Помоги проекту - поделись книгой:
Через четыре дня уже воюющая Югославия объявила войну хортистской Венгрии.
В мае, как бы подтверждая известный тезис о том, что история всегда была полна загадок и такой навсегда и останется, Рудольф Гесс, первый заместитель Гитлера по нацистской партии, тайно перелетел на истребителе в Шотландию; обстоятельства «миссии Гесса» до сих пор полностью не выяснены.
В мае в Датском проливе германский линкор «Бисмарк» потопил британский линейный крейсер «Худ». Из 1417 матросов и офицеров с «Худа» спаслись только трое. Буквально через несколько дней «Бисмарк» был потоплен англичанами в Атлантике — в 300 милях от берегов Франции. После этого Германия перешла к подводной войне, ее субмарины терроризировали все трансокеанские и морские линии.
А 22 июня произошло событие поистине историческое: без какого-либо объявления войны германские войска пересекли границу СССР.
Маятник истории ускорил свой неуклонный ход.
25 июня Финляндия объявила войну СССР.
Вслед за ней объявили войну СССР Венгрия и Албания.
Европу покрыло дымом пожарищ, а маятник раскачивался и раскачивался.
Продавая газеты, Рей прекрасно видел, что далеко не каждый его покупатель убежден в том, что Соединенным Штатам удастся отсидеться за океаном. Вот-вот должно было случиться нечто страшное.
И это страшное случилось.
7 декабря японская авиация разгромила морскую базу США — Пёрл-Харбор, расположенную на острове Оаху (Гавайи).
Америка, так долго и старательно уклонявшаяся от войны, вынуждена была ответить ударом на удар.
Сразу всё пошло в рост.
Стремительно возникали все новые и новые предприятия.
Понятно, что все они теперь работали на войну и только на войну.
Железные и автомобильные дороги с трудом справлялись с перевозками.
Маятник раскачивался и раскачивался. Уже через полтора года американские войска принимали участие в военных действиях на территории далеких стран — Италии, Туниса, Алжира, Марокко, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга и Юго-Восточной Азии. Даже Скип, старший брат Рея, вдруг решился повоевать за демократию, но Скипа, к счастью, забраковали — на первых порах не сильно нужен был армии США солдат с порванной в детстве барабанной перепонкой…
Маятник раскачивался.
Япония объявила войну Великобритании.
Англичане объявили войну Румынии и Венгрии.
В течение нескольких дней войну Японии объявили США, Великобритания, Канада, Коста-Рика, Доминиканская Республика, Гватемала, Гаити, Сальвадор, Панама, Голландская Ост-Индия, Южно-Африканский Союз, Австралия, Свободная Франция. В ответ японцы потопили британские линкоры «Принц Уэльский» и «Рипвас», а Германия официально объявила войну США,
Вступила в войну с США, по крайней мере объявила о таком намерении, даже крошечная далекая Албания, вызвав этим анекдотический переполох в Пентагоне, поскольку там не оказалось подробных карт этой страны…
Но анекдоты быстро забывались, война же действительно охватила весь мир.
Рею как раз исполнился 21 год. Он не скрывал своего патриотизма, но и не выпячивал его. Очкастый, неловкий, слишком впечатлительный, часто слезливый и в то же время склонный, как считали некоторые, чуть ли не к шутовству, он отвлекался от мрачных мыслей, работая над новыми рассказами.
Он писал теперь, так сказать, в военном темпе:
в понедельник — черновик,
во вторник — второй черновик,
к воскресенью — готовый беловой текст.
Система вроде бы заработала: Джулиус Шварц, поверивший в Рея, продал пару его рассказов в
«Я открыл, что соавторы, как костыли, поддерживают друг друга».
Хассе юмора не принял и страшно обиделся на своего партнера. Он считал себя вовсе не костылем соавтора, а скорее основным автором. Честно говоря, Рея эта ссора не сильно расстроила, потому что как раз в то время у него появился новый литературный наставник.
Точнее, наставница — Ли Дуглас Брэкетт.
Первым с рассказами Ли познакомился Генри Каттнер.
Он же ввел ее в круг своих литературных друзей — Роберта Хайнлайна, Джека Уильямсона, Эдмонда Гамильтона. Печататься она начала самостоятельно еще в 1939 году все у того же Джона Кэмпбелла-младшего в журнале «Поразительное» («Astounding»). Ли Брэкетт была старше Рея на пять лет. Резкая на язык, спортивная, всегда загорелая, с короткой стрижкой, она в любой компании привлекала внимание, но одновременно ходили слухи, что мужчинами «эта Ли» не сильно интересуется.
Впрочем, через пару лет эти слухи прекратились: Ли Брэкетт вышла замуж за Эдмонда Гамильтона.
В паре с Ли Брэкетт Рей Брэдбери смотрелся странно — длинный, очкастый, витиевато выражающийся. Но они подружились и на собраниях Лиги фантастики постоянно появлялись вместе. Уэллер в своих «Хрониках» писал, что (по словам самого Рея) Ли якобы не раз намекала: не переместиться ли им, наконец, на заднее сиденье машины?
Но Брэдбери предпочел сохранить дружбу.
В дружбе тогда он нуждался больше, чем в сексе.
«В субботу вечером и в воскресенье я устраивал себе выходные и отправлялся в Санта-Монику на пляж Масл-Бич. Там я наблюдал, как Ли Брэкетт играет в волейбол со своими приятелями-мачо, читал ее новейший шедевр, пока она рвала на клочки мой негодный продукт или превозносила его до небес…»
Ли не просто читала рукописи Рея — она их тщательно правила и подсказывала много дельного. И постоянно знакомила с новыми книгами, с новыми авторами. С ее подачи Рей впервые прочел и полюбил Раймонда Чандлера и Дэшила Хэммета…
Отец Рея получил место электромонтера в лос-анджелесской береговой общине, носившей гордое имя Венис
Вся семья перебралась на океанское побережье, но Рей каждый день продолжал ездить на любимый перекресток улиц Олимпик и Нортон. Калифорнийская Венеция ему, кстати, нравилась, хотя каналы этой Венеции давно забило мусором, дома обветшали. Зато у братьев Брэдбери была теперь своя спальня, и там стояли настоящие кровати вместо диванчиков.
На одном из собраний лиги Рей подружился с новичком по имени Грант Бич.
Новичок не был писателем, но, как все американцы, был убежден, что любому ремеслу можно при желании выучиться. Отец Гранта умер, он жил с матерью в невеселой атмосфере пустого дома. Чтобы как-то отвлечь друга от грустных размышлений, Рей записал Гранта и его мать в студию керамики, и они стали вместе ходить на занятия. И неожиданно выяснилось, что Гранту нравится работа с глиной. Более того, у него хорошо получалось. Он страшно увлекся новым делом и даже упросил Рея помочь ему переоборудовать гараж в студию.
Теперь Рей часто проводил вечера у друга.
Мать Гранта владела многоквартирным домом по соседству — там жили испанцы, которых всегда было много на калифорнийском побережье.
Исключительная память помогла Рею через много лет восстановить многие детали, вспомнить чуть ли не каждого жильца миссис Бич.
«Вскоре после того, как мистер Рамирес поселился в пансионате, он купил для своей комнатушки радиоприемник; придя с работы, он с неподдельным удовольствием включал его на полную мощность. Кроме того, он купил часы на руку, которые тоже носил с удовольствием. Вечерами он часто гулял по примолкшим улицам, разглядывал в витринах красивые рубашки и некоторые из них покупал, любовался брошками и некоторые тоже покупал своим немногочисленным приятельницам. Одно время он по пять раз в неделю ходил в кино. Еще он катался на трамвае, иногда целую ночь напролет, вдыхая электричество, скользя черными глазами по объявлениям, чувствуя, как вращаются колеса под ним, глядя, как проплывают мимо маленькие спящие дома и большие отели. Кроме того, он ходил в роскошные рестораны, где всегда заказывал себе обед из многих блюд, а также посещал оперу и театр. Он даже приобрел автомобиль, но потом забыл про взносы, и однажды сердитый агент из магазина увел его машину со стоянки перед пансионатом…»31
Именно в гараже Гранта Бича, переоборудованном под мастерскую, Рей написал «Озеро» («The Lake») — рассказ, в котором он вдруг снова вернулся в детство.
Многие годы он носил в памяти историю о том, как однажды двенадцатилетняя золотоволосая (Рею Брэдбери нравился цвет золота) девочка утонула в озере Мичиган и тело ее так и не нашли. Прошло время. Мальчик, который хорошо знал несчастную, вырос и женился. И вот в один прекрасный день, когда он гулял по берегу, золотоволосая девочка сама вышла ему навстречу…
Рей нервничал, работая над «Озером».
Он чувствовал, что на этот раз у него получается.
Он еще не знал, что открыл новый жанр — автобиографическое фэнтези.
Он так растрогался от собственной истории, что даже расплакался под конец. Вот, кажется, он выходит на дорогу, в конце которой его непременно ждет успех, думал он, но в июле пришла повестка на прохождение медицинской комиссии.
Рей совершенно не собирался воевать, он даже не понимал, кому это нужно.
Когда дело дошло до окулиста (со зрением у Рея всегда были сложности), доктор прикрыл ему один глаз и приказал, указывая на стену: «Читай таблицу».
От волнения Рей переспросил: «Какую таблицу?»
И беспомощно добавил: «Я не вижу никакой таблицы».
Так призывник Рей Брэдбери был признан негодным к военной службе.
В общем, ничего особенного, можно сказать, парню повезло. Но военный моряк Роберт Хайнлайн, узнав подробности этой истории, пришел в ярость. Он всегда недолюбливал настырного и сентиментального парня и теперь решил, что Брэдбери еще и трус. Сам Хайнлайн в годы войны, так же как Айзек Азимов и Л. Спрэг де Камп, работал в научно-исследовательской лаборатории ВМФ в Филадельфии. Там разрабатывались новые методы борьбы с обледенением самолетов на больших высотах, аппаратура для слепой посадки и компенсирующие гермокостюмы.
«Ты трус! — написал он Рею Брэдбери. — Не можешь служить, запишись в волонтеры!» И перестал подавать Рею руку.
В таком настроении Рей написал рассказ «Ветер» («The Wind»).
Слушая тоскливое завывание ветра, герой рассказа начинает подозревать, что ночной невидимый вихрь хочет его убить. Такие тоскливые завывания Рей много раз слышал в детстве, он боялся их, они нервировали его.
Отвязаться от воспоминаний можно — описав пугающее тебя событие.
Просто удивительно, вспоминал Брэдбери, насколько они взяты из жизни, все эти мои даже самые «необычные» рассказы.
«“Ночной поезд на Вавилон” — совершенно правдивая история, — писал Брэдбери в кратком послесловии к сборнику «Вождение вслепую». — Вот так же, как в этом рассказе, несколько лет назад меня пытались вышвырнуть из вагона, когда я пытался разоблачить одного поездного шулера…»
«Рассказ “Старый пес, лежащий в пыли” — точное до мельчайших деталей повествование о том, как я двадцатилетиям парнем приехал в один приграничный мексиканский городок и попал на цирковое представление…»
«К рассказу “Все мы одинаковы” меня подтолкнул случай в книжном магазине “Эйкерс оф Букс» в маленьком городке Донг-Бич. Однажды вечером я бродил там вдоль тускло освещенных стеллажей и вдруг обнаружил стопку датированных 1905 годом школьных вестников, со страниц которых (уму непостижимо) смотрели на меня растиражированные лица моих однокашников выпуска 1938 года…»
Рассказ “Шкура неубитого льва” — еще одна вариация на темы непредсказуемой весьма причудливой реальности. Во время Второй мировой войны студия “Метро-Голдвин-Майер» в Лос-Анджелесе была замаскирована под здание авиационной компании “Хьюз Эйркрафт”, а компания “Хьюз Эйркрафт”, в свою очередь, скрывалась под вывеской “МГМ”. Ну не чудеса ли?..»32
Впрочем, жизнь подкидывала не только веселые истории.
В новогоднюю ночь с 1943 на 1944 год Рей гулял по площади Першинга в Лос-Анджелесе. Группа полицейских остановила какого-то подозрительного молодого человека, и Рей, конечно, вмешался и полез к полицейским с неуместными, на их взгляд вопросами. У Рея потребовали документы, и прежде всего призывную повестку, — их при нем не оказалось. В итоге Рея доставили в полицейское отделение.
Там, сняв отпечатки пальцев и узнав, что Брэдбери не может заплатить необходимый залог, а у его родственников на это тоже нет денег, Рея отправили в камеру, где он увидел сцены, глубоко потрясшие его. Впоследствии он подробно пересказал Сэму Уэллеру всё случившееся с ним в тот день.33
В большой грязной камере находилось не менее ста человек. Конечно, не самых трезвых, не самых чистых. Выбрав трехъярусную койку, Рей взобрался на самый верх. Но потом пришлось выйти в туалет, и когда Рей вернулся, его место уже занял черный верзила.
— Вы заняли мою койку, сэр.
— Твою? Это где-то здесь написано?
— Нет, сэр. Это нигде здесь не написано.
— А может, твое имя указано на этой кружке?
— Нет, сэр. И на кружке нет ничего такого.
— Значит, получается, что ты лжешь?
— Да, так получается, сэр.
Но самое худшее началось позже.
В камере оказался человек с похожим именем. Что-то вроде — Рей Брэдли, грязный и низкий тип. Когда этого Брэдли громко призывали заняться некими грязными делишками под чьим-нибудь таким же грязным одеялом, Рей Брэдбери дрожал от ужаса и отвращения. А ведь была всего лишь пятница. И, конечно, она тянулась бесконечно. И еще дольше тянулась суббота. Правда, в воскресенье полицейское отделение посетил благотворительный церковный хор. На вопрос: «Какую музыку вы хотите услышать?» — Брэдбери ответил: «Когда святые маршируют».
Вот этот гимн и был исполнен под косые взгляды сокамерников.
Поделиться книгой: