из здания, менять позицию — смерти подобно: я знал, что поблизости есть снайпер и наверняка — не один. Самое разумное будет — занять позицию у единственной двери. Что я сейчас и сделаю…

Этерли — ко всему подходил основательно и с надежностью, так, как учил его отец. Он говорил ему, тогда еще маленькому: Кевин, Господь хочет, чтобы в каждое дело, которое ты делаешь, ты вкладывал свою душу и делал его как можно лучше, понимая, что плодами твоего труда будут пользоваться другие люди. Этому правилу — американский снайпер следовал всегда — и даже тогда, когда выбирал себе профессию в армии. Снайпер — это не обычный солдат, каждый его выстрел отличается осознанностью и тщательной подготовкой к нему….

Только свернув с дороги, он понял, что дело дрянь: дорога никуда не шла, и машину можно было утопить в любом месте. Значит, дальше ехать нельзя. Остановив машину, он попытался замаскировать ее, но бросил эти безуспешные попытки. Попытался продвинуться вперед… едва успел отдернуть ногу, невидима и жадная песчаная трясина отпустила ногу с сожалеющим чавканьем.

Ему ничего не оставалось, как занять позицию на единственной господствующей над местностью точке — на крыше своего пикапа. Так — он мог простреливать всю дорогу и часть населенного пункта. Пробираясь на любую другую позицию он терял минут десять. И засвечивал себя…

Хорошо, что на крыше был багажник — жесткая и надежная точка опоры. Этерли — расчехлил снайперскую винтовку Драгунова, зарядил ее и залег, накрывшись снайперской маскировочной накидкой…

А вот у Боряна — к этому времени уже глубоко и конкретно «играло очко».

Дело в том, что он никогда не участвовал непосредственно в «острых акциях». Да, была молодость — где-то там, далеко, настолько далеко и настолько давно, что это казалось нереальным. В этой молодости — было пиво из горла по кругу, были девчонки, которые давали просто так, по любви, а не за деньги, были жестокие драки, где один за всех и все за одного… и как то в этом, кажущемся теперь таким нереальным мире не было места деньгам. Нет, деньги конечно были — они рэкетировали первые свои ларьки и, буквально ошалев от первых, свалившихся как снег на голову денег прогуливали их в кафе с романтически-унылым названием «Встреча». Ликер «Амаретто» и спирт «Рояль» с высыпанными в бутылку пакетиками сухого сока Зуко или Инвайт — вот были времена, а? И всем им — было тогда по двадцать лет. Теперь — если ему нужна была женщина он ее просто покупал — а продавались в наши подлые времена все, вопрос в цене. Если надо было денег — он их зарабатывал, торгуя чем нельзя или мутя какую-нибудь аферу. Если надо было с кем-то разобраться — он кого-нибудь нанимал. И он уже не был готов рисковать… ничем не готов, тем более своей драгоценной жизнью. Те времена, когда они лихо ввязывались в драку, не думая о последствиях — ушли навсегда, оставив за собой черный гранит на кладбищах, с чеканными цифрами, в которую уложилась короткая и лихая жизнь тех кому не повезло — и находящая временами щемящая тоска и озверение — у тех, кто успел уехать. Сейчас они жили — кто в тихих и скучных городках Европы, кто в Израиле, кто в Латинской Америке, проигравшие солдаты социальной войны девяностых, и чего-то, непонятно чего ждали. И он — был из самых успешных, тех кто нашел место в жизни, устроился — теперь уде в криминальной иерархии новой страны. Вот только — дьявол всегда приходит за товаром. И он — принимает самые разные обличья.

Он согласился поехать в Ирак. В конце — концов — какого черта, если брать цифры, и например, вычислить такой необычный коэффициент как количество взорванных шахидами на душу населения — то в Ираке было не менее безопасно, чем в Израиле. Туда летали самолеты, в том числе и Эль-Аль, туда отправляли продукты питания в обмен на нефть и газ, а в последнее время Ирак и сам стал кое-чем торговать, туда даже ездили отдыхать любители экзотического и экстремального туризма. Страна как страна — просто тут есть проблемы с терроризмом, и они кстати решаются. Он нашел людей, которых оплатил не он, привычно отщипнул половину от полученного на оплату их услуг — после такого он конечно должен был лететь, откат — это альфа и омега всего, суть жизни «хомо постсоветикус», ни одна сумма — не должна была проходить, без своего куска. Ему показали фото его старого приятеля, сказали, какими делами он теперь занимается, попросили встретиться — почему бы не встретиться. Тем более, что и его приятель — наверняка такой же, занимается тем же самым и живет по тем же принципам. Почему бы и не договориться. Кто же знал, что корефан теперь — ломом подпоясанный. А в этом деле — смерть на каждом шагу…

Но когда получилось так, что он теперь был не главным — причем на место его поставили самым хамским, наглядным и болезненным способом — он понял, что надо дергать. Дергать и хрен с ними, с бабками. Даже если придется отдать — все равно, наживем еще. Наживем, накрысим, выдернем, вытащим. Он еще не до конца осознал, что вступил… точнее вляпался в игру, где деньги являются средством, а не целью. В такой игре — он был обречен.

Они ехали на юг в сторону Басры. На постах — их пропускали благодаря удостоверениям этих… не знаю, кого. Он не знал, настоящие эти ксивы или поддельные — но их было достаточно. Один из этих — сверялся с коммуникатором, где был забит маршрут.

В отличие от первой группы — американской — они нашли этот поворот сразу. Один из курдов — одно время жил здесь, хорошо знал эту дорогу и эти места — и с поворотом не ошибся. Он помнил, что и как тут было еще тогда, когда американцы ставили курдов на руководящие посты по всему Ираку — курды были не запятнаны сотрудничеством с режимом Хусейна, были однозначно пострадавшей стороной и единственные из всех — не оказали американцам сопротивления, наоборот — помогли. Эту политику быстро свернули, когда осознали, что назначение курдов, ненавидящих остальных иракцев за чистки приводит лишь к обострению ситуации — но когда-то этот курд начинал здесь аж майором полиции. Эти мест а он помнил еще и потому, что именно здесь — его подчиненные выбросили его из кузова пикапа с пятью пулевыми ранениями, посчитав, что он мертв. Но он выжил — дожил до очередного американского патруля. Выжил, несмотря ни на что…

Курдам — было не привыкать действовать мелкими группами — и никаких команд им не требовалось. Пикап — остался на самой высокой, господствующей над местностью точке, готовый прикрывать их огнем пулемета. Внизу — уже стояла какая-то машина…

— А это еще кто…

Второй курд молча передернул затвор. В машине кроме курдов — было еще двое украинцев… точнее, израильтян украинского происхождения, точнее, дин был еврей украинского происхождения, мигрировавший в Израиль, другой украинец. Оба они, несмотря на военное прошлое — скатились до мелкой блатной работы, один работал коллектором и выбивал долги, второй работал охранником (одна из самых популярных в Израиле профессий) и подшакаливал по мелочи. Они тоже — с курдами справиться не могли, да и связываться не хотели…

У стоящей внизу машины — человек повел стволом автомата, брызнул огонь, пыльные фонтанчики определили запретную зону…

— Совсем ох… — выразился украинец…

Сидевший за рулем курд остановил машину.

— Что за…

— Какого хрена происходит? — сказал Борян

— Приказано ждать.

— Ждать? Чего нахрен ждать!? Вы кто такие, а?

Несмотря на все свои отрицательные качества — Борян имел все же и положительные — в специфическом, конечно, смысле качества. Обычно, когда люди, попавшие в одну команду даже против собственной воли делают одно общее дело — это их объединяет и они свои разногласия по негласному уговору откладывают на потом. Но только не Борян. Он всегда помнил в чем его интерес и готов был грызться за него зубами при любом удобном случае, который то тонко чувствовал и вычислял. Когда перед тобой общий враг — самое время пригрозить уходом и поля боя и потребовать учесть твои интересы. Тот, кто главный — не сможет отвлечься на двоих сразу…

— Вы чего гоните?!

Курд сунул ему локтем в бок

— Заткнись!

— Да пошел ты! Кто ты нахрен такой, я тебя спрашиваю Кто тебя послал?

Курд — достал ТТ

— Э, шо за нах… — подключился еще один наемник — ты чего, охренел?

— Надо сидеть и ждать!

— Чего ждать!?

Снова прогремели выстрелы — спереди, очередь ушла левее и это отвлекло.

— Б… он совсем охренел.

Один из охранников обернулся

— Сзади! Пулемет у них!

Неизвестно — поднялась бы паника или нет… потому что в этот момент машина впереди взорвалась…

Взрыв — не застал врасплох никого: и курды и израильтяне к такому привыкли и как действовать — знали…

— Слева!

— Из машины!

Они ломанулись из машины. Снайпер — выстрелил дважды, неизвестно куда. Они успели выгрузиться из машины, когда осыпалось боковое стекло. Третий выстрел был по ним.

Пикап на холме — дернулся назад… и встал. Снайпер выстрелил еще дважды — и попал по водителю.

— Пулемет вниз! Пулемет вниз!

— Залечь! Залечь!

Им было проще, потому что и та и другая сторона хоть минимально, но знала английский. Во всем остальном — было хреново…

— Один туда сиганул! Один туда сиганул!! — сидевший впереди эмигрант — еврей с Украины тыкал в кусты.

— Заткнись!

В этот момент — заработал пулемет. Видимо, то ли пулеметчик был ранен, то ли просто оглушен пулей, попавшей в шлем — но он очухался и открыл огонь. Они повернулись — для того, чтобы увидеть гибель своего товарища. Снайпер — последовательно бил по цели, пока не положил его четвертым или пятым выстрелом — все они видели облачко крови и поняли…хана.

— Из СВД бьет…

— Ублюдок…

Дорога здесь — была подсыпана сантиметров на двадцать. Хреновое укрытие — но хоть какое-то. Надо было проползти вперед, чтобы укрыться за горящей машиной. Бак уже взорвался, больше бояться нечего. А дым и огонь — укроет лучше, чем стена. Тем более, что снайпер с СВД все же не сможет точно и последовательно работать по ним, это не триста тридцать восьмой калибр.

— Разделимся — решил один из курдов — ты, брат, туда. Со всеми. Я лягу здесь. Попробую добраться до грузовика. Курдистан или смерть!

— Курдистан или смерть!

Первым его инстинктивным желанием было выскочить и броситься на помощь — но тут же, он понял, что это бесполезно. Взрыв был достаточно мощным, чтобы убить всех, кто находился в тот момент в машине. Остался он и… и еще их снайпер. Скорее всего, именно он — открыл огонь, и именно в него — сейчас стреляют нападающие. Он должен что-то предпринять — но для этого — он должен сначала выбраться отсюда.

И раздобыть какое-то оружие. У него нет никакого оружия…

Деньги? Он бросил взгляд на кучу мусора. Тяжеленная сумка — замедлит его, она будет как гиря на ногах пловца. Лучше оставить ее здесь, не исключено, что в горячке нападающие не заглянут сюда, не исключено, что сюда на выстрелы прибудут полиция и пограничники. Но для начала — надо выбраться из чертового здания, чтобы получить хоть какую-то свободу маневра.

Выходить так же, как он зашел через дверь — форменное безумие, этот выход виден с дороги и он попадет под огонь. Надо выбраться… так чтобы быть прикрытым стеной. А дальше — можно или отступить в болото, или перебежать в другое здание.

Он проклял ЦРУ. Проклял этого хитрожопого и явно ненадежного русского — черт бы его побрал. Он занимал место на подземной стоянке,[47] чтобы сидеть здесь, в гребаной иракской глуши, обложенным убийцами со всех сторон.

В ж… ЦРУ — напомнил он себе — ты просто должен выжить. Как тогда.

Он разбежался, бросился на стену, подтянулся, царапая поверхность стены ботинками. Отсутствие должной физической подготовки сказывалось — он тянул вверх свое тело с трудом, и если бы сейчас тут кто-то появился — он без труда пристрелил бы его. Но ему все же удалось подтянуться и перевалиться через стену дома, не имевшего крыши — и он грузно рухнул вниз, ушибив локоть и чуть не заорав от боли…

Немного сориентировавшись — он начал вставать на ноги — и в этот момент, зашевелились кусты позади него: здесь зеленка подходила прямо к заброшенному дому. Он уже приготовился бежать, очертя голову — когда услышал голос

— Сэр! Это я!

Сказано было по-английски.

Из кустов — появился Чеме, рванвый, измазанный и чем-то запачканный. Глаза его — блестели безумием…

— Вот… черт… как ты уцелел?

— Отошел до ветра, сэр. Их там несколько…

— Да понятно… А где твой автомат?

— Потерял, сэр…

— Черт… скверная новость. Это скверно

— Есть пистолет, сэр…

— Да? Уже лучше.

Подольски поднялся на ноги

— Этерли тоже жив. Надо раздобыть еще какое-то оружие.

— Думаю, не стоит, сэр.

Что-то в голосе латиноамериканца — заставило Подольски повернуться. Чеме — стоял, целясь в него

— Чеме… — непонимающе сказал Подольски — ты чего, Чеме…