Случайный билет в детство

Взяли дверь на прицел. Валера замирает рядом с дверью. Там идёт пальба и кто-то матерится. Чего они там телепаются? Докладываю ‘Штабу’:

- Западная комната чисто!

- Принято! - отзывается ‘Штаб’.

За дверью орут:

- Глаза!

Бум! И вместе со вспышкой, дверь распахивается и влетает габаритная фигура. Мгновение сопровождаем пистолетами полёт туши, затем я мягко принимаю её в жесткие объятия. Но этот ‘жирдяй’ вдруг очухивается, дёргается и, взревев, начинает подниматься. С трудом удерживаю его. На помощь приходит Жихарев, и вместе быстро скручиваем задержанного.

- Здоров, зараза! Наручники только-только влезли, - кряхтит Олег, прижимая толстяка к полу болевым.

- Чисто! - кричит Истомин.

- Чисто! - Кричат в глубине квартиры.

Туша под нами матерится и рычит, наносим по удару, тот затихает. В двери появляется два спецназовца. Это Любшин и Легких.

- Чисто! - орут они.

Бах!

Как во сне вижу, брызги крови и заваливающегося набок Олега.

Бах!

Три выстрела сливаются в один. Дёргает бок. ‘Заложница’ отлетает в угол, теряя пистолет.

- У нас трёхсотый! - Орёт кто-то из наших, что стрелял вместе со мной.

Жихарева выносят, а я присаживаюсь у стены. Тут и так полно народу, чтоб со всем разобраться.

Как же так? Откуда у неё пистолет и почему она в нас стреляла? Вот так косяк!

Держа на прицеле замершую в углу девушку, приближаются Любшин и Легких.

- Готова. - Склонился над телом Андрей, потом показал на сгиб её руки. - Наркоманка. Она, похоже, из той же компании.

Паша подбирает пистолет и с удивлением говорит:

- Ого! Смотри, с чем нарики разгуливают. Это же ‘Глок’.

Туша ‘жирдяя’ заворочалась, повернула голову к окну и дёрнулась в сторону тела:

- Светка!

- Лежать! - Его сразу прижали к полу.

- Суки… падлы… порву… - Он рычит с подвывом. Поворачивается. Вижу его бешеные глаза. Он смотрит на меня и вдруг яростно хрипит:

- Вяз, ты труп. Ты труп, понял? Ты труп! Я найду тебя. Закопа…

Загнув болевым, преступника выводят.

Он меня знает? Откуда он меня знает? Лицо его знакомо, вот только вспомнить не могу. Такого ‘жирдяя’ я бы всяко запомнил. И ‘Вязом’ меня называли только в школе.

Точно! Вспомнил!

Этого толстяка зовут Макс Громин, по кличке ‘Громила’, но, помнится, в школе его все называли ‘Громозека’. Вот так встреча! Он постоянно с Вершининым и Тощевым тусовался. Эта троица была поперёк горла всей школе. Там Громин и его ‘компания’ не учились, а просто посещали. Учителя, чтоб не портить показатели, ставили по всем предметам тройки, и терпели Громинские ‘выкрутасы’ из-за его отца, который был какой-то шишкой в горуправлении.

Игорь Вершинин, по кличке ‘Вершина’, тощая каланча, баскетбольного роста, которого втихомолку все называли - “Пик коммунизма” и Вячеслав Тощев, с тучной фигурой, полной противоположностью фамилии и прозвищем ‘Толща’, вместе с Громозекой промышляли тем, что отбирали деньги у младших школяров. Часто доставалось и мне, но я с этим не мирился и рыпался в ответ. Потом приходилось молчать и не отвечать на вопросы мамы, скрывая синяки. Не хотелось вмешивать взрослых и прослыть ‘стукачом’.

Объединяло их одно - хулиганство и унижение слабейших, постоянное издевательство над младшими. Если у кого были деньги, то они перекочевывали им в карманы. Школу они так и не закончили, пропав куда-то после девятого класса. Я тогда только седьмой класс закончил.

Передо мной присаживается Истомин.

- Серёга, ты как? Тебя вроде задело.

Провожу рукой под мышкой. Пуля прошла по касательной, не задев даже бронежилет, только пропорола спецуру.

- Нет, я в порядке. Как там Олег?

- Не знаю, - хмуро пожимает плечами Валера, - его уже в больницу увезли.

Вместе смотрим на труп в углу.

- Наручниками приковали. И кто знал, что эта дура с ними заодно? Ну и косяк, мля!

- М-да, - вздохнул Истомин, - а у того типа какой-то супер-пупер броник был надет. По нему из ‘бердышей’ в упор лупят, а ему хоть бы хны. ‘Зарей’ ошеломили, так он к вам улетел.

В комнату врывается подполковник Белкин. Перескакивая через валяющиеся вещи, он подходит к телу девушки.

- Мать-перемать! - Произносит он свою любимую поговорку. - И какого хэ её тут наручниками к батарее пристегнули?

Затем, присев, внимательно осматривает осколки под окном и говорит в рацию:

- Шамаров, пошукай-ка внизу, с западной стороны, ‘глаз’ упавший поищи.

Оборачивается к нам.

- Тот верзила на весь подъезд орал, что закопает какого-то там ‘Вяза’.

- Того верзилу, - поясняю я, - зовут Громин Максим Викторович. Мы в одной школе учились.

- Ясно, - Белкин поднялся, - в рапорте все изложишь. Супермены, мать-перемать!

- Пойдём, Серёга, - подал мне руку Истомин, - вечером в ‘Погребке’ посидим, снимем стресс. Хороший же у тебя выдался последний день перед отпуском.

- Да уж.

У автобуса собрались все бойцы, но в салон не входили. Сняв шлемы и расстегнувшись, тихо переговаривались между собой:

- Что про Олега слышно?

- Как там он?

- Жив?

Рядом туда-сюда ходил Белкин, разговаривая с кем-то по мобиле.

- И что? - Он резко остановился, а мы затихли. Подполковник мрачно выслушал он кого-то, спросил тихо:

- Какая нужна? Понятно.

Выругался, при этом обозвав ‘нерадивых’ медиков, заменив на ‘п’ первую букву.

- Ну почему всегда так погано в неподходящий момент? Вечно чего-то не хватает!

Он обвёл нас взглядом.

- Значит так, мужики. Жихарев в тяжелом состоянии. Срочно нужна кровь четвёртой группы.

Поднимаю руку.

- У меня четвёртая.

- У меня. - Махнул Легких.

- И у меня. - Сказал Любшин. - Сдадим сколько надо.

По странному совпадению, в нашей четвёрке у всех оказалась одинаковая группа крови.

Заверещал телефон Белкина. Он так озлобленно нажал на кнопку, что чуть не сломал мобилу пополам.

- Да. - Проорал он в трубку. - Что?

Затем внимательно выслушал, а мы так же внимательно смотрели. Может, что новое про Олега?

- Понял, едем. - Нажав отбой, сплюнул. - Так, мужики, в аэропорту захват. Легких и Любшин в больницу, сдавать кровь, Вязов…

Он взглянул мне в глаза.

- Серёга, всё будет путём. Ты нужен нам здесь.

Легких и Любшину наказали звонить и сообщать о состоянии Олега, а сами загрузились в автобус, где Белкин сразу стал давать предварительную вводную:

- Итак, мы имеем захват самолёта. Тип борта - сто пятьдесят четвёртая ‘тушка’. Террористы требуют деньги, водку и ‘бла-бла-бла’, как всегда, а так же свободный коридор до Ирана, мать-перемать! Придурки, мля. Грозят взорвать борт, хотя вряд ли у них есть ве-ве. Началось всё в момент прихода пилотов, но там террористам обломилось - летуны успели запрыгнуть в кабину и закрыть дверь. Пилоты передали о двух террористах, но не факт что их только двое, так же возможны ‘тихушники’ среди пассажиров. Борт откатили с глаз долой на дальнюю стоянку. - Слова подполковника Белкина вылетали четко и громко, как выстрелы. - Это пока всё, остальное на месте.

Кто-то спросил из глубины салона:

- Но почему именно мы?

- Да потому, что мы единственная группа в городе, на данный момент, прошедшая курс по освобождению самолетов. Ещё вопросы?

Вопросов больше не задавали. Ехали молча, чего давно не было. Каждый думал о своём.

Я, из-за этой неожиданной встречи, вспоминал своё ‘боевое’ детство. Как раз после седьмого класса я и начал активно заниматься спортом и, можно так сказать, что ‘Громозека’ со товарищи и дали такой толчок. Собирался стать военным, как отец, и стал им.

А вчера опять звонил мой друг, Савин Олег. С ним я с первого по десятый класс сидел за одной партой. Он, не знаю в который раз, интересовался - когда я снизойду до того, что, наконец, выполню обещание и появлюсь на встрече выпускников, и так пропустил уже двадцать ‘сборищ’. А я что могу сделать? В отпуск не отпускают. Второй год, без него родимого. Мало того, мы уже полгода находимся на казарменном положении. Но вчера мой рапорт, наконец, подписали, с завтрашнего дня я в отпуске. Только последний день больно уж динамичный выдался.

* * *

Самолёт стоял на самой дальней стояке. На самом краю летного поля маячили многочисленные пожарные машины. Белкин выпрыгнул из автобуса и сразу заорал, показывая на пожарные расчёты:

- Убрать с глаз долой. Пусть будут поблизости, но не на виду.

Обернулся к высаживающимся бойцам.

- Всем приготовиться, Вязов со мной.

- Николаич, я то зачем тебе в штабе?

- Будешь за моего зама, раз остался без группы.

Прошли к одноэтажному кирпичному зданию, ощетинившемуся множеством антенн. В комнате, уставленной аппаратурой, у большого стола сгруппировались люди, очевидно, входящие в ‘Штаб’.

Командир сразу представился:

- Подполковник Белкин. Новости есть?

- Требуют немедленного вылета, иначе взорвут самолет. - Доложил седой майор. - Тянем время, как можем.

- Сколько пассажиров на борту?

- Сто семьдесят два. Есть дети, их пятнадцать. Уже получены все данные о пассажирах. Так как террористы мужчины, то после того как поговорили с пилотами, по описанию нападавших, определили двоих. Вот их данные.

Мы склонились над снимками, сделанными с камер видеонаблюдения. На фото стояли типичные европейцы. Данные регистрации подтверждали - русские они.

Наблюдатель вдруг выкрикнул:

- Внимание! Открылась дверь.

Мы приникли к окнам. Из передней двери самолета выкинули какой-то предмет. Он покатился по бетонке, и вдруг…

Бабах!

- Мать-перемать! Как могли пронести в самолёт взрывчатку?